Май 2009-го

ЗАГАДОЧНЫЕ ДАЧНЫЕ СНЫ

Незадолго до пробуждения приснился текст, сочиненный Ларой. Удалось прочитать из него только две фразы. С ними-то подсознание, радуясь редкостной добыче, и повлеклось вдоль туннеля, соединяющего сон с явью. Навстречу свету. Обычно я не помню того, что снится. То ли по неосторожности носца, то ли еще почему, но всё выхваченное из сна до яви не добирается, аннигилирует по дороге. И сознание даром караулит возле чёрной дырки на своей стороне, ничего ему не достаётся. Но сегодня удача. Вглядевшись в темноту, сознание заметило, что его вечный оппонент приближается обременённый ношей. «Полундра!» – подбодрило оно себя по-пиратски хриплым, но негромким голосом и бросилось на абордаж. Завязалась кровавая битва. Моноприставочному явно везло. Орудуя нагло, оно уже успело завладеть одной фразой и тянуло к себе вторую. Но в это время биприставочное с криком «Не доставайся же ты никому!» скрутило несчастной шею и бросило на корм летучим мышам, которые уже несколько мгновений шуршали вокруг крыльями – слетелись, учуяли поживу, собаки.

Итак, всего одна фраза – и больше ничего. Ни намёка на то, о чём был текст, ни даже на обстоятельства, из-за которых мне выпало его прочитать во сне.

Три слова, вырванных из контекста, три слова, которые я бормотала, открывая утром глаза: «пластическое поножовье струн».

Лара, о чём это?

2 мая 2009

__________________________________________________

ПЕРВОМАЙСКИЕ ДАЧНЫЕ ДЫМЫ 

Мы у себя на даче – те же Маленькие принцы. Только и делай, что следи, как бы всё вокруг не заросло баобабами. Кусты бузины – баобабы, ёлки – баобабы. И березки, и рябины, и жёлтая слива, и вишни, и клёны, и шиповник, и майское дерево. Кто-то не надышится, поливает, рыхлит, вовсю пестует. А нам приходится не переставая бороться с этой буйной зелёной жизнью.

Но самый наш главный баобаб – это, конечно, ежевика. Дай ей волю, затянет весь участок. Мы зубами, мы клыками, мы копытами её. Косой, секатором, триммером, наконец огнем...

А роза... Роза упала на лапу Азора. И сбежала на другую планету.

3 мая 2009

__________________________________________________

НЕСБЫТОЧНОЕ 

Уже лет девять хочется быть такой же красивой, как Одри Хепберн. Но – что уж теперь. А вот мама моего друга Пети в молодости (мама в молодости, а не Петя) просто вылитая.

Одри Хепберн сегодня, то есть уже вчера, исполнилось бы восемьдесят.

5 мая 2009

__________________________________________________

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ

Любопытно, что ГМ не первый, кто рекомендовал мне писать о сыне. Второй.

Нахожу этому два объяснения: а) конечно, парочка мать-сын почти всегда заслуживает внимания, особенно когда оба характерные, страстные и много чего друг от друга хотят; это вечное борение, она растит из сына идеального мужчину, он всячески этому сопротивляется, справедливо полагая, что тем самым она покушается на его свободу и волю; он, по своему юношескому максимализму, желает видеть в матери идеальную женщину, она отстаивает свое право на ошибки и заблуждения; при любом отступлении от идеальной линии – конфликт, а поскольку идеальная линия недостижима, то конфликт перманентный; б) рекомендатели имеют свой опыт отношений с матерями, и чем-то мои рассказы напоминают о нём.

Допускаю, что б) – безосновательная фантазия.

Гога, на удивление, стал неплохим компьютерным доктором Айболитом. Если в редакции какая айти-беда, зову его. «Работаю за еду!» – выставляет он условие и приезжает. Шуршит своими проводочками, между делом рассказывает о корнях американского ипотечного кризиса: «я наконец понял». И вот какая-то часть работы сделана, мы идем в столовую.

В прошлый четверг... Чёрт! Уже не помню, с чего начался разговор и что заставило Гогу разоткровенничаться: «Мое сиюмоментное уважение к тебе зависит от того, что ты сказала». (Мне почему-то запомнилось: «от того, как ты себя ведёшь», но Гога настаивает именно на «что сказала». Хорошо, не спорю.) «Это такая функция, кривая линия, то вверх идёт, то вниз». Дальше кусок разговора выпал из памяти. Хлебаем зелёные щи. «Мать! У меня скрипит на зубах» – «Не знаю, что там у тебя скрипит, наверное, сами зубы, у меня все нормально» – «Во! Кривая поползла вниз» – «Ой-ой-ой! Упала в проход между столами, рыдаю, сучу ногами и кусаю кулаки – сын теряет ко мне уважение!» – «А теперь вверх...» – «И я залилась слезами счастья. Чтоб ты знал, учёные уже давно выяснили: на свете существует единственный безусловный род любви – детей к родителям. Так что ты просто обречён на любовь ко мне. И можешь до морковкиного заговенья упражняться со своей кривой, ситуации это не изменит».

Гога обескуражен: «Как это?» «А так, у мужчины с женщиной может быть сколько угодно детей, в пределах их физических возможностей, конечно, и они будут делить свою любовь между ними всеми, а у ребенка – только одна мать и один отец, и любовь к ним неделимая сущность» – «Не, ну у нас есть и другие родственники: дедушка бабушка, тётка, а у вас, кроме нас с Валькой, уже никого больше не будет». Наглец.

«Нет, нет и нет. Прими как данность, что ты меня любишь. И ешь свой гуляш с рисом (он перешёл ко второму). Не скрипит на зубах? Вот и ешь».

5 мая 2009

__________________________________________________

НАНАЙСКАЯ ДЕВОЧКА 

Сижу в ванне под горячей струей и проговариваю Бродского – наизусть, громко. То есть монотонно пропеваю, подражая ему самому (коллекция записей от ГМ: раз – два – три). Сначала дважды «Я позабыл тебя, но помню штукатурку», потом «Маленькие города, где вам не скажут правду», потом «Меня упрекали во всем, окромя погоды» и наконец «Сухое левантинское лицо». В последнем запутываюсь во втором четверостишии, но быстро восстанавливаю, как правильно. Снова «Я позабыл тебя». Интересно, может ли мозг одновременно выполнять сразу две операции?

