Заслонушка

Завершено в 2007
1я публикация на Проза ру 2015 03 12
Редакция 2017 03 21



Если вы читаете текст повторно,
он может быть уже немного другим,
т.е. фрагментарно изменён и дополнен, найденные ошибки исправлены;
см.  выше дату "ближайшей редакции".





Лидия Кузьмина-Сапогова


ЗАСЛОНУШКА


рассказ
(вариант 2015г -
2й после журнального - 2007-2011)


                Светлой памяти
моей дорогой бабушки
Марии Дмитриевны 
с любовью и восхищением
посвящаю




"Сидишь беременная, бледная.
Как ты переменилась, бедная".

Андрей Вознесенский




"Дураков меньше, чем думают: люди просто не понимают друг друга".

Люк де Клапье, маркиз де Вовенарг



"А я всё боли убегаю
Да лгу себе, что я в раю.
Я всё на дудочке играю
Да тихо песенки пою.

Упрекам внемлю и не внемлю.
Всё так. Но твёрдо знаю я:
Недаром послана на землю
Ты, лёгкая душа моя".

Евгений Шварц




         Младенчески беззаботное солнце, кутаясь в кисейные пеленки облаков, кидало на землю благосклонные взгляды. С утра пораньше огромная палата  заполнялась свежеиспеченными мамочками.
Тоню привезли первой - после долгих тяжелых родов, зашитую, изможденную, неимоверно счастливую. Отходя от наркоза, вымоленного при наложении швов, ощущая - кроме боли, непривычную легкость тела, она проваливалась в забытье. Однако каждую новенькую, неуклюже перебирающуюся с каталки на кровать, приветствовала и поздравляла шелестящим голосом, упрямо разлепляя смыкающиеся веки: - Кто у вас? Дочка? Сынишка?

Прибывшие – почти сплошь с искусанными губами, глазами в красную сетку, измученные – и тоже неукротимо счастливые, улыбаясь, лепетали что-то невпопад. Немногие выглядели прилично. Кое-кто постанывал. Иные спали «во все лопатки», не реагируя на шум. Подходили доктора, прибегали медсестры со шприцами. После перенесенного даже внутривенный укол воспринимался комариным укусом.

К вечеру мест не осталось - полный комплект. Смена выдалась урожайной.

Антонина оцепенело смотрела на неуклонно темневшее небо, потихоньку возвращаясь в реальность. Новорожденный месяц выглянул, как дитя из кроватки, яркими глазенками замигали  крошки-звезды.  «На землю слетает милосердный сон, - вяло-торжественно подумала Тоня, – и окутает покровом отдыха и забвения всех, уставших от дневных трудов».

Ночью, резко вздрогнув, проснулась от громко-разноголосого писка – по коридору везли тележки с малышней. Соседки зашевелились, приподнялись, зашуршали слабыми голосами.
- Кормить пора…  А как мой? – еле дошаркала до двери, высунулась в светлый коридор. Рядом толпились те, кто нашел силы подняться. Ух, сколько их, разбуженных голодом шевелящихся младенцев, уложенных рядами, подобно куклам в отделе игрушек! Сюда? Нет…обещали завтра. Колеса проскрипели мимо. Всполошенные родильницы уныло разбрелись по местам.

Антонина не находила удобного положения, металась, комкая простыни. Росло смятение. Где он? Вдруг плачет? Проголодался? Мокрый? Замерз? Следят ли за ним?

Дождь за окном плакал, словно обиженный ребенок, и капли стучали по стеклу детскими кулачками.

Забыться не удавалось. Ощущение, что важная часть собственного существа, отторгнутая непостижимым образом, ждет – жаждет! -  воссоединения, было абсолютно новым и совершенно непреодолимым. Неосязаемо-невидимая, но не менее крепкая пуповина связывала Тоню с малюткой-сыном, которого она еще не сумела толком рассмотреть… и  ясно, что теперь это навсегда. Что с ним? Сколько еще ждать?

Рядом заворочались, всхлипнули. Из темноты долетел раздраженный шепот: - Уймись ты,  отдыхай, дома спать будет некогда. Нанянчишься, с ног повалишься, замечтаешь, как бы на часок обратно засунуть!
Всхлип по соседству повторился и стих.
Антонина взволновалась,  хотела окликнуть…постеснялась. Засыпая, слышала: ветер трясет ветви дворовых деревьев – словно малыш погремушку…

Рассвет, обход, суета, тщательная подготовка к кормлению – «вымыть руки, обработать грудь! надеть косынку, убрать волосы! не забудьте маску!», затем детская таратайка уверенно въехала в палату, до краев наполнившуюся требовательным криком. Роженицы смешно-синхронно повытягивали шеи, выискивая своих.

Тоня, изнемогая, наблюдала, как малюсеньких новограждан конвейерно-споро раздают по койкам. Где мой? Который? Наконец у ее лица, заслоняя белый свет, появился долгожданный сынулька. Она так долго томилась в предвкушении этой секунды, а теперь не могла поверить, что видит свою кровиночку! В родзале младенец лишь мелькнул на руках врача, еще в смазке, орущий так, что на лице был виден только рот. «Богатырь со знаком качества, - подмигнула акушерка. – А вон на соседнем столе невеста готова!» Вопившего жениха унесли, отходила плацента, потом Антонину штопали…

Медсестра привычно-деловито подсказывала, как лечь, приноровиться, а Тоня забыла, что умеет дышать. Головенка, торчащая из туго замотанного свертка, светлые волосики, блестящее от масла личико…родные черты... На кого похож? Он кряхтел, пытался освободиться, выпростать ручки-ножки, морщился, шевелил губешками. Какой малюсенький… настоящий! Родной до боли… Вчера утром не было, а теперь есть…
- Женщина! – мягко позвала сестра. – Поправьте маску, дайте грудь.
Антонина испуганно засуетилась, но все получилось ловко,  сын мигом обнаружил сосок и деловито зачмокал. Полились слезы.
- Ну-ну-ну, - не очерствевшая от ежедневно чудесного зрелища первой встречи сестра сочувственно потрепала ее по плечу. – Знакомься с дитенком.
Тоня, затопленная неведомыми, невозможными для описания  чувствами, боялась отвести глаза. Она уже много месяцев разговаривала с ним, нежно поглаживая собственный живот. И сейчас исступленно зашептала, торопясь сказать, как рада сыну, объяснить, что она – его мама… Наследник понимающе взглядывал из-под полуопущенных ресничек, продолжая сосать. Улыбнулся?! Показалось?!

Минуты, часы ковыляли сначала потихоньку, потом все увереннее, словно едва научившееся ходить годовички.
Роженицы постепенно приходили в себя. Озираясь, рассматривая себя как впервые, привыкали к отсутствию дирижаблеобразного живота (теперь недоуменно обвисшего), временному пристанищу, режиму, товаркам. Охали, хныкали, кривились, ныли – натруженные тела восстанавливались болезненно, многих беспокоили швы. Кто-то уже хихикал. Мурлыкались песни. Поблескивали зеркальца, взлетали расчески, затягивались пострадавшие талии. Запахло кремами. Невольные соседки подбадривали друг друга, сочувствовали, поддерживали, просили - и требовали! - помощи. Перезнакомились.

От семнадцати до сорока с хвостом, «из разных слоев», с непростыми характерами, «первородки» и «старородящие» объединялись сходством положения. Унифицированные стерилизовано-казенными халатами, без причесок-косметики, с минимумом личных вещей (гигиена!), сами себе были непривычны.
Мигом возникли симпатии, антипатии, сложились мобильные противоборствующие группировки, отстаивающие право задавать тон и ставить на место. Вспыхивали-гасли локальные конфликты. Здесь оказалось невозможно что-то из себя строить, быть неестественной, актерствовать - ежеминутно находясь на перекрестках пристрастных взглядов. Первое впечатление, как водится, частенько (а не всегда!) оказывалось фальшивым. Недолго выстоишь на цыпочках. Натуры постепенно проявлялись, хотя одни держались сдержанно-отстраненно – высокомерничали, задирая нос, другие замыкались в себе от робости, третьи спокойно присматривались, четвертые представали как на ладони – душа нараспашку…  Словно переводные картинки под настойчиво-аккуратными движениями детского пальчика проступали доброжелательность, нахальство, оптимизм, интеллект, занудство, воспитанность, хамство, склонность к меланхолии, эгоизм, запуганность, наивность – и далее… со всеми остановками.
Медперсонал ко всем обращался «женщина», «мамаша», «мамочка»,  изредка – «дама». В своем кругу звались девочками, девчонками, даже самые «возрастные» чувствовали себя дивно помолодевшими.

От подъема до отбоя затягивал круговорот неотложно-нескончаемых больничных дел.
- На кровь! - Банки с анализами несем! - УЗИ кому назначено? В курсе ведь! Особое приглашение требуется? - Пупсиков кормить везут! Готовсь! - К вам дерматолога вызвали? Раздевайтесь! - Обед! - Матка нормально сокращается, не переживайте.  - Тэ-эк, что у нас с разрывами? Заживут, не дрожи! - Ложись под капельницу, скоренько! Эх, ну и вены! Попади попробуй! - Подними ноги, протру под койкой! - На-а обработку сосков!
Юный медбратец,  казалось бы,  уже насмотревшийся на груди всех фасонов, творчески мазал соски тампоном с зеленкой, зажав его  в клюве длинного пинцета - как художник кистью по холсту, важно отступая и придирчиво разглядывая получившиеся абстракции.

Приходили толпы народу с передачами, орали под окнами хором и вразнобой.
- А-ри-на! Лю-доч-ка! Ва-лю-ша!
- Спасибо, любимая! Скучаю! Целую!
- Доченька!  Закутайся, дует! Вы как? Через час принесут? Молоко есть? Вес набирает? Не слышу! Рефлексы в норме? Сколько баллов по шкале чего? А? Кого? Апгара? И что это значит?
- Маа-ама! Сколо ты домой плидес? Вот я заплакаю! Ла-адно, не буду! А мне сестленка масынку подалит? Только стобы класивую!
- Лара! Все сделал! Да, купил. Чего? Заказал! Пропылесосил. Отремонтировал! Будь спок! Сына покажи! Подрос уже? Нос мой? Ух! Себя береги!
- Родненькая, что принести? Колбасу нельзя? Творог можно? Сок, да, передали! Что назначили? А рост какой? Ого! Где, где родинка? Ой, да ты что! Ой!
- Ксень-пет-ров-на, поз-драв-ля-ем! Вы, как всегда, с перевыполнением плана, сразу двоих! Мо-ло-дец! Как различаете? Ка-ак?! Характеры разные? Ну и ну! Откуда у них уже характеры, ты подумай!
К несовершеннолетней родительнице до и после школы прибегал такой же муж.
-  Тусь! – весело звал он, подпрыгивая. – Брось мне яблоко, есть охота! Она еще яблоки-то не ест? Почему «дурак»? Умный! Пять по физике за четверть! Как назовем? Угу, к отчеству подходит! Когда вас забирать? На мою тетю похожа? Кудрявая, ага? Лы-ысая?! Ка-ак это?
С противоположной стороны стекла под крики с обеих сторон шло бурное обсуждение «вольных людей».
- Смотри, у нее муж какой завидный, вылитый Ломоносов! А сама страшненькая!
- Глянь, это к мелированной из третьей палаты? С работы? Всей конторой, чтоль? Уважают, значит. А пакетов понаперли! Не примут столько.
- Мои идут! Ура! Я тут! Ба, а с ними-то кто! Нет, только не это! О, нет!
- Какая у Зины дочка хорошенькая! Лапочка!
- Не стыдно ли выпивши в роддом идти. Проспался бы, отмечальщик! Жену расстраивает.
- Ой, пацаненок, закончилось твое детство, сам теперь отец! Куда спешил?
- Во-он тот по два раза на день является с подробным отчетом. Прямо уникум…везет же людям.

