Краска

      Оранжевый и окись хрома - тяжёлые цвета. Оранжевый - это самый глухой цвет - цвет смерти. Мне легко с ним работать, но, я знаю, другим - тяжело его уравновесить в своих работах. Красный - самый для меня - сложный цвет. Он интересен в смесях с белилами. Русские иконописцы этот цвет чувствовали. Прекрасно с ним "разбирался" Аветисян. Смысл красного в том, что писать его надо через холод. Не в лоб, конечно, опосредованно. Прохлада в изображении даёт ему пространство и он начинает дышать. В основном художники красный перекрашивают и уводят его в "морковь".
     В разбеле это цвет излучает холод. В пейзаже это очень важно. Опять же, толком, это мало кто понимает.
     Между оранжевым и тёмно-жёлтым - очень большая разница. Эти краски по разному ведут себя в смесях. Оранжевый "грязнит" цвет. Тёмно-жёлтый более пластичен.
     Так же, очень большая разница между охрой светлой и охрой золотистой. Это две совершенно разные вселенные. С понимания этой разности и начинается понимание земли в пейзаже.
     То же самое и с кадмием - светло-жёлтым и кадмием средне-жёлтым - в смесях они ведут себя совершенно по разному.
     Вся живопись заложена в белилах. Художники пейзажисты примитивно пишут небо не учитывая разность жёлтых и охры. В этом плане стронциановая жёлтая является хорошим подспорьем. Она оттягивает на себя тяжёлые тона.
     Импрессионисты, передвижники и современные художники - пейзажисты - перекрашивают небо. Они пишут его через землю, не понимая того, что небо надо писать через небо. Жёлтым и охрой с тяжёлым ультрамарином "перетяжеляют" небеса. Небеса - они же везде - разные. Я об уже этом говорил. Толком небо ещё никто не писал. Например, небо Башкирии, Тобольска, Питера, Пскова, Тюмени - это же совершенно разные материи.
    Да, понять и увидеть это трудно. Глаза часто залепляет привычка мешать краску одинаково. Но, когда видишь - и, соответственно, пишешь - начинается другая живопись.
    Самая дебильная краска, после виридоновой - это сиена. Лучше стразу её выбросить. Это краска - убийца живописи. Мало того, что ею делали подмалёвки и усиливали синеву небес на контрасте - она же полезла наглым образом в другие цвета. Сколь же живописи и живописцев она погубила. Посмотрите, в Русском музее и Эрмитаже - как одинаково через сиену всё написано.
    Ультрамарин, церулеум и синий кобальт - самые простые краски. Где-то их больше уходит, например в Башкирии - больше ультрамарина, а в Питере он на равных с церулеумом работает в меньшем количестве. Здесь важна не сама синька, а переход одного цвета в другой. Усложнять синий можно через красный или жёлтый - важно не перебарщивать - можно уйти в желе. Эти цвета близки к чистому небу - с ними надо осторожнее работать. Художники, часто усложняя синь неба - уводят её в серый цвет. Всё-таки - это цвета камертоны. Их простота - хуже воровства.
    Сине-зелёные, фиолетовые и еже с ними цвета - очень опасны для живописца. Эти роскошные цвета - тупик в живописи. Они уводят живописца в мир театральных иллюзий. Да, поначалу, это очень красиво и эффектно. Но, начинаются повторы. Диапазон у этих красок маленький - они могут быть лишь на подхвате.
    Из коричневых - основной ван-дик и на растяжке к нему - марс коричневый. Умбру лучше не трогать - её и так заболтали. Лучше поиграться с волконскоитом(которого уже нет) или с глауконитом, или на худой конец с оливковой. Мешая их с марсом и вандиком - получаешь более благородную палитру.
    Из чёрных, сажу надо сразу выбросить - дикий больной цвет. Этим цветом только железо красить - ржавчина гасит энергию дикости чёрной сажи.
    Только марс чёрный. Можно и шунгит - это для любителя.
    Для разнообразия в живописи можно использовать индиги и кобальты.
   
    Я, прекрасно понимаю, что подойти сейчас к сложной тонкой живописи, нереально. Надо старую живопись сжечь в своей голове, превратив её в пепел. В Пскове мне это легче сделать - здесь наносное выжигается .
 
    Хотя бы выйти на благородный цвет - точнее на благородную краску.