Неотправленные письма

НЕОТПРАВЛЕННЫЕ ПИСЬМА

Привет.
Знаешь, я уже почти не испытываю боли. Честно. Я так свыклась, так срослась с нею, что перестала её чувствовать. И все из-за тебя.
Я никогда и никому не писала писем. Удивительно. Сообщения по телефону, мэсседжи, глупые, затертые до дыр, потерявшие в силу очевидности всякую ценность цитаты на стенах социальных сетей, всего этого было с избытком. Писем же, настоящих, на бумаге, написанных от руки, ни разу в жизни.
Когда я решила начать писать тебе, то думала, что буду точно знать каждую строчку, не упущу ни одной мысли, которую хотела бы донести. Но едва я села за письменный стол, как поняла: голова моя пуста и в ней гуляет только ветер. Он, мой ветер, полон грусти и осени, в нем жёлтые листья плывут по волнам тумана и ты прекрасно знаешь, почему...
Мы ведь с тобой знакомы кажется всю жизнь, да? Сколько помню себя, столько и был рядом ты. И ты не знаешь конечно, я же тебе никогда не говорила, но первое, что я до сих пор помню о себе, это как плакала на площадке детского садика, потому что зарыла в песочнице любимую куклу, а ты помогал мне её искать. Кукла потерялась, но какая разница, ведь искали мы кусок пластмассы, а нашли друг друга.
Родители у нас дружили, и мы с тобой часто виделись. Я часто болела, общения со сверстниками не хватало и каждому твоему появлению радовалась до замирания сердца. Наверное, то ощущение, когда оно делает "тук" и мгновением останавливается, появлявшееся, как только видела тебя, берет начало именно оттуда, из нашего беззаботного детства.
Иногда обижали меня другие мальчишки. Так и норовили дернуть за косу, а ты, Сашенька, всегда защищал меня от них. Никому не давал в обиду.
Забавно, ты слегка шепелявил в детстве и не мог толком произнести моё имя,  звал меня Лиска. "Сашка, не Лиска, а Лизка, Лиза, Елизавета", учила я, а ты хоть и старался конечно, но все равно, у тебя ничего не получалось. Вот и осталась я для тебя навсегда Лиской, Лисой.
Еще помню, как не расставался ты с карандашами и бумагой, постоянно рисовал, красил и даже когда бегал по улицам, норовил мимоходом веточкой что-то почертить на земле.
Ты уже тогда не был таким как все, Сашенька мой. С самого детства небо полюбило твои глаза, а солнышко играло твоей улыбкой.
И в школу мы тоже пошли вместе, учились правда в параллельных классах, но не было ни одной перемены, на которой мы бы не виделись. И ты все также продолжал защищать меня. "Жених и невеста", дразнили нас, но, не знаю, как тебе, а мне это даже льстило. Однажды какой-то мальчонка назвал меня рыжей, я разревелась, сама не знаю отчего, а ты увидел, подошёл к нему и толкнул так, что тот больно ударился. Наших родителей ещё потом вызывали в школу и произошедшее нам казалось событием, трагичнее которого ничего на свете и быть не может. Чего я тогда так обиделась и плакать начала? Ведь я и в самом деле рыжая. Эх, дети...
Скоро нас стало четверо. Роман и Таисия, такие же как и мы "жених с невестой". Ромка и Ташка. Он, полненький и забавный, в очках и она, крохотная тихоня с брекетами. Мы сдружились и с тех пор постоянно находились вместе.
Порой я думаю, вернуть бы те времена, дни беззаботного детского счастья и радости, и понимаю, нет, не бывать такому никогда. Но ведь как жаль, Сашенька, как до слез жаль. 
В четвёртом классе мой мир рухнул.  Папу повысили по службе, мы переехали в Москву. Ты пришёл к нам домой в день отъезда, грустный и серьезный. Мы находились в моей комнате, пока родители собирали оставшиеся вещи. Сидели, не говоря ни слова, дети десяти лет, взявшиеся за руки. Наконец, словно устав от собственного молчания, ты вынул из кармана листок картона и протянул мне.
Я никогда раньше не видела ничего подобного.
