Insula liberos. Часть восьмая

Кадр тридцать первый.
Когда я вошел в инженерную комнату, то всячески избегал взгляда Аттиана. Он это моментально понял и вплотную подошел ко мне:
- Я не монстр. Да, я один из главных, но не монстр. Зачем долго лелеять детей в маминых объятиях? Тогда, кто из них вырастет? Бездельники? Вот вы умеете практически всё, в отличие от красных. Те только валяются целыми днями и ждут, когда им принесут  «блага общества» . Вы же не боитесь ни труда, ни трудностей.  А вдали, вы все равно любите родителей.
- Но они по нам скучают и ждут. Почему вы не сделаете свободными детей и взрослых с острова?
- Если нарушится дисциплина, то нарушится баланс между управлением и подчинением.
- Но ты бросил семью ради управления, хотя говорил мне во сне, что  повинен не сам. Это ведь ты начал давать свои клетки головного мозга для биоэнергетиков?
- Да, это я. Но это нужно было для цели.
- Ты говорил, что  исследование закрыли другие.
- Вы были в центре биоэнергетиков, они окружали вас со всех сторон,  я не хотел, чтобы они знали, что ты мой правнук. Биоэнергетики преклоняются передо мной – они бы тебя выпустили к красным.
- Зачем я тебе?
- У тебя моя сила: ты можешь войти во сны к другим, путешествовать разумом во сне, пригласить любого в свой сон и этот любой раскроет всю информацию, которую знает. Ты мне нужен тут для того, чтобы заменить меня.
- Но у тебя уже есть Луций.
- Луций неплохой, но он не такой сильный духом и волевой, как ты. И он не умеет владеть силой сна. Ты упрекаешь меня, что я бросил семью. Но это неправда, отсюда я всё вижу и мы общаемся с Мелиссой во сне. Правда, она замкнулась и не разговаривает со мной уже давно. Но я всё же прихожу к ней почти каждую ночь. Я знаю, что у Мнемозины две дочери: Алкеста, мать Луция, и Анаэйтис, твоя мать.  И ещё, я не подтасовывал результаты автоматов, вы сами сделали выбор в сторону синих. Ты хотел обменяться местами с девчонкой, а Луций сам стоял и терроризировал автомат, пока тот не дал синию карточку. Мнемозина умна, она знала, как обхитрить мою систему распознавания красных от синих, но не учла, что ваши убеждения и натура характера синих дадут сбой в её воспитании и учении.
- Тогда, отпусти Луция.
- Не могу, он сам здесь. Это его выбор.
- Тогда, меня. Я то, не хочу быть здесь! Я хочу к солнцу и небу.
- А помнишь, как ты хотел с Пробусом остаться в туннеле, чтобы найти взрослых синих? Твоя мечта сбылась!
- Я хотел их найти, чтобы сбежать с ними на материк!
- Ну, пока еще рано делать тебе выбор между островом и материком.
- Почему?  Ты думаешь,  я передумаю?
- Хм, в тебе больше характера, чем у Луция.  Ты, как голубой краб с шипами, который откусит палец любому,  кто бы  на него не сунулся, только у него: синяя клешня у самца, а красная у самки. Ты также можешь кусаться, и в тебе одновременно покладистость красных и ерщистость синих.  В тебе больше бурлит кровь Мелиссы, которая всегда была против биоэнергетиков и этого острова, в тоже время была нежней котенка, когда все было по её.
- Ты знал меня, почему же не распознал меня, как бывшего красного?
- Честно? Мелисса сильнее,  поэтому твои мысли для  меня  практически закрыты.
- Но ты знал про туннель…
- А, это! Это мне донесли биоэнергетики. Вы были неправы, когда думали, что за вами не наблюдают в туннеле. Поэтому-то вся ваша группа, с которыми ты был близок и здесь, всем списком. Мне и нужны непокладистые. У них острое мышление и сноровка. Они находят быстрый выход даже из тупиковой ситуации,  Ладно, иди работай. Тебе ещё надо многому научиться.
Я послушно пошел работать. Мне нужно было время всё осмыслить.

Кадр тридцать второй.
У нас у всех сегодня все ткани были без брака. Цистерны для брака были пустыми. Смена подходила к концу и стали заходить ночные. Среди них был Луций. Мне вдруг захотелось остаться с ним и узнать о нём побольше. Я повернулся к Аттиану:
- Позволишь остаться на ночь?
Он посмотрел на меня, потом на Луция.