Раньше у меня было так: погружаешься во что-то одно – и вперёд! И нельзя отвлекаться ни на что, а то собьёшься. А сейчас: читаю стих, при этом думаю мысль. Впору предположить, что просто я распараллелилась, и в двух несовпадающих, но как-то хитро соединённых между собой системах измерений, в двух ваннах сидят две Саши, каждая занята своим делом. А мысль такая: ГМ написал, что он сто раз прочитал стих – и сразу целиком запомнил наизусть. И Милла ему вторит: нечего тупо заучивать – что легло на душу, то и запомнится само собой. Я им верю, но, видимо, мои мнемонические механизмы поистёрлись и сбоят. Вернее, дело даже не в памяти, а в способности сосредоточиться. Даже многократного считывания вслух со страницы мне не хватает, чтобы так погрузиться в стих, чтобы он естественным путём загрузился в меня. Нужны, увы, механические усилия, практически школьные. Зато когда он во мне, то с каждым новым проговариванием раскрывается всё больше и больше, подобно неторопливому, многолепестковому бутону, который, начав распускаться, не сразу покажет миру свои тычинки. В конце концов, какая разница, каким путём, ведь главное, что имеем в результате. Или не так?

ГМ пишет, что «Н.Н.» его любимое стихотворение. И как бы передо мной встаёт задача выбрать свое любимое. Но у меня все выученные – любимые. Ни одному из них не могу отдать предпочтение. И даже «Большую элегию Джону Донну» (правда, до неё черёд ещё не дошёл), хоть она и была оглушительна для меня и держится особняком, не выделю в самые-самые, не скажу, что превосходит другие. Размышляю. Наверное, это у далёкого поэта можно выбрать что-то более или менее близкое. А когда он целиком близок? Когда читаешь стих и вдруг чувствуешь, что вот он, автор, рядом, даже можно потрогать. И даже тебе кажется, что про каждое стихотворение ты не только понимаешь, почему оно сочинено, откуда взялось, но и странным образом знаешь то состояние, в котором автор низал слова. Допустим, вечные антиподы (по-женски, по-творчески, по-человечески – в моем понимании) – Цветаева и Ахматова. Первую приняла всю. У второй еще в юности вычленила «Песню последней встречи»: Как беспомощно грудь холодела, но шаги мои были легки. Я на правую руку надела перчатку с левой руки. Эта деталь – надетая не на ту руку перчатка – такая простая и трогательная меня и покорила. У Ахматовой много прекрасных стихов, но не мои, не мои.

А вода все льётся. Я успела помыть голову.

Не заставили себя ждать примеры, опровергающие мою догадку, толпятся на входе, каждый норовит просочиться первым. У глубоко почитаемого мною (во всех его изъявлениях!) Ходасевича я больше всего люблю... Э-э-э... Ну же! Эта журчащая струя не даёт мне сосредоточиться! Боже мой! Неужели забыла?! Неужели Бродский лёг не рядом, а на? Восемь строчек Ходасевича я в течение многих лет могла проговорить даже в бессознательном состоянии. Это был самый великолепный мой козырь. Помню только нож и алый жгут и что плечи должны прорасти крыльями. Слова закувыркались, закаруселили перед глазами... Сначала нашёлся правильный порядок для ножа и жгута: мой нож проводит алый жгут. К этой строчке приросли три другие – воскресли из небытия нежная плоть и целованность. Дольше всего сопротивлялись почему-то первые две строчки. И наконец:

Не верю в красоту земную
И здешней правды не хочу,
И ту которую целую,
Простому счастью не учу.

По нежной плоти человечьей
Мой нож проводит алый жгут,
Пусть мной целованные плечи
Опять крылами прорастут.

(Изящную трактовку этого восьмистишия обнаружила на Стихире:
Это изуверское злодейство следствие экзальтации бывшего символиста, встретившегося с ещё большей экзальтацией власть имущих, призывающих именно к ножу и топору в борьбе с контрреволюцией и потерявшего моральные ориентиры, а следовательно - этику, или это самоирония интеллигента, испытывающая свою последнюю стадию - сарказм перед лицом смерти?)

А Набоков? Свет моей жизни, огонь моих чресел... (Преувеличиваю, конечно, немного, да.)
Вижу, как над всей его поэзией (люблю!) парит «Мать». Вот читаю сейчас и опять реву. И каждый раз реву.

Вода льётся.

Уже долгое время не пытаюсь начинать новую жизнь. Если нужно что-то полезное воплотить в жизнь, самое действенное – путем мелких итераций возвести это что-то в ранг ежедневного ритуала. Ритуал должен быть необременительным. Хочешь учить стихи, начинай не с «Двух часов в резервуаре», хотя это было бы монументально, впечатляюще, а со «Снег сено запорошил сквозь щели под потолком». Хочешь, чтобы дома всегда была еда для детей, просто научись регулярно варить (тут суть не в «научись варить», а в «научись регулярно») то, что не требует много времени, какие-нибудь простые супы, например. Хочешь побороть вечного женского врага, трехглавого дракона – «толстый зад, жирные ляжки, отвислый живот» – не обещай себе с понедельника начать ходить в спортивный зал и заниматься там до семи потов, а каждое утро, входя в ванную, протягивай руку за щётками и делай себе пятиминутное сухое растирание (когда-то давно я прочитала, что оно хорошо помогает от целлюлита, правда, вместе с ароматерапией, но возиться со всеми этими маслами долго, а вот щётки – быстрое дело. Вжик-вжик.). Подвиги обессиливают. Совершив один, на второй уже не отваживаешься. У меня всегда так было.

Правда, Авиатор сегодня напомнил, что снег стаял, пришла пора побегать по окрестностям. Он, конечно, прав. Но я не знаю, как сделать ритуал из ежеутреннего бега. Пока он мне представляется ритуалищем, граничащим с подвигом. А ещё у меня нет кроссовок.

Короче, нам бы ваши заботы, Марьиванна.
И пора уже вылезти из ванны и ехать на работу.

6 мая 2009

__________________________________________________

НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ 

У нас с мамой и папой не было дачи. В моем Каменске во времена моего детства понятия «дача» не существовало. А существовали участки в коллективных садах. Поэтому в выходные люди ездили не на дачу, а «на сад». Но сада у нас тоже не было. Родители все свободное от работы время странствовали по лесам и горам – Уралу-Сибири, Памиру-Кавказу, какие уж тут сельхозработы. Правда, раз в год, осенью, выезжали в село Маминское к тётке выкапывать картошку из её огромного огорода. Привозили с собой альпинистскую команду, и команда в охотку, на счёт раз-два, извлекала урожай из земных недр. Короткие два дня люди, «живущие на земле», то есть на небольшом участке земли: тётя Люба, её муж, их дети, – были окружены теми, кто тоже живёт на земле, но так – на Земле. Сходились два мировоззрения, два противоположных способа существования. Это было интересно и весело.