Там, на небольшом бумажном квадратике, сияло лето.  Небо, такое же пронзительно синее, как твои глаза, казалось ярче и реальнее того, тусклого и зимнего, что висело за окном. Яркое солнышко освещало поляну, пёструю от заполонивших её цветов. Казалось нет конца и края их морю, раскинувшемуся под голубым небом и желтым солнцем! Как написал ты все это обычными цветными метками? Какое вдохновение сошло тогда на тебя, мальчишку, только начавшего ходить в школу?
"Я нарисовал Цветочную поляну, Лиска. Она приснилась мне сегодня", сказал ты. "Будет грустно, посмотри на неё и помни, я всегда жду тебя здесь". И густо покраснел после своих слов.
Знал бы ты, как грела сердце моё твоя Цветочная поляна!

Привет.
Трудно писать письма. Но нужно. Они как лекарство, которое облегчает боль в душе.
Не спала всю ночь. Думала. Как же вот так бывает: в голове ураган, все гоняю, гоняю что-то по кругу, спрашиваю сама себя, как и почему, по чьей воле жизнь так повернулась. Будь ты рядом, наверняка подсказал бы ответ. Впрочем, тогда мне и незачем было бы тебе писать...
Когда мне исполнилось девятнадцать, умер папа. Он завещал похоронить себя на родине. Так мы и вернулись назад. Мама тогда места себе не находила от горя, заболела, я же перевелась и чтобы отвлечься, с головой ушла в учёбу.
Нет случайностей на свете. Мы рождаемся и умираем в заранее назначенный нам срок, встречаемся лишь с теми, с кем ходим одними тропами и расстаемся только тогда, когда суждено.
Тот котёнок, чёрный, лохматый, помнишь? Он прибился ко мне на улице, целую неделю прожил у нас с мамой, а потом сбежал.
Кинулась я его искать, а что толку? Глупыш забрался на тополь во дворе и сидел там; напуганный и обиженный на весь свет, шипящий от страха комочек. 
А потом появился незнакомый парень моих лет, высокий и вихрастый. Он полез на дерево и долго пытался достать котёнка оттуда. Тот шипел и царапался, под конец же сам спрыгнул и убежал в подъезд моего дома. Я все удивлялась про себя, какой он неуклюжий, тот мальчишка, нескладный, худой, с угловатыми, резкими движениями, словно кукла на шарнирах. До тех пор, пока он не слез с тополя и не подошёл ко мне.
"Привет Лиска".
Я потеряла дар речи на мгновение. Передо мной стоял ты. Да высоченный, да худой и да нескладный, глаза же, улыбка, они остались прежними. И сердце моё сделало давно позабытый "тук".
Какой котёнок! Я думать про него перестала, мы же с тобой не виделись тысячу лет...
"Привет. Привет. Ну как ты? Я нормально. Ты так похорошела... А ты совсем не изменился, нет вру, прости, ты стал другим"...
Улыбка, лучи солнца в волосах и тёплый ветер лета вокруг нас...
" Давно приехала? Два месяца назад, мой папа умер... Извини не знал, надолго здесь?... Наверно навсегда... Я рад, увидеть тебя вновь, пусть столько лет прошло...".
Да, годы пролетели, мы уже не дети, но тот же город, тот же дом и двор и тополь те же.
Мы повернули время вспять.
"Ты учишься? ... Я да, пошёл на политех, но нет уже скорее, бросил... Но как же так?... Да просто (ты улыбнулся, одним лишь взглядом, беззаботным, с лёгкою грустинкой), пишу картины, помогаю Ромке по работе, он гоняет машины на продажу... Ты с ним общаешься? Конечно, с ним и с Ташкой, они все так же, вместе...".
Был ли такой диалог между нами и если да, то был ли он такой? Наверное, а может, мы его сказали только взглядом...
Вечером того же дня мы увиделись, у Ромки на квартире, которую он снимал вместе с Ташкой. Вот уж кто не изменился совершенно, так это именно наш Роман! Все такой же, толстый, кудрявый, в неизменных круглых очках, постоянно и непрерывно в движении, сыплющий шутками, источающий веселье. Только роста почти двухметрового. В общем, полная противоположность маленькой и тихой Таисии, от которой он не отходил ни на мгновение, все своё веселье и всю энергию распространяя вокруг неё и для неё.
Так забавно, не видела вас троих целую вечность и наша дружба казалось, осталась далеко в детстве, но словно не было тех лет, пролетели они мимо, как пейзаж в окне поезда.
