Легенда об Азгалуне. Часть 3. Азгалун и Угруд

Стал Азгалун жить в посёлке карудов. Сразу полюбился он людям — приветливый, сильный, ловкий. Радовались люди, что могучий воин вошёл в их род, и теперь станет защитником его. Один лишь старый шаман с опаской относился к пришедшему в род Азгалуну. Увима, заметив это, пришла к старому мудрецу и сказала:

— Отец мой, или ошибаются глаза мои, или не справедлив ты к сыну моему. Почему до сих пор не совершил ты ритуал соединения его с родом моим? Почему не смешал в чаше предков кровь его с кровью людей, рождённых в племени карудов, чтобы неразрывные узы кровного родства связали дитя, доверенное заботам моим, с народом, принявшем его в среду свою? Неужели так и останется он чужим роду моему?

Склонил голову шаман:

— Права ты, дочь моя. Но в день, когда привела ты этого мальчика в дом свой, спросил я духов подвластных мне, что ожидает народ наш, если он примет Азгалуна в среду свою, — горе или радость? И не получил ответа. Трижды вопрошал я высшие силы мира сего, молчат они, и не могу я прозреть судьбу сына твоего. Одно известно мне: не из нашего мира пришёл сын твой, и не знаю я кто он — дитя гнева великой Богини, или дитя радости. Жизнь или смерть принесёт он нашему народу, началом или концом его станет. А потому наблюдаю я за ним, чтобы решить, станет он частью рода или будет изгнан. Ты посмотри — нет ему и полугода, а это уже могучий воин, справиться с которым не в силах и десяток сильных мужчин. Боюсь, не сумеет Азгалун соразмерить силу свою с силой простых людей, тогда большая беда может случиться. И пока не буду я уверен в нём, не стану проводить ритуал кровного родства, ибо на мне лежит ответственность за само существование рода карудов.

Заплакала Увима. Жалко стало старому мудрецу несчастную женщину, и сказал он:

— Не плачь, дочь моя, а приходи в дом мой когда полная луна прольёт свет свой на тверди земные. Вместе спросим мы Мать огня о судьбе сына её. Ибо ответит она только той, кому доверила дитя своё.

Ушла Увима, но в ночь полнолуния вернулась в дом шамана, чтобы принять таинство Матери огня. Достал шаман жаровню с углями, бросил в неё волосы и ногти Увимы, ударил в бубен, и закружился вокруг жаровни в танце силы. Долго танцевал шаман, пока вдруг в самой глубине тлеющих углей, не возник образ женщины в сияющих одеждах. Грустными глазами посмотрела на Увиму сияющая женщина:

— Зачем ты пришла? Ведь всё, что не нужно, ты уже сделала глупая мать, — сказала она и отвернулась, собираясь исчезнуть в своём огненном мире.

— Стой, Великая мать! — в исступлении крикнула Увима, падая на колени перед тлеющей жаровней.

Богиня остановилась, и вновь повернулась к зовущей женщине.

— Мать огня, молю тебя, открой мне судьбу дитя, дарованного тобой, дабы могло оно стать кровной частью рода моего, — взмолилась Увима, протягивая к жаровне трясущиеся руки.

— Зачем тебе это? — горько усмехнулась Богиня, — я даровала тебе дитя своё, чтобы стал мальчик хранителем и спасителем рода твоего, но ты, вопреки запрету, открыла заветный свёрток и явила миру и свету дитя силы моей. Вошёл сын мой в мир человеческий как существо бессмертное и неуязвимое, и если бы раньше времени не явил миру силу свою, то и Богов смог бы победить, а теперь он смертен. И если солнечный луч попадёт под левую лопатку его, то умрёт он, а вместе с ним погибнет и род твой, лишившись защиты его. Помни, знает теперь владыка вечных льдов Угруд о том, что сын мой вошёл в мир живой, ведь его слугу убил Азгалун в ночь, когда ты открыла тело его. И теперь всеми способами постарается Угруд уничтожить того, кто представляет опасность для власти его. Так что теперь не знаю я судьбы дитя, доверенного тебе. Одно скажу — он благо для рода твоего. Береги дитя своё, глупая мать.

