Два клинка. Летопись первая. Часть первая

1

Ветер поменялся к полудню и резко усилился. Разогнав утренний туман теплыми потоками с юга, ветер внезапно передумал и настойчиво потянул хмурым восточным унынием. Под его порывами острые верхушки высоченных елей раскачивались, угрожающе скрипя и потрескивая. На окутанную сумраком дорогу падали сухие ветви, с громким хрустом ломаясь под копытами рыжего коня.

Коня звали Раск, и ему не нравились плотные стены деревьев по обе стороны дороги. То ли дело раздолье лугов Гэнтара или гладкие степи Имелсоласа. Вот где можно порезвиться всласть!

Встревоженный конь прядал ушами и встряхивал крупной головой, однако его седок не торопился. Наслаждаясь поездкой, он глубоко вдыхал запахи леса, на опушке которого, далеко позади, остался Пентреф – маленький и нежно любимый городок. Эх, задержаться бы там подольше, а еще лучше – остаться навсегда. Завести семью, построить дом и по традиции предков жить охотой, покуда жена присматривает за хозяйством...

Всадник усмехнулся. Была в Пентрефе одна девица… Такая же рыжая и сумасбродная, как он. Кабы не дружба и присяга, он бы непременно женился, и пропади они пропадом, эти эльфы! Опять же, мать была уже слишком стара и нуждалась в единственном сыне. От дочерей проку мало. Что дочери? Всего лишь женщины. Какой с них спрос?

Вспомнив о матери, всадник загрустил, но почти сразу улыбнулся, и в его синих глазах засверкали насмешливые искры. Жена – это хорошо, однако Шеилэс ждал своего оруженосца и, зная его, ждал с нетерпением. Из всех эльфов он был, наверное, самым нетерпеливым. Впрочем, судить о нравах и характерах эльфов всадник не брался. Слишком мало осталось их на просторах Эйта – древнего, как небо, мира, дрейфующего среди просторов вечных звезд… Всего-навсего двое братьев – принц Шеилэс, владыка земель Имелсоласа, и Мараэль, уединившийся в замке Тимисенсерам, укрытом в тени высоких, островерхих и опасных гор Слибх.

Поговаривали, что раньше все было иначе. Эльфы процветали. Их многочисленные кланы населяли Эйт по обе стороны неприступных кряжей Слибха, и им не было никакого дела до жалкой горстки людей, ютившихся в лесах Гэнтара. Магия правила жизнью, управляла судьбами, а Эйт был накрепко связан с иными мирами звездными мостами. Тогда всего было больше – и красоты, и магии…

Однако мир дряхлел и менялся. Прекрасные бессмертные эльфы гибли в бесконечных войнах с армией ведьмы из ледяного Маилиса или покидали Эйт. Звездные мосты исчезали один за другим, скрывая следы бессмертных среди необъятных просторов иных миров. Магия по-прежнему витала в воздухе, журчала с родниковой водой, расцветала диковинными цветами по весне, но люди не слышали и не чувствовали ее. Они боялись магии и сторонились ее хранителей. Мало кто решался нарушать уединение Мараэля, разве что несколько смельчаков, согласившихся служить ему. И немногие отваживались жить в некогда прекрасном, но теперь обветшалом и почти заброшенном Тимисолайсе – замке Шеилэса, куда лежал путь всадника.

Нынче от славных эпох бессмертных остались лишь крупицы памяти – летописи, хранившиеся в специально отведенных покоях Тимисолайса, дивные старинные песни, музыка да зыбкая магическая преграда на границе Призрачного леса, что простирался на многие мили от подножия Слибха до края мира. На месте древних эльфийских замков остались лишь бескрайние пустоши Маэс – голые, угрюмые места, населенные одними только гоблинами да призраками.

Созданный Шеилэсом магический заслон не позволял прорываться крупным ордам нечисти, но набеги все равно случались. Чтобы обезопасить людей, нужны были воины, а военное искусство эльфов с их уходом оказалось безнадежно утрачено. Люди всегда держались особняком, с неохотой перенимая их мастерство и ремесла, и горько поплатились за это в Мрачные годы.

Теперь жизнь наладилась. Каждый знал свое дело и к большему не стремился. Самые смелые и отчаянные мужчины уходили к опушке Призрачного леса, где стояли заставы для отражения атак непрошеных гостей. Крестьяне Имелсоласа, Гэнтара и Гронета жили в мире и процветали. Рассказы о великой магии эльфов остались в преданиях и сказках, однако люди все равно побаивались Шеилэса и его брата. По всему Эйту ходили самые невероятные слухи об их могуществе, и право Шеилэса на трон никто не оспаривал. Да и зачем? В дела людей эльф не вмешивался, разве что изредка и неохотно разбирал споры о земле. Он также следил за состоянием армии, но делал это спустя рукава, ведь войн между людьми отродясь не бывало, а о внешних врагах в Эйте давненько не слышали.


