Колыбельная солнца. Глава I

26.октябрь.1996.

Каждый день мой мир сужается.
Вот, кажется, ещё  неделю назад  он был гораздо  больше, чем  впереди планеты всей, а теперь жалкий обрывком  способен уместиться в  меньшем из моих карманов. Кстати, мой дорогой дневник, я так и не назвал тебе своего имени...меня зовут Роберт.
Мне двенадцать. Да,знаю,прекрасный возраст для решения мировых проблем, но разве есть хоть что-то способное помешать мне  хотя бы мыслить в данном направлении? Или вообще мыслить? По-моему, это  то единственное , что у меня  ещё осталось с тех самых пор, как я попал сюда, и я даже не знаю о каком конкретно из двух, предназначенных мне Богом мест, говорю:  о почти рухнувшем детском доме в штате Огайо или об этом шкафчике, в котором год за годом я хоронил свои самые сокровенные мечты, и в конце концов, словно до дыр изношенные вещи,   они стали настолько малы и невзрачны, что не возможно было поверить в  их осуществление. Но такие как я никогда  не жалуются  да и грех жаловаться, если каждый   божий день тебе, словно мантру повторяют о том, как тебе повезло, оказавшись ты здесь ,а не где-то в лесах одичавший и исхудалый от голода. Возможно, именно так работники сего места хотели привить нам любовь к детскому дому и ко всему окружающему. Хотя,думаю,они сами в это толком не верили.
Так часто бывает, люди говорят то, в чём сами до конца не уверены.

Наши дни

-Слушай, если хочешь, у тебя есть ещё четыре дня, чтобы тайком сбежать из страны куда-нибудь на Филиппинские острова с парой дивных красоток.
Суровость и деловитость никогда не шли Максу к лицу , впрочем,  как и гениальные идеи. Может, именно поэтому в своё время  он предпочёл  деловому костюму- потертые  джинсы, а тихой семейной жизни - тусовки и алкоголь. Тем не менее, я всегда смотрел на него, как на человека, которым никогда не стану. Думаю, временами он проделывал тоже самое, мысленно восклицая  "Какая же у тебя скучная жизнь,чувак!".И я не мог его за это винить.
- Пожалуй, я откажусь от незапланированного побега.
-Тогда пригласи её в кафе, засыпь комплиментами, и пока она попивает кофе с аристократической легкостью, обменяй её долю в компании  на кусочек диетического тирамису .
Его явно забавляла вся эта ситуация. Как и все, казалось бы, в  этой жизни, но затем, приглушенно вздохнув  в трубку, он сказал:
-Ладно. Хорошо. Просто будь добр с ней, скажи, что рад её видеть..
- Но мы оба будем знать, что это ни так. Она не настолько глупа, Макс, это другие, настолько глупы, чтобы  связаться с ней.
-Роб,  она - девушка , а не дьявол...
-Что в сущности для меня звучит одинаково. - прервав его, сказал я.
Не знаю, иногда мне казалось, что Макс ,всё же, питает к ней  какую-то  симпатию, но он вряд  ли сказал бы мне об этом  даже при угрозе потери постоянного абонемента в фитнес- клуб.
Наверное, потому что знал, что я сочту это  чрезмерной наглостью и глупостью  -признай он то, что моя мачеха, хоть  и бывшая,"ничего такая".
Мишель Оденберг  всегда была для меня лишь  сгустком тщеславия и липовой красоты, ищущей выгоду во всем и всегда.Помню,как отец впервые решил представить нас друг-другу.Её каштановые волосы явно выделялись на фоне его седины, молодость и  неплохой вкус в одежде  -хорошо оттеняли морщины, а  приторный запах  парфюма, казалось бы,  был дорогим дополнением к его  деньгам. Даже сейчас ,если честно, я толком  не могу понять , какой конкретно  реакции  ожидал от меня мой  отец  в ту минуту, когда привел  в дом девушку вдвое младше себя и попросил меня помочь   отнести  её чемоданы  наверх .Была ли эта просьба  - попыткой сгладить острые углы  между тремя людьми, находившимися, как тогда показалось,  в очень тесной комнате или же  это был  ничтожный способ найти  хоть каплю понимания при подъеме по лестнице?
Сложно сказать, но одно я знал точно - весь последующий вечер мой  отец  мог бы спокойно  провести в молчании, а я искусно  прятал бы  признаки недоумения на лице, если бы не необходимость хоть  о чём-то  говорить в присутствии  "его будущей жены":
-Представляешь, сынок, Мишель  так же легко говорит на французком,как и готовит  блинчики.
Превосходно, правда?
Я слабо улыбнулся, посмотрев на отца. Я знал, что это всего лишь  один из неудачных вариантов поддержать разговор но, всё же, ответил:
- Да. Но не думаю, что подобное сравнение здесь  уместно. Тогда каждый второй умел бы говорить на французском  и на других языках тоже. - сухо  заметил я  и начал разливать  Кьянти 2000 года в опустевшие к тому времени бокалы, скептически продолжая оценивать его спутницу вполоборота .
Боковым зрением я видел, как она внимательно посмотрела на моего отца  в тот момент , когда он замялся, обдумывая мои слова и пытаясь  найти новые для подходящего ответа. Но затем  от девушки последовал вопрос, которого я ,откровенно говоря, не ожидал:
-А вы, мистер Оденберг, готовили когда-нибудь блинчики ?
Я поставил бутылку на стол и поднял глаза, надеясь ,что ослышался, ведь ещё никогда  в моей жизни мне не задавали настолько  бессмысленного по моим меркам вопроса. Но Мишель смотрела на меня без тени улыбки и  сомнения на лице , как смотрит девушка точно уверенная в себе и в своих словах, и определенно ожидающая  услышать ответ:
-Нет, ни разу, если вы действительно хотите  это знать. - помедлив, сказал я.
-Тогда как вы можете рассуждать о неуместности , если ни разу, судя по вашим  же словам,  не пробовали сравнить эти две вещи на практике? Скорее, это ваше замечание будет неуместным.
Когда я понял, к чему она клонит ,я снова поднял  глаза, и с уже едва прикрываемой озадаченностью, а позже и  неприязнью во взгляде посмотрел на  неё.  Уголки её губ были приподняты, она улыбнулась так ,словно видела перед собой забавную  мартышку,  у которой плохо выходило быть Кин-Конгом .
 Теперь не она, а я казался смешным и лишним в этой комнате.