Будет ласковый град...

   
БУДЕТ  ЛАСКОВЫЙ ГРАД...

       Всё, что  мне  нравится, либо  аморально,
                либо  от  этого  полнеют.               
                Франсуа  де  Ларошфуко
       - Опять плохой прогноз, - Петерсон снял с головы наушники и навесил на свою постную физиономию кислую мину. - Синоптики осторожно, но угрожают.
       - Можно подумать, что они нас тут когда-то и чем-то сильно радовали, - пробурчал Овсянников. - Только и делают, что систематически и надолго огорчают.
       - Невесёлая у них жизнь, - сказал Петерсон. - Самая высокая во Вселенной плотность ругательств на одного конкретного человека. Хотя, если глубоко вникнуть и разобраться, они-то тут причём, и каким, собственно, боком? Они всего лишь пассивные комментаторы.
       - Не курорт, однако,  планетка, - согласился Овсянников. - Не пансионат и даже не дом отдыха.
       - Надо уползать в глубокий тыл, - пошутил Петерсон сквозь кислую мину. - Будет серьёзная гроза.
       - Сколько? - в лоб спросил Овсянников.
       - До ста метров!
       - Ух, ты! Солидно!
       - Почти по максимуму. И, что интересно, спрятаться-то нам с тобой негде. До ближайшего надёжного убежища - почти час пути. В общем, будет хороший футбол...
       - Ты уже попадал когда-нибудь в подобные переделки? - осторожно спросил Овсянников.
       Лицо Петерсона стало совсем прокисшим.
       - Приходилось... Доводилось... Выпадало такое счастье... И не единожды… - он сосредоточенно защёлкал переключателями на пульте управления вездеходом. - Лучше всего это воспринимается в самый первый раз. Только не визжи при этом от поросячьего восторга, у некоторых это получается ненатурально громко.
       - А у других? - Овсянников заволновался.
       - У других бывает и совсем тихо. У тех, кто в глубоком ступоре или в совершенно бессознательном состоянии...
       Овсянников поспешно влез головой в шлем.
       - Шапку надень, - посоветовал Петерсон. - Болтать будет сильно - шишек огребешь, и голова закружится.
       - А с шапкой она что, кружиться не захочет? - проворчал Овсянников, всё-таки нахлобучивая на голову пышный вязаный одуванчик.
       - Захочет, - честно сообщил Петерсон. – Куда она денется… Но уже не от боли...
       - Связался я с вами! - Овсянников надел шлем и включил рацию. – На свою голову…
       - Это мы с тобой связались. Тебе же срочно потребовалось переться в Фокс - сити! У нас хуже, что ли, сидеть под гравитационными зонтиками?
       - Переться... - пробурчал Овсянников и озабоченно оглядел внутренности вездехода, плотно забитые мягкими амортизаторами. - А может, у меня там важное дело!
       - Не резонируй ты слишком преждевременно, - успокоил его Петерсон. - Машина крепкая, выдержит. А вот как ты - не знаю...
       - Скафандр герметичный, - огрызнулся Овсянников. - Запаха не почувствуешь...
       - Пора включать глухую защиту, - предупредил Петерсон, работая на клавиатуре пульта почти всеми пальцами обеих рук. - А ты постарайся совсем не болтать, когда это начнётся. Язык можешь откусить, были у нас тут такие кровавые прецеденты...
       Овсянников молча разложил свой ложемент, устроился в нём, как в колыбели, и включил режим « ALARM ».
       Мягкая пружинистая ткань всплеснулась лепестками; Овсянникова слегка тряхнуло. Его ложемент скрутился в кокон, заключив хрупкого человека в себя, завис в анти - гравитационном поле; стало непривычно тихо и темно.
       - Сейчас! - сказал откуда-то Петерсон.

       …Овсянникова легонько встряхнуло. Слабо, чтобы испугаться, но вполне ощутимо, чтобы насторожиться. И ещё... И ещё. И ещё! Планету под вездеходом била крупная дрожь, переходившая в хорошую тряску - ливень неотвратимо приближался.

       …Ударило где-то совсем уж недалеко. Вездеход подбросило и несколько раз перевернуло. Овсянников смирно лежал, стиснув зубами гуттаперчевый вкладыш, чтобы не остаться совсем без зубов, смотрел в темноту кокона, и терпеливо ждал.