Тоня кричать отчаянно стеснялась, бросала мужу записки. Через десятилетия выяснилось: сохранил все до единой. А она – его сумбурно-счастливые послания. Взрослый сын, читая переписку юных родителей, потирал глаза и сетовал – что-то попало…чешутся…

Суматоха от светладцати до темнадцати – будни роддома. К ужину наступало затишье,  и велись бесконечные разговоры.
Сначала взахлеб трещали о ненаглядных  младенцах, едва миновавшей беременности (эпоха!), потрясающих родах, обсасывая мельчайшие подробности, ни о чем больше думать не могли: нужно было осознать, принять свершившееся событие огромного масштаба, кардинально меняющее жизнь. Постепенно набор тем расширялся. В таких заведениях жажда исповеди неутолима. Вынужденное безделье, волнение, страх, боль, поиск поддержки в отсутствии родных обостряют желание общаться, изливать душу. Много говорили о любви, еще чаще о просто житейском, больше касаясь дел семейных. То шептались парами-тройками, то вся палата увлекалась общей темой. Были и пространные монологи, и жаркие дискуссии с криком, обидами, хохотом. Попадались виртуозы – рассказывали захватывающе.
Перемежались грусть и смех, слезы и восторги. Драмы, трагедии и комедии, готовые сюжеты для романов и сценариев…
Не скучали. Но как же хотелось домой!
 
Антонина лежала в центре палаты. Голоса неслись по окружности. Задумываясь о своем, она периодически опоминалась, выхватывала обрывки фраз из шумового фона, пыталась подключиться, но снова уплывала в себя, теряя нить. «Девчонки» перебивали друг друга, каждой хотелось высказаться и быть услышанной, завладеть вниманием, потому плавности переходов, последовательности не наблюдалось -  темы  менялись резко.

- Э-эх, мясная я, не молочная! И с первым молока не хватало. Опять прикорм, ну по-че-му? Ведь здорова, как корова!
- Мне прошлонедельные воспоминания уже историей кажутся! Вас на ультрафиолет водили? Представляете, дюжина голых и м-м-м… бритых дам с рюкзачными животами, в темных очках и тапочках стоят вокруг кварцевой лампы. Зрелище! На фотоконкурс бы отправить! Гран-при в кармане.
- Ты, говорит, мамочка, не готовь ленивые голубцы, мне такие не нравятся. Какие же тебе нравятся, спрашиваю? А он мне: какие-какие… трудолюбивые!
- Закаливанием чуть не с рожденья занимаюсь. Зимой всю жизнь налегке и без шапки. По сугробам босиком, обливание в любой мороз. Послали на УЗИ в другой корпус – я и пошла по снегу в халате и тапочках, с пузом-то холмоподобным. А медики меня с перепугу к психиатру поволокли на консультацию, решили, что на чердаке беспорядок.
- Взял букварь и пинчера нашего учит: смотри, вот буква «г» согласная, а буква «ы» - несогласная!
- Только молодая дуреха может в такое время думать о фигуре. Лопай, тебе дитя кормить. И с гимнастикой своей погоди, оклемайся. Потом похудеешь. И в джинсы свои втиснешься.
- Старшей полодиннадцатого. Через семь лет будут у нас первокурсница и первоклассник! Говорят, разница в десять лет – уже другое поколение… Как поладят? Мечтаю, чтобы дружили…Сына и дочь по-разному воспитывают! Девочку надо беречь, а мальчика  вдохновлять.
- Хоть как воспитывай, все равно природа свое берет. Мы с сестрой двойняшки – характеры полярные! Мука одна, пироги разные!
- Вот правильно Жванецкий говорит: лучшая диета - закрыть рот и не открывать!
- Я умоляла: если уж кесарево делать, только не в понедельник и не в среду! И не тринадцатого! Посмеялись, но уважили!
- Про понедельник понятно, а среда тебе чем неугодна?
- Не хотела, да и все! «День рождения среда, значит…»
- Предрассудки-суеверия!
- А ты в астрологии что понимаешь?
- Да сейчас на каждой бумажке и экране…
- То бизнес, а не астрология. На самом деле это наука! Я лично себе гороскоп составляла, кропотливо-дотошно, с учетом всех деталей.
- И что?
- Прозрение! Я про себя раньше думала: родилась не с той ноги – невезучая! Выясняется…
-  В Мексике поныне празднуют День Угнетенных Мужей. Им в этот день все можно – и выпить, и налево, а супруга не смей возражать.
- Как насчет Дня Угнетенных Жен?
- Не слыхала…
Истории смешные, скучные, поучительные, жутковатые сыпались, не иссякая. Замолкала одна «девчонка» – подключалась следующая. А уж анекдотов!
- Пожелай мне встретить мужчину, без которого я не могла бы жить! - Желаю встретить такого, с каким ты могла бы жить!
- Где ваш муж? – Дома, со своим четвероногим другом. – Вы завели собаку? - Я о диване.
-  «Доктор! – кричит женщина в трубку, - приезжайте немедленно, мой муж меня оскорбил»! Тот протестует: - Успокойтесь, ведь ночь, может быть, отложим визит до утра? -  Что вы, доктор, ему надо наложить пару швов!
- Мужик кричит под окном роддома: «Кто родился, сын? Нет?! А кто?!!!»
- Ай, мой благоверный  тоже о наследнике мечтал – вот дождался, а до этого у нас две малышки получились – прикипел, никуда не делся. Доченьки! Теперь у него эта песенка Вертинского – любимая: «И залезли мне в сердце девчонки, как котята в чужую кровать»!
Из соседней палаты, где лежали «кесарихи», придерживая живот, приплелась бледная гостья. Одна осталась – тоскливо.
- Ой, я первого сама родила, а со вторым кесарево. Вот встаю уже, заставляют.
- И что лучше – естественным путем или?
- Не знаю… больно все равно… Первые роды затяжные, чуть не сутки,  о-о! Изнемогла вся, а они: рано! Терпи! Сама оперироваться отказалась! И действительно, заранее уговаривали, были причины, а я никак, хочу нормально, бумагу подписала. Ну и хлебнула, теперь знаю, что такое небо с овчинку. Потом вся в прострации, еле очухалась. Разрывы… Второй раз – ладно, думаю, пусть плановое кесарево. Чинно. Засну – а к пробуждению лялька готова. Мечта. Торговалась только: не от пупка режьте, а горизонтально, чтоб бикини носить. Смеются. Угу. Привезли меня на каталке – анестезиолог опаздывает! А я не могу на спине лежать – больно, аж слезы катятся. Хирургиня подбадривает: что ты боишься, милая, все хорошо! Да больно же, говорю. Забегали, дозвались этого… Идет, не торопится, ему что! Прям укусила бы. Тут вспоминаю: как наркоз вколют, человек в промежуточной стадии  болтать начинает бесконтрольно, что в голову взбредет, а я анестезиолога костерю! Не остановлюсь! С перепугу стала стихи про себя читать – думаю, продолжу на автопилоте до следующей фазы, когда уж маску наденут.
- Что читала?
- Пушкина, кажется.
- Я б запела!
- Тоже вариант.
- Ой! Правда? Ведь можно та-акое ляпнуть!
- А то! У приятельницы моей золовка медичка, нашушукала ей потом. Ты, говорит, врачей ругала, что тебя ждать заставили, кого-то вне очереди взяли. Да в каких выраженьях! Срам!
- Тебе-то стихи помогли?
- У меня осведомителей не было. Кто скажет? Медики, поди, ничему не дивятся на такой работе, дело обычное. А стыдно…
- Как сейчас-то?
- После наркоза тяжело отходить… Потом сносно, только боюсь кашлянуть или чихнуть. Отдает, аж искры из глаз!!
- А если икота?
- Ай, не напоминай!
- А шов?
- Горизонтальный. Аккуратненький.
 
     Вскоре Тоня начала вслушиваться внимательнее, увлеклась, осмеливалась принимать участие в разговорах, преимущественно задавая вопросы. Значительно расширила свой,  казалось бы, небедный словарь, усердно затверживала: кто такие шурин, золовка, свояк, деверь, ятровка, кума, сваха, сводный брат и единоутробная сестра; что «лёлей» и «кокой» в разных областях называют крестных., а по чьему-то мнению  «невестка» – «невесть-ка» – то есть «невесть откуда взявшаяся»! Что «зять любит взять, тесть любит честь, шурин – глаза щурит; свекор – гроза, а свекровь выест глаза…выпьет кровь»! Ох! Век живи, век учись!
- Надо будет полистать Даля, кажется «сноха» - от «сыноха», - планировала, делая пометки в контрабандном блокноте, стараясь хоть конспективно зафиксировать услышанное, набросать портреты. – И закончить курсы стенографии непременно!
С изумлением Антонина пришла к выводу, что узнала за эти дни куда больше, чем в несколько лет своей тихомирной биографии. Домашняя девочка не имела опыта круглосуточной жизни в большом разношерстном коллективе. Густонаселенная палата, плюс забредающие из смежных покоев и других этажей, а иногда и медики, скучая на дежурстве, не прочь поговорить «за жизнь». Палитра мнений, калейдоскоп судеб, мозаика позиций!

Тоня «группировала» монологи в первую очередь по признаку терпимости к чужому мнению и манере поведения. Группы получались разновеликие. В общих чертах картина выглядела так.
Часть присутствующих – небольшая, но ввиду бурного темперамента и стеничности наиболее громко и часто заявлявшая о себе, претендовавшая на лидерство, считала свои убеждения единственно верными, отстаивая позиции с таким пылом, словно это последняя битва, где все поставлено на карту. Когда  не хватало аргументов (кстати, основным и ломовым почему-то считался личный опыт ораторши) – брала глоткой или язвительностью, используя непочтенный прием перехода на персоны возражавших: «ты так говоришь, потому что сама такая-разэтакая», уничтожая противниц морально – и принуждая капитулировать. Но уж если коса налетала на камень! Раз-другой накал без шуток дошел до грани рукопашной. Конфликт гасился, однако угли тлели, и мало-помалу пламя пробивалось вновь.
Примерно такая же часть робко или – вначале – настойчиво пыталась стоять на своем, получить поддержку и понимание, затем, убеждаясь в тщетности усилий, умолкала – смирившись, надувшись или  прослезившись.
Сумевшие собрать группу поддержки смотрели королевами.
Эпизоды прилюдной смены этих самых убеждений были единичными, но все же изредка имели место – «ах, а ведь и правда! А я-то думала»!

Большинству все же удавалось в большей или меньшей степени держаться в рамках нормального диалога, несмотря на пристрастность и живую боль – не только изливаться, но и слушать собеседницу, пытаться понять, сочувствовать, обсуждать, сохраняя свой взгляд на вещи. Не растравлять обиды, не распалять желание отомстить, не считать свою точку зрения единственно верной.
Сохранявших нейтралитет молчальниц насчитывалось не больше, чем зубов у полугодовалого дитяти.

