16 Вагоноопрокидыватель

   
               

 Жуткая штука! Углярку — открытый вагон с углём — защемляет и переворачивает с жутким грохотом. Да мало того, еще по ходу действия и вибраторы трясут бедный вагон. Шестьдесят тонн угля из вагона высыпаются на решоты и проваливаются под землю через дозаторы на конвейер. И направляются либо сразу в печку, либо на склад. 
   Вагоны дёргает тепловоз под управлением составителя, а вагоноопрокидом заведуют Вася с Олегом. Два преинтереснейших типа! Оба прошли, один Крым, а другой Рым. Не миновали и медных труб... Достаточно сказать, что они гоняли стада баранов из Монголии на Алтай, сопровождали вагоны с племенными свиньями во Владивосток.... Представить страшно такую езду в товарном вагоне в такой компании! Но, говорят, выручали стоящие на соседних путях молдаване — дешёвое разливное помогало им в пути разнообразить ароматами юга миазмы Криводановского свинокомплекса. Достигали они и высот — работали кочегарами на аффинажном заводе. Способствуя таким образом пополнению золотого запаса СССР.
   Я уж и не припомню всего рассказанного мне в те ночи, когда я приходил на вагоноопрокид вечером, а уходил за полночь. Как говорил уже неоднократно выше, оборудование на ТЭЦ не самое новое, а уж вагоноопрокид этот любого впечатлит своей разболтанностью. Грохот сцепок, рёв тепловоза, команды по селектору. Гораздо приятнее писать про балет и менуэт. Но вот заносит же людей из тёплой кочегарки аффинажного завода в этакую клоаку! И у них, бывает, не сходятся рельсы. Тогда машинист отказывается загонять вагон в опрокид. Прибегаю я, и начинаю регулировать конечник. Потом долго спорим на тему — зазор уменьшился или нет. Наконец пробуем загнать вагон под мою ответственность. Получилось! Мужикам, Васе с Олегом, просто сегодня квитки выдали, и они не увидели там премии. Вот и решили наказать начальство — не будем, мол, работать на неисправном оборудовании. Баста! Но после полуночи, приняв на грудь, соглашаются отпустить меня и работать с нарушениям правил.
   Выпивают они только краснуху. Закусывают обильно. Жёны у обоих правильные — борщ и котлеты с пюре присутствуют в их обеде всегда. Я с ними не выпиваю. Если один раз дашь слабину, потом не просохнешь. Да и обстановка в их кандейке не располагает — две засаленные лавки застеленные куфайками не десятой даже свежести, изрезанный стол угольного цвета и такие же кафельные стены. Половина плиток на стенах отсутствует. Это на уровне роста человека, а выше плитки все есть, и они расписаны по пыли рисунками и надписями скабрезного свойства.
   Питаются ребята оттого так обильно, что работа не просто грязная, а ужасно грязная, да еще и порой, трудная. Когда из вагона выпадает глыба такой величины, что не пролазит в ячейку решётки, тогда один из них спускается к этой глыбе, величиной поболе вашей прикроватной тумбочки, и колотит её кувалдой. До тех пор, пока не пропихнет вниз. Зимой глыб больше, так как не весь вагон оттаял в размораживателе или наоборот, оттаяв, схватился на морозе пока доехал до опрокида. Зимой работа тут превращается в зимний ад — к дикой пыли добавляется мороз, а в морозА ветра нет и, соответственно, пыль стоит и никуда её не выдувает никаким сквозняком. Одно спасение — сидеть в кандее. И пить вермут греясь у электрического козла.
   А я ухожу к себе. Иногда низом. То есть вдоль конвейера идущего под землёй в сторону дробилки. По пути осматриваю оборудование и иногда вкручиваю две три лампочки. Особенно в тех местах, где с конвейера насыпалась куча угля — Васе к сдаче смены нужно эту кучу перекидать на ленту.
   Объяснять, как я выгляжу после похода в эти отдалённые места не нужно — достаточно включить новости из шахтерских районов. Там всегда покажут вам чёрные рожи работников подземелья. На ТЭЦ не чище. Моя не исключение.