Ты мало говорил тогда, больше молчал, слушал, цедил вино, улыбался чему-то своему.  Но твои глаза! Какие они... Ярко синие, с прищуром. Ты не смотрел, ты писал картину глазами! И не было мне спасенья от них, да и спасаться совсем не хотелось!

Привет.
Из чего рождается любовь? И когда? Все норовят дать ответ и никто не может.
Вот твоя любовь, твоя личная персональная ко мне, она из чего появилась? Зачем она вообще родилась, в чем смысл её?
Ты сказал, что любишь, тем вечером, когда мы уходили от Ромки с Ташкой. Проводил до такси, взял за руку и сказал: "Люблю". Всего одно слово, ни "пока" ни "до свидания", только короткое и яркое, как пламя "люблю". И пошёл к себе через пустой мрачный парк с тревожно шумящими листвой каштанами.
Я часто сейчас думаю, над тем, что же такое любовь. Согласись, столько по этому поводу написано-сказано-спето. Столько великих слов и избитых, никому не нужных истин.  Не знаю, кому как, а для меня любовь теперь - тот ночной парк, воздух, пахнущий дождём и твоя спина, исчезающая в темноте среди призраков старых деревьев.
Мы увиделись на следующий день, затем ещё и все время ты был разным. Ты странный. Не такой как все. Вроде и весёлый и шутишь, хоть часто невпопад, но есть в тебе что-то. Ты как будто завис между двумя мирами, тем, в котором мы все живём и тем, в котором есть место лишь для тебя. И дома ты именно там.
Я помню, как оказалась в твоём мире. В том месте, которое ты называл своим жилищем. Конечно, тебе "двадцатилетнему, взрослому, состоявшемуся человеку" не пристало жить с мамой и папой. И конечно ты снял не просто квартиру. Комната в цокольном этаже старого дома, переделанная под жильё из подсобки, с длинными, узкими окнами под низким сводчатым потолком. Из мебели кровать и скромная кухонька, еще ноутбук и мольберты, краски, кисти, и картины, картины...
Я бродила среди них с чашкой ароматного, удивительно вкусного кофе, который ты умудрился приготовить на старенькой комфорке и казалось, будто я и сама выпала из мира, к которому так привыкла. Передо мной проплывали другие планеты, вырастали непостижимые в своем величии города, появлялись неведомые существа, созданные силой твоего воображения. Даже обычные люди на твоих картинах выглядели не так. Я не могу сказать, описать словами, но самые банальные вещи ты изображал по своему, будто видел их через некую сложную призму, недоступную остальным. Непостижимо, как ты успевал их писать, свои полотна. Когда ты вообще спал, ел, работал? Знаю по себе, я не справилась бы, но ты...
Я наткнулась на себя совершенно неожиданно. Ты завесил картину тканью и я случайно (случайно ли?) смахнула ее локтем. Я увидела собственное лицо, отображенное с фотографической точностью, но какое-то иное, слишком светлое, доброе и чистое, и оттого, немного печальное. Картина, вернее даже набросок, ещё явно была не закончена; лицо ты написал, а фигуру отметил лишь несколькими штрихами.
Я позабыла про кофе.
"Когда ты успел?".
"Сегодня ночью. Но я ещё не успел". Твой голос, низкий и тихий прозвучал за моей спиной и я вздрогнула, потому что не услышала, как ты приблизился.
"Я думала, что для таких портретов нужно позировать или хотя бы дать фотографию".
"Я пишу по памяти".
"Вот она тебя и подвела. Та, которую ты изобразил, не я. Она слишком красива".
"Поверь мне, это ты, я тебя вижу такой".
"Нет Сашка нет, ты мне льстишь. А что за рука обнимает её?".
Ты не отвечал долго. Ты отошёл от меня в другой конец комнаты и встал так, что почти весь скрылся в тени. Ты словно смутился от моего вопроса и произнёс, преодолевая себя:
"Я написал тебя. Ведь это моя рука". Голос твой дрогнул.
Сашенька. Милый, родной мой недотепа с синими глазами. Вот почему ты молчал у Ромки в гостях. Ты запоминал, и я тогда лишь поняла, какую именно картину ты задумал.