Тоня впитывала впечатления, распахнув глаза и развесив уши, что-то с восхищением принимала, другое казалось совершенно недопустимым, возмутительным – и отвращало; немало говорилось скучно-занудно-глупого и до чего ж безапелляционно!  Главное: чужие взгляды на жизнь вообще и в частности оказались столь различны, поражали многосвоеобразием – она и не предполагала, что можно ТАК думать и поступать. ТАК жить и считать ЭТО нормой. Или -  целью…
Конечно, записать удалось лишь малую толику – не будешь строчить круглые сутки, да и слушать одновременно всех невозможно. Но толика получалось лишь в процентном отношении. А по объему – ого-го!
Антонина перевела запас бумаги, вплоть до оберточной, доведя почерк до гречишных зерен, наспех создав оригинальную систему сокращений. Многое обозначила лишь парой-тройкой фраз – прямая речь и ремарки, собиралась восстановить дома, надеясь на память –  зря. Забылось. Вот: записано – кто начал тему… а кто отвечал, присоединялся, вмешивался, вставлял реплики, менял направление? На диво вспоминалось и кое-что незаписанное…память причудлива.

Позже, перебирая разрозненные, частично утерянные (как жаль!) записи, ныряя в воспоминания с головой, выяснила, что в «роддомную неделю» тем обсудили бессчетно.  Легче сказать, чего не коснулись.
 
Если о делах семейных - перебрали чад, домочадцев и всю существующую родню, переплетая затейливым узором похвалы, жалобы, хвастовство и критику. Безоговорочными лидерами - вне конкуренции - оказались свекрови, прочие остались далеко позади. Причем лидерство было весьма сомнительным.

Сколько женщин наперебой готовы делиться наболевшим под общим названием «плохая свекровь»! Препятствия браку,  конфликты на свадьбе, выискивание недостатков с биноклем и микроскопом, игнорирование достоинств, отсутствие или навязывание помощи, «неправильная настройка» сына, стремление полностью подчинить и даже развести чуть не любой ценой. Взаимные претензии матерей и жен, зависть, ревность, злость, равнодушие, соперничество, жестокость, мстительность, душевная неразвитость, элементарное хамство – перечень неполон... Безразмерное желание брать не отдавая, а то и не благодаря  хотя бы  на словах. Порой казалось: доходит до борьбы на уничтожение. Схватка характеров не на жизнь…
Речь шла о людях, составлявших одну семью! Мыслимо ли?

Примеры обратные радовали и вообще, и особенно ввиду своей малочисленности.
Тоня искала в памяти исторических и литературных свекровей. Наталья Кирилловна не жаловала Евдокию Лопухину, хоть сама и направила выбор сына. Интересно, как бы ей пришлась Марта Скавронская? Вряд ли…  Но та уж сумела бы за себя постоять… Екатерина Великая конфликтовала с первой женой Павла, и вторую не обожала. Мать Наполеона не восторгалась Жозефиной. Мария Федоровна не ладила с внучкой королевы Виктории  - Аликс, ставшей последней русской царицей. Елизавета Вторая имела претензии к принцессе Диане. Нельзя сказать, чтобы у них совсем не было оснований… И все это взаимно…Кто еще? Кабаниха. Бр-р! Графиня Ростова недолюбливала княжну Болконскую, уж тут-то чего… А вот матушка Петра Гринева полюбила Машу Миронову еще до свадьбы! Мать Григория Мелехова защищала бедную Наталью. Васса Железнова не приняла Рашель. Маман месье Бовари как-то ладила с первой снохой – Элоизой, а с Эммой не… В этом-то случае свекровь, пожалуй, выглядит достойнее, она-то пеклась не лишь бы о себе? Но каково было между ними сыну-мужу? «Шарль почитал мать и бесконечно любил жену. Суждения матери считал непогрешимыми, Эмму же находил безупречной».

Годами Антонина возвращалась  к заветному блокноту. Мелькали строчки, в хаосе отрывочных записей оживали интонации, лица, манеры. Постепенно многие выцвели, стерлись. Ушли… Она с трудом выуживала из глубины сознания ускользающие образы – не всегда успешно. Кто говорил вот это? По какому поводу? Не восстановить. Всплывали отрывочные черты внешности, манер, каких-то своеобычностей.
Отдельные персонажи врезались в память навечно – и представлялись неизменно легко, ярко, словно увиденные вчера.

У окна, помнится, лежала жизнерадостная, вполне оправдывавшая свое имя  Зоя. Не знавшая сомнений: - Его мамаша категорически против была: я старше ее сыночка, вообще уж в возрасте, и вся не такая по ихним стандартам. Да с дитем! Сыну пела: не ты ей нужен, лишь бы кто, знаю эдаких, она жизнь свою устраивает, к тебе, дурачку, присосалась, последний шанс! «Девушка невестится, бабушке ровесница»… А сама старше меня за его папеньку выскочила, да с двумя! Как в пословице…помягче бы сказать…ммм…ага: помнит свекровь свою молодость и невестке не верит. Косоротилась. Свекор тоже фрукт: «Вот, сынок все говорил: невеста моя еще в детский сад ходит! Выбрал…дошкольницу»! Ну, я им устроила на свадьбе! Пусть знают. Люби нас, ходи мимо! А я не такая, я жду трамвая!

***

Через койку – невозмутимая Клава: - Свекруха взяла манеру - встанет руки в боки: «Я тебе все скажу!». За любой повод уцепится, лишь бы отчертополошить! Не на ту напоролась, я ей сразу влепила: в инструкциях не нуждаюсь, материально помогайте. А как с мужем жить и что ему давать, я получше вас знаю. Не больно-то хорошо он у вас воспитан! Так и пошло: она рычит и лает, я мурлычу и фыркаю.
- Ты все напролом, будь похитрей: замужем жить - лисий хвост иметь. И волчьи зубы!
- Еще скажи: раздвоенный язык… Зоопарк! А мы-то люди все-таки, ими хотелось бы остаться.
- Зоопарк, да… Мы с моей как две медведицы в одной берлоге. Надеюсь, скоро разъедемся – и к лучшему. Реально: чем меньше видимся, тем лучше наши отношения. Она не то что против меня, но видеть не может, как я хозяйство веду. Ну, если она суперчистюля, а я… нет, не грязнуля, но до таких стандартов не дотягиваю. Для нее посуду немытую наутро оставить, бутербродом позавтракать, денек пыль не протереть, проспать до десяти – преступление. Муж мой, главное, не против, уговаривает ее не расстраиваться. Она соглашается, повторяет: да, дело ваше, как хотите, а сама в ужасе – и скрыть его не в состоянии.

***

Римма, пухлая, луноликая, больше всех озабоченная темой  прибавки веса после беременности, не скрывала раздражения: - Наша маман уверена, что от ее красоты в шестьдесят-то лет все в обморок падают. На внешности и модах помешана. Фигура последнего сезона! У вас ни у кого таких прически-маникюра нет. А язык – как только сама об него не порежется?  Выдала тут внучке: я красивее твоей мамы! Да свое обо мне мнение она давно и четко сформулировала: толста и проста. Как ярлык налепила. Подпускает шпильку за шпилькой: нос у меня невыгодный, талия не там, ноги косолапые…И что я должна чувствовать? Приязнь и благодарность?
- Угу…а моя при каждом удобном случае: «У етой Аськи никакого скусу»!
- Забыла, кто сказал – «тех слов, где есть хоть капля яда, и в шутку говорить не надо»?
- Хоть в лицо – обидно, зато честно, по крайности. С открытым забралом. «Не хвали меня в очи, не брани за глаза». Моя – сю-сю-пусю, говорит – сахаром посыпает, а заочно…
- Заочно пусть хоть дерется. Приличия бы соблюдала. Людей стыдно. И ребенка моего шпыняет – весь, мол, в мамашу. Фыркнула как-то: «Свинья рылом в землю – и порося не в небо». Он-то не понял, а у меня сердце зашлось. Подруга тогда в гостях была, вспыхнула, заступилась, так с тех пор и сама в немилость попала. Хорошо хоть свой человек, не растреплет, а то позор ведь.
- Люди посторонние слышат – понимают: в семье неблагополучно. И донести всегда найдется кому. Недавно соседка меня выспрашивала, чем я мужниной матери так насолила?
- А я лицемерия не выношу! Пусть горькая, но правда.
- Умная охулка лучше дурацкой охвалки?
- Типа того…


***

- Ведь она должна понимать, что и ей скоро помощь потребуется? – искренне поражалась Лера, широко разевая и пухлый рот, и светлые глазищи. - Если не из любви…симпатии, то хоть с практических позиций свое поведение скорректировать можно?
- Идет ва-банк. Считает, что не понадобится! Пока у нее такой дедушка, ей вообще все нипочем.
- Кто ж дедушка?
- Каменная стена! Улучшенной конструкции. Врач …ктототамтолог…забыла. Он мужу не родной…отчим.


***

Юная Дина, рассудительная вопреки годам: - Смена поколений всех коснется. Мы тоже захотим к себе уважения невесток, внимания. Сами с недостатками, идеальных людей вообще в природе не существует. Чужие грехи перед очами – свои за плечами…
- Да у каждого и мерка своя! Кому то важно, кому это. В каждой лачужке свои погремушки. А к старости  черты характера непременно обостряются, ничего не поделаешь. Старый да малый… Снисхождение к возрасту – это правильно.
- Я уж точно не доживу, да и не хотелось бы, на фиг нужно!
- Нам сейчас так кажется.
- Думаешь, и мы такими будем? Прямо как дедовщина в армии… Чего говоришь? У нее еще и обострятся эти самые черты?! Ну, зашибись


***

Инна – с темнo-безрадостным взглядом, обычно молчаливая, в тот раз не сдержалась, рявкнула:
- Не лезь со своими советами, не с тобой говорю! Мудровка нашлась! Поживи с наше, пожуй каши!
- Извини. Но я все равно считаю, что это жестоко.
- Ишь ты! Всякая пигалица меня будет оценивать! Ты в жизни еще ничегошеньки не видала, сопли на кулак не мотала, а туда же со своей кочкой зрения!  Она мою молодость не жалела, а я теперь должна все забыть и расстараться, чтобы у нее была счастливая старость?!! Щас! Дочь есть, вся из себя безупречная, пусть и ухаживает. А я к ней в комнату раньше не заходила, и теперь не пойду! И чихать, кто там что подумает! Легко добренькой быть, когда тебя лично не касается, вы не представляете, вообразить не в состоянии, что эта ведьма творила, сколько я от нее натерпелась. Вся душа в рубцах. Посеешь ветер – пожнешь бурю! Вот пусть и жнет! Зато теперь муж меня поддерживает, ее обрывает, а раньше наоборот. С ней не справиться было – слюна как серная кислота… Да что словами сорить – попробуешь сам, поверишь и нам… Зато у тебя, заступницы, поди, не свекровь, а золото?
- Муж сирота…
На секунду показалось, что Инна скажет… «повезло»! Но сдержалась, махнула рукой: - Молчала бы уж тогда, что ты понимать можешь…
- У Толстого есть рассказ «Старый дед и внучек»: немощного старика обижают в семье, он уж совсем плохо видит-слышит, зубы выпали – изо рта течет во время еды. Кормят его из какой-то бросовой посуды, чтоб не разбил. А потом маленький сын, играя дощечками, говорит: делаю лоханочку, буду батюшку с матушкой кормить, как состарятся. Стыдно стало сыну с невесткой, заплакали и одумались.
- Будущее свое представили, вот что…
- Дети замечают и понимают больше, чем родителям кажется и хочется, а мы потом дивимся: откуда в них жестокость? Если такое в семье видит, чего от него ждать?
- Сын и скажет потом: «Полно, мать, врать, дай жене-барыне сказать!»
- «Обманчиво легко свершенье зла, но кара искупленья тяжела».
- В точку. Сама придумала?
- Не я - Фирдоуси.
- А?
-  Поэт десятого века.
- М-м-м…Люди с тех пор мало изменились…
- Мы ведь продолжаем цепь поколений и грехи прошлого вынуждены оплачивать, надо в этом смысле о детях заботиться, да кто вперед смотрит? В суете, пока гром не грянет… Только попадая в ситуации непоправимые, уже в бессилии, понимают, что в жизни действительно важно.
- Очень люблю актрису Светлану Крючкову. Она про своих детей так хорошо сказала: «Я создала людей, которые меня любят. Я их родила». Присоединяюсь.
- Если любят, значит, не только родила, но и воспитывает хорошо.
- Знамо дело.


