Смертельная любовь

часть третья
Наступила осень. Дети пошли в школу.
Павел все так же работал по вахтам и все так же тайно мечтал о Вере. Ему все труднее приходилось сдерживать пожирающего его изнутри, монстра дьявольской страсти. Да и Маша, кажется сама разлюбила, так больно ранившего её сердце мужа. Она сделалась равнодушной, вялой и совершенно холодной в его редких, вынужденных объятиях. А вскоре, она совсем отвергла мужа и снова, без объяснения причин, стала стелить постель для себя отдельно.
В конце сентября, выбрав теплый безветренный день, Павел пригласил Марию за клюквой. -"Поедем Маша,  на моторке на наши места, порыбачим за одним. Давно мы с тобой не выбирались никуда"
Удивившись такому обороту, Мария тем не менее с удовольствием согласилась. Она выросла в тайге и любила подобные прогулки. Впереди было два выходных дня.  Значит, можно будет отправиться по реке с ночевкой. Такие вылазки для Марии были, как бальзам для души. К тому же, она давно собиралась серьезно поговорить с Павлом. Оскорбленное её самолюбие дало вполне ожидаемый результат. Маша разлюбила мужа. В  искренность его раскаяния, она так же не верила.
На этой прогулке, Мария собиралась рассказать мужу, как еще три месяца назад, она, дождавшись его отъезда на вахту, отправила деньги  на адрес Томского детского дома. А все золото, до последнего колечка, Маша самолично увезла в соседний районный поселок, где все еще действовала,  неодобряемая Государством церковь. Там Мария причастилась и исповедалась у старого, как мир батюшки.
Уходя, она оставила  увесистый узелок с золотыми украшениями  батюшке.  Маша, по слухам знала, что в районной церкви, до сих пор идет ремонт. И это успокаивало больную совесть единожды оступившейся женщины.
Но о том, что она беременна и собирается рожать, Мария решила умолчать. Не хотела привязывать нелюбимого супруга к себе с помощью ребенка. Да и чувствовала, знала женщина, что и он мается с ней. Без любви живет, со злом в сердце.
Лодка с мотором, палатка, ружье, рыбацкий инвентарь - все у них было. Супруги уплыли из дома рано утром, отправив детей в школу и наказав им заночевать у бабушки. Чем выше поднималось солнце, тем становилось теплее. Стояла самая середина прекрасного Бабьего Лета. Неописуемая красота завладела миром. Под ослепительно синим небом и ярким солнцем лежала спокойная, величавая река. Еще прекраснее смотрелись её берега, обрамленные золотисто - красно - зелеными деревьями и кустарниками.
Лодка была в пути уже не первый час. Но Маша не спрашивала куда они едут. Черные строчки улетающих птиц в синеве небес, наводил на нее тоску. Но не безысходную, а какую-то сладко - щемящую. Она смотрела в небо и думала о том, как родит сыночка или дочку, как будет любить и воспитывать в доброте и честности своих детей.
Павлу в ее мечтах места не было. Боль от его измены отступила, ушла в глубину сознания, но рана саднила, не заживая и не отпуская. Но это была просто жалость к себе, своей разбитой мечте. А надежда, как всегда не покинула женщину до самого конца. Надежда на лучшее, на что-то светлое, что должно было свершиться в ее жизни. Свернув с Оби, лодка вошла в знакомую протоку. Выше по ней в лесу, метрах в ста от берега было их излюбленное место для сбора клюквы. Ягоды хватало и недалеко от города. Но это было только их место. За много лет, что супруги ездили сюда, они ни разу не встречали на "своем" болоте посторонних.
Муж предложил Марии сначала набрать пару ведер клюквы,  а затем вернуться на песчаную косу на берегу Оби, где и  устроиться на ночлег.
По мягкой подстилке леса, Павел шел первым. Он оживленно говорил что-то, почти не замолкая. Мария, не отвечая думала о своем.