Всадник усмехнулся. Ох уж эти крестьяне… Когда он упросил Шеилэса отпустить его домой, дабы повидаться с матерью, прежние друзья в Пентрефе проходу не давали. Всё расспрашивали об эльфе да рассказывали небылицы о нем. Впрочем, к пересудам всадник привык. Он был единственным в крошечном городке, кто бросил отчий дом и подался в солдаты на заставу. Именно там он встретил Шеилэса и на удивление всем, даже себе, принес ему клятву верности. Поэтому уж кто-кто, а он-то хорошо знал своего господина и совершенно его не боялся. Магия магией, а хороший меч и верный друг еще никому не мешали. Тем более что Шеилэс был отличным стратегом, но плохим воином. Очень плохим. Не будь рядом людей, готовых сражаться с гоблинами, и магической преграды, Тимисолайс не выстоял бы и месяца. Зато Шеилэс был добрым господином и отличным другом. Таким, за которого не жалко умереть и которому хочется преданно и беззаветно служить, даже понимая, что однажды твое тело отправится по течению Абхайн к границам Эйта, а Шеилэс найдет себе нового оруженосца.

- Не раскисай, Джон, - вслух осадил себя всадник. – Ты знал, на что идешь, когда присягал ему.

Встряхнувшись, он всмотрелся в темнеющее небо, нахмурился и, к удовольствию Раска, встряхнул поводьями. Обрадованный конь перешел на плавный галоп. Ветер засвистел в ушах Джона. Длинная густая грива Раска касалась ладоней всадника, подбадривая его и даря ощущение свободы. Было в этом что-то упоительное – ехать верхом, а не брести за тяжелым конем с сохой или телегой. Отец Джона был охотником. Он немало странствовал и даже какое-то время жил в Тимисенсераме. Именно он привил сыну тягу к приключениям, когда долгими зимними вечерами рассказывал мальчику о том, что видел в своих путешествиях. И именно отец, несмотря на недовольство матери, обучил Джона владению мечом и навыкам боевого искусства.


Лес стремительно редел, и вот уже вдалеке между деревьями засверкала лента Абхайн, широкой и могучей реки. Она брала свое начало среди снежных шапок Слибха и мощным полноводным потоком рассекала Эйт, служа естественной границей между Гэнтаром и Имелсоласом. Через Абхайн имелась лишь одна переправа, неподалеку от того места, где в нее вливалась шумная Мелин, и там меж двух рек гордо высились башни Тимисолайса.

Джона восхищал замок Шеилэса. Привыкший к низким деревянным домам, он поражался великолепию древних каменных стен и внутреннему убранству.

Издали Тимисолайс напоминал огромный шатер с высоким острым шпилем в центре. Замок, выстроенный из белого камня, смотрел во все стороны света шестью башнями, а в центре высилась седьмая. В ясный день с ее смотровой площадки было видно далеко окрест. Не единожды Джон выбирался туда и смотрел вдаль. Ему казалось, с такой высоты Эйт был почти как на ладони. Взору человека открывались горы, Тимисенсерам, сверкавший вдали крохотной точкой, чащи Шума и звонкий Катэйр – город неподалеку от замка. Порой Джон думал, что когда-нибудь он сумеет разглядеть пределы мира за широченным устьем Абхайн, разливающейся, точно море. Моря в Эйте не было, а потому Джон его никогда не видел, но Шеилэс, успевший вдоволь погулять по иным мирам, иногда рассказывал ему о нем странные истории, притягательные и завораживающие, как и сам Шеилэс.

А еще с главной башни Тимисолайса можно было без труда разглядеть Фориос – единственную на весь Эйт переправу через Абхайн. Именно к переправе и торопился Джон, желая до темноты перебраться на другой берег. Там он сможет переночевать в трактире «Дохлый гоблин», а к вечеру следующего дня пересечет мост через Мелин и увидит прекрасный Тимисолайс.

Размышляя о скором возвращении в замок, Джон вдруг понял, что здорово соскучился по Шеилэсу. По их разговорам, прогулкам, совместному опустошению винных бокалов и пивных кружек и попыткам обучить друг друга тому, чего каждому не доставало. Джон был отличным воином, но не умел ни читать, ни писать. В свою очередь, Шеилэс был прекрасно образован и умен, но за три с лишним тысячи лет жизни так и не научился более-менее владеть клинком. Оружие эльф презирал и никогда не носил ни меча, ни даже кинжала, что как-то раз едва не стоило ему жизни.