***

Баскетбольного роста Надя смотрела виновато: - Мне чуть не стыдно, что я такая везучая, все свекровей ругают, а я про свою ну ничего плохого сказать не могу, кроме хорошего…  Люсей зову, она сама предложила, запросто. Ей любой секрет доверить можно, совета попросить. Защищает, не то чтоб грызть… Меня готовить научила – без упреков-подковырок, весело. Говорит, сама ничего не умела в моем возрасте, не велика премудрость, дело практики, важнее, что я человечек славный, вот…  Кто еще так скажет? Пилить, мол, всегда кому найдется, а помочь желающих мало. Она без спроса к нам и не ходит, чтоб врасплох не застать, зазываем. И мы всегда поможем, если надо, без просьб даже. По-моему, лучший вариант: никто ни в чью жизнь не лезет, а все чувствуют единство и помощь семьи. Муж хохочет: «У ребят матери с женами в контрах, в разные стороны тянут, расположение изо всех завоевывают, ублажают в поте лица! Соревнуются! Мои объединились, встали единым фронтом, спасенья от вас нигде нет! Не справляюсь, подчиняться приходится». А на самом деле довольнехонек. И семья у нас по-настоящему крепкая. Так и должно быть: один за всех и все за одного. Это норма, а не диво какое. Неужели непонятно?
- Повезло тебе. Такая удача не чаще выпадает, чем автомобиль по лотерейному билету! Цени! A то ведь – что имеем, не храним, потерявши плачем.
- Я храню, храню!


***

Миниатюрная Рита, родившая близнецов: - Моя и ничего себе как человек-то… Была бы… Но я с ней не то что встречаться – а и созваниваться избегаю. Потому что пока бодрствует - не прекращает ныть, стонать и расстраиваться. Потребность ощущает. Даже если у нее все замечательно – пойдет на улицу, отыщет дохлую кошку и будет ее оплакивать. Я ж не могу все время с ней рыдать, сопереживать, слезы осушать. Я оптимистка, в жизни позитив ищу. Вопреки всему!
- «Оптимизм без причины – признак…»
- Ну тебя! Между прочим, общаться с ипохондриками всякими  не только…дискомфортнотно, а даже опасно. Вот я читала, что один полицейский дежурил ночью на мосту, увидел: человек собирается прыгнуть в воду. Полицейский проходил спецподготовку, твердо верил, что может оказать экстренную психологическую помощь. Остановил этого несчастного, стал расспрашивать, предложил погулять по мосту, обсудить его проблемы…и как бедолага до этого дошел. Отговорить, переубедить. Вот они час гуляли…
- Ну?
- Прыгнули в воду вместе…


***

Смахивала слезу скромно-нежная Зина: - Я хотела добрых, родственных отношений! Думала, «хочу»– половина «могу»! Так была открыта, старалась, не сомневалась, что меня полюбят – как иначе? Я ж девочка-цветочек. Учусь хорошо. Работаю. Дома вкалываю, с мужа пылинки сдуваю. Боялась родню его даже ненароком обидеть, трепетала вся. Не критиковала, всегда приветлива, с улыбкой. Подарки там…   А с первых дней – все чужое, недоброхотное.
- Что называется: птица обломинго махнула крылом!
- Ой, вот нечуткая ты!
- Вроде не ругают в глаза, похваливают - нехотя и сквозь зубы, недостатки и промахи подчеркивают, плюсов в упор не видят, родную дочь превозносят, в пример ставят. В чем-то она лучше, признаю, но и у меня немало сильных сторон. Намеки все время. «Кошку бьют, невестке наветки дают…». Я же чувствую – пусть не идеальная, не претендую, а такого отношения ну никак не заслуживаю. У них железная позиция: свои все хорошие, чужие все плохие. Cама раз слышала, как свекровь подружке своей про меня высказалась: непутное, мол, отродье, крапивное! Как обидно! За что? Не заслужила я!
- Конечно, родные всегда ближе, но…Цицерон говорил: «Доброта к своим, справедливость ко всем».
- Это он не про наше семейство говорил.
- Бьют того, кто плачет, а журят того, кто слушает! Нечего рохлей быть. Давно уж сказано: «Выть тебе волком за твою овечью простоту». Лично я каждому дам симметричный ответ… Никакой интервенции не допущу. А такие, как ты – жертвы самих себя на самом-то деле! Как в криминалистике – виктимные жертвы.
- Ой, мне так нравится поговорка: «Не ласкайся к тому, кто не любит – твою голову, стоящую тысячу монет, он оценит в медный грош».
- Главное, хоть бы муженек меня поддерживал, у него всегда мамусечка права. Еще и песню заводит: «Жена найдет себе другого, а мать сыночка никогда»! Можно и по-другому спеть: муж найдет себе другую, а папа дочку…
- Кстати, отчего про свекровей-зятьев тьма анекдотов, а про тестя, свекра…да и невестку особо не слышно?
- Не задумывалась.
- Интересно…А мужчины тоже обсуждают своих тестей…тестев…жениных отцов?
- Ну! Я уверена! Анекдот: «Женщина спрашивает подругу: - Как думаешь, о чем говорят мужчины, когда остаются одни? – Наверное, о том же, о чем и женщины. – Но ведь это ужасно»!


***

Даша, самая красивая в палате, ей шел даже застиранный больничный халат, такую ничем не испортишь: - Девочки, ну несправедливо это. Что мы на мужниных матерей напали? Они такие же как мы женщины. Не с далеких планет прилетают! Наши же бабушки, мамы, тети, подруги. И сами были невестками. Надо подход искать. Слыхали: «все люди братья, все бабы сестры»? Снисходительнее надо быть. Вести себя благородно.
- Ага! Вот поведу себя так благородно, что ей в страшном сне не приснится.
- Самим меняться надо, другого человека не поменять. Он – сформировавшаяся личность!
- Обалдеть! Она, значит, сформировавшаяся, а я что? Полуфабрикат? Чушь это полная - «нельзя изменить»! А как же народная мудрость «с кем поведешься, от того и наберешься»? Мы все друг на друга влияем, меняемся – всю жизнь!
- Ну да… Только насчет готовых формул, цитат, афоризмов, этой народной мудрости - поговорок, в частности… Они, конечно, сила, но ведь не охватывают сто процентов случаев…то есть…не всегда и везде подходят. Ты их знай, но голову не отключай, следи за реальностью. Знаешь, у англичан была старая поговорка: «Этого не может быть, как лебедь не может быть черным». А потом добрались их мореплаватели до Австралии, а там!
- Черные лебеди?
- Представляешь реакцию?!
- Прикольно! Вот тебе и «старая пословица вовек не сломится»!
- То у англичан. Наши пословицы надежнее импортных!


***

Рычащие нотки… кто? Не вспоминается. Вроде… многоюродная сестра завотделением? Мать мужа называла «моя гражданская свекровь».
- Почему гражданская -то?
- Ну, раз брак у меня гражданский…
- Это как?
- Ты с луны или выше? Без росписи живем. Муж гражданский, ну и све…
- Сама с луны. Я специально и уточняю. Распространенное заблуждение. Гражданский брак – это в загсе оформленный… в отличие от церковного, а у тебя – пардон, сожительство. Юридический термин, знай!
- Отвяжись. Все так говорят, мы не в суде. Он мне муж, а сожитель – это прям криминальное что-то.
- Тем не менее…
- Да вообще не суть, сейчас не об этом. Давай по теме.  Вот. Моя глядит лисой, а пахнет волком. Что я, не чувствую, что ли?! На расстоянии держусь. Почему, ворчит, вы нас избегаете? А возле твоих родителей вьетесь, там что, медом мазано? Вот именно, отвечаю, не летят пчелы от меду, летят от дыму!
- Откуда худо, туда и остуда!
- Ага! Она свое: «Сколько зарекаюсь к вам ходить, говорю себе: только расстраиваться! Да ведь тоскую! Не вижу – душа мрет, увижу – с души прет!». А я за словом не в карман: «У кого свекровушка, у меня свекровища»! Как Мегера Горгона!
- Медуза.
- Как они обе! Из-за нее вся жизнь набекрень.
- Ищи компромиссы.
- Ее уговорить – не проще, чем кирпич уварить. Надоело! Удержать бы на расстоянии.
- Надо понимать, что люди думают неодинаково. Смотрят под своим углом. Один из знакомых Маяковского вспоминал, что как-то заспорил с Лилей Брик, а Маяковский попросил его никогда не спорить с Лилечкой: она всегда права. Знакомый возмутился: мол, если она утверждает, что шкаф стоит на потолке, я что, должен соглашаться? Маяковский ответил, что если мы считаем, будто наш шкаф стоит на полу, то соседи снизу думают иначе.
- Здрасьте! Говорят, если женщина неправа, надо попросить у нее прощения, но это ж мужчин касается, а я тоже дама!
- Так и понимай женскую-то психологию изнутри! В этом наше преимущество!
- Тесть моего брата восьмого марта всегда за праздничным столом произносит один и тот же тост, вычитал где-то: «Чтобы счастливо жить с мужчиной, надо его очень хорошо понимать и хоть немного любить, чтобы счастливо жить с женщиной, надо ее очень любить и даже не пытаться понять»!