Показалось болото.  В том году воды было больше, чем обычно и супругам пришлось поднять раструбы болотных сапог. У Павла предательски тряслись руки. -"Ты что, устал" - удивилась Мария, наблюдая, как муж расправляет верхнее голенище высокого сапога. -"Да что-то притомился"- пробормотал Павел. Быстро взглянув на жену, он тут же отвел взгляд. Дорога была знакома. Метров двести зарослей багульника, а дальше чистое моховое болото, по которому  раскинулись целые поляны густых россыпей крупной, вишневой ягоды.
Мария, не дожидаясь мужа, двинулась вперед. Она не видела, как Павел затравленно рыская глазами по сторонам, осторожно опустил в карман руку и достал два патрона в картонных  гильзах. Все свои патроны для охоты, он заряжал сам, покупая для этого медные гильзы. Павел не любил готовых патронов из магазинов и никогда ими не пользовался. Две картонных гильзы, заряженные пулями мелкого калибра, он подобрал в  общежитие на вахте. Там они бесхозно валялись, давно уже мозоля глаза заядлому охотнику. Осторожно, чтобы не щелкнуть затвором, Павел  вложил патроны в затворник и так же, осторожно вернул его в исходное положение.
Мария шла впереди, метрах в тридцати.  Павел медленно поднял двустволку и шагая следом, выжидал удобного момента. Все еще можно было исправить. Для этого нужно было просто опустить ружье.
Но дьявол, завладевший душой пока несостоявшегося убийцы, не отпуская его  ни на секунду, торжествующе шепнул прямо в мозг Павла -"Ну давай, смелей! Покажи что ты настоящий мужик! Здесь ее никто не найдет, а Вера будет твоя навек".
Словно почувствовав опасность, Маша резко остановилась и медленно повернула голову. Опытный охотник уловил подходящий момент. Вот он! Она еще, пока не видит его глаз, нацеленного на нее ружья, но висок ее беззащитный, открытый совсем рядом.
Два выстрела слились в один дуплет.  Павел успел увидеть, как из виска, все еще стоящей на ногах жены брызнула густая красно серая масса. И  ту же секунду то, что еще минуту назад было его женой, матерью его детей, беззвучно упало лицом в густой высокий мох. Несколько минут, Павел стоял вглядываясь в лежащий неподалеку труп. Он словно боялся, что женщина поднимется и пойдет дальше.
Но Мария лежала неподвижно.  Она, скорей всего, просто не успела понять, что умерла. Не подходя к убитой, Павел медленно побрел назад. Он знал, что если в течении двух- трех суток, на труп никто не наткнется, то жадное болото постепенно засосет тело. Но когда лето выдастся жарким, то труп вполне может выступить из неглубокой трясины. Вернувшись к лодке, он поскорее убрался восвояси. Но убийца не торопился домой. Необходимо было как можно тщательней замести следы.
Уехав подальше от места преступления, Павел вошел на лодке в другую протоку и спрятавшись подальше от посторонних глаз, два дня занимался рыбалкой и собирал ягоды в лесу. Он знал, что здесь неподалеку, имелось небольшое, но очень гиблое место.  Пока люди не узнали о топи, там с начала строительства города, успели погибнуть два человека.
Но потом, на подходах к болотцу, лесники поставили несколько предупреждающих знаков. К концу второго дня, чтобы оставить след, Павел сходил к болотцу, сломав по дороге несколько веток. Он прекрасно знал, где топи. Пройдясь  в опасной близости от трясины, Павел вернулся к лодке.  Домой он поплыл только после наступления темноты. Что чувствовал убийца жены, может знать только убийца. Нормальному человеку никогда не постичь эту звериную психологию.
Вернувшись домой, Павел сразу же, нацепив на физиономию испуганное выражение, помчался в отделение милиции. Было уже более двух часов ночи.  Дежурный оперативник зафиксировал факт пропажи человека и пообещал с утра отправить к Павлу домой отряд дружинников на поиски пропавшей Марии.