Когда, выйдя замуж, я оказалась на даче, выяснилось, что:
а) я совсем не знаю культуры дачной жизни, а дача – это целый мир, со своими законами, порядками, традициями;
б) не имею привычки и интереса к крестьянскому труду;
в) в ряду чувств, на которые я способна, отсутствует чувство частной собственности.

Прошло много лет, ничего не изменилось, только в первом пункте я чуть-чуть продвинулась. И когда я думаю об этом, то позволяю себе поснобировать, мол, вот какой я бременский музыкант всея Земли: «наша крыша небо голубое», и не опущусь до того, чтобы превратиться в позорного латифундера. Хотя это же здорово, когда человек живет на земле, отвечает за неё, заботится о ней, украшает её.

Но вот что удивительно, когда я приезжаю к нам на дачу, где, несмотря на все наши наполеоновские планы, нет газона, а весь участок к началу лета зарастает снытью, где нет в строгом порядке разбитых цветников, цветы – примулы, фиалки, аквилегии, турецкие гвоздики, лилейники – растут где им заблагорассудится, где, кажется, яблони старее этого мира, где туалетную будку насмерть перекосило... И вот когда я приезжаю и все это вижу, на меня накатывает волна какой-то щемительной любви к окружающему.

И боже мой, как же это красиво, когда холодная синева вечернего неба стекает на дачную крышу, а навстречу ей от земли, от людей, копошащихся на этой земле, поднимается терракотовое тепло.

6 мая 2009

__________________________________________________

ОГОРОДУ НИКАК БЕЗ МОЕГО КАМУШКА 

В ночном ларьке на станции. «Четыре ванильных сырка и батон» – и оглянулась через плечо на телевизор, который подвешен под потолком, возле полок с соком.

А в телевизоре скандально раскрашенное, всенародно любимое шпионское кино.
Сцена, где одноглазый Айсман с хитролысым Мюллером признаются друг другу, что верят Штирлицу. Очень похоже на снятый в интерьерах задёшево современный отечественный сериал. Сама раскраска как явление нашей жизни кажется сродни Манежной площади и Олимпиаде–2014 в Сочи.

8 мая 2009

__________________________________________________

ЖУКОВСКИЙ

В своем городе чувствую себя чужеземцем. Иду по улице, смотрю в разные стороны, странно мне. Авто притормаживают, стоит шагнуть на проезжую часть, даже если она не раскрашена в этом месте под «зебру». Вежливо показывают ручкой: давайте уже, барышня, вы дорогу переходите или интересуетесь формой облаков? Во дворах и вне дворов чисто! Группа инфантов возле школы размахивает под бравурную музыку белыми флажками и что-то вопит. Наверное, утренник репетируют ко Дню Победы. А ходили слухи, что школу полностью переоборудовали под коммерческий институт. У входа в подпольный (в смысле, подвальный) супер-пупермаркет вывеска на листе ватмана А2 – аккуратные буквы выведены пером с тушью:

1 отдел МЯСНЫЕ ПРОДУКТЫ
2 отдел ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА

Навстречу тётя. Около шестидесяти лет, большая, с большим уверенным и загорелым лицом, тип заведующей магазином из прежних времён. Из нынешних – наверное, хозяйка контейнера на вещевом рынке. Ну, может быть, еще генеральша. Цвет пышных волос – в основном блондинка. По нежно-соломенному в случайных местах положены каштановые квадраты. На ногах золотые сапоги без каблуков. Радикально золотые. Голова и ножки настолько затейливы, что все, что между ними, попросту не замечаешь.
На колокольне новой больничной церкви шесть или семь колоколов. Один большой, другие – мал мала меньше. Никогда не слышала ни перезвона, ни чтобы о нём говорили.

Это я деда водила в поликлинику. Поликлиника всегда мне казалась страной чудес. Лифт на первом этаже не вызывается, если только с верхних кто спускается, тогда можешь дождаться. В кабинет хирурга все входят без очереди. Талоны к врачу распечатывают на принтере. Спрашиваю: где семнадцатый кабинет? Тетя в регистратуре делает глаза, будто увидела страуса: больничные у нас выписывают – прямо по коридору и направо. Иду по коридору, сворачиваю налево, нахожу семнадцатый кабинет. Рядом с ним – процедурный. Сидят три старушки-воробышки, ждут уколов. Средний возраст восемьдесят. Но все при прическах, седина закрашена, у одной даже брови наведены. В руках ридикюли. Средняя заявляет: сегодня принимает змея. Две другие заполошились: что за змея, что за змея. А первая и объясняет: такая – толстая, старая. Товарки: а, а, зна-а-аем. Первая: однажды захожу в кабинет, а перед ней целая сковородка с картошкой. Как же ей толстой не быть, если она эту сковороду всю и съела!

Что-то редко я выхожу в город, где числюсь в жителях. Интересно тут. Жизнь тут.

8 мая 2009

__________________________________________________

НА РАБОТЕ

Читаю рассылку: ба! Сегодня по «Культуре» фильм про Якобсона и Шкловского.
Из чего бы такого по-быстрому слепить телевизор? Всего на два вечера.

И: все-таки Дмитрий Быков славный. Если бы только его не было так много. Везде. Если бы только он не откликался на всё что ни попадя. А только бы на существенное. Как, например, на столетие Домбровского. Очень тепло написал.

За окном льёт! Окно настежь, поэтому в комнате сладко пахнет тополиной смолой. Тополь в трёх метрах от дома.

12 мая 2009

__________________________________________________

НИЗКОЕ В ВЫСОКОМ И НАОБОРОТ

Снобизм первого порядка: я презираю этих людей, потому что они не такие умные, как я, они попросту тупые. Смягчает позицию демократизм, возможно, неосознанный: всем дано быть примерно одинаково умными, но кто-то поленился развить мозги.

Снобизм второго порядка, изощрённый: я не презираю этих людей, все люди не могут быть такими же умными, как я. Смягчает позицию убеждение: самый умный не значит лучший.