Потухли угли в жаровне шамана, и вместе с угасшим пламенем исчезла Мать огня.

Горько зарыдала Увима, поняв, что на смерть обрекла сына своего. Взяла она шкуру морского зверя, какие привозят охотники из дальних северных земель — от таких шкур отскакивали стрелы и копья. Несколько лет назад Увима отдала она за неё сорок соболей и шкуру леопарда, хотела сделать броню для мужа своего, чтобы стал он неуязвим для зубов хищников. Но теперь сделала она из этой шкуры одежду сыну своему, чтобы не упал луч солнца на спину его. Успокоилась Увима только когда строго-настрого запретила Азгалуну снимать на солнце одежду. А тут и шаман объявил людям, что будет проводить ритуал соединения на крови Азгалуна и рода карудов. Совсем отлегло от сердца у женщины, когда в выемке на камне предков соединилась кровь сына её и девяти сильнейших воинов племени.

Как исполнился Азгалуну год, пришёл он к матери и сказал:

— Матушка, пора мне получить оружие настоящего воина.

— Что же, такова судьба всех мужчин нашего рода. Иди, сын мой, к шаману, и пускай он подберёт оружие по руке твоей, — вздохнула Увима.

Пошёл Азгалун к шаману, только ни один лук, ни одно копьё не смогли выдержать силы его, а палицы из твёрдого дерева ломались, едва он сжимал их в руке своей.

— Нет, дитя пламени, — покачал головой шаман, — не годится тебе оружие, сделанное для человеческой руки. Нужно сделать для тебя стальной лук и копьё. Да не из простого железа, а из той звезды, что принесла тебя в этот мир. Иди же в то место, где мать нашла тебя, и под разбитым камнем найдёшь ты небесный металл. Принеси его, и пусть мастер кузнец выкует из него оружие по силе твоей.

Отправился в путь Азгалун. Долго ли, коротко ли он шёл, но пришёл в место, где небесная звезда раскололо скалу, внутри которой Увима нашла заветный свёрток. Легко раскидал Азгалун гигантские осколки скалы, и в земле под ними нашёл синий, как небо, металл. Ухватил он его рукой, но не отпустила земля небесное железо. Тогда двумя руками схватился Азгалун, упёрся ногами в каменистую землю, и изо всех сил рванул вверх. Вздрогнула земля и выпустила заветное железо, а Азгалун по пояс в землю ушёл. Принёс он добытое железо в посёлок и сбросил у кузницы.

— Возьми, мастер кузнец, это железо, и выкуй мне оружие воина, — сказал Азгалун и пошёл домой.

Три дня семь сильных мужчин пытались расплавить небесное железо, но не смогли даже нагреть его. Железо так и оставалось холодным. Тогда решил кузнец обмануть Азгалуна, из самого твёрдого железа сковал он для него лук и стрелы.

— Возьми, дитя огня, оружие твоё, — сказал он, передавая лук Азгалуну.

Взял лук Азгалун, натянул тетиву, и сломался лук, а стрела упала на землю.

— Обманул ты меня, мастер кузнец, не из того железа сделал эти игрушки. Отдай их детям, а мне оставь горн, наковальню и молот, а сам иди домой, — покачал головой Азгалун.

Ушёл кузнец, а Азгалун раздул горн, положил в него небесное железо и подул на него. Ярче солнца засверкал небесный металл, и без рук мастера родились из него лук со стрелами, копьё и стальная тетива для лука. Взял Азгалун огромный лук, — в три человеческих роста был он, — и уперев один из концов стальной дуги в камень, согнул её, натянув тетиву. Прицелился он и выпустил стрелу в вековой дуб. Подобно молнии расколола стрела могучий дуб, и пройдя через него, выжгла полосу в тайге на два дня пути.

— Вот это оружие для меня, — обрадовался Азгалун и побежал за стрелой.

Ни один враг, ни один зверь не смел приблизиться к посёлку после того, как Азгалун обрёл оружие своё. Зажили каруды в мире и покое. Только однажды ушёл Азгалун на охоту, а когда через несколько недель вернулся — не узнал посёлка. Повсюду горели костры с травами, отгоняющими духов, обычно весёлые лица людей были искажены страхом, в глазах застыло отчаяние.

