Леночка

- Там ваша Ленка плачет!.. – слова соседского мальчишки резанули Феру по сердцу. Как плачет?.. С летней кухни в чем была рванулась бежать, увидела в конце улицы спотыкающуюся, слепую от слез девочку. С ходу подхватила дочку на руки, прижала к себе, и растерялась, почувствовав, как та отталкивает ее, отдирается.

- Что такое? Тебя обидели? Голубка моя, маленькая. Что случилось?

А Леночка не плакала - без пауз тянула какой-то длинный больной звук. Отворачивала  от матери мокрое лицо, упиралась, не разрешая себя прижимать. На черных волосах, заботливо собранных утром в коротенькие косички не было одного банта, а задорные кудряшки распрямились и прилипли к потному лбу.

- Где моя мама? Я хочу к ней, – голос Леночки прерывался, уставшее от рыданий горло с трудом пропускало воздух.

- Что с тобой? – вздрогнула она. - Я твоя мама, я! Ты что!!! Я тебя родила. Леночка моя, не плачь, доченька…

- Нет, я знаю, мне сказали, я – чужая. Я к маме хочу-у-у-у-у.

Фера бегом занесла Леночку в дом, умыла, переодела, посадила за стол – и все не переставала что-то говорить ласковое, успокаивающее, хотя у самой внутри все дрожало и от страха темнело перед глазами. Теплый чай, пирожки, варенье, яблоки быстро появились перед Леночкой. Нарезала хлеб, вытерла чистую ложку. Налила в тарелку горячий суп - руки вдруг ослабели так, что перестали слушаться, еле успела поставить.

- Кушай, Леночка. Это все неправда. Неправда. Ты моя дочка. Я тебя родила.

Десять лет назад она поняла, что не может больше без ребенка. Не мо-жет. С мужем жили без особых ссор, только переехали в молодой строящийся поселок, получили квартиру в одноэтажном коттедже на четыре хозяина. Просторно, хорошо, есть огород, работа на заводе. Но детей нет и не будет. Там, где они жили прежде, врачиха так и сказала: бесплодная. Муж никогда не говорил, что детей хочет, и к ней без претензий. И она поначалу как-то ничего, не переживала, только потом жадно захотела своего ребенка. Но знала об этом только сама. Болтушкой или хохотушкой Феру никто бы не назвал. Скорее суровой, может быть. Вот и в семье она была главной, поэтому с мужем делиться своей бедой не стала.

Однажды в городе на вокзале заметила молодую девчонку, черненькую, как она сама. У той был потерянный вид и заплаканные глаза. Оказалось, что девчонка с Украины, приехала к своему парню, с которым встречалась, пока тот служил в военной части в их городе. Солдатик и девчонка закрутили любовь и, как водится, успели все то, что обычно принято оставлять на после свадьбы. А почему нет, если и он, и она точно знают, что жить друг без друга не могут, и поженятся после армии? Он оставил свой адрес, обещал за ней вернуться, но почему-то задерживался, а у девчонки неожиданно появился повод поторопиться, и она приехала сама. Как это часто бывает, мама и папа ее жениха ничего знать не захотели про армейскую любовь сына, приготовив к его возвращению все к свадьбе с той, кого нашли сами. Так что к приезду беременной подруги бывший солдатик был уже месяц как женат на другой.

- Стыдоба какая. Матери на глаза как покажусь? А с пузом отец из дому погонит, хоть под поезд кидайся.

- Отдай мне ребенка. Поживешь у меня, родишь и уезжай к себе.

…В роддоме они лежали вдвоем в одной палате, обе вроде как на сносях. Когда пришло время, Фера все время была рядом, пока Оксана рожала. Подбадривала ее, хотя самой было тяжко так, как будто это она мучилась родами: пот катился градом, ломило все тело, сердце, казалось, бухало молотом в оглохшие уши. Сжав зубы, успокаивала Оксану, вытирала пот, растирала руки. Акушерки молча делали свое дело, получив немалые деньги. Когда через четыре с половиной часа родилась девочка, все ее существо рванулось навстречу тоненькому плачу. Как было оговорено, ребенка отдали сразу ей. Мокрую с темным пушком на голове крошечку она прижала к своей мокрой груди. Теперь у нее есть дочь. Леночка.