---
«В рукава просунул руки, оказалось, это брюки»

Валя убежала в Москву, надев как юбку кофту.
(– О, Люшечка! Какая у тебя симпатичная юбка!
 – Вообще-то, ма, это кофта, но, правда, так она тоже хорошо смотрится?)

13 мая 2009

__________________________________________________

ТОЛЬКО ПРОТЯНИ РУКУ

В День Победы вишнёвое дерево за окном оказалось всё усыпано белыми цветами. Вишня всегда цветет празднично и очень кстати. Тут и бабочки полетели.
Гога, проходя мимо:
– Че-т, мать, у тебя бабочка не в фокусе.
Как всегда. В среднем он снисходительно хвалит одну картинку из тридцати.

Авиатор:
– О! О! Дай! Покажу на работе, что у нас можно увидеть, не выходя из окна.

Эту вишню я воспела дважды.
Пятнадцать лет назад:
И снова вишня зацвела,
Вуалькой из тончайших кружев
Укрыла худобу ствола.
И цвет черемуховый кружит.

Десять лет назад:
Проснулся мой садик. Прелестница вишня
Затянутой в белое кружево веткой
По раме стучит и зовет на девичник.
Опять заневестилась наша соседка.

+23. Солнечно и ветрено.

13 мая 2009

__________________________________________________

ПРИНЕСЁННЫЕ ВЕТРОМ 

– И совсем он не скучный сад. Зелёный. Мокрый. Блестит и хрустит.
– Это – рассыпавшиеся по газону, мокрые от дождя – пластмассовые пузыри наших надежд на скуку. Бликуют в тусклом жёлтом свете садовых фонарей и, лопаясь, хрустят, когда на них наступает праздный поздний прохожий.

Целый день было ужас как холодно, +10. И мокро.

14 мая 2009

__________________________________________________

И ДРУГИЕ ЗВЕРИ 

Медленное-медленное, нежное утро на даче. Солнце поджигает листки на сиреневых кустах, ветки все сплошь в зелёных огоньках. На солнечных участках трава уже согрелась, тепло стоять голыми ступнями. Ничего не хочется делать, даже пить кофе: это в дом пойди, кнопку на чайнике нажми, жди, когда забурлит, кипяток неси на улицу к столу, орудуй чайной ложкой – сыпь, мешай. Любое движение нарушит гармонию.

Ляля, проходя мимо:
– Там на грядке улитка жрёт твою примулу. Убей её. У меня рука не поднимается.
– А, хорошо, сейчас.

Виноградные улитки появились на нашем и соседних участках давно, может быть, лет тридцать назад. По легенде, одна из соседок принесла пару, чтобы декорировать любимую цветочную клумбу. Получилось красиво. Но улитки стремительно размножились, и вскоре их неисчислимая рать отправилась в улиточныхй крестовый поход против дачного благолепия. Она поглощала все зелёное на своем пути, больше всего страдали хрупкие и по-особенному сладкие культурные растения. Дачники организовали движение сопротивления. Морили химикатами. Сжигали в кострах. Закапывали целыми ведрами поглубже в землю. Гога с Аркашей прошлым летом даже расстреливали из духовушки. Безрезультатно. Стоит пройти первому весеннему дождю, и по всему саду-огороду появляются, будто из-под земли вырастают, круглые панцири, укомплектованные склизкими прожорливыми тушками.

Ага, вижу. Шевелит рогами и нацеливает свой беззубый рот на вчера только высаженный кустик. Сейчас как возьму лопату и разрублю пополам! Или нет. Как надену сапог и наступлю со всего маху, хрясть – и костяному дому конец! Вот! Вот! Но – тоже не могу решиться. В конце концов сажаю на пенек и бегу за фотоаппаратом. Ползая вокруг пенька на коленях, чувствую себя тем малолетним чудаком с острова Корфу, который воспылал любовью ко всей фауне мира, понаблюдав однажды, как спариваются виногадные улитки. Одного жаль – не стать мне уже великим, всемирно известным зоофилом.

Наверное, мы бы в два счета избавились от напасти, если бы не обходили вниманием волшебное слово «эскарго». Говорят, парижане только за рождественские праздники съедают 210 тонн виноградных улиток. Но они и лягушек трескают за милую душу. В улиточной кулинарии есть один тонкий момент: прежде чем этих гадов готовить, их надо три дня выдержать без зелени, чтобы как следует прокакались. Вот если бы сразу – захотел есть (а до магазина бежать лень), собрал по саду пару дюжин Helix pomatia Linne и зажарил. Пусть бы они были этакие ползающие пельмени, полуфабрикаты.

--
Я не я, а мощный агрегат с программным управлением для зачистки леса. Алгоритм задан простой: сосну, орех простой и манчжурский, смородину, и оставлять, все остальное искоренять нещадно. Двигаюсь между сосновых стволов, четко выполняя инструкцию.

Авиатор машет издалека: эй-эй, хорэ! мы же договаривались, что пойдём на просеку фотографировать лошадей!

Накануне вечером распечатали после зимы калитку на набережную, решили пять минут побарражировать снаружи, посмотреть, что происходит на свете. Но пошли-пошли, увлеклись и бродили по округе час. Там у нас, в десяти минутах от дачи, оказались конюшни, и площадка для выездки лошадей, и просто загоны, где лошади слоняются из угла в угол или по кругу, меся копытами чавкающую грязь. Загоны поставили на старой просеке, где давным-давно росла травища, цвели лютики-незабудки и стрекотали кузнечики. И можно было бы посокрушаться, мол, природа-экология, скоро ничего живого в радиусе не останется, но лошади очень красиво, я бы даже сказала, картинно, фактурно, смотрелись в золотистых закатных лучах. Особенно один рыжий конь. Если бы мы точно не знали, что летающих тарелок не существует, то засомневались бы в его земном происхождении.

Глядя на размахивающего руками Авиатора, я приказала себе: гейм оувер. Прекратила искоренять. И разогнулась.

Лошади в тех конюшнях, по моему непросвещенному мнению, все на загляденье.
Как и девушки, что водят их под уздцы.

Уайт хорс – страсть какая любопытная и попрошайка. А вот жеребец-инопланетянин – ред хорс. В этот раз он не гнул горделиво шеи, а будто совершал какой-то свой лошадиный намаз – стоял перед высоковольтным столбом и кланялся да кланялся ему, кланялся да кланялся, время от времени подбирая под себя правое переднее копыто.

