Номер 2856. Глава 3. Разговор за столом

О повести http://www.proza.ru/2015/03/10/967

Предыдущая глава http://www.proza.ru/2015/03/10/1003


Отец посмотрел куда-то вдаль, но начинать рассказ не торопился. Николка его не тревожил и терпеливо ждал.

- Ты ж знаешь, что я в плену был? – внезапно произнес отец, взяв в руки полотенце.
- Еще бы, батя! - оживился Николка, впившись в отца взглядом.
- Тогда слушай, как меня в плен взяли. Подставили меня, Коляй, подставили. В те годы я на границе служил, погранцом был. Война когда началась, знаешь?
- Двадцать второго июня, батя.
- Молодец. Так вот в ночь на двадцать второе июня сидел я с напарником в «секрете». Это что-то вроде окопа. Так вот, сидим мы в «секрете», охраняем наш участок, как услыхали гул. Подняли головы, глядь – самолеты через границу летят, не иначе как немецкие! Пролетели они, и заработали пушки. А там и танки попёрли. Услыхали мы разрывы и выглянули из окопа. Увидали яркое зарево – застава наша горит! Мы – звонить, а связи нема. Выползли мы из окопа – да к заставе. Подбегаем, а она вся в огне, вокруг убитые, всё перевернуто, разрушено, взорвано. Переглянулись – что делать? Никого ж в живых нет! И мы пошли на восток.

Шли мы по литовским землям около двух недель. Днем прятались в лесах или скирдах, ночью продолжали брести на восток. По пути заходили на хутора, просили хлеба да воды. Кто-то давал, кто-то двери закрывал. А силенок-то уже почти не было – столько дней не жравши.

- Две недели… - сочувственно пробормотал Николка, покачав головой. – И что ж вы, так и не встретили наших?
- Нет, сынок, не довелось. Шли мы помаленьку дальше, шли… И вот забрели на хутор, небольшой такой, пара домишек всего. Там еще крыши дранкой были покрыты.
- А что такое дранка, батя?
- Дранка? Кора. Кора березы, кора липы. Слухай дальше. Тихо было, и мы схоронились в кустах, наблюдать стали, нет ли фашистов. А тишина такая зловещая! Казалось, что там вообще все померли.

Напарник мой и кажет, а давай постучимся. Ну, я враз винтовку приготовил, мы ж с оружием были. Стукнул он по двери слегонца, а ответа нема. А в хате, кажись, копошится кто-то. Постучали еще раз, посильнее. Отворил мужик, дородный такой, а взгляд хитрый, лисий, глазищи по сторонам бегают. Оглядел нас с головы до ног.

«Чего надо?» - молвит.

«Бать, нам бы перекусить чего да переночевать», - отвечаем мы.

А он как осерчал, как закричал: «Валите отсюда подобру-поздорову, собаки русские!»

Снял я вгорячах с плеча винтовку да как стрельну по дранке. Видал бы ты, сын, как дранка затрепыхалась!


Николка округлил глаза и тихо присвистнул. До чего ж его батька отважный!

Сам он обожал играть в войнушку с товарищами. Винтовку мастерили из двух брусков – длинного и поменьше, чтоб ладонью обхватить. Убегали в лес, как партизаны, взяв по корке хлеба или сухарю. Искали подходящие ветки, переплетали лозой и рассыпались кто куда. Кому фашистом быть, решала считалка.

Мальчику везло. И из своей игрушечной винтовки он положил не один десяток фрицев.

Сейчас он перевел взгляд в угол комнаты и выставил вперед указательный палец, будто прицеливаясь. Прищурился, представив себя на месте отца, и крикнул:

- Тра-та-та-та-та! Вот те, фашист! Получи!

А Павел Устинович, поймав восхищенный взгляд сына, усмехнулся и продолжил:

- Ты слухай дальше. Жахнул я по той дранке, да как посыпались с нее щепки! И на дурную эту голову. Хозяин испужался, на колени упал. Руки поднял, не стреляйте, мол, будет вам еда. Вынес узелок и бросил моему напарнику.

Дернул меня черт за язык спросить, не видал ли он наших в округе. А тот ухмыльнулся и нос воротить начал:

«Ваших? Ваших не видел. В земле вам всем гнить, свиньи русские!»

Я было замахнулся на него, но напарник меня остановил.

- Шо горбатого чiпати, його тiльки могила виправить, - сказал он, и пошли мы с этого хутора прочь.

Идем не знамо куда. Добрели до чьего-то овина, отдохнуть присели да поесть. Платок развернули, а там – сало, краюха хлеба, лук, яйца, соль. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Ох, Коляй, как мы на эту еду накинулись – давненько ж не ели!
- И что, вы всё съели и ничаго не заныкали? – удивленно спросил Николка, подтянув поближе блюдо с несколькими перьями лука.
- Чего ж не оставили? Оставили, сынок. Мы ж уже опытом наученные. Червячка заморили да спать завалились, умаялись с дороги. Покамест я пару часов караулил, напарник дрых, потом сменились. Вдруг слышу сквозь сон собачий лай. Чую, пинают меня сапогами, и глаза открыл. А вокруг немцы! Подскочил я враз, к винтовке тянусь, а ее нема. Слышу – хохочет кто-то. А то ж хозяин того самого хутора. А рядом с ним хохол стоит. Сослуживец мой… Продал меня, гад. Так и оказался я в плену, сынок.
- От шкура продажная! – гневно воскликнул Николка и ударил кулаком по столу.
- Да полно те, Коляй, не горячись, батька ж воротился, живой, здоровый. Что зазря кулаками махать? – отец посмотрел на сына добрыми серо-зелеными глазами, и Николка тут же успокоился.

«Раз батька не злится, то и я ня буду», - подумал мальчик и улыбнулся в ответ.

Николка слушал отца, как зачарованный. Он гордился им все больше и больше, и ему не терпелось поделиться этой историей с братьями, сестрами и товарищами. Но отец, отлично зная сына, сказал, как отрезал, что это страшная тайна, которую он поведал только ему – Николке.

Отец оказался прав. После этих слов Николка задрал нос, словно гусь, и показал, что очень горд доверием батьки. Отец потрепал сына по черной кудрявой шевелюре и ушел во двор мастерить.


***
На фото - Ерошко Павел Устинович

***
Продолжение http://www.proza.ru/2015/03/13/1237