Подснежники

     Вы знаете, как учатся студенты-спортсмены? – Никак не учатся. В бухгалтерском учёте есть понятие: «денежные средства в пути». Так вот, студенты-спортсмены всегда в пути: то на сборах, то на соревнованиях,  то на тренировках, а то просто отсыпаются после сборов, соревнований,   тренировок. И лишь изредка присутствуют на семинарских занятиях и тем более лекциях.
     –  А зачем мне экономика? – перебил мою речь недовольный голос.
     Я взглянула на студента и сделала паузу. Голосов «за» или «против» больше не прозвучало – остальные слушатели благоразумно промолчали.
     – На первом же семинарском занятии, – сказала я, выделяя голосом слова и намекая на то, что спрашивающий пропустил его, –  я говорила, что вы не сможете всё время бегать и прыгать, даже в качестве «играющего тренера». Настанет момент, когда захотите перейти на руководящую работу –  директором спортивной школы, спортивного клуба или компании, выпускающей спортивную одежду или обувь. В любом случае, сможете остаться в хорошо известной вам отрасли.  Но к такой работе нужно быть  потенциально готовым, то есть юридически и экономически грамотным. Вот сейчас как раз есть такая возможность – изучить азы экономики. И раз уж вы здесь, то есть смысл провести время с пользой.
     Унылое и упрямое выражение лица «оппонента» говорило, что на этот счёт у него своё мнение, но больше он не возражал, и  я продолжила лекцию.
     Времени для изучения дисциплины было предостаточно,  но оно всё же   пролетело, и к моим студентам незаметно подкрался экзамен. Войдя в аудиторию, я обомлела – ни души! Такого ещё не было. Сильно удивляясь, я всё же приготовила билеты и листочки. Прошло какое-то время, и  появилось человек пять-шесть из числа наиболее редких гостей на лекциях. Студенты заходили в аудиторию, как в спортивную раздевалку, снимая на ходу верхнюю одежду и  продолжая  разговаривать друг с другом. При этом они  не обращали на меня   –   своего экзаменатора  никакого внимания. Это было слишком!
     Опустив глаза и стараясь не выказывать нарастающего недовольства,  я начала экзамен. Чувствовалось приближение «грозы». Наконец, передо мной сел первый отвечающий.
     – Первый вопрос?
     Молчание.
     –  Второй вопрос?
     Последовало ещё более глубокое молчание.
     – Достаточно.
     Я твёрдо решила, что больше ни за что не соглашусь работать со
     спортсменами. Следующий  студент молчал ещё выразительнее.
     – Так! – произнесла я, стараясь сдержать негодование. – Если и третий будет молчать – я ухожу!
     Третий понял:  хоть что-нибудь нужно  говорить и сделал слабую попытку. Но желание уйти было сильным, и мне не составило большого труда немного подтолкнуть студента уточняющим вопросом, чтобы он впал в глубокое молчание.  Я с тоской представляла, как спортсмены будут обрывать телефон,  ловить меня между этажами и занудливо просить принять экзамен, что означает расписаться в зачётке, так как «им сейчас нужно уезжать на соревнования».  Стараясь не выдавать гнева,  я встала из-за стола:
    – Достать учебники и  выучить по одному вопросу наизусть! Через час вернусь, и чтоб были подснежники!
     Последняя фраза вылетела неожиданно даже для меня. Чтобы не сказать ничего больше, я быстро вышла, провожаемая изумлёнными взглядами.
     Морозный воздух охладил и успокоил меня. Я медленно шла по улице, радуясь солнышку и возможности прогуляться. Сотовый телефон напомнил о своём существовании. Звонила куратор спортсменов – моя давняя знакомая.
     – Дин, привет! – услышала я тревожный голос. – Мне сейчас Павел Чернов звонил. Спрашивает: «Елена Сергеевна, где можно в декабре достать подснежники?»
     – «Какие, – говорю, – подснежники?» – «Ибрагимова сказала: чтобы были подснежники!»  – Дин, в чём дело?..
    С трудом удерживая хохот и стараясь говорить сердитым голосом, я ответила:
     – Твоя любимая группа опоздала на экзамен, зашла в аудиторию как в  раздевалку, пришла в неполном составе и вообще  не готова к экзамену! Да, ладно, не переживай, – перешла я на дружеский тон. – Через час вернусь. Сказала, чтоб сидели и учили.
     – Так! – быстро, по-деловому произнесла куратор. – Ладно, всё ясно!..
     Я отключила телефон и дала волю рвущемуся наружу смеху. Ну, не объяснять же, в самом деле, что когда-то в спектакле «Двенадцать месяцев» я играла роль капризной принцессы, требующей подснежники. И что эта фраза стала родной и,  как теперь выясняется, могла вылететь при форс-мажорных обстоятельствах независимо от моей воли…
     Заходя в аудиторию, я увидела на столе букет белых хризантем. Группа в полном составе напряжённо следила за каждым моим движением.
     – Уже лучше, – произнесла я, беря цветы и пряча в них улыбку, не уточняя, однако, о чём говорю – о цветах или о полном составе группы.
     К столу осторожно подошёл староста – подтянутый  молодой человек,  единственный, кто посещал все занятия и более-менее участвовал в обсуждении изучаемых тем. Обращаясь ко мне, он попросил извинить студентов за то, что они сразу не догадались прийти на экзамен с цветами.
     – Кто-нибудь получает стипендию? – спросила я, опуская глаза и сдерживая улыбку.
     Он назвал фамилии студентов, которые, впрочем,  неплохо занимались в течение года.
     – Хорошо.
     Стипендия для меня –  святое. Я сама в студенческие годы жила на стипендию и теперь на экзаменах старалась вытягивать студентов, получающих её.
Экзамен начался. Слушая и не слушая путанные ответы, я разглядывала белые хризантемы, и думала, что эти горе-студенты на последнем курсе  спохватятся, «возьмутся  за ум» и будут с сожалением говорить друг другу:
     – Эх, надо было с первого курса как следует учиться!..
     Эта фраза не обошла стороной ещё ни одного студента.