Абдулла

Трёхгранный штык винтовки смачно вошёл в грудь молодого красноармейца. С лица Абдуллы ещё не успела сойти ехидная ухмылка, наполненная самодовольством ловкого пустынного воина, предводителя моджахедов, а мёртвый парень с некоторым удивлением смотрел на небо. Курбаши уже направился к воротам крепости, как услышал позади себя тихий шёпот: кто-то произнёс его имя. Прекрасно зная, что во дворе нет ни единой живой души — Гюльчатай была задушена, Петруха заколот меньше минуты назад, — он почувствовал дрожь в коленях, но всё же заставил себя обернуться: всё было спокойно. «Абдулла… — прохрипел голос в очередной раз и доносился он уже из зиндана. — Абдулла, воды…»

— Кто это!? — насторожился Абдулла.
— Абдулла, воды… — повторил мужской голос из ямы.
— Лучше сам выходи!.. — грозно сказал Абдулла, направив «Маузер» на люк. Просьба повторилась снова, и он был вынужден подойти. За решёткой зиндана простиралось голубое небо. Теперь Абдулла видел его, снова находясь в заточении. К краю ямы подошла Гюльчатай с кувшином в руках и окатила его несвежей ослиной мочой, после чего повернулась и ушла. Возмутившись произошедшим и забыв, что собственноручно убил свою жену, он принялся выламывать решётку; и когда сей процесс был близок к завершению и видно было уже, что происходит снаружи, Абдулла потрясённо остановился. По двору бесцельно слонялись многочисленные Петрухи, сталкиваясь друг с другом и цепляясь воткнутыми винтовками. На груди Абдулла почувствовал зуд и жжение. Он расстегнул френч и увидел маленькую винтовку, воткнутую в кожу крохотным штычком. Она росла. Также у него зачесалось и странно заныло лицо. В луже ещё не впитавшейся ослиной мочи он увидел, что оттуда смотрит на него убиенный Петруха. Приведённый в ужас превращением, Абдулла доломал решётку и выбрался из зиндана. Он метался по двору, расталкивая Петрух, и неистово кричал от ужаса и от растущей на его груди винтовки: как он ни старался, вытащить её не мог. Абдулла заметил, что на винтовке начал расти маленький человечек, держащийся своими мышиными ручонками за цевьё. Вскоре, по мере роста, он увидел, что человечек — это он сам, но испытанный ужас затмила агония, ибо винтовка с примкнутым штыком была уже достаточно большой. Абдулла упал на белый песок и, кряхтя, наблюдал за происходящим наивными Петрухиными глазами. По двору бродили, растворяясь в воздухе, десять дюжин молодых красноармейцев; выросший новый Абдулла, самодовольно ухмыляясь, вытащил из него винтовку и пошёл в угол двора. Прежний Абдулла, шевеля непривычными для него губами Петрухи, прохрипел себе в спину: «Абдулла…»

Курбаши уже направился к воротам крепости, как услышал позади себя тихий шёпот: кто-то произнёс его имя…

09.12.2007