Цитаты Л. А. Словохотова о литературе

И хотя эта литература росла в веригах самодержавной цензуры и в ней были и есть осколки снарядов классового правосознания Пушкина, Тургенева и Толстого, но в целом и в частностях, она искренне насыщена и художественно заражена многими «общечеловеческими» чувствами, мыслями, и думами высокой ценности. А последние заставляет нас не разбивать статуй и монументов Гоголя, Лермонтова, Крылова, а делает красоты их творчества живыми и близкими и нам, людям Октября. (6)

Конечно, очарование и пламенная хвала профессора Венгерова .. малопонятны современнику и дисгармоничны его психике. (7).

13. Трактор мы считаем лучшим почвообрабатывающим орудием. А культура нашего ума, мелиорация наших чувств, севеообороты нашего мышления в некоторой степени, зависят от пахоты их чтением и книгой.

14.
А когда так обязательно виднейшие представители партии говорят о классиках русской литературы, то, кажется, должен быть благосклонно и благожелательно встречен каждый новый и добросовестный труд о классиках русской литературы всякого свежего человека,
15.
 хотя и не «кафедрального» специалиста по литературе, но понявшего и чувствующего нашу великую эпоху.

Конечно автор только ставит вопрос о значении дооктябрьской литературы в СССР, а не разрешает его и не претендует на то.
Многолика и многогранна взятая тема. Легко по ней критикам выносить обвинительный вердикт, но трудно подобную тему преодолеть.
И трудность эта возрастает, если мы учтем, что, работая над строками данной книги, только урывками от службы и общественной деятельности, автор мог лишь заузорить свои мысли, дать их фрагменты, а не развить и обосновать их так, как-бы следовало и хотелось.
Л. Словохотов.

Глава1.

Не может не отметить беспрерывного роста издательского дела в Советском союзе... Конечно  не каждая книга находит читателя. И само собой разумеется, что среди всего изданного за эти годы попадаются книги без мысли и стиля. (В примечании затоваренность издательств, с каковым мы стали лицом к лицу в середине 1926 года)

20.
Так, через профессора Писканова, он (Госиздат) библиографически подитожил два века русской литературы, а через профессора Сакулина дал нам солидный труд по новому методическому подходу к изучению дореволюционной литературы.

21.
И что-же: Степные, Аросевы, Аросевы, Фурмановы, Бабели, Всеволоды Ивановы, Леоновы, Казины несут с собой смерть, или забвение, или увядание если не теперь, то в ближайшем будущем или далеком завтра русской дореволюционной литературе?
Полагаем что нет. Полагаем так потому, что поток русской литературы, при всех разветвлениях своих, нес на своих волнах драгоценную ношу русской культуры. Полагаем так потому, что русская классическая литература в некоторой степени -мать каждой современной интиллегентной души. Полагаем так потому, что история повсюду и всегда давала  и дает некоторый ростор разным образчикам литературы и ни что доподлинно великое в литературных творениях светлых умов и совестливых сердец любой эпохи не погибает от времени, а, шагая из одного столетия в другое, принимается и последующим поколением.
Что же касается революции, как фактора истории и быта, то она, разрушая, главным образом, пережитки прошлог, в новых условиях с новой силой растит и холит вечные ценности искусства.

23.
А посему, плодовитый сатирик, скептик-эпикуреец наших дней, Илья Эренбург может выпускать роман за романом с отточенными стрелами и шпорами нигилизма на все. Может быть многотомным писателем идущий в ногу с эпохой и завоевавший в короткое время громкую известность реалист Пильняк. Но и эти таланты, эти шумные попутчики революции, почти крупные писатели, не могут быть канонизированы за художников большой литературы. Они середняки, мастера литературы, и только.

24.

И конечно, всякий, обладающий хоть немного историческим глазомером, обозревая наибольшие величины в арсенале современной литературы, должен признать, что Пушкины, Гоголи, Толстые позади и впереди. В многолюдном и многоколонном зале русской литературы они были и будут. Пока же и лучшие, по художественному успеху и рецепту письма, произведения революции, как «Железный поток» Серафимовича, эта героическая поэма из эпохи гражданской войны, так и подобные ему работы, есть лишь литературные документы эпохи, где при всей силе и мощи картин одного сердца у полков Кожуха, беллетристическое повествование перегружено косметикой и зарисовкой замысла на громаду событий художественного произведения.

25.

Правда, Октябрьская революция пейзажистна, с литературно-художественной точки зрения многообразием психологических переливов и сложным переплетом событий. Отрыв от прошлого и бродяжничество в поисках нового, психологически дали рекорд волевого напряжени и масс и отдельных лиц. За эти годы жизнь каждого из нас стала книгой необычайных происшествий. Лишними, в результате всего, в новой России, в СССР, оказались люди, размагниченные по воле и гамлетствующие в суждениях и действиях.

26.
Троцкий метко по данному поводу пишет, что быт складывается за спиной людей, что он отражает гораздо больше прошлое человеческого общества, чем настоящее... Он же удачно контрасты в наших нравах и психике объясняет тем, что разные области человеческого сознания изменяются и перерабатываются вовсе не параллельно и не одновременно, при чем в первую голову изменяются лишь те области  сознания, которые непосредственно под эти удары поставленны. Отсюда по Троцкому, в наших головах, невероятные сочетания передовых искренних и продуманных убеждений с настроениями, навыками и взглядами Домостроя.

28. «Наша литература» пишет Троцкий, «не дала еще ничего, что было-бы адэкватно эпохе».
29.

