Есть ли в буддизме любовь?

Неплохую книжку написала Елена Николаевна Аникеева - “Проблемы индийского теизма. Философско-компаративный анализ”.  Хорошо, философским языком разъясняется, что теизм в индуизме весьма относителен, в отличии от теизма христианского, там уж теизм так теизм, по полной программе. Всё бы ничего, но растекаясь мыслями по древу упомянула Елена Николаевна и буддизм. И упомянула так, что возникло желание как-то это прокомментировать.

Кстати сказать, Елена Николаевна кандидат философских наук, доцент кафедры истории философии Российского Университета дружбы народов, доцент кафедры религиоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сфера научных интересов: история индийской философии, сравнительное религиоведение, метафизика религии. Более 70-ти научных публикаций…

Мыслит Елена Николаевна как православный философ. И опирается в своих рассуждениях, в частности, на отечественных корифеев, писавших про восточные религии. Так, коснувшись связи сотериологии и этики в буддизме, она приводит высказывания Н.О. Лосского. Вот две выдержки из книги, из которых можно узнать кое-что интересное о буддизме:             

“В передаче Н.О. Лосского, в буддизме «симпатия ко всему живому приобретает характер не положительной любви к положительному, ценному содержанию живого существа, а только жалости к чужому страданию и стремления избавить все живое от страданий. Поэтому прав Б. де Сент-Илер, утверждающий, что «буддизм есть милосердие без любви».”

“Н.О. Лосский, излагая труд В.А. Кожевникова, приводит цитату из «Дхаммапады» (XVI.215; 211): «От любви (а любовь и страсть в буддизме равнозначны. — Е.А.) родится печаль, от любви родится страх. Для того, кто вполне освободился от любви, не существует печали, ни тем более страха... Не любите же ничего». Это звучит сильным контрастом по отношению к христианству, так как в Библии утверждается: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ии. 4. 8). «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4. 18). Любовь в христианстве выступает и в совокупности всех Других совершенств, включая благо, добро, знание, и превыше их всех, ибо в Царствии Небесном «знание упразднится», а «любовь не перестает» (1 Кор. 13. 8).”

Итак, в итоге мы имеем два утверждения, касающихся буддийской этики:
1. В буддизме есть сострадание, но нет любви.
2. Более того, любви в буддизме не только нет, но она еще и осуждается, т.к. любовь в буддизме равнозначна страсти.

Хотелось бы разобраться в этих утверждениях. И прежде всего, можно начать с цитаты из Дхаммапады, которую приводит Н.О. Лосский, излагая труд В.А. Кожевникова.    

Вот перевод этого отрывка с пали, сделанный В.Н. Топоровым:    

215. Из страсти рождается печаль, из страсти рождается страх; у того, кто освободился от страсти, нет печали, откуда страх?
211. Поэтому не делайте приятного, ибо расставание с приятным болезненно. Нет уз для тех, у которых нет приятного или неприятного.    

Таким образом, если не пользоваться испорченным телефоном, то всё будет звучать несколько иначе. Т.е. в приведенном отрывке речь идет исключительно о страсти, а не о любви.

Можно задаться вопросом, а говорит ли что-нибудь буддизм о любви, не как о страсти, а как о чем-то аналогичном христианскому пониманию любви.

Обратимся к авторитетному буддийскому тексту: "Большое руководство к этапам Пути Пробуждения" (Ламрим-ченмо) ламы Цонкапы, основополагающей книге для школы гелуг, самой распространенной буддийской школы как в Тибете, так и в России. В этой книге подробно расписан весь буддийский путь от азов до достижения Пробуждения. Посмотрим, что там говорится о любви. А оказывается, что говорится там о ней очень даже много. Кстати, это текст издан на русском языке еще в 90-х годах прошлого века.