Пока я любовалась этим красавцем, Авиатор обернулся к соседнему загону.
– Вау, какая высокая эротика, дай-ка фотик.
И правда, вороной жеребец с гнедой кобылой стояли в сторонке, ни на кого не обращая внимания, и нежно свивали шеи. Чуть позже они гордо продифилировали мимо меня, я обратила внимание на их причинные места. Это были два жеребца.

А в соседнем загоне радовалась жизни, гоняя по кругу и просто подскакивая на месте, одномесячная кобылка.

По соседству с конюшнями обнаружилась мини-Поляна сказок. Правда, старший из всех шести Бемби, что бродили по клетке, не сильно нас жаловал. И глядел с презрением. Наверное, думал про себя: ну что за никчемные существа, и ног-то у них в два раза меньше, чем положено, и задницы не шерстяные, и рогов с копытами нет.

Среди ног всей этой многокопытной живности выписывала восьмёрки мягколапая кошка. Вела себя так, будто она, с глазами-виноградинами приносящая счастье трехцветка, и была самая главная в этом зверинце.

Вернувшись к своим корням, я обнаружила в укромном тенистом уголке недалеко от колодца колонию странных маленьких существ. У них были длинные мохнатые шеи и идеально круглые головы с кое-где оттопыренными ушами – зелёными, просвечивающими на солнце.

15 мая 2009

__________________________________________________

ПО СЛЕДАМ ЕВРОВИДЕНИЯ
 
В ленте друзей соседствуют две записи, посвящённые ночному песенному финалу.

1. Победил безголосый слащавый парень-гомосег. Многие страны признали его за своего «бывшего гражданина» :))))) А для кого-то он был «соседом. Бедросович удивлялся, что некоторые страны мало давали баллов Рыбаку. Хы!».
2. Европа проголосовала за чистоту, за простоту, за открытость, за душевность, за доброту, за наивность, за детскость. В песне слышались мотивы из песни «на неделю до второго я уеду в Комарово...»

М. полночи меня уговаривал зайти на «ОРТ онлайн» и насладиться. А я ему отвечала в том духе, что нам все равно, любить или наслаждаться. Но лучше, конечно, любить. А он гнёт свое: смотри-смотри, там Украина устроила великолепное шоу, танцуют полуголые жеребцы. А я ему: вот если бы ты танцевал полуголый, я бы ни минуты не раздумывала.

Жаль, не послушалась М., гадай теперь, о чём эти двое толкуют.

P.S. Из первого сообщения изъяла фразу «Бедросович удивлялся, что некоторые страны мало давали баллов Рыбаку. Хы!». Думала: кто такой Бедросович? Кто такой Рыбак? Минуту назад прочитала новость про результаты Евровидения. Кто такой Рыбак, поняла. Фразу вернула.

17 мая 2009

__________________________________________________

ПРО КИНО, НЕ ПРИДУМАЮ, КАК ПОКРАСИВЕЕ НАЗВАТЬ
 
Смотрели сейчас Обитаемый остров 2.
Первую половину фильма я проспала. Дело было после обеда, после майкопского каберне-совиньона, который оказался очень неплохим, хотя всего 59 р. 90 коп. за литр. Ничего не смогла с собой поделать, привалилась к Авиаторову плечу и заснула.

На второй половине открываю глаза и вижу во весь экран лицо, у которого в фокус попадает то правый глаз, то левый, то вообще ничего не попадает. Лицо что-то старательно изображает. Ого, думаю про себя, что это за школьная самодеятельность. Что это за школьная самодеятельность? – спрашиваю вслух. Авиатор и рад, что я проснулась, теперь можно спокойно плечом пошевелить. Это, говорит, Федор Бондарчук собственной персоной, умника изображает. Ну что тут еще скажешь? Ничего.

Второй вопрос к фильму у меня был: зачем такого красавца взяли на главную роль? Хотя, конечно, в актёрской технике он намного превосходит Бондарчука.

Третий: почему башня так долго не бахает, хотя все сроки прошли? Но это был риторический вопрос, ответ очевиден: чтобы зритель в полной мере насладился гонкой двух футуристических авто. Непонятно только, как можно этим насладиться: и машины дурацкие, и постановка гонки тоже.

И наконец: зачем эти два парня (Странник и Максим) так громко орут и так картинно кидают друг друга на бетонные стены после взрыва башни? Расстояние между ними метр, а голосовые связки они напрягают так, будто метров пятьсот.

Короче. Я искренно не понимаю людей, которые отозвались об этом фильме положительно.

Вообще, поспать во время киносеанса стало у меня доброй привычкой. Недавно пыталась смотреть китайские «Горячие новости». Меня скосило минут через десять. Так и ушла в ночь.

16 мая 2009

__________________________________________________

ПЕСОК ПЛОХАЯ ЗАМЕНА ОВСУ 

Вообще-то, на прошлую ночь у нас с М. были другие планы.

Он склонял меня поучаствовать в акции «Ночь в музее».
Так и говорил: я хочу провести с тобой ночь. В музее. Мне никто-никто кроме тебя не нужен. Мы бы ходили до утра. Вдвоём. Из музея в музей. И ты бы мне рассказывала и рассказывала. Перед этим надо только хорошо выспаться.

Я люблю М. Давно. Уже два года. (Если бы эти строки читал дизайнер, он бы меня осадил, сказав, что я всех люблю. С дизайнером не поспоришь.) И нельзя сказать, что очень уж безответно. Но совместных ночей у нас ещё не было. Можно себе представить, как я воодушевилась.

М. взял организацию в свои жилистые руки. Надо, объявил, составить список музеев и маршрут. Больше одной картинной галереи не предлагать.

И мы стали решать, куда идти. Тренд выиграли: Третьяковская галерея, Исторический музей, Зоологический, Палеонтологический, Политехнический, Востока, Истории земли.
– Ну и хватит на этот раз, – М. отчеркнул список жирной чертой. – Давай-ка проверим, все ли они будут открыты.