Там мои плечи обнимала твоя рука. Впервые же по-настоящему ты обнял меня несколько дней спустя. Мы шли с тобой от Ромки с Ташкой, через тот самый парк и я напугалась собаки, помнишь? Чёрный пёс выскочил из кустов, гавкнул и прыгнул обратно. Я не разглядела ни его породы ни был ли у него ошейник, собака только показалась мне очень большой. У страха глаза велики, а я всегда была трусихой. Я бросилась тебе на грудь и ты обнял меня. Совсем как на картине. И долго смеялся, говорил, пёс мол, совсем не страшный, дворняга обыкновенная, но это на самом деле неважно. Никогда раньше я не чувствовала себя так уютно и защищённо, как тогда, на твоей груди, вот что действительно имело значение.
С того момента все понеслось ещё быстрее. Встречи, вечерние прогулки, созвоны с бесконечно длинными телефонными переговорами, пока не заканчивался лимит связи. Мысли, сомнения, желания. Я  стала совсем рассеянной, все витала в каких-то облаках... Нет, не в каких-то, а в созданных тобою. В облаках сбывающейся мечты. Для мамы конечно наше общение секретом не стало и она вполне резонно высказалась, мол, найти бы не такого ветреного как ты, а какого-нибудь побогаче, да попримернее. Но моё "Мам!" отбило у неё охоту вмешиваться в наши отношения. Ну а я, представляешь, в какой-то из тех жарких июльских дней, почувствовала себя счастливой первый раз в жизни.
Странное ощущение. Оно возникло рано утром, когда я пошла в душ. Я долго стояла под струями воды, холодной, горячей, вновь холодной, смывая с себя остатки сна и когда протерла запотевшее зеркало полотенцем, то замерла, глядя на своё отражение. Я была точь в точь такая, какой ты изобразил на своей картине. Мира вокруг не существовало; счастье, абсолютное, непостижимое своим невероятным просветленным спокойствием, оваладело мной.
Длилось такое состояние всего несколько мгновений и прервал его телефонный звонок. Твой.

Привет.
Знаешь, я все жду. Живу, дышу, жду и понимаю, судьба каждого человека - именно ожидание и лучшее из наших достоинств - терпение.
Я однажды назвала нашу четверку (ты, я, Ромка, Ташка) "вечной", а ты ещё немного грустно улыбнулся, когда услышал. Я не придала значения той улыбке (ведь с тобой такое происходило часто) и, как понимаю теперь, зря.
"Помнишь", я так часто повторяю это слово, будто ты хоть раз что-то забывал. Скорее я, неорганизованная и хаотичная, сама себя так настраиваю на нужный лад. Мне ведь легче помнить. Больнее, но легче.
 Любовь - костёр и души наши - угли в нем. Любовь жива до тех пор, пока даже в самой глубине самого маленького уголька хранится тепло. Именно оно греет мою душу несмотря ни на что.
Буквально за пару дней до расставания ты показал мне Озеро.  Пока Ромка с Ташкой доставали вещи из машины и колдовали над припасами для пикника, ты повел меня к берегу и дальше, дальше вдоль спокойных, тёплых вод.
Озеро... Круглая, прозрачная чаша под нереально ярким небом и мы, двое в целом мире, а напротив, на другом берегу - пестреющий мириадами цветов луг. Цветочная поляна.
" Помнишь?", молвил ты.
"Да. Как можно забыть. Это она?".
"Она".
 Я услышала твой глубокий вздох.
"Я видел её во снах. И нас с тобой. Здесь".
Нас с тобой связала судьба, Саша, Сашенька, Сашуля, мой родной! Теплым ветром с берега, солнечным светом, нитями протянувшимся сквозь сосновые ветви, нежными волнами, обнимавшими наши ноги и безбрежьем цветочного мира на той стороне Озера...
"Пойдём туда", сказали мы одновременно друг другу и рассмеялись совпадению мыслей, слов, даже интонаций голосов наших.
Но мы не дошли.
"Ребята, все готово, возвращайтесь!". То реальный мир позвал нас к себе ромкиным голосом из дальней дали.
Конечно, мы пошли назад и оставили Цветочную поляну позади. Сашка, я, веришь или нет, думаю, ломаю голову себе над тем, как все повернулось бы, дойди мы туда, останься в мире, который открылся лишь нам?
Есть вещи, истинный смысл которых начинаешь осознавать позднее, когда проходит время. Мир постоянно разговаривает с нами, но его язык не состоит из слов, он полон образов и намеков. Та поляна, она была только для нас. Но, Сашенька, куда бы люди не шли, они всегда приходят только туда, куда им суждено дойти.
