Лед

В старом лесу был пруд. Мы часто гуляли в этом лесу. В начале зимы пруд замерзал, покрываясь тонкой прозрачной корочкой льда и мы осторожно ступали на его поверхность. Постепенно происходящее нас затягивало и превращалось в игру. В игру кто дальше зайдет по этой тонкой, издающей устрашающий треск, наледи. Неспешным шагом мы ступали по этой хрупкости и уходили все дальше и дальше, немного боясь, что именно в этот момент все обвалится, и мы искупаемся в луже холодной, грязной воды. Осторожно, шаг за шагом мы приближались к середине.
Сначала, как правило движения были медленны и неспешны, потом шаги становились уже более уверенными и оказавшись на середине, удивленные и обрадованные, что ничего не случилось - мы быстро пересекали оставшуюся часть поверхности до противоположного берега. После середины становилось не так интересно. Тогда, лед так и не лопнул. Только потом я понял, лед никогда не лопается просто так.
…
Ты позвонила и попросила лед, шампанское и цитрамон.
 - Послушай, а где я возьму тебе лед? – ответил я сонным голосом, пытаясь скрыть, что разбужен – на улице лето и тридцать градусов. Зачем тебе сдался лед к шампанскому?
 - Ну, тогда бери свечи, шампанское и цитрамон, и поехали к Пашке на дачу, он ждет.
Я посмотрел на часы, часы согласились и мы поехали. Без льда.
…
Сначала, сначала время тянется медленно. Ты к нему как будто привыкаешь. Ты привыкаешь к долгим, тягучим дням. Ты утопаешь в их безбрежности, успев за день раз десять соскучится и подумать о том, ну когда же он кончится - этот день.
Потом, уже ближе к середине, дни становятся быстрее. Мы все день за днем привыкаем ко времени. К его размеренному ритму, скорости, течению. Нам всем его не хватает. А потом, некто ученый с телеэкрана говорит, что времени просто нет, а есть лишь пространство движение объектов и их протяженность. Он говорит, что время нужно только для того, чтобы эти объекты друг на друга не натыкались. Потом, он говорит, что пространства нет тоже…
Я одеваюсь, беру из аптечки цитрамон, вспоминаю не забыть ключи. Покупаю свечи, шампанское и вызываю такси. Я выхожу из дома с этим странным вещественным набором и собираюсь пересечь пространство, которого нет.
По пути я вспоминаю не забыть тебе сказать, что ты очень оригинальна. Что ты первая девушка, которая попросила сразу цитрамон к шампанскому. Очень предусмотрительный шаг. Мне кажется, он выдает профессионализм.
…
Это был последний год, когда мы ходили к пруду. Это был последний год, когда время еще казалось длинным. В этот день, лед был как то по особенному прозрачен. Сквозь него виделись ветки, листья и пустые бутылки старого пруда. Лед в тот год казался особенно тонким. Хрупким, трещащим, страшным. Он немного завораживал и пугал. Но мы уже знали как ходить по тонкому льду. Мы знали его тактики, его уловки. Мы знали, что прежде чем наступить - нужно сделать вид, что ты наступил и только потом, переносить вес собственного тела, чутко прислушиваясь к его хрустящим звукам. Иногда попадались зоны которые следовало обходить. В этих зонах треск становился более отчетливым.
Я медленно переступал с ноги на ногу и постепенно осознавал, что я вообще не понимаю льда. Я не знаю, чего он хочет. Хочет ли он, чтобы мы искупались в этой холодной, мутноватой воде и испытывая обидное чувство досады и поражения, вернулись домой мокрыми, пристыженными и грязными. Или нет? Кто-нибудь вообще задавался вопросом – чего может хотеть лед?
…
Я ехал в такси, рассказывал тебе про цитрамон и оригинальность, про то, что пространства которое мы пересекаем не существует и оно нужно только для того, чтоб нас всех не сплюснуло в единовременности божественного восприятия. Смотрел на тебя и пытался понять… чего все таки хочет лед?