Парикмахер

     Я шёл по улице по улице Двадцать Пятого Октября (А когда-то  Никольской) в сторону ГУМа. Впереди меня, метрах в десяти, шёл мужчина, не обратить внимания на которого, было просто невозможно. На нём был приличный старомодный костюм чёрного цвета из хорошего габардина. В руках у него была изящная тросточка, на которую он опирался при ходьбе. Его седой бобрик на голове был в идеальном состоянии и создавалось впечатление, что он недавно был в парикмахерской. Его степенная походка внушала уважение, а использование тросточки при ходьбе отличалось каким-то изяществом и благородством. Когда мужчина остановился возле витрины магазина и повернулся ко мне боком, то я невольно обратил внимание на изящную бабочку, украшавшую воротник белоснежной рубашки с идеально отглаженным воротничком.

     Благодаря тому, что мужчина остановился возле витрины, я практически его догнал и на меня пахнуло приятным ароматом одеколона. Это был запах «Красной Москвы», который был очень моден в послевоенные годы. Наверное, артист и наверняка у него предки были дворянами, почему-то подумал я, глядя на его осанку и безукоризненный вид, правда, несколько старомодный. Его туфли были начищены до зеркального блеска, а стрелка на брюках говорила, что они только что отглажены. Закончив рассматривать предметы, выставленные в витрине, мужчина продолжил свой путь впереди меня. Поравнявшись с парикмахерской, он свернул к ней и вошёл вовнутрь помещения. Это меня удивило, его причёска была в идеальном состоянии. Это мне моя подруга Марина всю плешь переела, напоминая каждый день, чтобы я сходил в парикмахерскую. Вот буду возвращаться из ГУМа и зайду сюда, решил я, вспомнив требование подруги.

     Когда, я, некоторое время спустя, зашёл в эту же парикмахерскую, то увидел заинтересовавшего меня мужчину возле кресла. Он колдовал над причёской солидного мужчины, подстригая его опасной бритвой. В зале было два человека, ожидавшие своей очереди. Я присел на диван и взял в руки журнал, лежавший на низеньком столике. Вся обстановка в парикмахерской производила впечатления уюта и стремления максимального комфорта для посетителей. Настенные бра, удобный диван и мягкие кресла, журнальные столики с модными журналами, красивые занавески на окнах, живые цветы в горшках на подоконниках и в хрустальной вазе у кассы. На «лорде», я так мысленно назвал заинтересовавшего меня на улице мужчину, на этот раз были домашние тапочки, легкие брюки и безукоризненно белый короткий халат, бабочка тоже отсутствовала и на нём была уже другая рубашка с воротником апаш.

     В это время два клиента, которых закончили подстригать, встали с кресел и подошли к кассе, а сидящие рядом со мною мужчины, пошли к освободившимся мастерам. Я остался один ожидать своей очереди. «Лорд» закончил колдовать над полным мужчиной и пожав ему руку удалился в подсобное помещение, оставив дверь открытой. Кассирша, приняв деньги от полного мужчины, бросила взгляд в мою сторону и громко произнесла:
     - Казимир Юльевич, я забыла вам сказать, что звонил ваш клиент, который был записан на четыре часа дня, просил вам передать, что он не сможет сегодня прийти, просил записать его на завтра.
     Казимир Юльевич вышел из подсобки. Как оказалось, это был мой «лорд», и, поблагодарив кассиршу, он достал из кармана записную книжку и, посмотрев в неё, сделал какую-то пометку. Потом подошёл к телефону, который был при кассирше и кому-то позвонил, а потом, заметив меня, пригласил к своему креслу.

     - Какую причёску желаете, молодой человек?
     - Да вот тоже, что есть, только чуточку покороче, зарос очень, всё некогда сходить в парикмахерскую.
     - Хорошо, только можно я чуть изменю, вам это более подойдёт, учитывая вашу шевелюру.
     - Да, ради бога, делайте всё, что угодно, я почти уверен, что плохо вы не сделаете.
     - Спасибо за доверие, а вы, наверное, студент?
     - Да, а как вы это определили.
     - Очень просто, жизненный опыт и чуточку наблюдательности. На фронте был разведчиком, приходилось обращать внимание на всякие мелочи, вот и у вас я заметил две авторучки, а это обычно бывает только у студентов, на случай, если одна перестанет писать. Позвольте полюбопытствовать, где учитесь?
     - В Бауманском училище.
     - Вуз, достойный уважения. Это от него отделились кафедры и превратились в самостоятельные институты, как, например МАИ, МИФИ и какой-то ещё, но я запамятовал.
     - Казимир Юльевич, а вы то, откуда это знаете, ваша профессия далека от этого.
         