***

Аккуратистка Лиза, ухоженная с ног до головы. Вокруг – островок порядка. Кровать, тумбочка, одежда, вещи – на всем особый отпечаток безупречности.
 - Стоит постараться! Я тебе пример приведу…
- Примерами не докажешь ничего. И не опровергнешь! Я тебе на каждый твой десять противоположных… А ты мне – двадцать. Жизнь многообразна!
- Дай сказать!
- У меня брат пофигист и жену такую же нашел. В квартире свинарник. Что называется, «живяху зверынским образом». Деньги из кошелька летят – и след их вдали пропадает. Мама волнуется, тащит им в клюве и лапках - сырым и вареным. Помощь милостиво принимают, а сами только на себе сосредоточены. Разок бы спросили: а вам не помочь ли? Сношенька как-то бросила походя: «Хорошая свекровь, но не мать»! Вот и старайся…


***

Суетливая Женя, скороговоркой:
- Свекровь моя,  понимаешь, такая замечательно-махровая эгоистка, я дочь свою наивную к ней отправляю – как на стажировку. Плохому не научит в практическом смысле. Не школа жизни – университет! Сила в ней есть, из всех веревки вьет, подчиняет, а ей в рот глядят – кто обожает-восхищается, кто боится и не вякнет. Не отгрызется, так отлижется… Вот ее бы сейчас сюда – все б вы замолкли, одну ее слушали. Я тоже так хочу, обзавидовалась  – не дано! Не только новые ошибки делаю, но и старые повторяю. Может, в дочке на счастье наследственность проснется. Она и похожа на бабку, первый раз показали – я обомлела: свекровь из меня вылезла!  Расстроилась сначала, потом кумекаю: к лучшему. Пусть в нее пойдет, пускай моя детка не будет такой простодырой, как я! Ум заранее копит, чужие ошибки осмысливая, а не синяками-шишками зарабатывает. Только вот…поймем ли мы тогда друг друга? Я ей посоветую пример с бабушки брать, а возьмет – вдруг отдалится?
- Молодец, соображаешь. Практично маленько дальше своего носа смотреть. Рядом с плюсами всегда минусы. Надо причины и следствия разбирать, чтоб не кудахтать потом: «за что боролись, на то и напоролись»! Я себе записала даже…щас… «спаси нас, Боже, от наших желаний, неправильно сформулированных»!


***

Тина – по виду щуплый подросток – постоянно пререкалась с двумя ближайшими соседками «за тридцать»: - Ай, ладно вам! Еще себе голову забивать. Не за свекровь замуж шла. Как хочу, так живу. Пусть сама морочится, как мое расположение завоевать. Мне параллельно. И фиолетово. Мне она не нужна. Приложение к мужу – неизбежное зло. А помогает не мне ведь – сыну, что тут…экстраординарного?
- Чего? Вот она, молодежь двадцать первого века! Я, мне, мое!
- Расслабься, такие экземпляры во все века встречаются и в любом возрасте.
- Сами вы экземпляры. Я честно говорю, не скрываю, что для меня важнее себя никого нет. А вы такие же по сути, изоврались все, чтобы выглядеть положительными, ах! Зачем – не догоняю. Любой нормальный человек для себя живет. Стесняться незачем.
- Ты ж не в вакууме существуешь, люди кругом.
- Естественный отбор! Слабый гибнет, торжествует сильный.
- Естественный отбор в искусственной среде?
- Это в джунглях такой примитивный отбор. А в человеческом обществе…
- А мы из джунглей! От обезьян! Съешь – или съедят тебя!
- Зоологию бы поучила, обезьяны не плотоядные, вот хищники…
- Оставь девочку. Нравится быть хищницей-мартышкой – пусть ее. Она думает: сама к людям как угодно, а они к ней тем не менее по-людски. Жизнь такие иллюзии быстро развеивает.
- Да, детка, не дивись, когда и люди к тебе отнесутся, как к макаке. За что борешься, на то напорешься.
- Этого ей не снести. Такие штучки себя высоко ставят.
- Я не обижаюсь, бурчите себе. Мне смешно, и все. Прям лошади в шорах. Как будто наоборот не бывает – на людское отношение обезьяньим никогда не отвечают? Сплошь и рядом. Вы себе внушили: как аукнется, так и откликнется. Ни фи-га! Проще быть надо. Поучают…у самих не жизнь, а пародия. Я еще согласилась бы послушать ту, что вся в шоколаде. А вы ущербные и проблемные. Одна разведенка, другая….
- Что?! Ах, ты…
- У-тю-тю! Правда глазик уколола? Упустили свое время, теперь только и осталось постную мину делать. Зубами не кусали, а губами не получается?
- Я тебя…
- Остынь. Она грубиянка, конечно, но в чем-то права. Моя тетушка вспоминала, что полезла с советами к одной мамаше, попеняла и обмолвилась: нас в детстве иначе воспитывали. А та ей: и что из вас хорошего получилось? Я онемела, говорит тетушка. И правда – что? Нечего в чужие дела мешаться. Всяк свой огород пропалывай!
- Ты мне рот не затыкай! Идеала из меня не получилось, а все ж не такое вот безобразие! Чужие! Нынче все друг другу чужие стали, даже в семье. Как это – жизнь близких – и чужая? Ненормально это!
- Думаете, вы тут такие умудреннные, а я серая…и зеленая еще, ничего не соображаю? А как насчет «устами младенца…истина»? Съели? Мы к природе ближе! И дикари тоже. У них все естественней. Я вам расскажу сейчас…да! Проповедник спрашивает у дикаря: «Что такое зло»? Тот отвечает: «Это когда сосед украл у меня барана». – «А добро»? – «Когда я украл у соседа барана». И все так думают! Да!
- Однако!  Ах ты, серо-зеленая… Откуда такое взяла?
- Жюль Верна полистай на старости лет,  если в детстве не довелось.
- Ну что за хамство!
- Да это поза у нее, не видишь разве? Пройдет… Читает вот. Это уже хорошо. Не такая она бяка, рисуется.
- Давай, давай, защищай! А она и дитя свое в таком духе воспитает. Младенцы-дикари! На лицо прекрасные, жуткие внутри!
Тина, исчерпав аргументы, показала оппонентке язык. Та махнула рукой и прыснула: - Ой, детсадовка…


***

Ульяна,  чья роскошная коса ниже пояса вызывала шквал обмена опытом на тему ухода за волосами: - Что ни говорите, без хитрости не прожить. Там сыграешь, тут скроешь, здесь продемонстрируешь, иной раз как бы не заметишь-не поймешь. Похвалишь, даже если не нравится. Подольстишься. Хворой прикинешься. Канительно, тошно порой, но цель оправдывает средства и усилия окупает, проверено. Я со всеми лажу.
- Да ты актриса! Такой талант не у каждой есть.
- Мозги и усердие – если без таланта. Тоже сработает.
- Ой, как ты здорово устроилась! И я так хочу! Спиши слова.
- Да что это за жизнь во лжи? Противно. Мне такое лицедейство не подходит.
- Видали, праведница! Можно подумать, ни разу в жизни не соврала.
- Не праведница. Вру, что скрывать. Но всему есть границы.
- Вот меня, как свекровью заделаюсь, таким театром не охмуришь. В дурах ходить не стану. Мы с моим сыной самую лучшую выберем, натуральную.
- Фу, девицы, вы меня совсем запугали. Бояться теперь буду, у меня племянник студент, того и гляди… Я и не подозревала, сколько тут подводных камней.
- А со своей опыта не набралась?
- Да я ее вижу не каждый год, она иностранка. Собой занята, мужей меняет, ей не до нас.
- Обратите внимание! Именно! Когда свои интересы есть, люди в чужую жизнь не лезут.
- Ревность – вот корень! Примириться с тем, что внимание деточки своего с кем-то делить надо, иные переносят болезненно. Личным мужем – как частной собственностью - каждая желает руководить, а видеть, что сынуля мнение какой-то сопливки учитывает – невыносимо.


***

- Нашей лапушке семнадцать, - хвалилась Клава (признанный кулинарный ас – ее рецепты записывали, пуская слюнки): – Я ей четко объяснила: до двадцати пяти никаких замужей! Успеет, наживется! Пусть погуляет без забот, мне бы кто подсказал в ее годы. Выскочила! А могла б еще на волюшке… Эх, не спеши, коза, все волки твои будут!
- Ты в такой неволе? – изумилась Муся.
- Молодая. Не поймешь, - насупилась Клава. – Глубок житейский омут… Всяко было. Меня со свекровью лишь дочь примирила. Когда я увидела, как она к моей кровиночке относится, любит, заботится, а эта малявка радуется, бабусенькой зовет – все ей простить готова.


***

Серьезная, спокойная Нелли: - У меня словно надпись на груди: жилетка, приглашаются желающие поплакать. Очередь из друзей стоит, я уж привыкла. Но свекровь всех отвадила. Приходит когда вздумается и, что называется, вступает со мной в монолог. Вываливает весь негатив. Однажды жутко некогда было, дел невпроворот, а она сидит и сидит, по десять раз одно и тоже повторяет. Мне духу не хватает на дверь указать - жаль человека одного с проблемой оставить, ведь переживает, мучается. Чай подливаю, сочувствую. Два часа на дочь жаловалась, ругала ее, слезы вытирала, а потом встала и заявляет надменно: «Вот, я тебе доверяю, сердце перед тобой распахиваю, ты этого все равно не оценишь, не та широта души, знаю, но смотри: тайну храни, никому ни слова. Разболтаешь что о моей доченьке – я тебе тогда»!
- Однако!
- Угу.  Я терпела, скрепя сердце, честно слушала, всюду опоздала, никто не поинтересовался моими заботами, а тут выходит, что мне честь и милость оказывают! Да еще угрожают!


***

Невзрачная, но обаятельная Люба: - Ха-ха-ха, хотите уникальный случай? Не поверите, девицы, меня свекровь женила, то есть замуж выдала. Сынулька теперь семьянин примерный, а до тридцати раздолбаем был. Друзья, гулянки, экстрим всякий, дам беспечно менял. А она меня высмотрела – и вцепилась. Долбила: дураком надо быть, чтобы упустить такую девочку. Он сначала ерепенился, она свое. И я не сразу влюбилась, шарахалась – зачем мне такой ловелас? Обоих свекровь обвела. Голова! Стратег и тактик! Пять лет живем – пылинки с меня сдувают. Поцапаемся – она на моей стороне.
- Не ругает, чтоль, никогда?
- Надо – и шею намылит, и разнос устроит. Но без свидетелей. Прохворостит и простит.  Не позорит. А свою вину чувствует – скажет: прости, милая.
- Действительно – не верится. Но меня жизнь в узде не прельщает.
- Нет узды! И по струнке мы не ходим. Живем, кстати, в разных городах.
- Что ж она раньше со своим отпрыском не справлялась, глаза закрывала на его раздолбайство?
 - Ждала, пока созреет. Дала перебеситься. Он теперь сам смеется. А для меня Елена Пална – и родной человек,  и авторитет, я перед ней на колени встану. Достойна. Не в одной благодарности дело – чувствую, что она меня за дочь держит. И любит, и уважает, и снисхожденье имеет, и строгость проявит. Оптимально! Капитан первого ранга, с ней семейный корабль в житейском море не потонет.
- Такая, поди, одна на миллион.
- Не думайте, недостатков у нее – как у всех нормальных людей. И недостатки вообще…щас… «входят в состав достоинств, как яды в состав лекарств». Но ведь есть главное, второстепенное и прочее – внимания не стоящее. Мы друг друга по мелочам не грызем. Юморим.
- А ты своему сыну так жену искать будешь?
- Хотелось бы, но мне мозгов вряд ли хватит. Я перед Еленой Палной разве на юнгу тяну. Постараюсь не мешать хотя бы.