       …Опять ударило рядом. Бедный вездеход покувыркался от души, и собрался было успокоиться, но тут получилось прямое попадание! У Овсянникова в глазах и голове что-то с жутким воем взорвалось, его шарахнуло о какую-то твёрдую до безобразия стену, и он экстренно отключился от всех своих внутренних источников электроэнергии...

  / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Очнулся он посредством какой-то гадости, которую ему подсовывали под расквашенный нос. Овсянников, не глядя, врезал кулаком, почувствовал им преграду, и только тогда открыл глаза.
       Петерсон ползал по полу вездехода, собирая свои рассыпавшиеся по нему зубы.
       - Ну, ты и хам! - шепеляво сказал он, садясь и пробуя пальцем прочность тех зубов, которые ещё остались во рту. - Я его, понимаешь, в чувства привожу, а он мне бронированным кулаком - в самую харю! В следующий раз сам будешь очухиваться!
       Овсянников тоже сел и помотал гудящей головой.
       - Попал?.. - спросил он сипло, имея в виду метеорит.
       - В яблочко! - ответил Петерсон. - Оба! Но ты меня гвозданул гораздо сильнее!
       Овсянников осторожно пощупал пальцами свой распухший до безобразия нос.
       - Это он меня так, или уже ты?
       - А я то за что?! Сейчас, правда, уже могу и за дело...
       - Кто тебя знает... Может, я в беспамятстве ещё раз того... - Овсянников сжал кулак.
       - Нет, это он. А ты был смирный. Как покойник...
       - Хороший у него ударчик!
       - Ты везучий, - сказал Петерсон. - Прямейшее попадание снаряда из пушки по летящему воробью! Один шанс на целый миллиард, такого у нас тут ещё не было!
       - Большой? - Овсянников энергично тряс головой, но гул из неё никак не высыпался.
       - Приличный. Судя по последствиям, метров тридцать в диаметре. Там воронка на целых полкилометра! Зато теперь в тебя уж точно такой больше никогда не попадёт! Теория вероятности, брат! Согласно этой теории, ты своё уже получил! Сполна!
       - До дому хоть доедем?
       - Долетим! - уверил Петерсон. – Допрыгаем! Доскачем! Вездеход целёхонек - я уже проверял! Классная машина! Защита - что надо! Попробуй придавить пальцем каплю ртути - тоже ничего не получится. А наше защитное поле ещё и того похлеще!
       - В капле ртути не сидят живые люди... - рассеянно сказал Овсянников, занятый изувеченным носом.
       - Но мы же с тобой выжили! - Петерсон ненадолго даже забыл про свои пострадавшие зубы. - Какая реклама конструкторам вездехода! Получить прямо в лоб тридцатиметровым метеоритом, летевшим со скоростью около двадцати километров в секунду, и хоть бы хны! Ты представляешь, какая была энергия удара?! Там всё расплавилось на две сотни метров вглубь, а у тебя только нос слегка расквашен!
       Он потрогал пальцем свои зубы.
       - А это уже не в счёт...

       …Противным голосом вдруг запищала вездеходная рация.
       Лицо Петерсона снова стало озабоченным. Он нацепил на оттопыренные красные уши наушники.
       - Что, опять плохой прогноз?!. - Овсянников мгновенно забыл обо всех своих болячках, грозивших превратиться в хронические.
       Петерсон снял наушники и пригорюнился.
       - Опять. Тут только так.
       - Содом и Гоморра!
       - Что делать... Если бы с нашим Солнцем тоже столкнулась другая звезда, да ещё имевшая собственную планетную систему... Теперь стало почище и потише, а двадцать лет назад сыпало почти непрерывно! Попробуй прогнать нашу Луну сквозь пояс астероидов или кольца Сатурна!
       - Когда будет следующий ливень? - обречённо спросил Овсянников, впихивая негабаритную от шапки голову обратно в шлем.
       - Обещают через пять минут.
       - Сколько на этот раз?.. - уже конкретнее поинтересовался запуганный Овсянников.
       - Будет, можно сказать, слегка  моросить, - тут же утешил его Петерсон. - Не больше крупного куриного яйца. Ну и изредка - кое-что немного посолиднее гусиного...
       - Всего-то?! - фыркнул Овсянников. - Это ж почти мелочи, если учесть, что главное я по теории вероятности уже получил. Детские шалости даже для моего скафандра!
       Он вылез из своего кресла и стал пробираться к выходному люку.
       - Я пошёл на улицу, проветрюсь. Люблю прогуливаться под мелким дождичком...

     Чем  сомнительнее  удовольствия, тем  они  и  притягательнее...