Звенья прошлого и настоящего. 11 глава

18 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. День. «Не стоит концертировать свои мысли на том, кем является в этой истории Степан Викторович. Он не герой, он персонаж в нашей жизни. Татьяна Ивановна видела в нем своего начальника, не больше. А я директора, что основал стены этого здания. Алексей вовсе не любил его, ведь постоянно он делал все назло мальчику, ссылаясь на то, что заботится о его здоровье. Звонил каждые две недели его матери в Санкт- Петербург, говоря ей обо всех действия Леши. Он описывал все подробные детали, в том числе и те, например, как и с кем общается юноша. Арина смотрела на него с лицом безразличная, неохота ей было, и поднимать головы, здороваться. Конкретной причины, почему мы все так относились к нему, найти я по сей день не могу.  Хотя, может, вы найдете ее из всего, что я рассказала вам»
Небо побелело быстро, стало похожим на лицо Степана Викторовича.  Два полотна окружали с обеих сторон, одно глядело из кабинета директора, а другое находилось над головой.  Я, толкаясь ногами о землю, не обращала внимания на испортившуюся погодку. Увлеклась раскачиванием на качелях, которые держали толстые канатные веревки. Сидя на плоской деревянной дощечке, что привязана, я наклоняла голову назад, пока ты не прошла мимо.
- В дождь на качелях?- ты подошла поближе, присев на плетёную скамейку, что упиралась ножками в мокрую землю рядом.
- Именно! Это же все мое родное, качели и дождь… Посмотрите…- я подставляю вверх ладошку, чувствуя, как об нее ударяется капельки. Великолепное чувство окутывает со всех сторон.  Даже, кажется, что если раскачаться повыше, как через всю зелень увидишь золотоглавую Москву. Тогда я спрашиваю.- А с чем у вас ассоциируется Москва?
- С домом, в котором ты защищен от всех.- так ответила ты, обняв локти рук.
- Вы, не представляете, я очень скучаю по ней!- остановилась раскачиваться, твердо поставив ноги на землю. – Раньше, я появлялась в прошлом, гуляя по улицам, проходя по Тверскому бульвару, смотрела, не отрываясь на людей, настоящих, что не имеют фальшивых лиц. Может они имели, кто-нибудь из них точно, но не те, которых я знаю. И этого было достаточно, особенно ощущать запах от мокрого асфальта. Здесь совершенно не та свежесть, вот она и напоминает!- я продолжала глядеть на тебя.
- Если ты по-настоящему любишь то время, то незачем строить ограду вокруг себя. Вернись туда, посмотри, сколько захочешь на театры, советские постройки. Разве правильно отдалять себя от того, к чему так привязан?- ты говоришь это так, будто испытывала что-либо подобное. И верно, ты же жила там, в столице России. В твоем детстве строились те самые дома, широкие балконы, которые ты замечала не раз, все было там. И будь у тебя похожая способность, скорее всего ты бы вернулась, чтобы взглянуть и обратно.
Я встаю с качелей, отпуская резво канатные веревки. Твои слова засеяли на моем лице, как только оно услышало это. Никто бы по сей день не мог сказать лучше тебя, убедительней. И если бы эта фраза прозвучала из уст иного человека, на меня бы все равно не повлияло правильно. Ведь конкретно в тебе заключалась эта сила, сила уметь убеждать, открывать на верный путь глаза.
Я ответила одно, что уже, как минуту крутилось в сознании:
- Я подумаю. Спасибо вам.
После этого я опомнилась, заметя, как твои темные волосы совсем промокли, пару капель весело на ресницах зеленоватых глаз. А кофточка с рукавами фонариков совсем промокла. Вот насколько отвлек нас разговор, что промокшие под сильным ливнем, что явился с побелевшего неба, мы быстрее покинули сад.
Дождь всегда был предвестником чего-то хорошего, что давало надежду. Я где-то слышала, что когда идет этот самый дождь, значит, небесные люди радуются тому, кто какие решения принял под хмурыми тучам. Может быть, мое решение вернуться, что я приговорила в мыслях, им понравилось?