***

Назидательный голос… Чей? Такая самоуверенная дама…Лада? Лана? Лина? А кто отвечает? Черты в тумане.
- Ну, ты наивная как прям не знаю кто. Везде идет борьба за власть, и в семье тоже.
- Можно же договариваться? Уступать? Взаимно уважать друг друга? Не тянуть на себя одеяло? В итоге ведь это для всех лучше получится. Справедливо. Человек же больше всего страдает от несправедливости!
- Не каждый. Ты простой вещи не учитываешь: по справедливости многие получали бы меньше, чем хотят. Для большинства это неприемлемо. Силой берут и хитростью. Способов миллион! У кого какие средства в арсенале. К примеру, стремление отгрызть кусочек получше часто маскируют показной заботой, шуткой, внушением чувства вины. А потом – кто кого оседлает, тот на том и ездит! Жизнь – борьба на всех фронтах. Уступишь – и надеешься, что тебе тоже? Фиг! Понесешь потери. А потом отвоюй-ка утраченные территории – их уже кто-то исконно своими считает, а тебя воспримет как захватчика. Или использует ситуацию как формально обоснованный повод к нападению. Казус белли!
- Чего?
- Формальный повод, говорю же.
- Нормально говори!
- Моя - дай потачку – заставит четверг средой называть. Как этот…Опискин у Достоевского.
- Сплошь и рядом люди вежливость,  доброжелательность однозначно воспринимают как проявление слабости, покорности. Вплоть до приглашения сесть на шею. Придите, мол, володеть нами. Если ты за себя постоять не можешь – чего с тобой церемониться?
- Ты правда так считаешь?
- Факты, дорогуша, упрямая вещь. Если тебя лично мое мнение волнует – мне это не нравится. В душе я тоже за справедливость, не постыжусь признаться. Но опыт упорно другому учит. Глупо его игнорировать.
- Говорят: опыт без ума – страшная вещь. Прости, я не про… не обижайся. В смысле – ведь если у тебя было такое, это ж не значит, что у всех и всегда…
- Хамить не надо! Ладно, поняла – давайте подходить творчески и каждую ситуацию считать неповторимой. Здравое зерно в этом есть. Речь веду о закономерностях, не о частностях, а трезвый взгляд на закономерности приводит к выводу, что лучше все сразу на свои места ставить, а не надеяться, что кто-то о тебе будет печься, как мать родная. Нет, ну бывает, конечно, кому-то сказочно ведет. Вон и у нас тут примеры есть, слышала? Завидую белой завистью и голову склоняю. Согласна: так и должно быть. У меня не так! В семействе мужа моего силу уважают и уверены, что все лучше всех знают, а я должна под козырек брать: слушаюсь да чего изволите. Вот и  существуем в предлагаемых обстоятельствах. Добро еще супруг у меня умный, самоиронии не чужд, научился быть невозмутимым, и я от него поднабралась. Хороший сын, любящий, почтительный, а жить хочет своим умом. Только спина к спине и противостоим, балансируем, так сказать. Вам, мама с папой, почтение и забота, а в нашей семье будет так, как мы хотим.
- Справляетесь?
- В целом да. С переменным успехом. Одна бы я давно сломалась. Сначала в панику впала: хоть беги! В чужой монастырь со своим уставом не лезу, претензий не предъявляю, а жить по указке не хочу. Кое в чем согласна не только уступить, но и совета спросить, поучиться. Есть чему. Но не во всем же! Хорошо - квартира у нас своя, и материально независимы. С мужем на совете двух все обсуждаем, договариваемся. Для родителей общественное мнение важно: чтоб дети навещали, знаки внимания оказывали, особенно ко всяким датам-праздникам? Пожалуйста! При посторонних лишнего слова поперек не скажу. Но есть предел, и теперь они его четко знают. Границы чувствуют. С моими проще, эти сразу сказали: вмешиваться не будем, помочь – чем в наших силах - всегда рады. Так что теперь все вроде устаканилось. Но чувствую: впереди баталии по воспитанию внука. Думаю, справимся. Ведь хочется, чтоб он не был меж огней.
- Главное – чтоб с вами больше времени проводил. Ныне взяли моду - спихнут на бабушек-дедушек, нянек-гувернеров, а потом кричат, что те виноваты: ребенка избаловали, испортили.
- Золотые слова. Сама понимаю. Только слова говорить легко…
- У каждой избушки свои поскрипушки! Прикинь, у моих соседей наоборот. Невестка пришла и всех строить пытается. Квартиру перепланировать, «старье» выкинуть, режим дня изменить, питание свести к диете фотомоделей и т.д. Ее любят, прислушиваются, уступают, но конфликты там перманентные.
- Безобразие! Пусть отселяются, если такие амбиции.
- Студенты, до своего жилья – как до луны пешком. Что получится? Соседи люди мягкие, интеллигентные, сор из избы не выносят, но нервы сдают постепенно. Почему на старости лет они должны пигалицу во всем слушаться?  С виду эфирное созданье, внутри, как у Чехова – «обыкновеннейший крокодил». Выбрала задирательную позицию, гнет свою линию, да еще победами кому ни попало хвастает, не стесняясь. А муженек мечется – и жена дорога, и родителей жаль.
- Тупиковая ситуация. Может, к семейному психологу пойти?
- Была такая мысль. Невестка против. Заявляет: глупости.
- А и я не больно-то верю психологам. Они теперь везде, важные такие. На каждом  канале в ток-шоу и других передачах, во всех изданиях. От их советов в магазинах полки гнутся. Только пахнут те советы книгами, не бытом земным. Есть вот поп-музыка, ну и поп-психология! Люди, наглотавшись  этих советов, что-то ни умней, ни добрей, ни счастливее не становятся. И у меня знаете, какое впечатление? Очень мало кто из поп-психологов этих берет на себя труд в конкретной ситуации разобраться. В основном  рекомендации полярные. Одни сразу заявляют: «Если вас не любят, вы сами виноваты. Изменить никого нельзя, меняйтесь сами, старайтесь, завоевывайте! Первым уступает тот, кто умнее и благороднее»! А человек уж и так во всем себя винит, из кожи вылез, подстраиваясь. Другие учат всегда на своем настаивать, позиций ни на дюйм не сдавать, манипулировать людьми, воспитывать в себе эгоизм. Добиваться корыстных целей любыми средствами. Повышать самооценку! Да у некоторых она и так зашкаливает, снизить бы маленько. Вы гляньте: советуют стать стервой! Мол, это очень хорошо. Полезно! Только они – и есть настоящие женщины! Бред!
- Общение – процесс взаимный. Конечно, надо уступать, прощать, понимать. Но ведь не до бесконечности? По формуле: сначала ты меня повози, потом я на тебе поезжу! Если кто рад стараться до забвения себя, а в ответ – одни требования и попреки, так и занемочь можно от усердия.
- Усердному ишаку арба ноги ломает…
- Да-да-да! Есть и те, на кого ничем не угодишь. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»!
- Ха-ха-ха! Слушайте, анекдот вспомнила! «Пришел Змей Горыныч к психотерапевту, льет слезы горючие, судьбу-злодейку клянет. Тот спрашивает участливо: «У тебя мама есть»? Змей плачет: Нету! Я ее съел! - А папа? – И его съел! – И кто же ты, Горыныч, после этого? Забился пациент в истерике: - Сиротинушка»!
- Вот, вот!
-  На мой взгляд, пришедшего к психологу в первую очередь серьезно обследовать надо. Может, его проблемы в общении сугубо медицинского характера – от нервов там, щитовидки, даже психического заболевания. Тогда разговоры-тренинги  малоэффективны, знаете ли… лечить человека надо уже другими средствами. И того, с кем у него баталии, на этот предмет необходимо изучить. А потом уж подробно копать – что, как и почему в смысле психологии. В итоге, если все в целом здоровы, наверняка окажется, что махровый эгоизм у кого-то торжествует. Отсюда и танцевать. Что можно сделать? Сам виноват или нет? Есть ли у тебя союзники? Чем согласен пожертвовать? А чем нет? Иногда бывает лучше уйти, а иначе – вечный бой и синее пламя. На это не каждый согласится.
- Нормальным людям психологи ни к чему. Они и так себя ведут адекватно.
- Неправа. По глупости, наивности, отсутствию опыта люди столько ошибок делают. Не могут шагнуть от субъективного к объективному, взглянуть на проблему шире и с других сторон. Растет взаимонепонимание. Иногда человек не догоняет просто, что его слова и поступки можно превратно истолковать. Он вроде бы ничего плохого не хотел, а  выглядит наоборот. У одном чеховском рассказе инженер, обращаясь к крестьянам, сетует: я, мол, хорошо к вам отношусь, то и то делаю, платите и вы мне тою же монетой! А они понимают по-своему: барин требует денег – какие уж тут симпатии. Мертвый узел.
Потом, для кого-то важней всего то, для другого это. Слышали о психотипах? Эпилептоиды, истероиды, гипертимы и прочие – ко всем особый подход нужен.
- Вот говорят: чугун хрупок, железо податливо, а сталь с отпором!
- Это что еще за металлургия? Как я угадаю, где чугун? А может, алюминий? Или золото? А…
- Приспичит – уяснишь! Нужда - отец догадки! И думай тогда. Сталь закаляют известным способом, а для золота он никак не годится.
- Пока поймешь, сколько глупостей наделаешь! Наломают люди дров, потом причитают-завывают: если б я знал раньше! никогда больше! Разумней предвосхищать, чем осколки склеивать. «Умный человек найдет выход из сложной ситуации, а мудрый в нее просто не попадет». Для того и психологи! Их вотчина! Настоящий специалист подводные камни теоретически предвидит, находит и ситуацию умело разруливает. У него такой взгляд должен быть…стерео! Объясняет, подсказывает. Польза большая.
- А если разболтает? Ты душу распахнешь и…Близким иной раз довериться не решаюсь. Дружи с подружкой, говори с подушкой…
- Подушка тоже вариант, но не на все случаи. Разболтает… Не исключено. Меня такая мысль тоже посещает. И тормозит. Гарантий не существует, факт. Вопрос профессиональной этики. Даже тайна исповеди не всегда соблюдается…
- Что ж… конечно, нет путей, дающих гарантии, но есть увеличивающие шансы. Одинаково глупо – совсем не слушать советов или следовать любым. На то голова дана, чтоб соображать – кто перед тобой. Если б можно было узнать алгоритм правильного поведения! Делай эдак – и будет тебе счастье. Без толку мечтать о невозможном. Человек  обречен совершать свои ошибки. «Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик», о нем и пекись!
- Хотелось бы поменьше числом и не катастрофические…
- Идеала не достигнешь, а стремиться к нему не запрещено.


***

Восторженная Майя, редко поднимавшая взгляд от книги,  пыталась примирить позиции: - Людям разных поколений во все времена непросто найти понимание. Еще на египетских папирусах об этом написано. Да если б один человек вдруг разделился натрое – каким он был в двадцать лет, сорок, шестьдесят, и эти отдельные личности смогли бы встретиться – гипотетически, они наверняка не поняли бы друг друга. А то и перессорились!  Вот у Заболоцкого: «Как мир меняется! И как я сам меняюсь! Лишь именем одним я называюсь, - На самом деле то, что именуют мной, - Не я один. Нас много. Я – живой».
- Именно!
- Двум младшим из этих…натрое разделенных надо старшего слушать! Он самый тертый калач и стреляный воробей!
- Ты не выворачивай так, что если уж старше – так обязательно прав! Вот анекдот про двух мух. Окно открыто, молодая мушка летает туда-сюда. Старая сбоку упорно бьется в стекло, жужжит, из сил выбивается, крылья ломает. Молодая: «Что ж ты маешься, вот же выход»! А та в ответ: «В открытое окно легко, любая дура сумеет, а ты вот сквозь стекло попробуй»!
- По-моему, как раз всегда виноват тот, кто старше. По определению умнее должен быть! Юным порой действительно просто опыта не хватает – а понимания, как следствие. Народная мудрость гласит: старый дурак глупее молодого.
- К старшим вроде принято с почтением относится…
- Ну уж прям уж! Пусть докажет, что заслуживает! А требовать почтения только за возраст…тупо как-то!
- Наша, когда мы право жить по своему отстаиваем, заводит пластинку: бессовестные, неблагодарные, мы для вас все, а вы… Вот будут свои дети, узнаете, каково это - непослушание… Еще и фразочку где-то вычитала, повторяет, как до точки кипения сама себя разогреет: «наши внуки отомстят нашим детям»! Да я не буду от детей такой покорности требовать! Пусть сами собственной жизнью распоряжаются.
- Это теория, пройдешь практику – тогда говори.
- И ты туда же!


