Мятущаяся душа. 6

                ИСТОКИ


     Прошло девять месяцев. Страна готовилась встретить 1949 год. Татьяна пошла
к подруге Елене, с которой подружилась на рыбзаводе, узнать о предстоящей
вечеринке в её доме.
     Лена жила в длинном, низком деревянном бараке. Во время оккупации японцами
южного берега Сахалина, японцы настроили множество убогих, наспех сооружённых,
бараков, которые лепились друг к другу некрасивыми, уродливыми формами. Таких
бараков в Корсакове было много на каждой кривой улочке. Окна в этих бараках были
почти в длину всей комнаты и почти в полную высоту комнаты. Огромные окна разделялись на многочисленные, маленькие рамы, оттого казались зарешёченными и в
маленькое оконце невозможно было влезть, разве что только грудному ребёнку, наверное, таким образом японцы охраняли свои жилища от воров. Вместо печей стояли
железные буржуйки.
     Татьяна вошла в полуоткрытые сени и постучала в дверь. Ей никто не ответил,
хотя слышался в доме смех и громкий разговор. Татьяна потянула дверь на себя, та
скрипнула и открылась.

     - Лен,- крикнула девушка.

     - А-а, Танька, заходи, заходи, - весело откликнулась подруга и вышла на встречу. Она схватила Татьяну за руку, помогла стянуть с неё пальто и потащила в комнату.

     - Знакомьтесь - это моя подруга Танечка, москвичка.

     За накрытым столом сидели два матроса. При виде новой девушки, они привстали.

     - Это Павел - мой кавалер,- смеясь, представила парня Лена. - А это
Владислав, друг Павла.

     Оба матроса по очереди пожали руку Татьяне, а Владислав слегла сжал руку
девушки и та больше, чем надо, задержала взгляд на нём: голубоглазый, с вихрастым
чубом и курносый, он мгновенно обжёг взглядом сердце Татьяны. Сердце затрепетало
и сладостно заныло.

     Все сели за стол. Павел налил в стаканы по 100 грамм водки и предложил
выпить за знакомство. "Четыре стакана, - отметила Татьяна, значит, меня здесь
ждали, а этого чубатого для меня приготовили",- с грустью думала девушка.
     Таня отодвинула стакан.

     - Нет, нет, я не пью,- сказала она.

     - Что, совсем не пьёшь?- спросил Павел.

     - Да, она у нас скромная и не целованная, - засмеялась подруга.

     - Ленка, перестань,- сдержанно, но властно попросила Татьяна.

     - Молчу, молчу...

     Таня заметила, что бутылка водки на столе стояла на половину опустошённая,
потому все трое были навеселе.

     - А, вы и не пейте, а хотя бы пригубите, - предложил Владислав.

     - Верно, Танька, пригуби стаканчик-то.

     - Конечно, только пригубите...

     - Ну, хорошо, - Татьяна не стала ломаться и подняла свой стакан.

     - За приятное знакомство,- сказал Павел.

     - За прекрасное знакомство,- ответил чубатый. - За красивых девушек...

     Все выпили, Татьяна сделала глоток и закашлялась от крепкого спиртного,
обжегшего горло. Чубатый тут же поднёс к её рту солёный огурец. Девушка поморщилась и быстро съела с его рук огурчик. Она решила не оставаться здесь
больше ни одной минуты. Таня боялась, что ей снова предложат выпить, а пить водку
совсем не хотелось.

     - Ну, я пошла, - она поднялась со стула. В голове приятно закружилось, по
её щекам разлился румянец, зелёные глаза зажглись рыжими искорками. Она испугалась за своё состояние и за прилив необычного чувства нежности и желания
прижаться к чубатому. Слегла покачиваясь, Татьяна, отстраняя руки Владислава,что
пытались её остановить, быстро пошла от стола, забыв, зачем пришла сюда.

     - Тань, не забудь, завтра в семь вечера, - кричала ей вслед Лена, завтра Новый год встречаем у меня...

     Лена вернулась к столу. Села на колени Павла и обняла его.

     - Ленк, а твоя подруга действительно, хороша, хоть и ростом мала, но
сладкая пампушка,- сказал Владислав, наливая водку в стаканы.

     - Но ты будь с ней осторожнее. У неё, вообще-то, жених есть, Володька-татарин.

     - Жених есть, говоришь...- Влад помолчал. - Был один жених, будет другой,-
он хмельно засмеялся.

     - А, она что, действительно не пьёт?- спросил Влад.

     - Она водку терпеть не может, обожает шампанское.

     - Ну, да, москвичка ведь,- с пьяной иронией проговорил Павел, целуя Ленку.



                (Продолжение следует)