Коктейль из грез

В тот год не было листьев на деревьях, а с неба сыпались орбитальные спутники. Они были похожи на падающие звезды. Макар лежал в тишине, а ветви кипариса расчерчивали кривые линии поверх созвездий. Он глядел в ночную высь и загадывал желания. Но желания не сбывались, потому что это были не звезды, а всего лишь на всего обычные спутники, которыми больше никто не управлял. А далеко на горизонте, небеса озаряли всполохи Великого Циклона. Подул ветер и вырвал из рук Макара листочек бумаги, где он под фонарем, записывал свои мысли и считал дни. Макар не сотряс бранной руганью, и без того, колышущийся воздух, а молча глядел в густой мрак; и очистив сор на штанах, тоскливо побрел в обломки шаттла, где он жил и спал. В пищеблоке он отыскал тюбик витаминной пасты, чтобы мазать ей сушки, и тем питаться, а когда заполнил голодную полость, взял с полки пыльную книгу и раскрыл ее. Книга повествовала о диковинной флоре, которая могла оживить дремлющие участки мозга и подарить человеку осмысленность и полноту жизни. Она была полна иллюстраций, и Макар с трепетом листал ее мятые страницы. На фотографиях были собраны разные виды галлюциногенных растений, со всех стран и континентов. Никогда их не видя, а тем более не испробовав на вкус, он не мог понять, как это, такая чудная зелень может освежить в памяти забытые чувства любви и радости. Одна картинка была ему все же знакома. Не ней гроздьями росли маленькие грибочки. Он вспомнил, как одним сентябрем, видел их на гнилом пне на лесной поляне. Но срывать их Макар не спешил, потому что не ведал в них полезности. Долго еще ворошил он в окаменелых склепах памяти былое время, и вскоре забылся сном.
Наступил новый день. Вынырнуло солнце из-за бугра. На деревьях шелестели крыльями утренние вороны, пахло сухостоем на сквозняке, и рос неподвижный кипарис. Макар решил разыскать те грибы, и отправился шуршать галькой на дороге, в сторону горизонта, взяв с собой лишь пустоту в карманах. Его пеший путь пролегал среди белого дня по неизвестному полю, а под ногами то тут, то там, сновала всякая пресмыкающаяся тварь, и Макар то и дело вздрагивал от их гнусного вида. Когда солнце дотрагивалось до него, падающими перпендикулярно, к его растительности на скулах, теплыми лучами, он добрался до места, где природное однообразие устало мелькать перед глазами, а воткнуло в тело космического шара, стволы лиственных деревьев. Макар начертил рукою на себе крест, и зашагал прочь, вглубь лесной перспективы. Долго грибник блуждал по лесу. И наконец-то отыскав заветные грибы, набил ими полные карманы, а по возвращению, потихоньку их подъедал.
Не успел он выбраться на простор, как различил еле заметные перемены в настроении леса. Макар решил не останавливаться на полпути, дабы безмолвно не волноваться о том. По телу пробегали призрачные мурашки, и ему стало, вдруг, тепло и приятно любое движение, им совершенное. Он стал проявлять внимательность к флуоресцирующей окраске растительной жизни, отчетливо слышать малейшие шорохи, и видеть перламутровый воздух. Макар остановился осмотреть странное положение в природе, и заметил, что деревья понемногу начинают принимать разные позы, будто бы люди, делающие утреннюю зарядку. Вдоволь налюбовавшись, он собирался уже покидать необычное представление, как вдруг, стал стремительно врастать в землю ногами. Макар отпустил, уже давно томившиеся в душе, волнение на волю, и дал деру, что было мочи, высоко поднимая колени, чтобы не застрять, и не обратиться в дерево, либо куст. Он мчал, тяжело дыша, и с каждым вдохом все больше и больше заполнял воздухом легкие, и начал было уже вздыматься, как гелиевый шар, но резко сбавил темп скорости, испугавшись небывалого восприятия. Макар принялся опорожнять карманы с грибами, но грибы притягивали взор приятным фиолетовым спокойствием. Тогда он аккуратно сложил их в кучку, и стал смотреть, как маленькие грибочки, выстроившись в шеренгу, дружно отплясывают гопак. Макар с рождения не видал такого