Павел с утра, дождавшись обещанную помощь из шести человек (двое из которых были в форме милиции), отправился на  берег, где его с отрядом уже дожидался милицейский катер. Трехдневный поиск пропавшей женщины ничего не дал. Представители власти, все же зафиксировали в протоколе обнаруженные следы  поблизости от трясины. Но не было явных признаков того, что женщина утонула именно здесь. Через неделю Павла, как основного подозреваемого, взяли под стражу. Три месяца он провел в СИЗО, но вины своей не признал. Трупа Марии так же, обнаружить не удалось. На Павла завели уголовное дело, квалифицируя его, как доведение до самоубийства. Этому поспособствовала и Екатерина Ивановна.  Она всерьез решила, что ее сноха, доведенная до отчаяния, выбрала такой жуткий способ самоубийства, как утопление в трясине.
Зная Марию, ее опыт и умение ходить по болотам, Екатерина не могла допустить, что Мария утонула случайно. Но и мысли об убийстве она гнала прочь.  Пожилая женщина даже представить себе не смогла, что произошло на самом деле.
Павлу дали четыре года колонии поселения. Место его выселки оказалось совсем недалеко - пол часа лета на вертолете. Вера, на прощальном свидании с Павлом, пообещала приехать к нему, но пока, предложила написать кассационную жалобу.
Павел, оказавшись хоть и за символической, но все-таки, проволокой, все свободное время тратил на кассационные жалобы.
Его прошения были эмоциональны и слезливы. Павел доказывал свою невиновность, взывал к жалости, умоляя снять с него, невиновного, судимость и вернуть его в общество, где бы он мог полноценно воспитывать своих детей.
Через два с половиной года, убийца был полностью оправдан и отпущен на свободу.
Прибыв в городок, Павел в первую очередь примчался к Вере. Несколько дней он не отходил от нее. Вера взяв отгулы на работе, тоже предавалась радости встрече. О детях Павел не вспомнил не разу. Первой ему о них напомнила Вера. Она снова стала настаивать забрать сына. Бездетной женщине очень хотелось иметь ребенка. Конечно, лучше бы маленького, но где его взять. Не брать же из детского дома, если есть дети любимого мужчины. Коле шел уже одиннадцатый год. Павел решил, что забрать мальчика от бабушки не составит никакого труда.  Из последнего письма матери, Павел знал, что Даша после школы поступила на курсы парикмахеров и осталась в городе с бабушкой. -"Вот и будет матери поддержка. А Кольку заберем, если Веруня так хочет".   Оставаться в городке, в  своем доме, Павел не собирался.  Но и продавать дом, на участке которого, возможно спрятаны немалые деньги, Павел не решался. Он все еще надеялся отыскать "свои" сокровища.
Вере он сообщил о своем решении, прожив до  весны в городе, увезти её с Колькой куда-нибудь подальше.  На работу он собирался устроиться как вахтовик, чтобы, выехав из города, не потерять  свою работу.
Встреча Павла с матерью и детьми, прошла очень сдержанно. Екатерина
Ивановна не бросилась к сыну, не обняла его после, почти трехлетней разлуки.  Она только поздоровалась с Павлом и, отвернувшись, горько вздохнула.
Павел провел у матери не более получаса. О детях, отсутствующих в этот час в доме, он спросил лишь вскользь. Павлу не терпелось уйти. Нужно было еще навести порядок с пустующем доме, что-нибудь приготовить, сбегать в магазин. Попозже, на потемках, обещала прибыть к нему его королева.
Павел взял у матери ключ от своего дома и поспешил уйти. Он не видел, как мать, припав головой к стеклу окна, сквозь слезы смотрела ему вслед, не мог слышать, как шептала она сквозь всхлипы -"Паша, сынок,  кто ты? Неужели ты убивец?"