Мы полезли в интернет и выяснили, что «Ночь в музее» в Москве – сплошная профанация! Что такое эта акция в правильном исполнении? Это когда всю ночь и бесплатно. На самом деле: Третьяковка и Востока открыты до 23.00, остальные только до 22.00. В Политехническом в этом мероприятии участвует лишь экспозиция, посвященная химику всея Руси, а старые автомобили (от упоминания о которых М. возбудился так, будто ему показали грудь Памелы Андерсон), голографические фокусы и прочие весёлые аттракционы – мимо. В Востока – только татарский шамаиль и залы Ирана, Индии, Тибета, Монголии и Бурятии. В то время как М. стучал кроссовкой по столу и требовал самураев. В остальных музеях оказалось еще хуже. Винзавод завлекал обещаниями развлекать до двух. Но за деньги! За 200 р., если озаботился заранее, и за 500 – если ты не умеешь заглядывать в будущее дальше, чем на полтора часа. Гараж предлагал ночь до 2.00 и бесплатно, но я посмотрела, что там показывают, и подумала, что ретроград М. может всего этого не понять. Слишком современное искусство.

Ночь сорвалась. М., прихватив свою «кону» с неотвинчивающимся передним колесом, отправился вечерней лошадью в родной См..., то есть Янычарск 2, где смотрел Евровидение. А я в Янычарске 1 сначала наполовину проспала ОО2, а потом активно участвовала в просмотре Звездного пути. И отбивалась от настойчивых М-вых рекомендаций хоть одним глазком взглянуть на Евровидение.

И думала, что в музеях, рядом с М., мне было бы куда как веселее.

17 мая 2009

__________________________________________________

ВПЕРЕД В ПИСАТЕЛИ

Около Менделеевской в «Книжном рае» за 20 рублей «нахватила» (нравится мне это Авиаторово словечко!) Жуховицкого «Как стать писателем за 10 часов». Принесла книжицу в редакцию, Алка на меня как накинется! Думаешь, говорит, у тебя у одной амбиции? У меня тоже! Я тоже хочу стать писателем за 20 рублей и 10 часов. Допила кофе и помчалась к Менделеевской. Только что вернулась. Засекаем время. 19 мая (день пионерии, между прочим, взовьёмся кострами) в 3 часа 30 минут утра в нашей редакции двумя писателями станет больше.

18 мая 2009

__________________________________________________

О НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
 
Похоже, после появления «Маруси» в частности и «Этногенеза» в целом как идеи писать книжки с расчётом на всенародное признание уже не имеет смысла. «Марусю» вряд ли получится перебить. Как пиарят, как продвигают!

Писатели, не участвующие в проекте, могут: а) приложить все силы, чтобы поучаствовать в нём и получить таки всенародное признание; б) расслабиться и перестать уже заботиться, что скажет читатель и критика (потому что они ничего не скажут, всё внимание устремлено на «Марусю»), а попытаться наконец сказать себя.

Прослушала 25 минут (из 35) первого эпизода. Чересчур художественное чтение, мешает сосредоточиться и понять, о чём вообще речь.

18 мая 2009

__________________________________________________

МИХ ФИЛОЛОГСТВУЕТ 

Мих: дак ты патамушта креведко
Неважно, из-за чего он меня так назвал, но назвал.
– Сам ты озминок, – отвечаю. – Представь, «креведко» прочитала как «краевед».
Мих: краеведко

19 мая 2009

__________________________________________________

SILENTIUM! 

У некоторых людей такой тембр голоса, что будь моя воля, я бы в государственном порядке запретила им открывать рот в общественных местах.

В вечерней электричке тётя ныла да ныла в телефонную трубку. Монотонно и пронзительно, невыносимо. Но слова её в сути своей не были жалостливы, она буднично договаривалась о встречах в ближайшие дни, о культпоходе на отчётный концерт.

Перед своей станцией направилась к выходу, и я заглянула ей в лицо. Это была некрасивая женщина.

19 мая 2009

__________________________________________________

СОВОК И ТАЧКА

Это два разных мира – в котором я с открытыми глазами и в котором с закрытыми. И первый не тот, что находится снаружи и который я могу постичь благодаря зрению. А второй не тот, что внутри меня, что я замыкаю в себе, натягивая на глазные яблоки капюшоны рыхлых век. И тот, и другой и внутри меня, и снаружи. И тот, и другой как простираются за горизонты бесконечно большого, так и устремляются к бесконечно малому, сходятся в точке, где-нибудь в подвздошье или центре мозолистого тела. Открывая и закрывая глаза я как будто совершаю туда-обратные рейды по кротовой норе, еще ее называют червоточиной, соединяющей эти два мира. И как бы ни был короток переход, входя в один мир, я уже не помню, что было в другом.

Строго говоря, я не должна была бы осознавать этого двоемирия, но, видимо, делая из любопытства выборку ощущений, случайно захватила момент присутствия в межмирье.

Наблюдала за этой странностью в электричке.
Читала «Писатель за 10 часов» Жуховицкого. Свет был тускл, глаза устали, я их закрыла. И с закрытыми глазами сформулировала нечто существенное для себя. Открыла – пусто. Закрыла – мысль живёт, дышит. Открыла – а была ли мысль? Вот и сейчас, чтобы вспомнить, мне придётся закрыть глаза и печатать вслепую. Имей в виду, Саша, что на клавишах «а» и «о» есть осязаемые штришки, по ним и ориентируйся.

Итак.

Я не могу себе позволить ненавидеть человека. Но кто мне запретит ненавидеть то, что создано человеком?
Размениваться на полумеры: не люблю, мне это не нравится – я не согласна. Именно ненавижу.

Не-на-ви-жу напечатанные на бумаге (или экране) слова «совок», «совковый» применительно к Советскому Союзу и слово «тачка» применительно к автомобилю. Человек, что учит меня быть писателем – какой же он писатель, если не чувствует, что у этих слов статус нон-грата? Хотя, конечно, советы – про заглавие, первую строчку, про «анекдот» – даёт дельные.

Полного реестра ненависти приводить не буду, потому что в отличие Дениса Драгунского, я его никогда не составляла. И в каждый момент я не помню всех своих ненавистей. Они всплывают по мере потребностей. Совершенно точно: я никогда не ненавидела ни страну, в которой живу, ни её людей. Вот так, скопом, целиком – страну и людей – нет. Очень многое и многих отсюда люблю, как же можно ненавидеть?

20 мая 2009

__________________________________________________

АЛЕКСАНДР РЫБАК 

В моей френд-ленте за 17 мая столкнулись два мнения о победителе Евровидения. Я удивилась их разнополярности и скопировала для истории (не Евровидения истории, до неё мне дела нет, а как пример разнополярности). Сама ничего не могла сказать о Рыбаке, ибо из людей с подобными фамилиями знала только Батрака (Василий Павлович, на протяжении десяти лет мой начальник, земля ему пухом).

