А чего нас бояться?

Прихожу как-то на работу. Смотрю – девчонки-медсестры, мои напарницы, просто измочалены. Устали, что называется, вусмерть.

Работа у нас нелегкая, это понятно. Постовая медсестра в больничном отделении – это вам не библиотекарь. Мы не бумажки перекладываем, мы с людьми дело имеем. Иногда нервными. Иногда тяжелыми. И вообще – больными. То еще развлечение. По-разному бывает,  но чаще всего носишься, как наскипидаренная, целые сутки, не присесть. Хотя… как говорил персонаж известной книги: «Хуже нет работы – быть кондуктором в трамвае» (С). И я его отлично понимаю…  Несмотря на все я свою работу люблю.

- Что, - говорю, - девчонки, сутки тяжелые? Больных много?

- Не слишком, - отвечает мне Ирка.

- А выглядишь, как будто по тебе паровой каток проехал.

- Каток? Да там одна больная… Вот уж действительно – асфальтоукладчик!

- На всю голову больная? - осторожно уточняю я. Мало ли, к нам всякие больные попадают. И на голову тоже.

- Здоровая, блин! Приходит на пост, садится рядом на стульчик и работать не дает!

- В смысле?

- Да на ухо садится! И пошло, поехало: о погоде, о природе! Ну, час, ну, два… Но не целый же день!

- И целую ночь! – добавляет Машка. Вид у нее такой же помятый. – Она вообще не спит! Я уж подумывала, как бы ей снотворное подложить.

- Невозможно, честное слово!

- Справлюсь, - смело махнула я рукой. Каждый знает, что я спокойная и терпеливая. Меня не так просто вывести из себя. А уж какая-то старушка – подумаешь! Я всяких повидала.

- Ну, попробуй.

- Удачи тебе.

И смена началась.

***
Словоохотливую бабушку я увидела, как только пришла на пост.

- Здравствуй! – радостно встретила меня милая старушка, приседая на стульчик рядом. – А знаете…

 «Ну, уж нет!»

- Здравствуйте. Извините, но разрешите-ка мне стульчик забрать. 

Возле сестринского поста обычно стоят два стула для больных и один для персонала. Но сегодня, с моей легкой руки, второй стул для пациентов «ушел» в столовую как «лишний».

Бабушка попыталась было занять оставшийся стул, но я попросила ее освободить и его: в отделение как раз начали поступать больные.   

Старушка немного помялась в отдалении, но вскоре ушла к себе в палату.

Несколько раз она выходила, пыталась оккупировать освободившийся стул и начать со мной разговор, но я решительно пресекала все ее попытки. То сама уходила в процедурную, то заставляла старушку освободить место для поступающих больных. А тех было много. Ничего удивительного: межсезонье всегда вызывает обострение заболеваний.

Впрочем, мне сидеть тоже было особенно некогда.

***
К обеду, раздав все таблетки и сделав уколы, кому надо, я вернулась на пост и стала проверять истории больных. И тут вновь показалась словоохотливая бабушка. Сесть рядом она больше не пыталась, примостилась на диванчике в уголке холла, удобно устроилась, открыла рот…

И вот тут началось!

Она говорила, говорила и говорила. Не переставая. Кажется, даже не делая перерыв на вдох и выдох.

О глобальном потеплении климата. О повышении цен в магазине. О своих болячках. Об успехах ее внучки в музыкальной школе. О том, что приснилось соседке со второго этажа. Об отношении к бездомным собакам. О распущенности современной молодежи. О моде – в ее понимании. О варенье из помидоров. О собственном детстве. О последних выборах в Думу. О том, чем лучше удобрять огурцы, а чем малину. О кулинарных пристрастиях ее кошки. О гастарбайтерах. О современно медицине. О жизни в Советском Союзе… И так далее, и то подобное…

Сначала я ее не слушала. Игнорировала. Пыталась не обращать внимания. Не обращаем же мы внимание на гудение комара - так, лениво отмахнемся от него и ладно, пока он не начнет кусаться. Сидела она не возле моего стола, а в уголке холла, т.е. в нескольких метрах, да и говорила не слишком громко. Так пусть себе сидит и говорит.

Но через какое-то время ее постоянное «бу-бу-бу» начало меня раздражать. По-честному так. Или холл у нас не достаточно большой, или слышимость такая отличная. Но мне казалось, что она сидит рядом и бубнит мне прямо в ухо. Негромкий монотонный голос словно ввинчивался мне в мозг. Я устала! Я не могла сосредоточиться на том, что делаю! Я чувствовала, что вся моя энергия уходит на эту бабку – чтобы ее не замечать, игнорировать, не слышать. А мне ведь еще работать как-то надо!

Сутки и без того выпали тяжелые.

По-разному случается. Иной раз дежурство проходит тихо. Больных не много, и они знай себе, отдыхают. Главное - вовремя сделать все процедуры: уколы поставить, таблетки раздать. И у меня находится время и книжку почитать, и подремать, и даже посмотреть телевизор, прихлебывая чаек. А иной раз – носишься как электро-веник, от одного больного к другому, и всем помощь нужна, и всем срочно. И больные, как один подбираются, тяжелые. В каждом углу кому-то плохо, не понарошку, а как раз по-настоящему.

Вот и на этот раз сутки выпали именно такие. То одно, то другое... Какое там чаю попить – я за день практически не присела. А как только оказывалась на своем месте, на посту медсестры, тут же неподалеку материализовывалась наша словоохотливая, садилась на диванчике и говорила, говорила, говорила… И я как-то очень хорошо начала понимать моих девчонок, желающих подсыпать ей снотворного и привязать к кровати. Ну, хотя бы кляп в рот вставить!..

***
Окончательно освободилась я только к полуночи и села журнал заполнять.

«Ох, тяжелый был день!»

Волосы устали, и я стянула с головы шапочку, вынула шпильки. Можно, пока никто не видит. В зеркало на себя глянула – мамочки мои! Ну, чисто ведьма или вампир.

Длинные волосы завиваются как черные змеи, глаза – яркие и покрасневшие, один немного косит (со мной это случается, когда устаю сильно). Лицо - бледное, вытянутое, бесцветное, только губы полыхают ярко-алым. И как помада не размазалась? Хорошая, значит, устойчивая, как и обещано в рекламе. Это я вчера купила. Она к ногтям идеально подходила, а я люблю ярко-алые ногти.

«Вот, сейчас заполню быстренько журнал, а потом отдохну, чаю попью, - размечталась я и потянулась. – А может и подремать удастся. Хоть часок бы…»

- Ой, как хорошо, что вы пришли!

Оборачиваюсь - рядом наша словоохотливая старушка. Ну конечно, тут как тут. 

«Только не это!..» - в тоске подумала я.

А бабка уже удобно устроилась на стульчике для поступающих (больных-то нет, место свободно!) и начала мне рассказывать:

- Вы знаете, милая девушка, сейчас столько колдунов развелось, ведьм всяких-разных. А я их так боюсь, так боюсь!..

Я тряхнула гривой черных волос, кровожадно улыбнулась, подперла щеку кулачком и уставилась на нее, не мигая:

- Да что вы говорите? ВЕДЬМ боитесь?

- Боюсь, - повторила старушка... и вдруг замолчала, испуганно глядя на меня.

Я и с душераздирающим скрежетом провела ярко-красными ногтями по журналу и медленно проговорила:

- А чего НАС бояться?..

***
Больше в эту смену меня никто не беспокоил.