Оказывается, любовь является одной из причин Пробуждения, высшей цели буддизма махаяны. Вообще, Пробуждения достигают не ради того, чтоб быть самым крутым, и не ради того, чтоб не страдать, а для того чтобы быть способным помочь всем существам избавиться от страданий и обрести счастье. Т.е. Пробуждения достигают в силу любви и сострадания, и без этих чувств никакое Пробуждение невозможно. Процитируем Ламрим:

"Совершенное Буддство рождается из (7) Устремленности к Пробуждению; эта Устремленность рождается из (6) ответственного решения; ответственное решение — из (5) сострадания; сострадание — из (4) любви; любовь — из (3) благодарности; благодарность — из (2) осознания доброты; осознание доброты — из (1) осознания [всех существ своими] матерями, — всего семь."

"Между любовью — желанием [существам] счастья — и состраданием причинно-следственная связь не очевидна. Значит, сознавание [существ своими] матерями и остальные два из трех предметов освоения — являются основой обоих: любви — желания [существам] счастья и сострадания — желания [существам] избавления от страданий; поэтому надо усердствовать в них."

Здесь мы видим цепочку из причин ведущих к Пробуждению. Для развития чувства любви и сострадания используется определенный метод, который предполагает, что все живые существа были когда-то нашими матерями, которые были к нам добры и к которым теперь мы можем испытать благодарность. Из любви и сострадания рождается решение избавить всех от страданий. А из осознания того, что ограниченные существа, какими мы все являемся, на такое не способны, а способны лишь будды, возникает Устремленность к Пробуждению (бодхичитта) - желание достигнуть Пробуждения ради блага всех существ.

Что касается разницы между любовью и состраданием, то она невелика. В принципе, как следует из определений, это почти синонимы. Любовь — желание существам счастья, сострадание — желание, чтоб они не страдали. Просто по-разному сделаны акценты, в любви на счастье, в сострадании на отсутствии страдания. Что очень близко по смыслу. И даже Цонкапа пишет, что между ними причинно-следственная связь не очевидна.

Возьмем, например, евангельскую Притчу о добром самаритянине. Что здесь, сострадание или любовь? Вроде как сострадание, ведь самаритянин из жалости помог несчастному. Но вряд ли христиане будут утверждать, что здесь имеет место только сострадание, но и скажут «у него закон любви был написан в сердце». Таким образом, любовь от сострадания неотделимы. Где есть сострадание, там есть и любовь.

И вернувшись к высказыванию Н.О. Лосского, напомним, что любовь, в отличие от сострадания, это "положительная любовь к положительному, ценному содержанию живого существа". Ну что ж, а доброта живого существа подойдет в качестве ценного содержания? Именно доброту и предлагается обнаружить в существах и полюбить их за это.

В итоге получается, что есть в буддизме любовь. И совсем это не страсть, а желание другим счастья. И занимает она совсем не последнее место, а является обязательным условием Пробуждения. Все эти утверждения об отсутствии в буддизме любви написаны весьма давно, когда о буддизме имелись смутные представления, и написаны авторами, имеющими предвзятую точку зрения.

Но если В.А. Кожевникову и Н.О. Лосскому иметь такие взгляды вполне простительно, то про Елену Николаевну этого сказать никак нельзя. Уму непостижимо, как можно сегодня философу, сравнительному религиоведу, метафизику религии, скрупулезно исследующему нюансы индийского теизма, писать такое о буддизме. Неужели при исследовании вопроса о месте любви в буддизме может всплыть только следующее: «От любви (а любовь и страсть в буддизме равнозначны. — Е.А.) родится печаль... Не любите же ничего». Ведь живем в век интернета, когда информация более чем доступна и когда издано много книг по буддизму на русском языке, где тема любви достаточно освещена.

Что это вообще? Обман, невежество, лукавство? Пожалуй последнее. Просто сложилось к началу прошлого века некое представление о буддизме. Представление ограниченное, невежественное. Оно утвердилось в определенной среде и стало там нормой. И всё то Открытие буддизма, случившееся позднее, этого представления не коснулось. Оно продолжило жить в своем мрачном душном углу. И к нему и поныне приходят те, кому нужны удобные идеи для своих религиозных войн, но не правда.