- Но даже, если ты останешься на ночь, на утро ты должен будешь работать , как обычно и в полную силу.
- Хорошо, - я был согласен на любые условия.
Аттиан улыбнулся:
- Ага, Мелисса – кошечка!
Пробус подскочил к нам:
- Я тоже останусь.
Кризанэ и Хэйдес крикнули в один голос:
- Мы тоже останемся!
Я обратился к ним:
- Зачем вам? Утром встретимся. Идите, отдыхайте.
- Нет, - твердо сказал Пробус, - даже не уговаривай. Лично я тут с тобой побуду.
Кризанэ и Хэйдес тоже кивнули.
Аттиан пристально  взглянул на нас и разрешил остаться, но сам удалился. Я подошел к  двоюродному брату. Луций стоял возле вертикальных сосудов. Он отправлял через  камеру приема различные ткани, которые тут же размещались по местам.  У него получалось довольно легко, как будто ткань сама находит направление и летит к пункту назначения. Я не выдержал:
- А покажешь?
Друзья стояли сзади него и тоже зачарованно смотрели на его труд.
- И мне! И мне! - каждый крикнул по-отдельности.
Луций,  до этого не обращавший на нас никакого внимания, обернулся:
- Вы, что тут делаете? Вам завтра утром на смену! Идите, проспитесь.
- Нам Аттиан разрешил остаться, - капризно надула губы Кризанэ.
Луций удивился:
- Надо же, он никому ничего не разрешает. А зачем это вам? Вы  этому вскоре будете  сами обучаться и в свою смену.
- Это я попросил остаться, а друзья со мной остались, - ответил я.
- Лакед, - прочитал на моем лбу Луций, - ты странный парень. Тебе, что днем мало работы?
- Мне захотелось узнать, какой ты! Поговорить с тобой.
- Вот, говоришь. И что дальше?
- Ничего, если будешь грубить, мы уйдем.
- Ладно, извините. Ты знаешь, Лакед, когда мне было десять лет, у моей любимой тети родился сын и его назвали Лакед. Твой тезка. Сейчас мне двадцать два…
- А мне двенадцать! Я тот Лакед! Поэтому я и остался на ночь.
Луций замолк и стал меня разглядывать. У него слезы навернулись на глаза и он обнял меня. Друзья были в шоке, они и не догадывались об истинной причине моей тяги к ночной смене. Но они обрадовались, каждый в тайне тосковал о доме и родных. Они подошли к нам и тоже нас обняли. Так мы простояли минуты две. Затем я пошевелился и отодвинул плечом всех.
- А ты помнишь наших?
- Конечно! Всех до единого! Как прабабушка? Она жива, здорова? Как мама? Тетя? Папа? Дядя? Как бабушка? – Луций закидал нас вопросами.
- Все нормально! Но они ждут тебя! Это твой месяц возвращения, они каждый раз приходят на пристань к кораблям. Но тебя там нет.
Луций поник:
- Я разрываюсь между нашими на материке и между прадедушкой здесь! Он ведь тоже нам не чужой!  Дома нас всех много, есть кому поддерживать друг друга.  А здесь Аттиан одинок. Я не могу его оставить одного. Поэтому моё решение было остаться здесь навечно.
- Он давит тебе на жалость, но  сам он жесток!
- Ты не прав по отношению к нему!
- Мое единственное желание – это вырваться отсюда!
- Но там наверху тебя ждет скука, а здесь интересная работа!
- Штамповать биоэнергетиков? Ты, что? Не помнишь, как их все ненавидят?
- Они поддерживают баланс между силой и слабостью, между добротой и злобой. Если бы не они, красные и синие давно бы стерли друг друга.
- Но красные инертные.
- Нет, это им внушают. Они безразличные до поры, до времени, но если их сильно задеть, они тоже бунтуют. Надо лишь найти их больную точку.
Луций вернулся к работе, он разговаривал со мной, а сам ловкими движениями направлял ткани на сборку. Наступила пауза. Мы смотрели на его сосредоточенную работу и тоже молчали. Наконец Луций прервал молчание:
- Я здесь,  на этом этапе работы, последнюю неделю, потом появлюсь тут не скоро. Хорошо, что мы встретились. Я иногда буду тебя навещать. Мне разрешается ходить по этажам. А сейчас идите, вам надо поспать. Не надо спешить выучиться всему сразу, все должно идти своим чередом. Идите же!
Он рукой, не отрывая взгляд от сосуда, махнул нам в сторону двери. Говорить было больше не о чем, и я махнул головой ребятам, и мы ушли.