Увернувшись от острой ветки, Джон радостно рассмеялся, вспоминая их первые уроки. Неуклюжесть Шеилэса в бою потрясла его, хотя в обычной жизни эльф был изящен и ловок. Грег, друг Джона и хранитель замка, не раз за кружкой эля поговаривал, что более странную пару, чем принц и его оруженосец, и представить сложно. Высокий, тонкий Шеилэс с длинными черными кудрями и заостренными кончиками ушей выглядел полной противоположностью крепкому, широкоплечему рыжему Джону. И все-таки разница почти во всем не помешала эльфу и человеку сдружиться и полюбить друг друга, словно они были братьями. Тем более что с Мараэлем, своим единственным родичем, Шеилэс встречался очень редко и лишь по крайней необходимости. Иногда Джон думал, что у его господина больше никого нет, кроме верного оруженосца, поскольку люди чурались общения с ним.


Деревья окончательно расступились и остались позади. За Джоном гналось наливающееся вечерней мглой небо, а впереди мерцали факелы переправы Фориос. В стародавние времена эльфы построили мост в самом узком месте Абхайн, однако тот мост давно рухнул. Теперь люди и всадники переправлялись с одного берега на другой на большом плоту, сбитом из цельных сосновых бревен. Плот никто не охранял, и пользовались им все желающие. Следил за ним Кен, владелец «Дохлого гоблина», и он же зажигал на ночь факелы. Делал он это совершенно бесплатно, но внакладе никогда не оставался. Гости по обе стороны реки непременно заходили в трактир выпить или перекусить, а то и переночевать, ведь «Дохлый гоблин» был единственным трактиром на многие мили. От переправы до ближайшей деревушки было далековато, да и остановиться там негде.

Подтянув плот натянутой через реку веревкой, Джон завел коня и привязал поводья к кольцу. Оттолкнувшись шестом от берега, он аккуратно потянул веревку. Чуть покачиваясь на спокойных волнах Абхайн, плот медленно поплыл к противоположному берегу, с трудом различимому в сумерках. Раск фыркал и прядал ушами под мерное журчание реки.

Берег был уже совсем близко, когда Джон заметил, что на причале стоит рослый всадник. Неподалеку перебирал копытами его стреноженный конь. В вечерней тишине громко хрустела галька, и вздыхали под порывами ветра травы.

Изо всех сил орудуя шестом, Джон не без труда ввел плот в искусственную бухту понтонного причала. Ее создали специально, дабы у путников отпала необходимость закреплять плот. Течение Абхайн в этом месте было неторопливым, и никто не опасался, что переправу снесет.

Отвязав Раска, Джон осторожно перевел его на берег и уже собрался ехать дальше, когда его окликнули. С удивлением обернувшись к всаднику, он дождался, пока тот приблизится и снимет капюшон плаща. В свете факелов заискрилась серебром проседь на коротких, неровно обрезанных волосах.
- Грег?! – Джон изумился еще сильнее. – Что ты тут делаешь?

Маявшийся в раздумьях человек оказался никем иным, как хранителем Тимисолайса, и это было поразительно. Насколько Джон знал, Грег никогда особенно не отличался любовью к дальним поездкам, предпочитая тихие стены замка. В юности он провел довольно времени на заставах и, по его словам, достаточно насмотрелся на всякие чудеса и получил свою порцию неприятностей. Что же такого могло случиться, чтобы хранитель добровольно покинул Тимисолайс? В груди Джона заворочались дурные предчувствия.

- Как хорошо, что мы пересеклись, Джон! – воскликнул Грег, обнимая друга. – А я все думал: стоит ли переправляться на ночь глядя? В темноте мы бы точно разминулись, как пить дать, не будь я хранитель.
- Да что стряслось?
- Поедем в трактир и там поговорим. На дороге не с руки.

Всадники вскочили в седла и быстрее ветра помчались по дороге.

Под тусклыми звездами кони скакали сквозь тьму, и вскоре вдалеке показались огни большого дома, стоявшего близ тракта. Окна у входа приветливо светились, суля еду, пиво и ночлег всем желающим. Естественно, за деньги, хотя Кен не брезговал брать с проезжавших крестьян продукты, а с охотников - пушнину и дичь. Он держал этот трактир сколько себя помнил, а до него здесь заправляли его отец и дед. Много десятков лет тут ничего не менялось. Даже кованая вывеска, изображавшая гоблина, утыканного стрелами, осталась со времен постройки трактира. Кен с подозрением относился ко всяческим переменам.