***
18 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « До вечера я каждую секунду прокручивала в голове твои слова, но сказать однозначного решения, я никому так и не смогла. Из нашего близкого круга пока никто еще не подозревал, что, скорее всего сегодняшнюю ночь я проведу где-то там. Снова закружусь в череде событий в 1977 году.  Только теперь я хочу в Москву, навестить Юльку, и погулять от души…» - все держать в голове было трудно, особенно эти двадцать минут, за которые разговорилась Ольга с Алексеем. Они болтали без остановки, отвлекаясь на то, чтобы сделать глоток прохладного сока. О чем говорили они? Я пропускала мимо ушей, слышала только восторженные голоса. Подруга радовалась какой-то незначимой мелочи…
А ты слушала их и улыбалась, облокотившись на спинку стула. Да, несомненно, слушать ты любила очень, тем более, если разговор изначально завязался на интересную тему, то тебя ничто не могло отвлечь. А спрашивать, говорить самой эти минуты ты не решилась. Неужели на моих бледных щеках было написано, что я полна раздумий, разбирательств в самой себе? Сложно сказать, но ты единственная из них поняла это. А те будто не замечали, что я не произнесла не фразы, не упомянула о Архимее Петровиче. Вскоре ты предложила им куда-то пойти, переглянувшись со мной.
Твои шаги вселили в меня грусть, потому что я ненавидела глядеть на то, как ты уходишь. Понятно было, что ты всего на всего направлялась к себе в комнату. Но в моих глазах это воспринималось иначе. Когда белоснежные двери закрывали твои руки, слегка придерживая, то мне казалось, будто я не увижу тебя больше никогда. И это по-настоящему страшно, и сколько бы я не пыталась внушить себе, что  я обязательно увижу тебя за пределом этих дверей, все было напрасно. Вмиг холодели ладони, тогда я прятала их под стол.
- Что-то ты сегодня много молчишь! Неужели Архимей Петрович дал твоим рукописям плохой отзыв? А ты его не слушай, он же фанатик, не больше! Какой из него литератор!- повернулась ко мне Ариша, которая не покинула стол, заметив мое гробовое молчание. Она, отодвинув грязную тарелку на левый край стола, принялась ждать от меня ответ.
- Ах, ты о рукописи?- я поняла, что совершенно забыла сказать им всем про то, как отреагировал Архимей Петрович, когда несколько дней назад принялся читать мои наброски. – Он сказал, что смысл моего произведения, не углубляться в иллюзии, будет актуальным все столетия. Поэтому я должна управиться с книгой за четыре месяца, а после он предложил послать ее в Москву к знакомому  литератору.- проговорила я быстро.
Ариша закрыла лицо руками, ее зрачки увеличились в два раза, стали более черными. Так случалось всегда, когда она придавалась удивлению.
- И ты нам забыла сказать об этом? Невероятно! Самому Архимею Петровичу понравилось, хотя он не великий критик, все же тебе повезло, что произвела на него такое впечатление. – она говорила восхищенно, через мгновенье смутилась, - А почему четыре месяца? К чему этот срок написания? А если вдруг вдохновение уйдет? Нет, так дело не пойдет!- она строго положила ногу на ногу.
 - Спокойно! Дело пойдет, пойдет!- отрезала я тут же, - Понимаешь, он сказал, что через семь месяцев уезжает из России этот самый литератор вроде в Англию. И не будет тогда такой уникальной возможности предоставить ему мой роман. Нужно успеть дописать, а затем отправить на рассмотрение ему в Москву. Срок рассмотрения, как раз таки и строгий, от месяца до двух. Но я управлюсь раньше! Ты же веришь в меня, Арина?
- Конечно, верю. Все будет, ты еще станешь о какой…- она показала руками, засмеявшись.- А ты давай пиши, сегодня вечером садись и лови вдохновение, или как там говорится? Я пойду нашим пока расскажу!- она радостно вскочила, чуть не задев  бежевую скатерку.
- Татьяне не говори! Я сама.- остановила ее, подумав что так будет лучше. К тому же я собиралась рассказать тебе все подробней, может и обсудить кое- какие детали, касавшиеся произведения.
 Арина в ответ сомкнула глаза, поспешив к выходу.  А я бросила взгляд на пустой стакан, взяв его в руки, на дне разглядела водоворот событий, который ждет меня там среди героев!