Пост Константина Смелого подвиг меня на то, чтобы внимательнее отнестись к евротриумфатору.

Я пошла на Ютюб. Победная «Волшебная сказка» совсем не произвела впечатления. Что-то очень незатейливое, поверхностно скомпилированное из нескольких музыкальных культур. Если, по уверениям некоторых экспертов это – лучшее, то что пели остальные? Ну ладно.

Но сам норвежский мальчик как мил! Не сильный, но чистый, не перегруженный нелепыми излишествами голос. Под голосом я понимаю не только звуки, извлекаемые посредством голосовых связок.

А еще понравилось, как его встречали в аэропорту Осло (наверное, это было Осло). Один коренной норвег (журналист с абсолютно азиатской внешностью – чёрные прямые волосы, высокие скулы, эпикантус) приветствует другого коренного норвега, настоящего викинга, просто таки Эйрика Рауди, возвратившегося после открытия Америки в родной фьорд (Александра Рыбака): добро пожаловать домой! Хотя, возможно, парень с эпикантусом был саам.

Говорят, у юного победителя тур по Европе на все лето. Наверняка его постигнет слава. Жаль. Славе ничего не стоит заполировать человека.

20 мая 2009

__________________________________________________

ЗАПАХ ЖЕНЩИНЫ ПО-ГОЛЛИВУДСКИ

Небогатый, но усердный юноша Чарли Симс из Орегона учится в престижной школе Берда и мечтает о Гарварде. Чтобы слетать домой на Рождество, он вынужден поработать в День благодарения. Работа – присмотреть пару дней за слепым подполковником в отставке Фрэнком Слэйдом, пока семья Слэйда в отъезде. Подполковник лишился зрения не во время подвига, а по пьяной глупости.
За несколько дней до Дня благодарения Чарли и его одноклассник Джордж Уилис оказываются свидетелями того, как три их товарища подстраивают каверзу для директора школы, выпросившего для себя «ягуар» у спонсоров школы. Когда каверза удачно осуществилась – директора вместе с его новым авто залило какой-то дрянью – тот вызвал Чарли и Джорджа к себе в кабинет и пригрозил, что если они не выдадут хулиганов, то будут изгнаны из школы. Парни промолчали. Оставшись наедине с Чарли, директор иначе ставит задачу: назови имена и уже в этом году станешь студентом Гарварда. Срок для раздумий – до конца праздников. А дальше – дисциплинарное заседание.
 
Весь в противоречивых чувствах, Симс приходит к Слэйду, где выясняет, что у того обширные планы на ближайшие два дня: перелёт в Нью-Йорк, обед в шикарном ресторане, секс с шикарной женщиной. А потом надеть парадный мундир и пустить пулю в висок. Правда, про пулю подполковник рассказывает не сразу, а по мере развития событий. Чарли шокирован, но делать нечего, приходится ехать и во всём участвовать.
 
Нью-Йорк, первая часть программы выполнена. Наутро Чарли застает Фрэнка при параде и с дулом у виска. Кульминация. Мальчишка уговаривает подполковника отдать пистолет, а тот говорит: не отдам, еще и тебя пристрелю, потому что жизнь твоя все равно кончена, товарищей ты сдашь, сам сделаешься гарвардцем, и честь твоя не будет стоить ни цента. А Чарли в ответ: да-да! убей меня скорее!
Но – хэппиэнд (иначе это был бы не Голливуд). Подполковник одумался, стреляться не стал, еще и пламенную речь на дисциплинарном заседании произнес, мол, Чарли офигеть какой правильный парень, даже под угрозой отчисления «стучать» не стал, нужных фамилий не назвал. Всем равняться на Чарли.

Наутро после киносеанса я размышляла, что фильм далек от совершенства. Во-первых, линия женского запаха получилась не очень убедительной. Подполковник, конечно, безошибочно угадывает про каждую женщину, с которой его сталкивает сюжет, какими духами она пользуется, но эти кадры не выглядят обязательными. Кажется, убери их, не много потеряем. Концепция «запаха» недовоплощена. Следовательно, название фильма не слишком-то оправдано. Какое-нибудь «Честь и совесть» – именно две эти категории больше всего занимают героев – лучше бы подошло.
 
И во-вторых, в фильме всего три сильные сцены, остальное так, невнятица и несколько неплохих реплик.
 
Сцены:
1. Чарли знакомится с Фрэнком, и последний, методично нагружаясь виски, просто-напросто хамит мальчишке. А мальчишка вроде бы и готов убежать: какого чёрта, но уже договорился и 300 долларов нужны. Довольно остро.
2. Танго – Фрэнк танцует его в ресторане с прекрасной незнакомкой. Танец не профессиональный, но пробирает до мурашек.
3. Гонка на «феррари» – Чарли с Фрэнком взяли в прокате машину, слепой Фрэнк за рулем, гоняет со всей дури, потом разводит, как кролика, дорожного патрульного, который притёр их к тротуару и стал требовать ответа.
Сцены «отдай пистолет» и «Чарли – гордость школы Берда» исполнены зашкаливающего пафоса и, на мой вкус, ужасны.

Авиатор конец фильма проспал, поэтому в промежутках между утренним сортиром, зубной пастой и сырым яйцом интересовался, чем все закончилось. Я описала.
– Ха, – говорит, – так я не много потерял. Неправильный конец: получается, что он за свою принципиальность ничем не заплатил. И честь не запятнал, и в Гарварде будет учиться. В чем же его сложный выбор заключается?
 
– Нет, – возражаю, – когда он делал выбор, то был уверен, что из-за него будет отчислен из школы и Гарварда не увидит, как своих ушей. Так что университет – это просто бонус за его верность принципам, на который он не рассчитывал.
– Не, директору было важно узнать имена, при этом условии Чарли и попадал в Гарвард. Вот если бы он пошёл к этим шкодникам, поунижался перед ними, сказал: парни, признайтесь, сделайте доброе дело, вам всё равно, а у меня блестящее будущее срывается, – тогда бы Гарвард был заработан.
 
– А вот как раз и нет! Директору важно было, чтобы именно Чарли их сдал, именно таким он видит «человека Берда», поэтому и склоняет Чарли к стукачеству, разговаривая с ним наедине. И ставит вопрос категорично: называешь имена, мы вносим тебя в списки рекомендованных.

В этом месте я понимаю, что разговор директора с Чарли – ключевая сцена в фильме, поважнее вышеназванных трёх, хотя и показалась проходной.