     - А вы запомнили, как меня звать. У меня дочка окончила Бауманский институт.
     - Да, запомнил, когда к вам обращалась кассирша. Казимир, довольно редкое имя, с польским акцентом.
     - А вы молодой человек тоже наблюдательны. Хотя я родом из Рязанских мест, но отец поляк, а мать русская.
     - Извините, Казимир Юльевич, я подозреваю, что ваш отец был дворянином.
     - Господи, какая проницательность, это делает вам честь. Действительно, отец был из дворянского обедневшего рода, перебрался в Россию в надежде разбогатеть, но так и не смог это сделать, тем более, помешала революция. Хотел вернуться на родину, да влюбился в местную красавицу и женился. А она никуда не хотела уезжать из родных мест. Уж очень она любила свою Малую Родину и реку Оку, на берегах которой выросла. А как вы, молодой человек, смогли догадаться на счёт дворянства?
     - Я видел вас, когда вы шли на работу. Я даже мысленно окрестил вас «лордом». Что-то в вашем облике было внушающее уважение и благородная стать, которая проявлялась, как вы говорите, в мелочах: тросточка, бабочка, седой ухоженный ёжик на голове, безукоризненное отношение к одежде.
     - Ну, батенька, вы меня удивили, вам нужно было идти работать в КГБ, а вы пошли в технический ВУЗ. Кстати, как вас величать, молодой человек?
     - Костя, по батюшке Васильевич, но этого ещё не заслужил. А я ведь тоже из Рязанской области, только моя малая Родина на реке Цна.
     - Костя, да мы с тобой почти земляки, я родился недалеко от слияния рек Цны с Мокшей. Да, а вам Костя, пойдут чуточку удлиненные бакенбарды, когда будете бриться, учтите это и в следующий приход ко мне, мы их красиво оформим. Вот вам телефон нашей парикмахерской, когда в следующий раз надумаете подстригаться, то предварительно позвоните, ко мне чаще всего ходят только по предварительной записи.

     Пока мы с Казимир Юльевичем мирно беседовали, он в это время колдовал над моей головой, подстриг, вымыл голову, сделал укладку, надел на голову мелкую сеточку и сушил волосы феном, время от времени приподнимая их под сеткой и делая их более пышными. Когда всё было закончено, и он убрал от зеркала газету, которая не давала мне возможности смотреть за его манипуляциями, то я не узнал сам себя. На меня смотрел совершенно не знакомый молодой человек с идеальной причёской, которая меня совершенно преображала. Делала более взрослым и напоминала персонажи из глянцевых журналов.
     - Казимир Юльевич, да вы кудесник из дворового пацана сделали готовый персонаж для великосветского раута. Спасибо, никогда не думал, что причёска может так изменить имидж. Всё, теперь буду стричься только у вас. Вот уж воистину не место красит человека, а человек место.
     - Костя заходи, буду всегда рад видеть земляка.
 
     Я забрал счёт и пошёл к кассе. Когда я подал кассирше счёт и рубль, то она удивлённо посмотрела на меня и спросила:
     - Молодой человек, вы счёт видели? С вас ещё два рубля.
     Я извинился и добавил деньги, невольно подумав, что в обыкновенной парикмахерской стрижка обычно обходилась в двадцать копеек, а тут три рубля. Но глянув на себя в зеркало, я улыбнулся, вспомнив обслугу Казимира Юльевича. С тех пор, хоть это было и накладно для студенческого бюджета, я все пять лет учёбы в институте ходил подстригаться только к Казимиру Юльевичу. Однажды, придя к нему, раньше времени, я увидел у него в кресле Марка Бернеса, своего кумира. Как мне поведал Казимир Юльевич, Марк Бернес был его постоянным клиентом в течение длительного времени, пока был жив. Было интересно наблюдать, как они живо обсуждали футбольные баталии во время стрижки, тепло и искренне обнимались при расставании. Было видно, что они не мастер и клиент, а большие друзья.

     Кстати сказать, причёска, какую мне сделал Казимир Юльевич, положительно сказалась и на моей личной жизни. Моя подруга по институту, всегда видела во мне больше товарища, чем близкого друга. Моё появление на следующий день после посещения парикмахерской, вызвал у неё лёгкий шок. Она долго на меня смотрела, пытаясь привести мысли в порядок. И только возглас кого-то из подружек, вернул её к действительности. В этом возгласе был намёк, что подружка попытается меня отбить у Марины. Закончили мы институт с Мариной уже мужем и женой. Порой мне не хотелось ехать в центр Москвы к Казимиру Юльевичу, но каждый раз Маринка заставляла меня совершить эту поездку и как-то, спустя многие годы, созналась, что решение выйти замуж за меня у неё впервые возникло, когда увидела меня с причёской от Казимира Юльевича. Как это важно быть каждому на своём месте и любить свою профессию. Посещение парикмахерской обернулось для меня неким эталоном жизненного кредо. В последующем я всегда старался соизмерять свои поступки с поведением рядового парикмахера, а по сути великого человека, который за пять лет посещения парикмахерской, привил мне много полезного и был для меня не только другом, но и остался незримым наставником на всю оставшуюся жизнь.