— Что здесь произошло? — спросил Азгалун у проходящей женщины.

— Иди к шаману, ты источник наших бед! — крикнула она и скрылась.

Шаман сидел на камне.

— Расскажи, отец, что произошло, — обратился к нему Азгалун.

— Когда ты ушёл из посёлка, — начал рассказывать шаман, — по ночам начал опускаться холодный туман, а утром мы находили пять-шесть человек мёртвыми. Двадцать лучших воинов во главе с твоим отцом ушли в туман и больше не вернулись. Видно владыка вечных льдов, злобный каменный великан Угруд разгневался на нас и решил уничтожить наш род. Теперь каждую ночь мы ждём смерти.

Взял Азгалун в руки копьё и сказал:

— За мной пришёл тёмный Угруд, и я встречу его.

В ужасе увидел шаман, как в серых, будто зола, глазах Азгалуна, засверкали всполохи пламени.

— Нет, сын мой, ты дар великой Богини, огненной Атулы, и мы не можем утратить тебя! — закричал шаман, заслоняя дорогу.

В это время вокруг посёлка опустилось кольцо непроницаемого тумана, даже звуки затихли внутри этого кольца.

— Отойди, старик, — улыбнулся Азгалун и смело шагнул навстречу туману.

— Подожди, возьми с собой пламя рода своего, и пусть оно придаст тебе сил, — сказал шаман, протягивая Азгалуну тлеющий уголёк из своего костра.

Взял Азгалун уголёк, спрятал его на груди и вошёл в туманную пелену. Только сейчас увидел он, что вокруг стоят ледяные статуи людей и животных, ибо каждый, кого касался этот колдовской туман, тут же превращался в лёд. Не повредил туман Азгалуна, и пройдя немного вперёд, увидел он в ледяном тумане какое-то движение. Удивился Азгалун — кто мог выжить в этом смертельном тумане? И тут, ломая вековые деревья, ему на встречу вышли два исполинских каменных тигра.

— Будет на ком размяться, — засмеялся Азгалун.

Тигры тяжёлой походкой направились к нему.

— Что же, ваш хозяин не смог сделать вас по шустрее? — сказал Азгалун. Он схватил тварей за холки, и вознеся вверх, ударил о промороженную землю.

Вспыхнуло пламя, загремел гром, и земля поглотила стражей мрака. Неожиданно перед его глазами начала двигаться огромная скала и раздался голос:

— Наконец ты, червяк, попал в руки мои! Уже тысячу лет я жду этого. И хоть, согласно пророчеству, я должен погибнуть от руки дитя пламени, вижу, не накопил ты ещё сил своих. И теперь настал последний час твой и народа, принявшего тебя.

— Ты, владыка вечных льдов, хоть и прожил тысячу лет, видимо, научился пугать только маленьких детей. Сначала убей меня, а потом хвастайся, — усмехнулся Азгалун и ударил копьём каменное тело Угруда.

Страшно закричал Угруд и бросил на Азгалуна свою исполинскую тушу. Сцепились исконные враги в страшной схватке. Копьё выпало из руки Азгалуна, а каменная туша Угруда вдавливала его в мёрзлую землю и ломала кости. Упал Азгалун на одно колено, — чувствовал он, что не хватает сил сбросить страшную тяжесть. С трудом освободив одну руку, прижал он её к угольку, спрятанному на груди, и воззвал о помощи:

— Мать моя, великие предки рода, принявшего меня, святой огонь, горящий в жилах моих, поделитесь силой своей, не дайте погибнуть сражённым холодом и злобой. Я Азгалун, призываю дух ваш!

Едва зов сердца Азгалуна достиг царств высших духов, как загорелся уголёк на груди его и налилось силой великой ослабевшее тело его. Встал Азгалун, и вознеся над головой каменную тушу Угруда, разбил её о колено. Рассыпался каменный великан мелкой крошкой, и только чёрное сердце поверженного врага продолжало биться на твердях земных. Поднял Азгалун своё копьё и из последних сил вонзил его в бьющееся сердце владыки льдов. Задрожала земля, вспыхнуло ослепительное пламя, с ужасным грохотом обрушились скалы, нависающие над местом битвы, и погребли под собой Азгалуна и останки врага его.