***
1980 год. 15 июля. Квартира на Малой Грузинской улице. День. «Я все-таки подалась эскапизму. Мое стремление уйти от действительности победило. Не выдержала разлуки. Убежала я оттуда моментально. Сразу после ужина, диалога с Аришей я прямиком направилась к себе в комнату. Небрежно раскрыла одеяло, поправила подушку, подтянула простынь. Меня ждет мой 1977, мой незаконченный, непрожитый верно год…» - с такими мыслями я вернулась к какой-то дате,  в неизведанной мной денек, что обязательно должен быть солнечным. Потому что когда встречают  светлые лучи, тогда я чувствую, что я там, где должна быть. И они поприветствовали меня…
Я открываю ясные глаза, щурясь непередаваемому свету. Как же полит из открытой рамы, струится жаркий воздух, попадая мне на босые ноги. Да, переодеться я не догадалась, вот, что значит отвыкнуть, ну ничего. Ведь и к лучшему, все равно жара. К тёплому климат мне точно не привыкать. А вдруг сейчас лето? Вот сделаю шаг, посмотрю с восьмого этажа, с широкого балкона, а там трава зеленая, деревья колышутся, играя с тихим ветром. Но, что-то ноги мои сильно затекли, я не в силах двинуться с места. Стою себе, не шелохнувшись, гляжу на штору, которую подхватывает каждые пять секунд ветерок. Я соскучилась по его шалостям до такой степени, что уже позабыла, какого это смотреть на прозрачность, ощущая бегущий поток воздуха. Но теперь у меня появилась возможность, за которую я крепко взялась, и никто не может больше оттащить меня от всей прелести сего момента. Я стараюсь разглядеть все вокруг себя быстро, как будто боюсь, что все растворится перед глазами. Честно, боюсь очень сильно. Я гляжу на это по новому, на эту гостиную комнатку, с маленьким столиком посередине, на котором я замечаю что-то. Не пугайтесь. Это всего на всего выпуск одной русской газеты, что можно приобрести в любой палатке.
Мои ноги приводят меня сами к столику, руки тянутся, и я толком не замечаю, как уже держу в руках слегка пыльную газету. Но напечатана она свежими буквами, от которых еще не улетучился запах черной краски. Я с полным любопытством начинаю читать, глядя на хорошо знакомую картинку.
- Не думай, что найдешь в ней что-либо интересненькое. Везде про одну олимпиаду пишут…- показался за спиной голос, этот самый, что я не слышала уже больше двух недель.
Я поворачиваюсь, опуская руки. Чуть смяла передний лист газеты, заглядевшись на него сероватыми глазами. Я увидела своего героя, того, про кого так много пишут в современной России, того, кого я включила в собственные рукописи, того, про кого узнал Архимей Петрович одним днем, того, про которого отзывалась не раз, того, чью фамилию не произнесла с тех пор, как меня проводили тучи. Да, вы догадались правильно, уже встрепенулись, потому что, что ожидало меня впереди, было гораздо страшней, чем просто оказаться в этой квартирке.
- Про что пишут?- я уточнила, не поздоровавшись, так, как была сильно увлечена статьей, что только принялась читать. И к чему эти приветствия? Мне кажется, что сейчас это не нужно.
- Летние Олимпийские игры в Москве начинаются с 19 июля вроде…- он приблизительно показал рукой, положив взгляд на дату, что явно написано черными буквами в уголке листа.
- Игры, игры, Олимпийские игры!- я кручу это слово в голове минуты, после чего не совсем осознаю, как так быстро они наступили. «Какое-то безумие, получается» - вспомнила любимейшую фразу Ольги, что она сказала прямо также, сделав акцент на последнем слоге. Может кто-либо сможет мне подробно объяснить? Нет, скорее всего, я сама доберусь до яви.- А как же осень 1977?- после чего спрашиваю.
- Ну, ты вспомнила!- Высоцкий улыбнулся, подойдя к столику, взял знакомую гитару в закрытом клетчатом чехле, -  Это было вон когда!- он махнул свободной рукой, будто эта дата ничего не значила.
- Нет, этому должно быть другое объяснение, ведь я была только 1978, а как же 1979 год? Я не видела его, ну совсем не видела!- я присела, следя, как жаркий луч карабкается по моей босой ножке, переходя по ковру к стулу - Стало быть, лето?- я начинаю помалу понимать, встаю.