***

Пухленькая Вика, тяжелее всех маявшаяся от послеродовых осложнений: - Надо, надо терпеть. Уступать. Подстраиваться. Нести свою лепту в…ну…общий котел. Это ж семья, святое! А значит – забота, помощь, взаимовыручка, доверие, ответственность, любовь, наконец! И не бывает так, чтобы на пути одни плюсы. Ты их с минусами соедини – тогда получишь конечный результат. Поступаешься в чем – зато приобретаешь нечто поважнее. И наоборот – творишь все, что зажелалось, а побочные явления – бочка дегтя при ложке меда. Чего хотели, на то и налетели! Цена окажется слишком высокой. Знаешь такое выражение – пиррова победа?
- Знаю, представь! И еще знаю, что жизнь не математика. Там ясно, что дано, а здесь столько обстоятельств, все не учтешь. Просчитаешься. Получится – и жил, себя ломая-принуждая, и толку ноль. Ни пользы, ни удовольствия. И никто не оценит! А так хоть радость, что своим голосом поешь и свою партию, не подпеваешь. Не вышло – один виноват, и нет оскомины, что сдуру подчинялся.
- В смысле – «поступай, как хочется, все равно потом будешь жалеть»?
- Может, будешь, может, нет – твоя жизнь, твои проблемы.
- Да мне все вокруг твердят: как такое позволяешь? Тебе на шею сели и ножки свесили! У тебя что, ни ума, ни характера? Заставь себя уважать! Диктуй свои правила! Борись! Отстаивай собственные интересы»! Думаешь, приятно так в глазах людей…выглядеть? Со стороны-то видней!
На ум Тоне пришла сказка братьев Гримм «О мышке, птичке и колбаске». Как же там было? Жили они втроем, «ладно и богато, в мире и согласии», каждый своим делом занимался. Что-то по дому делала мышка. Птичка летала, домой в клюве то-другое приносила. Колбаска стряпала. Все были довольны. И вот встретила как-то птичка другую пичугу, прихвастнула. Та расчирикалась: мол, хорошо две товарки к тебе пристроились, ты больше всех работаешь, они пользуются. И в том же духе. Расстроилась птичка, домой припорхала, высказала претензии. Решили поменяться обязанностями. И кончилось это печально, то есть особенно для детской сказки - для взрослых, видимо, писалось. Чужую работу ни один не потянул. Вмешалась пичуга в чужую жизнь – из зависти? Корысти? Желания вразумить в своем понимании? Может, и не хотела ничего плохого – высказала свое мнение, дальше полетела, тут же обо всем забыв. А подругам не хватило здравого смысла, уверенности в том, что своим умом надо жить, не любой совет принимать как руководство к действию. Слушать – но и думать. В жизни такое на каждом шагу…
Антонина открыла было рот – рассказать, но вклиниться в общий разговор духу не хватило. Да и пауз для этого практически не было. Обрывать чужую речь Тоня не привыкла. Вздохнула и записала название сказки – с пометкой «перечитать».
- Ты что все строчишь, тихушница? – в ее ногах, положив руки и подбородок на швабру, стояла уборщица. – Как ни гляну – нос в бумагах.
Антонина заморгала: - Я… Мысли…и...
- А вам что? – заступилась левая соседка, бухая на тумбочку тяжелый пакет с передачей.
- Да молчит все, тока ручкой водит. Интересно.
Антонина несмело начала объяснять, не заметив, как стих птичий базар, и взгляды скрестились на ее кровати. Выслушали без звука.
- Люблю сказки, они детям забава, взрослым – намек, - вынесла приговор уборщица. – Ой, девки, а у меня ведь очень похоже было, тока в сто раз хуже. Подруженька вот так же надула в уши, а я-то, дурища…
Присела, откинув одеяло – и…


***

Категоричная, строгая Ира: - Если человек в чужой дом пришел – уважай традиции. И поговорку про чужой монастырь повторяй почаще. Поселишься отдельно – что хочешь вороти, там ты хозяйка. А тем, кто в дом невестку принял – понимание проявлять, помочь адаптироваться, учесть, что у нового члена семьи свои взгляды и привычки, принимать их во внимание. Не шерстить, как старослужащий новобранца. Лучше конфликтные ситуации заранее предотвращать, чтоб обиды не росли снежным комом. Один в том уступит, другой в этом. Есть действительно принципиальные вещи, а мелочные придирки кого хочешь доведут до бешенства. Чаша терпения, как бы велика ни была, когда-то переполнится. Потом и рад бы назад отыграть, а уж поздно. Медленный яд, необратимые изменения…


***

Лариса, прославившаяся на весь этаж умением вырезать бумажные силуэты – очередь стояла: - У моей бабушки дочь, два сына, зять и одна сноха – второй сын женился уже после ее ухода. Всякий раз, поминая бабушку, все, не уставая, повторяют, что за чудесный она была человек. Ни у кого не осталось на душе обиды. Любовь, добро, сочувствие, поддержка. Моя мама вспоминала, что по молодости дулась даже: она единственная дочь, а жене брата - кстати, сводного, внимания и подарков не меньше, а то и больше. Бабушка отвечала, что это как раз правильно – родной человек уверен в любви, а снохе вначале особенно важны доказательства - надо чувствовать, чтобы поверить. И стать родной. Смеялась: погоняй лошадь не кнутом, а овсом! Поэтому, наверное, мама с этой самой женой своего брата сводного…
- Ну и конструкция… Жена кучера брата доктора!
 - Ну, тетей моей…по дяде…как ее еще назвать-то? - до сих пор подружки задушевные, вопреки поговорке «лучше деверя четыре, чем золовушка одна». И только годы спустя оценили они бабушкину мудрость. А мудрость – это когда вместе ум и любовь!


***

Игра шла практически в одни ворота – свекрови почти отсутствовали. Нередко ясно ощущалось, сколь несправедлива гневная обвинительница, не видящая бревна в собственном глазу.  А если предположить, что лютость противника не преувеличена… страшно!
Валентина, родившая третьего, пыталась слабо протестовать: - Вам, молодайкам, рано судить, подход односторонний, а у нас старшему пятнадцать, девицы телефон обрывают. Где сейчас найдешь путную? Полуголые все, в краске-татуировке, металл от бровей до развилки… Крашеные. Курят! В руках банки с…в лучшем случае пивом! В пузе, значит,  пиво, в голове шоу! Звонит – «здрасьте» не скажет! «То-олика позови-ите!». Два часа у телефона продержит либо гулять  выдернет на ночь глядя! Какой матери понравится?
- Мне, Валь, восемнадцать, а я не курю, не пью! И по телефону всегда вежливо… Ты не обобщай!– фыркнула Юля.
- У кого сыновья – говорят, девчонок нормальных нет, у кого дочери – что парней порядочных не найдешь, все инфантильные, ненадежные! – вклинилась Варя.
- Да, - не стала спорить Валентина. – Дочери нашей двенадцать. Тоже…уже…непросто…
- То-то!
- Я ж не только свекровью, но и тещей буду. Готовлюсь морально.
- И я тещей, - осознала Алена. – Ничего себе! Я! Тещей!
- А муж твой тестем! Когда приведет вам дочура зятя!
- Ха-ха-ха! «Был зять у тещи, да рад утекши»!
- Мы дружить будем, - насупилась Алена.
- Ты это лет через тридцать повтори!
- А если еще сына родишь – будешь свекреща!
- Женщина жалуется подругам: «Дочь удачно замуж вышла: муж обожает, к пробуждению завтрак в постель приносит! А сын стерву нашел: она еще в кровати валяется, а он, бедняжка,  ей кофе тащит»!
- А ты со свекровью в полной идиллии?
- У мужа мачеха. Ей ни жарко, ни холодно.

 
***

Общительная медичка Варя, с формами кариатиды:  - Попытки угодить я давно забросила – бес-по-лез-но! И питаемся не так, и одеваемся,  деньги не туда тратим, дружим не с теми. Ребенок, видите ли, не в их породу! «На папу не похож!  Ушки не те, глазки… Мои так не болели! Диатеза никакого сроду не было! Своих я иначе воспитывала»!
- Не можешь ведь ты стать абсолютно другим человеком.
- Ага! «Была бы я из золота, цены бы мне не было»! Корень в другом. Не родная – и все. Не по хорошу мил, а по милу хорош! Невозможно ее удоволить, говорю же! Все не так, хоть на голову встань! Вперед не суйся, в середке не болтайся, позади не оставайся! Всегда я не права! Вечно! У нее один образец – она сама! Эталон ходячий, блин! А я не согласна себя ломать! И потом, ей угодишь – другие недовольны. Не буду подлаживаться. Я – это я! Себе нравлюсь!
- Такого совершенства, чтоб всем угодить, в природе нет и быть не может. И пытаться нечего. Недостатки в достоинства входят, как яды в лекарства!    
- Ха! Говорят ведь, чтобы жениться на красивой, умной, доброй, верной, хозяйственной – надо жениться пять раз.
- Марк Твен писал, что есть верный способ испортить себе жизнь – просто старайтесь понравиться всем без исключения.
- Не бомби меня цитатами! При чем здесь «без исключения»? Не всем, но есть люди, чье мнение никак не проигнорируешь. И я не против подстроиться. Но не рождаться заново с набором им приятных черт характера! И взаимно же, елки зеленые! А не вставать на задние лапки всякий раз, как кто-то нахмурил брови.
Алена вскочила и, стоя на кровати, пропела голосом Эдиты: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!».
Муся спрыгнула на пол, ловко поймав шлепанцы и закружилась в танце, подражая Андрейченко: «Я само совершенство, я само совершенство, от улыбки до жеста выше всяких похвал! Ах, какое блаженство знать, что я совершенство, знать, что я совершенство, знать, что я идеал!»
Регина расхохоталась: - А помните, в КВН было… они эту песню переделали, что Овсиенко пела про женское счастье?
Сложила ладошки у подбородка, губы бутоном, глаза горе и запищала: «Женское счастье: муж в командировке, хомячок и дети у свекровки»!
- Концерт устроили после полуночи! Хватит трындеть, девчонки, дайте поспать! Думала, хоть в больнице отдохну, -  запротестовала Валентина.
- Не скрипи, чай, не бабулька еще, мы сейчас представление в лицах устроим. Давай ты будешь не ты, а твоя будущая невестка, а я – ты! Только помни: спросишь громом – ответят ливнем!
- Ох, балаболка. Ну, давай. Здравствуйте, Валентина Петровна. Как я рада с вами познакомиться!
***
- И я буду свекровью, - думала тогда Тоня, ощущая занозинку в сердце. – Какой?
И твердо решила: - Доброй! Понимающей.
Слово сдержала.