С того времени все было для ее девочки. Она одевала ее, как куколку, доставая всеми правдами-неправдами шубки, яркие платьица, кружевные гольфы, шоколадные конфеты, немецких кукол с чудесными ямочками на мягких щечках – все, что было дефицитом тогда в огромной стране, которой теперь нет. Даже из роддома, куда спустя пять лет вопреки диагнозу врачей отправилась рожать сына Костьку – вылитого отца! – она умудрилась принести для Леночки подарки.

…и вот прошло семь лет и чья-то злоба разрушила ее счастье. С того злопамятного дня начался кошмар для нее, потому что от страха потерять дочь она кидалась из крайности в крайность: привела Леночку в больницу, где, хватая акушерок за руки просила: «Расскажите, что это я ее родила». Подняла документы семилетней давности на заводе, показывая Леночке больничные листы, по которым ей начислялись декретные. «Видишь, я была в декрете, а потом ты у меня родилась». По дороге хватала людей за руки, чтобы они сказали, как Леночка на нее похожа. Глядя, как она убивается, и как страдает девочка, люди качали головами: кем же надо быть, чтобы сделать такое с матерью и ребенком? Кому понадобилось ворошить чужое прошлое?..

Однажды, когда с работы пришел муж, она скупо сказала ему, что хочет уехать.

 - Зачем? Все равно бы Лена когда-нибудь узнала…

- Леночка - моя дочь! Надо уехать, чтобы никто никогда не посмел ей… чтоб она успокоилась…

- А дом, работа? Ты в своем уме? Куда поедем на голое место?
 
Она не ответила. Муж знал ее и понял, что решения своего она не изменит. Еще когда только поженились, он с удивлением обнаружил в молодой жене редкие для женщины качества: немногословие и твердый характер.  Попусту она его не показывала, но делала всегда по-своему. Поэтому спрашивать, как быть с ним и с Костькой, не стал, махнул рукой и замолчал. А Фера, вопреки обыкновению, ждала, что он скажет. Но он промолчал.

- Я уезжаю завтра. С Леночкой.

Эти слова, сказанные женой спустя несколько дней, он все-таки услышал за шумом футбольных страстей по телевизору. Вечером они обычно возились вдвоем в парнике, где выращивали огурцы на продажу, но последнее время, она так была поглощена событиями с Леной, что все парниковые хлопоты взвалились на него одного. В тот день после смены на заводе он поужинал, но в парник не пошел. С обидой вытащил купленную водку и сел смотреть футбол. Часто он так делал, когда считал, что жена мало его ценит. Обычно она приходила мириться первая. Не извинялась, нет, но пекла что-нибудь его любимое, красиво накрывала стол и к его приходу старалась сама переделать если не всю, то большую часть работы в парнике, намеченную ими на вечер. Он принимал ее молчаливые старания, как должное, и все шло по-старому.
 Но сейчас все было по-другому, и он растерялся.
 
Чувствуя, что жена продолжает стоять, ожидая его реакции, он не отводил взгляд от экрана. Когда же разозлившись на ее упорство, налил водки и, выпив, оглянулся, Фера уже вышла.

…Она уехала с детьми, сняв книжки две тысячи пятьсот рублей – ровно половину всех их денег. Утром затемно к дому подъехало такси, шофер быстро погрузил сумки с детскими вещами и большой чемодан. Со спящим сынишкой на руках она вышла и села в машину, водитель захлопнул за ней и девочкой заднюю дверцу автомобиля. Ни этот звук,  ни шум отъезжающей «Волги», ни лай собак так и не разбудили захмелевшего хозяина опустевшего дома.

Иногда я думаю, что со временем она, наверное, все-таки позвала мужа к себе. Туда, где никто никогда не сможет сказать ее дочери, что ее мать – неродная. А может быть, просто мне хочется, чтобы у этой истории был хороший конец, и у детей этой сильной женщины была не только настоящая мать, но все-таки и отец?..