Мистика?

     Не подумайте, что я увлекаюсь мистикой. Совсем нет, чего не было, того не было. И не думала, не гадала, что она войдет в мою жизнь. Случилось это, когда начала работать над «Семейными преданиями». И то не сразу, а лет этак через семь. Первые звоночки прозвучали в пору поездки в Устюжну, родину моих предков со стороны мамы. Там было три  ярких незабываемых момента. Первый: едем в Раменье, бывшее имение деда. Дождь лил с раннего утра. Подъезжаем к месту. Дождь немедленно прекратился, и мы смогли нагуляться по святым для нас местам в полное удовольствие. Отъехали – дождь полил с новой силой. Второй случай (в этот же день): подъезжаем к храму Казанской Божьей матери, на кладбище около нее похоронены Бельтеневы. Снова дождь прекратился и дал нам возможность поклониться могилкам. Только вышли с кладбища, сели в машину, ливень стеной обрушился на город. То же самое произошло и в Питере, когда мы с дочерью посещали Волковское кладбище, место захоронения Сухачевых и Бельтеневых.

   Прошло два года без каких-либо мистических «заморочек». Но я уже поверила, что родственники из другого мира помогают мне. Сестра Ира передала мне свой большущий архив. Очень много писем, все перемешано. Приниматься за работу страшно, тяну время всеми возможными способами. Вот утром лежу в постели, продумываю план домашних работ, а перед глазами плавают большие пакеты с письмами. Ну, пора уж ими заняться, хотя бы разобрать по адресатам и годам, ну, пора уже… Ох, сколько там потребуется возни… Сначала сделаю-ка я чего-нибудь попроще. И тут в квартире стали раздаваться шорохи, что-то где-то упало, скрипнуло, снова что-то тихонько упало. Говорю вслух: «Ладно, мамочка, сейчас встану и займусь архивом». Стуки и шорохи прекратились. А я вплотную занялась разборкой и печатаньем писем.

   И вот последний случай. Хотите верьте, хотите нет, но все было так, как рассказываю. В это время трудилась я над письмами Иры к маме, написанными во время ее учебы в Питере. Сообщает она о своем житье-бытье, о бесчисленных родственниках и знакомых, о посещениях музеев, театров, кино, филармонии, подробно описывает понравившиеся выставки, спектакли, концерты. Читаю, выбираю отрывки,  печатаю их. Спать днем в мои привычки не входит. А тут глаза устали, прилегла да и заснула. Проснулась через час от страшного сна. Снилось мне, будто я в Косулино. Ни домов, ни леса, ни людей нет, просто я знаю, что это Косулино и все. Когда мы там жили, я была малышкой, а тут ощущение, что я уже взрослый человек. Где-то рядом находится бабушка. Ее не видно, мы с ней переговариваемся как бы мысленно, губы мои не двигаются, но разговор идет. Захожу в уборную, находящуюся во дворе. Она представляет собой что-то невообразимо отталкивающее: грязь, мухи, сырость, плесень, сверху до пола спускаются сталактитовые поносного цвета натеки, превращающиеся внизу в волнистую скользкую массу. Я говорю бабушке: как ты думаешь, какой порошок лучше взять, чтобы все вымыть? И вдруг вижу, что из этого бежевого месива выплывает ребенок. Он по пояс погружен в дерьмо, ручонки подняты вверх, на скуластом узкоглазом лице застывшая полуулыбка, на голове шапка, опушенная мехом. Смотрит на меня, медленно, медленно плывет в мою сторону молча, пугая неподвижным лицом и замороженной улыбкой. Чуть отвернусь, он чуть подрастет. И все ближе, ближе… Пытаюсь заигрывать с ним, раскручиваю и кидаю в его сторону один конец длинной светлой ленты (как Пушкинский Балда кидал в море веревку). Не реагирует, слабо подергивает поднятыми руками, помогая себе двигаться в густой грязи. Прекрасно понимаю, что скоро вслед за ним появятся его родственники, что он угрожает мне, не произнося ни звука, мертвенно улыбаясь, посверкивая черными глазами. Говорю бабушке: мы напрасно теряем время, давай уедем в Свердловск к Анне Ивановне, а там будь, что будет. Поворачиваюсь – у него уже мускулы на ручонках наливаются…

      В этот момент я проснулась. Пошаталась по квартире, приходя в себя, выпила чаю и села за компьютер. Беру очередное Ирино письмо, читаю и не верю своим глазам. Привожу отрывок, поразивший меня:
 
     «… Представляю деревню по моим воспоминаниям. Они относятся к 60-м годам. Башкирская деревня. Посередине ее идет грязная перекопанная дорога. Прямо на ней вместе со свиньями копошатся башкирята. Деревенский дом. Старые закопченные бревна, засиженные мухами окошки. Участок около дома весь принадлежит скотине. Чистой земли на нем не видно, а лишь помет, помет и внизу навоз. На крыльце сидит апа. Сзади косички с медальками, темное, загорелое лицо. Такими же темными, жилистыми руками она прядет шерсть. Но что это за шерсть? Это грязные, свалявшиеся куски чего-то, имеющего неопределенный цвет. И о чудо! Из этого она умудряется плести нить. Но войдем в дом. Что мы там увидим? Узкие, темные сени и засаленная дверь в комнату, в которой вас сначала поражает теснота и грязь.
   Но, приглядевшись, все немного «просветляется». Печь (когда-то белая), крынки, закопченные чугунки, стол с крошками и не убранной посудой (остатки приема пищи). Но самое замечательное – это одинокая люлька, уныло свисающая с потолка. У нее необыкновенное оформление! Она отчего-то вся колышется и жужжит. Разбирает любопытство, и мы подходим ближе. О! Да это мухи. Удивительное сборище, которое заставит задержаться у себя любого натуралиста.  Здесь представлены наверняка все мухи, которые существуют на всей территории Башкирии. От микроскопических до навозных.
   Но что же под ними? – Мирно спящий ребенок – это новое чудо гигиены. «А что это такое?»  – спросят вас здесь. Прочь ее, прочь все извращения и условности цивилизованной жизни! Башкиры живут естественно в своих деревнях.
   Дрожь отвращения пробегает по всему телу. Хочется света, воздуха, чистоты. Окна, печь, пол, потолок, посуда, люлька, занавески – грязь. Везде лужи, черные жужжащие мухи и их следы. Скорее на воздух!
  Как я уже писала, это относится к 60-м годам. Сейчас, возможно, башкиры оцивилизовались, и мое представление уже история. Буду надеяться. Но самое главное – это то, что вы договорились…» (мы хотели снять на лето дачу). А в конце письма Ира объясняет, почему Анна Ивановна (ее крестная) не хочет пока приезжать к нам в гости.
 
   Ну как, впечатляюще?

                ***