Спешившись, Джон и Грег привязали коней, толкнули дверь и провалились в пропитанное ароматами кухни тепло. Оглядевшись, друзья скинули капюшоны и громогласно потребовали хозяина. Кен выслушал гостей и отправил работника позаботиться о лошадях, а сам отправился распорядиться насчет пива и комнат.

Устроившись в темном углу, поодаль от остальных выпивох, Джон скинул плащ, отстегнул меч и положил его на стол.
- Ну, и что заставило хранителя замка тащиться за мной за тридевять земель? Гонцы повывелись?
- Нет, но я решил, что ты, чего доброго, сгоряча пришибешь дурного вестника. Плохие новости, Джон. На Шеилэса напали. Весь отряд перебили, а его, похоже, увели с собой. Мы весь Призрачный лес обшарили, но тела не нашли.
- Что?! – Джон перегнулся через стол, вцепился в кожаную куртку Грега и рывком притянул его к себе.
- Вот потому я и не отправил гонца, - хранитель замка оттолкнул оруженосца, и тот с грохотом свалился под скамью. – Ты ведь как? Сначала бьешь, потом вопросы задаешь. На тебя гонцов не напасешься.

Потирая ушибленный бок и не обращая внимания на заинтересованные короткой стычкой взгляды, Джон не верил ушам. Кто мог осмелиться напасть на принца? Гоблины? Но они не подходят близко к заставам и пленных не берут. Тогда кто? И, главное, для чего? Людей хотя бы можно заставить работать, а от эльфа никакого проку.
- Узнали, кто это был? – порывисто спросил он Грега.
- Нет, но они не отсюда. Это были эльфы, не будь я хранитель.

В этот момент подошел трактирщик с едой и пивом. Расставив кружки и миски, он сообщил, что кони устроены, комнаты готовы, а за разгромленную мебель - оплата втройне. Друзья пообещали вести себя потише, но стоило Кену отойти, как разговор продолжился.
- Эльфы? – недоумевал Джон. – Откуда в Эйте взяться эльфам?
- Не знаю, но парни из отряда Шеилэса перед смертью убили одного из нападавших, и это эльф, не будь я хранитель! Только странный какой-то. Вроде похож на милорда – острые уши, тонкий, не чета нам с тобой, но очень уж бледный. Как в муке вывалялся. Я поначалу решил, что призраки буянят, но им ведь через преграду хода нет. Что скажешь, Джон?
- Я скажу так: в Эйте лишь два эльфа. Значит, кто-то открыл Звездный Мост, - Джон сделал изрядный глоток пива. – Но для чего брать в плен собрата? Убить? Тогда почему не убили вместе с остальными? А ежели потолковать, зачем отряд перебили? Мутная история...
- Но это еще не все вести, - Грег набросился на еду, рассказывая дальше с набитым ртом. – Я, когда в путь собирался, решил смекнуть погоду и выбрался на башню. Чтоб мне лопнуть, Джон! По ту сторону Слибха торчат шпили замка! А может быть, башни. Далеко, не разобрать как следует. Еще накануне их не было! Я видел их так же ясно, как тебя сейчас. Что творится? Может, на нас напали?

Жуя мясо, Джон молчал. Подумать только - оставил замок на какой-то месяц, и на тебе – какие-то эльфы открыли Звездный Мост, а Шеилэс пропал! И какого гоблина его понесло в Призрачный лес? Мало ему там бока намяли, несчастью остроухому... От мысли, что Шеилэс, возможно, уже мертв, у Джона тоскливо сжалось сердце. Однако, допив пиво, он рассудил, что подобное вряд ли возможно. Кто бы ни напал на его эльфа, им что-то нужно от него, а стало быть, Шеилэс жив, и его надо выручать. В конце концов, Джон – оруженосец и дал клятву защищать своего господина.

- Покамест о войне речи не идет. Иначе они осадили бы Тимисолайс, - вдумчиво ответил он дрожавшему в нетерпении Грегу. – Им нужен Шеилэс, а еще они протащили сюда свой замок. Тот, что ты видел. Я думаю, Шеилэс там.
- И что? Что будешь делать? – осторожно поинтересовался хранитель.
- Я пойду туда. Если надо, пойду один и убью каждого, кто встанет на моем пути. А если Шеилэс мертв…
С этими словами Джон размахнулся и всадил нож в стол. Удар оказался такой силы, что насквозь пробил толстую сосновую доску, войдя в столешницу по самую рукоять.

Продолжение следует...