Мы много путешествовали тем летом, и вдвоём и с Ромкой и Ташкой. Я кажется никогда так часто не ездила раньше. Вам троим вечно не сиделось на месте, вы ведь так спелись, пока мы не виделись, ну а я больше домоседка. Вы и по делам Ромкиным тоже втроём катались постоянно. Я все удивлялась, ну Ташка понятно, а ты? С другой стороны, права у тебя есть, а Ромке помощь нужна иногда, да и жить надо на что-то.
Вот так вы и умчались, втроём, в первый день осени, когда я пошла учиться. Я наверное и поехала бы с вами, но ты сам сказал, что не надо и через день вы вернетесь.
Я осталась, только проводила взглядом уезжавшую в вечерние сумерки машину. И отпустила своё сердце с тобой, ведь сердце всегда с тем, кого любишь.
Ночью полил дождь, я не спала, ворочалась, слушала биение воды по окнам, а тем временем беспокойство холодной змеей вползало в мою душу.
Утром, ранним, туманным и зябким, я позвонила тебе, но безразличный женский голос сказал, что ты недоступен. Я набрала Ромку с Ташкой, но и вместо них услышала лишь те же "абонент находится вне зоны...". На трассе связь пропадает, уверила я себя и попыталась успокоиться.
Когда появилось сообщение, что ты в сети, я едва не подпрыгнула от счастья, набрала тебя и услышала короткие гудки. Они так и пели свою противную прерывистую трель, пока я вновь и вновь набирала твой номер, а затем ты исчез со связи.
Кофе, плитка шоколада, ещё кофе, все чтобы успокоить натянутые нервы. Опять кофе, таблетка какого-то успокоительного от матери. Не помогло, я сорвалась, крикнула на неё, когда она в очередной раз по интересовалась, как дела. Четвертая чашка кофе, и вот уже рот сводит от его кислой, терпкий горечи.
Звонок раздался под вечер, равнодушно-нейтральная трель незнакомого номера и " неизвестный абонент" на экране. Я не люблю, когда звонят те, кого не знаю, тем более с закрытых номеров и к ночи, но сейчас я чутьем поняла, надо ответить.
"Лиза привет".
"Сашка, ты?! Слава Богу! А у меня телефон твой номер не узнал".
Ты замолчал, будто обдумывая ответ.
"Ничего страшного, просто... там где я сейчас, плохо со связью".
"Я так и поняла, у тебя голос тихий тихий такой. С тобой все в порядке?".
" Да Лиска. Все уже хорошо".
"А Ромка, Ташка, они с тобой?".
" Конечно Лизонька, они тоже здесь...".
"Подожди, ой, твоя мама звонит по второй линии... Может что-то случилось?".
"Может быть Лиза...".
Как странно ты это сказал Саша! Каким грустным голосом, едва пробивающимся сквозь толщу ужасных помех.
"Ты будешь ей звонить?".
"Боюсь, я не смогу... Лиза, Лизонька, я хотел сказать, что люблю тебя. Очень. Весь мир поместится в моей любви к тебе".
"Сашка, с тобой точно все нормально? Может такси взять и заехать за вами?".
"Нет милая, не нужно, не торопись", сказал ты и помехи заглушили тебя, когда же шум их на мгновение отступил, я услышала твоё короткое - "Лиза?".
"Да".
"Ты помнишь нашу Цветочную поляну?".
"Да...".
Прерывистые гудки.
Я набрала твой номер. Снова. Снова. Снова. Сашка поверь тысячу раз наверное было это проклятое "снова"! 
Потом дозвонилась твоя мама. Страшным, седым, мертвым голосом она сказала, что еще ранним утром, в том самом тумане ваша машина попала в аварию и вы все, Ромка, Ташка и ты... Господи, как же так!
Все погибли...

Привет.
Зачем я постоянно пишу тебе? Зачем?! Пишу, рву написанное и начинаю вновь. Я все время спрашиваю себя.
Потому что я соврала тебе про боль, она не утихает никогда. Потому что кричит душа, а сердце рвётся на части, обливаясь кровью. Нет мне покоя ни днём ни ночью и я не знаю как быть с моей невыносимой мукой.
Потому что твои руки все ещё обнимают меня...