Мне не терпеться высунуться с головой в окно, чтобы удостоверится.  Неужели мои предположения сбудутся в сие секунды? Вероятно. Сейчас я выясню это, осторожно ступаю вперед. Словно повсюду острые иглы, что мешают идти, но их нет на самом деле, они существуют только в моем разуме. Нужно преодолеть их быстрее, ведь нет столько времени, чтобы пускать на них свои мысли. Я собираюсь, кладу руки за спину и смело иду к открытому балкону. Вот он, шум от дороги, я не прислушиваюсь, напротив стараюсь не замечать таких отвлекающих деталей. Ведь дороги, что они три года назад, что сейчас значения не имеют. И все-таки кроме них я замечаю еще множество всего. Нет, не деревья, не пустые качели, на которых ко всем странностям нет, не души. А были, годы назад, здесь существовало оживление, потому что не было ее – жары. И в правду, июль месяц сильно утомил всех подобной погодкой. Это я увидала по лицу одной пожилой женщины, что таща тяжелую сумку, ручки которой вот оборвутся, сгорбилась, будто на нее давила та самая жара. А из-за нее она больше не любила палящие лучи, что дни назад были легким, и окрашивали все своим светом. Она мешает им всем, к тому же портит мое время. Но его то я не упущу! Третьего раза не будет, ибо это станет моим самым глупым решением, ошибкой, которую без сомнений не удастся исправить. А сейчас, пусть будет сейчас, никогда позже!
Итак, я перешагиваю через белый порог, вступая на балкончик только пяткой. После чего, я не ощущаю ничего, кроме воздушной оболочки, я вмиг передумала оставаться здесь дальше, потому что то, что надо было, я уже узнала. А, вот как быть дальше, самой мне не решить…
***
19 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Утро. « Кому сказать, к кому же обратиться за советом настоящим, когда вокруг одни неверные решенья лежат на лицах близких мне людей?»- я резко открыла глаза, потупив на электронный будильник, черная стрелка которого дошла до семи. Верно, еще очень рано, думать о чем-то, беспокоить кого-то! Я переворачиваюсь на другой бок, стараясь не замечать спокойного сна Ольги, девушки, что в последнее время  не сказала мне ни слова о моем веке. Она делает вид, что раз уж я натворила подобное, то и разбираться с этим тоже мне, будто это не касается ее вообще, но это пока, ведь не вечно ничто.
Во сне она не дергается, ее спрятанные зрачки наслаждаются тишиной. Она, вытащив из - под утепленного одеяла одну ногу, вытягивается. Ее тело кажется слишком длинным, в отличие от моего. Я не свожу с нее взгляда, чувствуя, как кружится голова. Привычка быстро приходить в себя после такого глубокого « сна» пропала. В этот миг, когда приподнявшись, свесив ноги с кровати, я сделала шаг, то впервые поняла, что привычки надо всегда держать при себе. Стояла не устойчиво, словно являлась космонавтом, который только приземлился на Землю. Вскоре покосившись на левый бок, я окончательно упала, положив локоть на край кровати. Я тяжело выдохнула, боясь, что потревожу Ольгу. Убедившись, что подруга по-прежнему не шевелиться, я, еле встав на колени, попыталась подняться.
Мне нужно было кому-то рассказать обо всем, о том, насколько неразумно было бросить своих героев, которых теперь я искренне не могу поприветствовать. Наверно, вы  уже успели предположить к кому я пойду? Может к Арине? Или к Алексею? Неужели к Архимею Петровичу? Можно еще долго выбирать, к кому же все-таки обратиться, но я не думала,  уже проговорила это имя про себя, прикусив нежную губу так, что она треснула.  Наконец встав, я снова покосилась на одну ногу, но устояв на месте, бегом бросила из комнаты. Я выбрала не короткий путь до твоей комнатки, случайно свернув на лестницу. Решила, что пойду через первый этаж. Пробегусь босыми ногами по мокрой траве, которую так тщательно поливают из длинных шлангов не выспавшиеся садовники. Вот, они за стеклом, и я в спешке свожу с  них взгляд, ощущая, как на голове разваливается хвостик из тонкой резинки, которая вмиг падает. Я наклоняюсь, нечаянно поворачиваюсь в лево, как понимаю, это не самый удачный путь. Мокрая кофтёнка, синие брюки с карманами, на которых образовались большие пятна от воды, все это не особо разочаровывает меня, особенно сейчас, когда мне не терпеться сказать тебе… Да, сказать! Поэтому возмущенные реплики, обращенные к неуклюжим работникам, подождут!
