Четвертое измерение

Ну и сосед мне попался, говорит и говорит. Без остановки. Perpetuum mobile.
Конечно, он грамотный, да и тема мне небезразлична. Я тоже об этом иногда задумываюсь — о четвертом измерении. Говорят, что это время. Оно и сжиматься может до доли секунды и расширяться до бесконечности. С этим, конечно, можно и не согласиться, в плане альтернативного пространственного четвертого измерения, но заманчиво, и главное, ощутимо, как в поговорке «не войдешь в одну воду дважды». Конечно, если это река, а не корыто с водой. А тут, в больнице, не река и не корыто, а реальная больничная койка.
Беседа отвлекает от грустных реалий действительности, но во время приступов почечной колики не до четвертого измерения. Боль такая, что аж дух захватывает. Будь я мазохистом, какой бы кайф поймал!
Фу, нет мочи терпеть! Зову медсестру...
Ну, наконец, слава Богу... Отпустило.
Об операции я стараюсь не думать — запретная тема. Смотрю на потолок, ищу звезды, ведь были только что.
Но потолок не небо и звезд там нет, сейчас, по крайней мере. Есть стерилизованные кварцеванием мухи. Они ползают по потолку вверх ногами. И не падают!..
...Я взмахиваю руками, ноги отрываются от земли и я плавно взмываю вверх метров, нет, сантиметров на тридцать. Радость переполняет сердце. Я не верю... или верю…, с трудом. Но факт есть факт. Потихоньку подгребаю ладонями воздух, лечу вперед, назад, ... Вверх, ... Вниз. Вверх — резко, но невысоко, вниз — чуть не до земли, почти касаясь голыми ступнями травы. К-а-кое блаженство!
— И почему человек не летает? — думаю я, проснувшись. — А левитация, что, только досужий вымысел? Никто ведь не зафиксировал кинокамерой.
Рядом храпит сосед. Обалдевшая от недавнего кварцевания муха, резко спикировав, пытается залезть ему в ноздрю. Его это беспокоит. И он переворачивается на бок, прикрыв непроизвольно лицо ладонью. — А были б мы двухмерные — муха б не спикировала с потолка, да и потолка б не было — улыбаюсь я ехидненько. — Все было б в одной плоскости, в виде точек и черточек, если смотреть с торца... Ни земли тебе, ни неба, ни гор, ни моря, ни небоскребов — бесконечная плоскость. А как же тогда с торца подсмотреть на точки, да прямые?
— А мы глянем сверху на эту плоскость, — говорил вчера сосед, — как на рисунок на листе бумаги, — сверху ты б его увидел, но ты ведь не можешь подняться в третье измерение.
— Потому что двухмерный, — продолжаю я его мысль.
А что же тогда увижу я — трехмерный в четвертом измерении? А в пятом? Параллельные миры, антимиры.
Нет, наверное, все же время — четвертое измерение. Гулял же Вольф Мессинг туда-сюда по реке времени, о прошлом говорил, будущее предсказывал, а Нострадамус, а баба Ванга?...
А как же филиппинцы без ножа режут? Пальцами в живот залазят и убирают все там лишнее, и никаких следов, и ни крови тебе, ни шрамов... Нет, с этим нужно разобраться! Куда девать экстрасенсов, детей индиго, НЛО, бермудский треугольник, где все начисто пропадает неизвестно куда? Это все за линией горизонта.
Интересное, кстати, понятие: чем выше, тем дальше, а «За» ничего не видно, земля ведь круглая. Интересно, а как в духовном плане это понятие работает «за линией горизонта»? А может там и линии никакой нет и ни «До», ни «За». Океан вечности? Гуляй туда-сюда, вверх-вниз или вообще никуда не гуляй, а ощущай и будь каплей в море — большое в малом и малое в большом.
Капля в море... интересно! ...
В море, ... в морге... Фу, черт? Еще чего не хватало, веселенькие мысли? Наши хирурги не филиппинцы. Могут и ножницы в брюхе оставить. На том свете с кого спросишь?..
... Но, видимо, не судьба.
— Мы вас выписываем. Камешек не беспокоит? — говорит врач, — побудьте дома, попейте вот, — он дает рецепт лекарства, — и когда ваш булыжник продвинется сюда, — показывает на рентгеновском снимке место будущей дислокации камня в мочеточнике, — тогда и сделаем операцию. Шовчик будет небольшой, — улыбается он, да и мне работы меньше.
... Сижу дома на больничном. Приступов пока нет. Пью лекарство, жду своего часа. Звонят друзья, интересуются, советуют.
— А чего ты к Аминат не сходишь — говорит один мой знакомый, — она эти дела лечит.
— Где живет? — интересуюсь я.