дивного концерта, и присел рядышком, чтобы с любопытством наблюдать, и хлопать в ладоши. А потом и сам пустился в пляс, распевая «Опца дрица». Уморившись, он с улыбкой вытер выступивший пот, и к нему вернулось умиротворение и любовь к таинственным существам. Он со спокойствием проводил взглядом пробегающего мимо гнома, и, оставив пляшущие грибы, погнался вслед за гепардом, чтобы поскорее отыскать заветную лестницу, ведущую на вершину самой высокой горы. Оттуда ему ближе было любоваться кометами. Макар бежал, пока носом не влетел в металлическую дверь с табличкой «Порошок не входи». Он вошел внутрь и оказался на крыше многоэтажного здания. Перед глазами предстал огромный мегаполис с множеством небоскребов и каменных площадей. Он мерно шумел и переливался светом от рекламных вывесок. Внизу гудели автомобили и двигались строем толпы прохожих. Макару тот час же захотелось окунуться в эту суету, и он стал искать пожарную лестницу, чтобы спуститься вниз. Но тут его взор приковала необычная городская картина: над улицей, между зданий, плыла по воздуху огромная каменная глыба. Она остановилась и зависла возле того места, где на крыше стоял Макар. Потом медленно поднялась из-за парапета, и молча уставилась на него холодным взглядом. Он отпрянул, но не испугался. Это было выдолбленное в булыжнике его собственное отражение.
- Память строит барьер и не дает смириться с происходящим, не так ли? – обратилась к нему глыба – Любовь и страх создают перманентную трансформацию мира. Причина в двойственности. Это она прибывает в мире грез.
Макар внимал, не шелохнувшись.- Любовь – это хоть приятно. Пусть даже не до конца и ясно. А вот, ежели страх не угоден организму, зачем он нужен? – спросил он.
- Если сложить два состояния, которые Мы называем – любовь и страх, то в результате получим ноль. Ноль не имеет физической силы в нашем измерении, но у него есть значение в других. Чтобы понять это, не нужно переживать эти состояния, тем более, они не настоящие. Тогда Мы сможем взглянуть на их природу извне и освободиться от оков – говорила голова.
Макар посмотрел на ноги, скованные кандалами. - У меня нет ключей, чтобы отпереть замок – пожаловался Макар и затряс ногой, в надежде, что они и так отвалятся – а мылом нельзя? – застонал Макар.
- Мылом нельзя! – спокойно ответило каменное отражение - Ключи в нашей голове. Нужно всего лишь использовать терминологический аппарат, оголяющий суть вещей. Тогда каждому нашему чувству найдется правильное определение. Не такое, каким его называют. Любовь не будет любовью, а страх не будет страхом.
- Но ведь столько всего в думах зиждется – запричитал Макар - Много слов не ясных. Многое мне вовсе не ведомо. Вот отчего явился на землю Великий Циклон? Чтобы истребить организм, к которому я причисляюсь? Неужто больше не осталось мне подобных? Так тоскливо одному переживать долгие дни и ночи.
- Болван! – засмеялась голова – столько фотонов прошло через Макара, а он до сих пор наступает на такие детские грабли! Макару нужно постичь природу Великого Циклона самому. Для этого придется преодолеть свой страх и подойти к нему вплоть, тогда Макар поймет, отчего застрял в одиночестве средь степных равнин. Страх это лишь импульсы в мозге. Вероятный прогноз того, чего возможно не произойдет. И скорее всего, не произойдет вовсе.
- Тогда получается, что страх перед ураганом это фикция? – усомнился Макар.
Но голова ничего не ответила, а рассыпалась в песок. Тогда Макар ринулся через проем обратно. Бряцая кандалами, он долго бежал, а когда вырвался из чащи, не раздумывая, бросился туда, где бушевал гигантский катаклизм. Макар стремился ему навстречу, что было сил, и думал, что если не удастся подобрать ключей, раскрывающих смысл Великого Разрушения, то он, наверное, умрет в воздуховороте, так и не познав самого себя. Грохот, становился все сильнее и сильнее, с каждым оборотом невидимой секундной стрелки, и Макар силился понять, как правильно назвать те чувства, которым уже дано название.
12 ноября 2013