Откашлявшись, запыхавшись, я прислоняюсь мокрыми щеками к твоей двери, тут же стучу. Мне ничего не приходит в голову, кроме одного.  Там ли ты? Или вовсе спишь, уткнувшись в подушку? Нет, я не думаю об этом, потому что главное сейчас не упустить секунды, что кажутся стали не отставать от меня, наступать на пятки, а там вовсе перегонять.
Ты открываешь дверь спокойно, держась за дверную ручку левой рукой, на запястьях надеты те самые скромные часики с мелким циферблатом. Это первое, на что я бросила взгляд. И все-таки ты спала, отдыхала от души! Это видно по белоснежной ночной рубашечке, что достает до колен, и по рукавчикам, сшитым ровным кроем.  А как ты смотришь!  На сей раз грустно, будто уже знаешь мои последующие слова, а ведь они, правда, выписываются у меня на лбу. Ты молчишь, ждешь, пока скажу что-нибудь, иначе ты просто запуталась в словах.
- Я сделала, как вы предложили! Я вернулась туда, с желанием просто взглянуть. И увидала не только архитектурные постройки, а то, что стало с моими героями, людьми…- и тут я не договариваю, облизав губы, вздрогнув. Чувствую, как ты кладешь свою теплую руку на мое промокшее плечо. Мы заходим к тебе в комнату, и я не двигаюсь. Впервые так пристально гляжу на тебя, не испытывая неловкости, неудобств.
- И, что же ты там такое увидала, что сразу наполнилась тоской?- ты спрашиваешь, взяв меня за руку, сконцентрировав свой взгляд на моих серых глазах с расширенными годами.
- Год, не тот год! Я думала, что доживу тот 1977, который уже успела изучить с помощью биографических статей. Но не тут то было! Одному Богу угодно, чтобы я увидела середину июля, того июля!- я постепенно успокаиваюсь, заслоняя рукой треснувшую губу.
- Июль 1980 года? Об этом ты говоришь?- ты уточняешь, подойдя к столу, берешь лежавшую возле стопки книг бумажную салфетку.
Я испуганно махаю головой, прося взглядом у тебя помощи, беру салфетку, закрывая рот обеими руками.
- Именно! Помогите мне, Татьяна! Пожалуйста, скажите что-нибудь! Ведь, если бы вы меня так и не подтолкнули вернуться, то я бы окончательно опоздала. А вы все-таки сказали, убедили! Татьяна!- я говорю шепотом твое имя, что внушает надежду, не кладя рук по бокам.
- Выясни, как там шли дела без тебя до этого, навести своих  других подруг. Отвлекись от мрачных мыслей, я понимаю, что тот период времени очень сложен, но... Ты хоть знаешь об этом что-либо?- ты говоришь, держась на стороне спокойствия.
- Отвлечься?- я переспрашиваю, - Это не очень хорошая идея, а вот отвлечься, чтобы узнать от них, как вообще обстоят дела - это более правильно. Я пойду, пожалуй, – наклонив голову, смотрю на твои очаровательные белоснежные рукавчики, улыбаюсь на миг, - Простите, что так пришла к вам, когда еще рассвет не показался. Просто я хотела сказать кому-нибудь обо всем. А кроме вас, тут у меня никого нет.
- Ничего!- ты кладешь свои руки мягко мне на плечи, тоже улыбчиво смотря,- Ты всегда можешь обратиться ко мне. Но помни, Арина, Ольга и Алексей тоже могут поддержать тебя!
- Бросьте, - я безнадежно мотаю головой, - Ольга совсем другая, не такая, какой мы привыкли ее видеть. Разве вы еще не заметили, что она только и делает, что сморит на Архимея Петровича такими глазами. Нет, я ни в коем случае, не осуждаю ее. А говорить с ней, как с вами я, увы, не могу!- договорив, я делаю шаг назад, оборачиваюсь, смотрю на тебя будто бы вижу в последний раз в этом миленьком образе, с немного не уложенным темными волосами на бок.
« И сколько бы мне не удавалось видеть тебя за день раз, всегда сталкиваясь лицом к лицу, я была рада самому главному, тому, что у меня есть моя героиня, живущая в этом времени. Это стало для меня неотъемлемым счастьем, вдохновением для новых глав. Поэтому, открывая утром глаза, я с нетерпением ждала нашего завтрака, и не только я. Сейчас его ждала и Ольга, устремленно смотря на стол, где завтракают остальные преподаватели. Наверно, она тоже нашла своего героя, первого человека, или это всего на всего смешные предположения?»