— За рынком, на Зеленой; дом кажется тридцать один. Да спросишь, там ее все знают.
— Экстрасенс, что ли?
— Не знаю, врать не буду, но народу у ней всегда полно и она этим не первый год занимается. Попробуй, может, рассосется.
Что ж , тоже шанс, думаю, авось и без операции обойдусь.
После нескольких визитов на Зеленую и приема аминатной водички в течение месяца, иду к врачу. Сделали рентген. Доктор с недоумением смотрит на снимок.
— Что-то я его не вижу. Куда он подевался? — еще раз внимательно вглядывается через подсветку, поправляет очки.
— Болей нет?
— Да вроде ничего не беспокоит.
— Ну что же, живи, — доктор удивленно разводит руками, закрывает больничный, — иди, работай.
……………………………………………………………………………………………..
— Молоко-о! Сметана! Творо-ог!
— Молоко-о! Смета-а-на-а! — орет диким голосом молочник.
Я смотрю на часы. — Ого, уже восемь!
С трудом, поднявшись, иду в ванную. Кружится голова.
Пятница — так прозвали мы молочника. Какой противный голос, не с чем даже сравнить, разве с шумом воды из смывного бачка.
— Да заткнись ты, унитаз чертов, — говорю я в сердцах. — Фу, как грубо, — морщится жена, — назови его... Пятницей, что-ли.
— А Робинзон кто?
— Ты, конечно, и Робинзон, и Шнеерзон и Рабинович...
— Может ты и права. Он ведь по пятницам приезжает со своей молочной серенадой.
... Прекратив орать, Пятница, приступает к раздаче молочной продукции.
— Что-то голова кружится, измерь давление.
Жена берет аппарат, меряет. — Девяносто на шестьдесят, — сейчас я чай заварю.
Я выпиваю чашку крепкого сладкого чая...
— Ну что, легче?
— Немного, кажется, отпустило.
— Может, никуда не пойдешь?
— Да нет, я обещал.
— Смотри, будь внимательнее на переходах.
— Знаю.
... На перекрестке улиц Ленина и Ставропольской натыкаюсь на пеструю толпу, окружившую тщедушного человечка в лохмотьях. Седые волосы как пакля свисают на блестящий от пота крутой лоб, веселые голубые глаза озорно и задиристо смотрят из-под кустистых рыжих бровей, беззубый рот щерится в широкой детской улыбке. Он что-то говорит. Люди внимательно слушают. Вот еще один городской сумасшедший — мелькает в голове. — Ешка, Ешка, расскажи еще! — Давай, Ешка, трави! — слышится из толпы.
Бесстрастное время! Такое гордое имя — Иосиф оно превратило в рубище, как и его одежду, думаю я с горечью.
— Не сотвори себе кумира, — послышался мне, как бы голос Ешки.
А он молчит и весело смотрит на меня поверх голов.
Интересно, передо мной толпа достаточно высоких людей, а Ешка такой маленький, что вполне мог затеряться в этой толпе, но я вижу его, как на ладони.
— И не имеет он ни имени, ни образа, Но Всевидящ и Вездесущ, — опять слышу я голос Ешки.
Что за мистика? — крутнулось в голове.
— И славен Он. И слава Его выше облаков. И нет Ему конца. И нет Ему начала. И вечен Он, как сама Вечность. Голос идет как бы из толпы. Она внимает молча и сосредоточенно. Никто не становится на цыпочки, не подпрыгивает, все спокойно смотрят перед собой, как сквозь прозрачное стекло. Никто и ничто, по-видимому, не мешает Его видеть...
— Имеющий уши, да услышит.
— Услышит, услышит, услышит, как эхо прошелестело в толпе.
— Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они унаследуют Землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милосердные, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Мурашки пошли у меня по телу, сердце будто остановилось.
— Это же Нагорная проповедь Иисуса Христа, — холодею я, чуть не теряя сознание.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидет царствие Твое, да будет Воля Твоя, яко на Небеси и на Земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, — скороговоркой читаю я молитву, опустив голову и закрыв глаза.
Отчаянный визг тормозов резанул уши. Я очнулся. Вокруг с деловым и озабоченным видом снуют люди, вероятно уже нашедшие свой земной интерес.
«Ибо им принадлежит Царствие небесное» с горечью, думаю я под аккомпанемент отборного мата здоровяка-водителя, чуть было не сбившего меня минуту назад на перекрестке...
... Я живу уже десять лет без операции. Приступов почечной колики нет. Изредка, правда, беспокоит в левом боку. Тогда я иду на Зеленую тридцать один. Пью водичку аминатную. Помогает. Чудеса!..
Вот тебе и четвертое измерение.