***

Запись в конце блокнота – накануне последней роддомовской ночи.
Антонина, читая,  отчетливо представила уютно полную, круглолицую старушку в не по росту длинном белом халате. Яркая внешне, но тихая Нина завела ее в палату глубоким вечером, смущенно представила, нежно обнимая за плечи: - Знакомьтесь, дамы – драгоценная моя прабабушка, Феоктиста Савельевна. Здесь внук ее подруги работает, предложил меня навестить и на праправнучку полюбоваться.
- Вы меня, деушки, Фетой зовите, - старушка обошла кровати, спрашивая имена и вручая каждой теплую рогульку с картошкой. Не погасив улыбки, присела в ногах у Нины.

Роженицы, благодаря и лакомясь, рассматривали гостью. Спрашивать о возрасте не решались, нехитрые подсчеты быстренько произвели в уме. Получалось солидно! Прабабушка оказалась бодрой, приветливо-словоохотливой, потихоньку завязалась общая беседа.
- Баушка Фета, вы нам про свою свекровь расскажи-ите, - просяще обратилась к ней пышногрудая Саша, не остывшая после недавнего спора. - У нас это тема дня! А мнение вашего поколения высказать некому. Раньше ведь порядки были суровые, в деревне особенно. Видно, что человек вы мягкий. Натерпелись, поди? Как у Пушкина няня Лариных: «И, полно, Таня! В наши лета мы не слыхали про любовь, не то бы согнала со света меня покойница свекровь»!
- Что ты, мил-моя, - певуче ответила старушка. – Такую свекровь, как у меня, только в награду получить можно. Всю жизнь звала ее Заслонушкой.
- Ке-ем?
- Раньше на свадьбах невеста так к свекрови, да и к свекру обращалась, величала. Мол, заслон они теперь, оборона от всех обид и напастей – заслонушка, вместо родных отца-матери. А я и потом так же, не по обязанности, по сердцу. Евстолья Матвеевна  мне сама шепнула – не зови мамой, коль не готова, привыкай, назовешь, если слово само скажется. И я звала потом, чаще на людях, а дома Заслонушкой. Не знала ее до свадьбы, муж из другого села, боялась к ним в дом идти, а вот как вышло. Уж сколько лет ее нету, а редкий день не вспомню. Жалела меня, баловала и вправду собой заслоняла. Жизнь-то была какая тяжелая. Вам, голубоньки, не понять, сопоставить не с чем. Сколько здоровья мне Заслонушка сохранила. И сыну повторяла: пуще всего жену береги. Внуков выпестовала, дом везла. Мы-то на работе от темна до темна.
«Девчонки» переглядывались.
- Вы, баушка, может, идеализируете…ну, в смысле, не хотите о плохом говорить? – недоверчиво протянула Саша. – Мол, о покойных либо хорошо, либо ничего. Не обижайтесь, пожалуйста, правды хочется, а не сказок сладеньких.
Феоктиста Савельевна не обиделась.
- Правду говорю, - сказала  просто. – Больших души и ума моя Заслонушка, царство ей небесное. Не чистый сахар, врать не стану, за словом в карман не лезла, сердилась порой, бывало, требовала, поругивала, но без злобы, за дело. А главное – сразу так все поставила, что я понимала не сомневаючись: меня родной здесь считают. Своей. Родного ребенка как ни ругай, несравнимо то, не ранит, потому что есть любовь, а это всякий человек чувствует. Верно говорят: своя мать бья не пробьет, чужая гладя прогладит. Я спрашивала уж перед ее уходом: ведь незавидной невестой была, вы пшеничные, я ржаная - из бедноты то есть, собой не так уж пригожа, неужто сыну получше не хотелось найти? Меня доброхоты отговаривали: куда лезешь, они богачи-пузачи, вы бедняки-голенастики. Попрекать будут. Заслонушка свое: не мне жить, ему - кого выбрал, та и нам годится, а ты у нас лучше всех. Сына моего люби, и будешь мне дочь. А я и любила!
- Фе-но-ме-наль-но! – вмешалась Кира. – Еще говорят, что люди раньше темные были. Дикость, «Домострой»…
- Дитятко, люди всегда одинаковые, то есть всякие, - ответила старушка. – И в мое молодое время, и в ваше. Помнить надо, что именно люди мы, не черти, не ангелы, не звери. Л ю д и. И вести себя по-человечески. Не оправдываться  - мол, не моя вина, жизнь тяжелая довела.
- Иной сам любую жизнь доведет!
- …себя блюсти, с себя в первую очередь спрашивать, никого зря не обижать. Жалеть. Чужих даже, а уж родных и подавно. Если ж кто упорно злом на добро отвечает – подальше держаться, ну не дружи, в гости не зови, сама не ходи. Но нельзя мстить, ронять себя. Прощать надо. Не закрывать путь к примирению. За зло отместников много, тесна дорога, а добро помнить, за него благодарить – тут простор…
- Зло наказывать надо, баб Фета!
- Один над нами судья, он накажет и помилует. Человек-то порой как меняется! И туда, и сюда… Сердце не золото и не камень… не столь просто все. Пока живы – ошибки поправить можно, а вот если… Хорошо каяться вовремя, опоздавши – полыни горше. Битого, пролитого, прожитого не воротишь.
- А с невестками собственными ладите?
- Свекровью стать не довелось, дочки у меня. Зятья вроде не обижаются.
- Любят ее все, - не удержалась Нина. – Семья вокруг бабуленьки, словно планеты вокруг Солнца, вращается, в лучах ее доброты греется.
- Спасибо, Ниночка, - Феоктиста Савельевна прикрыла руку правнучки пергаментной ладонью. – Родительскую науку помнить стараюсь: к добру мостись, от зла пяться. И отпихивайся! Дед суженого моего, крутого нрава мужчина, повторял нередко: «Счастье – не батрак, за вихор не притянешь». И то. Для счастья трудиться надо, даром не дается, а чтоб сберечь – вдвое.
-  Бабуленька всю родню вокруг себя объединила.
 
- У Матфея сказано: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Сколько мудрости нам в наследство оставлено, да много ль помним?  Заслонушка моя Библию знала, читали мы там историю про свекровь и невестку. Память стала плоха, напутать боюсь. Книга Руфь…сноху так звали…да,  Руфь, а свекровь…
- Ноэми! Я знаю, - выпалила Тоня. – То есть…Ноеминь.
- Расскажи! – оживились товарки.
- Я запомнила, потому что…
- Давай, давай ближе к теме!
- Считается, что эта легенда появилась во времена царя Соломона, в пятом веке до Рождества сложилась окончательно, а затем вошла в канон.  Расскажу коротко. Житель Иудеи по имени Елимелех в голодное время перебрался со своей семьей в чужие земли – страну Моав. Там его сыновья Махлон и Хилеон взяли в жены моавитянок Орфу и Руфь. Через десять лет никого из мужчин в семье не осталось в живых, овдовевшая жена Елимелеха – Ноеминь засобиралась обратно в  родные места, предложив снохам – теперь тоже вдовам - вернуться в прежние дома.
- Чего это?
- Еще молодые невестки вполне могли устроить свои судьбы на родине. Свекрови нечего было им предложить – потеряла все, не знала, что ждет ее саму в давно покинутой Иудее. Но снохи не соглашались расстаться с ней, плакали.
- Не хо-те-ли уходить от свекрови? Наверное, исключительная была женщина!
- Орфу удалось уговорить, но Руфь решила идти за Ноеминь куда угодно, до смерти не разлучаться с ней.
- Ну и дела…
- Они пришли в Вифлеем, Руфь отправилась собирать колоски, чтобы спасти себя и Ноеминь от голода. Увидел ее хозяин поля Вооз, разрешил кормиться на его поле, пить из кувшина для жнецов, приказал слугам не трогать ее.
- Пожалел?
- Слушай. Руфь благодарила, упав на колени, а Вооз открыл, что знает, как она заботиться о своей несчастной свекрови.
- Поди, в те времена такое тоже нечасто случалось…
- Уймись, дай человеку закончить!
- Я же переживаю!
- Вооз считал, что это благородно и достойно награды. Он помогал бедным женщинам и выкупил поле, раньше принадлежавшее Елимелеху. Благодаря добрым советам и постоянной поддержке Ноеминь, Руфь вскоре вышла замуж за Вооза, родила ему сына Овида.
- И мать ее…усопшего мужа… не была против?!
- Ноеминь носила малыша на руках и нянчила как родного.
- Вот это свекровь! Такую можно назвать заслонушкой… Вечные ценности сквозь тысячелетия проходят!
- Согласно легенде, малыш стал дедом будущего царя Давида.
- Хоть бы и не царя! Не в том дело…
- Мне бы такую свекровь, я бы…
- Да просто нормально она поступила, эта Но-эми, да? И Руфь тоже! Как и быть должно!
«Девчонки» загалдели, спеша высказаться.
- Все-таки семья – величайшее изобретение человечества!
- Меня, - голос Тони окреп, - восхищают женская солидарность, человечность Ноеминь и Руфи. Ведь сколько препятствий -  запрет на брак разноверцев, племенные предрассудки, идея избранности одного народа, ревность, соперничество, зависть. Для многих и чего-то одного достаточно, чтобы разорвать отношения при первой возможности. Где они брали силы – и мудрость?
- Не эгоистки были, вот что!
Бабушка Фета согласно кивала головой.
- Так, так.
- Женщины с большой буквы!– восхитилась Саша. – А я тоже вроде все запомнила, кроме имен, уж больно чудные. Можем ведь, если хотим! Объединились, выстояли, хоть из разных поколений и племен. Чужого ребенка как родного нянчить – какую душу надо иметь! И своих-то не всегда… Я эту историю обязательно в Библии прочту.
- Там и других много, милая, - напомнила бабушка.
- Прочту.

Феоктиста Савельевна ушла, пожелав всем здоровья и счастья. Привезли кормить чадушек, потом усталые мамы заснули. На другой день начались повальные выписки, спешные сборы, суматоха, прощания, обмен адресами-телефонами.
- Девчата, давайте не терять друг друга, - шумела Саша. – Мы почти все из одного района, созвонимся, встретимся. И те, кто далеко живет, навещайте! Всех приглашаю, у меня штаб-квартира! Такие дни крепко сближают, не зря говорят, что мужчины всю жизнь вспоминают армию, а женщины роды. Сколько пережито и переговорено, словно год прошел. Лично я отсюда другим человеком выхожу. Да, простите, красавицы, если кого обидела! Не со зла, по глупости!
- И детвора наша пусть знается! Представляете, вдруг завяжется дружба – с роддома и на всю жизнь! А? Круто! Или… любовь! – кричала Оксана. – Может, кто-то из вас станет свекровью моей Ритуське!
- Заслонушкой, - напомнила Люба. – Как Евстолья Матвеевна…и бабушка Фета.
- Ой, как хотелось бы, - вздохнула Аля. – Но это имечко заслужить нужно, за так не назовут.

И тихий ангел пролетел.

=============================

Примечания автора

*В 1м варианте
рассказ опубликован в журнале
"Вологодская литература"
№4-2009

=========================================