32.
Маленькие мозги обычно не охватывают горизонтов, не рассматривают вопроса вглубь, от корня, всесторонне, и бывают зачастую необычайно развязны в суждениях
48
И все больше и больше людей, чисто интиллигентной среды, рвут пуповины срощения их идеологии с колыбелью культуры их быта и духа.
Произошло все сказанное потому, что за истекшее послеоктябрьское десятилетие на русской земле развернулись такие события, которые ревизовали, углубили, расширили нашу мысль и заставили нас вновь и сызнова передумать многое из того, что мы считали за истину, а в том числе и правду Достоевского, Герцена, Соловьева и других. И мы поняли, что без сохи, без серпа и косы, нет и не могло быть Кольцова. И ощутили в себе перевал чрез самих себя, ощутили тот психологический социальный сдвиг, который отчетливо зарисовал пролетарский писатель волгарь Степной в романе "Перевал", знаменующим собой глубокий перелом нашей психики в дни потрясений нанешней эпохи.
Октябрь всему придал свой смысл и свою оценку. Смыты Октябрем прежняя любовь, дружба, лирика, смыто все старо-фундаментальное и много интимного.
Лититуроведение посему группируется теперь вокруг вопросов: как убить зло в мире? не пропитана ли душа наша необъятным прошлым, т.е. археологией психики? не есть ли наша душа одним из типов мировой души? Новый читатель спрашивает литературу: где путь к новым, неведомым берегам жизни? каковы залежи сил в нас? венчиками каких заботливых морщинок должно быть окружено лицо наше? Интерес к литературе современного читателя ставит ей вопросы: что доподлинно этически ценно? из чего состоят незыблемые кессоны общественного мышления? какова плата за правообучение и быт в разных классах и эпохах истории? как из безчисленных "я" устроить рой медоносных пчел? чему
49.
себя отдавать в жизни? не иота ли самоопределения в распоряжении человека? где бросить якорь нашего сердца и его забот?
56.

И хотя Л. Д. Троцкий осязательно доказал, что русский формализм в вопросах искусства - «препарированный недоносок идеализма», но и такой представитель формальной школы как Эйхенбаум, стремится ныне «найти новые методологические основания для изучения литературы».

106. Значение литературы в женском вопросе.

Литература — пирамида из многих слагаемых. Здесь имена преумножены на темы. Из набора же тем литературы в данных строках мы хотим остановиться на значении литературы в женском вопросе.

Жизнь женщины не изолированный лоскут индивидуальной жизни.

105
Если же в быту этого равноправия еще в полной мере и нет, то причин тому много. И среди них судороги и гримасы прошлаго играют не последнюю роль.

А в этом прошлом русская литература долго и много шла в глубину и ширину вникания в интимную и социальную жизнь женщины.

Глава 9.

О лечении книгой. Литература и русский язык. Литература и ораторское искусство. Литература и эстетизм.

Наше время подошло и к такой постановке вопроса о литературе, когда некоторые психиатры, терапевты и даже физиологи заговаривают о лечении книгой. Не даром ведь на входом в библиотеку египетского царя Озиминдиаса, еще 5000 лет тому назад, красовалась надпись "Душевное лекарство",  а мир со времен Цицерона, Вергилия и Горация считал книгу другом, воспитателем и даже врачем человека.
(Много глубоких афоризмов о значении книги вообще для человека собрано в труде, посвященном библиофилам, профессора Шлякина: "Похвала книге"; издание, на тряпичной бумаге и в крайне ограниченном количестве экземпляров, сделано в 1917 г.; издание имеет 120 стр.)
В самом деле: чтение, как известно, дает нам определенную тонизацию, то или иное настроение. Чтением мы отрываемся от нашей действительности, куда-то переносимся, чем-то наполняемся, электрофицируемся, зажигаемся, светимся. Невольный дар в результат чтения - известный психотерапевтический эффект, больший или меньший в зависимости от силы впечатлений книги и нашей восприимчивости. (Известный по Саратовскому университету и деятельности в Нижнем Поволжье, психиатр и гипнолог П. П. Подъяпольский в числе других методов психического лечения, как известно автору, применяет и книгу, как рекомендацию такого чтения, каковое нужно состоянию сознания и чувствований данного субъекта.)
Колоссальное, чрезвычайно-важное, тонизирующее влияние чтения русской классической литературы на уже созревшее интеллигентное и рабочее поколение СССР,

136
 бесспорно и несомненно. Так Некрасовское стихотворение "Железная дорога" и его строки:

"Прямо дороженька, насыпи узкие,
столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то все косточки русские...
Сколько их, Ванечка, знаешь ли ты? -

глубоко врезались в душу еще гимназиста Плеханова и звали его всякий раз при перечитывании этого стихотворения в борьбе за народ.
(Бельтов - "За двадцать лет", издание 2. стр. 127.)
О Короленко в "Истории Российской коммунистической партии" Зиновьев пишет, что еще много десятков лет мы будем зачитываться его превосходными книгами. (Г. Зиновьев - "История Российской коммунистической партии" Москва, Госиздат, 1924 год. стр. 48.)
О Толстом, Владимир Ильич Ленин говорит, что "Толстой шаг вперед в художественном развитии всего человечества, и его художественные произведения всегда будут ценимы и читаемы массами. (Социал-демократ" - №18., от 16 -29 ноября 1910 года, перепечатка этого нумера в "Марксисткой хрестоматии по литературе" издание "Новая Москва" 1925 год, стр 212.)