Фильм несовершенный, но Аль Пачино в нем совершенен. Правда, в пафосных местах впечатление немного смазывается. Получил за роль «Оскара» в 93-м.
Юный блондин Крис О`Доннелл красив, но актёрствует без расторопности.
Поразили чрезмерные мимика и жесты рыжего Филипа Сеймура Хофмана в роли Джорджа Уилиса. Странная техника игры.

Голливудский «Запах женщины» – римейк италянского, снятого двадцатью годами раньше. Надо бы найти.

Нашла. Посмотрели.

27 мая 2009

__________________________________________________

БРЮССЕЛЬ В ЧЕМОДАНЕ

Дачный сарай – это остров сокровищ среди бескрайних августовских просторов, по которым неутомимый ветер гонит и гонит зелёную волну. Чего только не раскопаешь в его недрах, каких чудес не отыщешь. Он имеет девять м (миль, конечно!) в длину и пять в ширину и очертаниями напоминает... дачный сарай и напоминает, что ж ещё? Карту Флинта с тремя красными крестами и надписью «Главные сокровища здесь!» я не раздобыла, надеюсь на интуицию и удачу. Отчаливаю от крыльца.
– Вира якорь! (Есть вира якорь!)
– На фалах-генералах! Гафелях-гарделях! Деррик-фалах! Топсель-шкотах и оттяжках! Паруса па-а-аднять! (Есть поднять!)

Сама себе «Испаньола». Сама же и команда: шустрый юнга Джим Хокинс, пират-пропойца Билли Бонс... нет! стоп! Бонса к моменту отплытия «Испаньолы» хватил смертельный удар... неунывающий доктор Ливси, болтливый сэр Трэлони, отважный капитан Смолетт, одноногий Сильвер... На плече у меня сидит, размахивая хвостом и на всю округу деря глотку: «Пиастры! Пиастры!», тень кота Саа. (Сокращенно от Саакашвили. Эта наглая рыжая морда (с) приблудилась в начале августа, грелась на наших капотах, ночевала в нашей хлебнице, тырила наше курабье, игнорируя колбасу, а потом исчезла. Но ведь у настоящего искателя сокровищ всегда кто-то должен орать на плече «пиастры!», если не попугай или на худой случай кот, пусть хоть тень кота.) Ветер в паруса и корму дует ровно и сильно. Сто м (миль, конечно!) я преодолеваю, не успев оглянуться. «Земля! Земля!» Но что это за странный предмет покачивается на волнах прибоя?! А! да это же главный сундук Флинта – большой фибровый чемодан! Крышка откинута, он пустой! На дне ничего, кроме алюминиевой чайной ложки. «Это, что ли, твои семьсот тысяч, Сильвер?!» Проклятье, кто-то опередил меня! Разрази меня гром, если это не Бен Ган, пройдоха Бен Ган...

Спасибо, Аркаша, ты отлично исполнил роль Бена Гана. Так что было в сунд... чемодане?

Два фотоальбома формата А2, обтянутых серой материей. Один хорошо сохранился, у второго крышка вся в земле, страницы отсырели, фотографии слиплись, не знаю, что с этим делать.
Смотрю первый. Серые шероховатые листы заклеены старыми снимками – всё сепия, настоящая, не фотошопная. Одна страница – Рига, несколько страниц – Киль (германский портовый город), остальное – Бельгия.

По легенде, дед Авиатора ещё до войны ездил в Брюссель на международную выставку. Точнее никто ничего сказать не может, деда уже четверть века нет в живых.

Я несколько раз подряд пролистываю альбом. С начала до конца. С конца к началу. Когда касаешься истории общим порядком – через доступные для всех тексты, снимки, тебе от этой истории достается существенно меньшая доля, нежели когда ты, как царь Кащей, чахнешь над свидетельствами прошлого, которые, кроме тебя, держали в руках еще только два-три-четыре человека.

Зарядила Гугл на «Брюссель, выставка», выяснила, что дело происходило в 1958 году. Брюссельская эксибишн – из того самого ряда всемирных выставок, которые с 1851 года проводятся с условной периодичностью и на которых страны демонстрируют достижения своих народных хозяйств. Вообще-то, «демонстрируют достижения» – это эвфемизм, потому что на самом деле они «колотят понты». Для такой выставки 1889 года в Париже была возведена Эйфелева башня. Россия до революции регулярно ездила на эти сборища и ошеломляла остальных участников восточной роскошью. Советский Союз принял участие в пяти выставках. В 1937 году он привёз в Париж мухинского «Рабочего и колхозницу», в 1958 году в Брюссель – модели первых космических спутников (с момента их запуска минул всего год) и фильм про то, как в стране практически победившего социализма используют ядерную энергию в мирных целях.

Брюссельская выставка была первой послевоенной, она проходила в разгар холодной войны под девизом «Человек и прогресс».

Бельгия построила ради такого всемирного случая колоссальный выставочный комплекс «Атомиум». Весь рунет упорно уверяет меня, что это сооружение представляет собой модель молекулы железа в масштабе 1 : 165 000 000 000. Но мой любимый химик, глянув на картинку, ухмыльнулась: Ма, какая же это молекула? У железа молекула – атом. На самом деле это минимальный элемент кристаллической решетки, классическая объемно-центрированная структура.

Кубик, в каждом углу которого и в центре находится по сфере-«атому» (всего их девять, это выставочные залы), одним из углов поставлен на землю. Высота комплекса 102 м, диаметр сфер 18 м.

Автор фотографий неизвестен.
Альбомы нашлись в августе прошлого года.
В мае нынешнего подумала, почему бы их не репродуцировать.

Пиратское начало у записи получилось из-за того, что на днях мы пересмотрели замечательный двухсерийный мультфильм «Остров сокровищ» 1989 года, где Сильвера озвучивает Армен Джигарханян. Авиатор теперь сыплет цитатами с утра до вечера, на разные голоса.

В мультфильме использованы тексты с моей любимой пластинки, записанной в 1972 году. В детстве я её крутила по нескольку раз в день и могла проговорить всю постановку наизусть. Там текст за автора читал Юрий Яковлев, за Билли Бонса говорит Папанов, за слепого Пью – Вицин, за доктора Ливси – Плятт, ну и так далее. Кстати образ Ливси в мультфильме срисован, на мой взгляд, с Плятта, и Паперный пытается имитировать пляттовский голос.
Можно считать, что я немножко впала в детство.

28 мая 2009