Не дай бог жить в эпоху перемен. отрывок из романа

 
Страна опять стояла на пороге перемен. Обнищавшая, раздираемая силами, векторами направленными в разные стороны, в тревожном напряжении прилипла к телевизорам и радиоприёмникам, ожидая сообщений из Москвы. Вечно там «у них» случается что-нибудь такое, от чего потом трясёт всю страну. По телевизору с раннего утра на всех каналах одно и то же: дикторы, остолбенев от новости, понимая, что против своего народа поднят мятеж, зачитывали заявление о кризисе в стране, необходимости введения чрезвычайного положения и создании комитета ГКЧП. С перерывами на спецвыпуски программы «Время» целый божий день крутили классическую музыку и балет «Лебединое озеро». В новостях – ГКЧП, ГКЧП, ГКЧП.
Эхом отжившего прошлого дыхнуло с экранов, когда показали пресс-конференцию лидеров ГКЧП. В то время, когда Москву наводняли войска с бронетехникой, будто готовясь к фронтовой операции, партийные старцы сидели вдоль длинного, покрытого зелёным сукном стола, стараясь придать своей затее видимость законности. С испариной на лбу «заботливые отцы» пытались убедить страну, глотнувшую воздуха свободы, вернуться в опостылевшие окопы социализма. Все видели, как при этом предательски у них дрожат руки. Эта отталкивающая, позорная картина стала в глазах народа самым сильным аргументом против них же самих.
– Оказывается, «перестройка зашла в тупик». Что, в конце концов, происходит? – Макар подошёл к радиоприёмнику и, включив, стал ловить хоть какой-то вразумительный ответ. Может, прорежется «Голос Америки» или «Свобода»? На всех частотах – одна классическая музыка. И только голос «Эха Москвы»(15) звучал набатом. Призывая москвичей выйти на улицы и оказать сопротивление путчу, к ним обратился Ельцин. Голоса ведущих актёров страны, любимцев народа, примчавшихся в редакцию и выстроившихся в очередь к единственному микрофону единственной вещающей радиостанции, чтобы единственный раз воспользоваться всенародной любовью к себе, призывали москвичей на защиту свободы.
Два непривычных слова, возникших из приёмника, скребущие слух как ножом по стеклу, –ГКЧП и путч, – всё объясняли, означая, что старая гвардия КПСС, которой перестройкой было уготовано место на свалке истории, не хотела с этим мириться и решила вернуться к прежним добрым временам. Путч был попыткой повернуть историю вспять, изменить политический курс, сменив главу государства, вернуть свою власть.
Пока страна спала, её судьбу решили за неё, и поставили перед свершившимся фактом.
Макар многозначительно посмотрел на Рому: «Идём?». Тот одним взглядом ответил: «Идём». Они пулей вылетели за дверь, чтобы не слушать возражений Татьяны Петровны и, выйдя из дома, направились к Маяковке.

По обеим сторонам Садового кольца уже выросла стена народу. Тысячи людей, стоящие впритык друг к другу, в оцепенении наблюдали, как со стороны Каляевской на центральную улицу столицы совсем не по парадному «обутые», вспарывая с треском асфальт, бесконечной колонной выползают танки, прижимая к обочинам легковушки.
Многие сначала решили, что идёт подготовка к какому-нибудь параду. Но видя на броне боевых машин по восемь солдат во всеоружии, танкистов в полной амуниции, их суровые лица, поняли, что случилось что-то очень-очень серьёзное. От рёва моторов, грохота гусениц и лязга железа бронетехники содрогались стены домов.
Иностранные репортёры, привлечённые событием, способным вызвать сенсацию во всём мире, предвкушая удачу, залезали на крыши своих автомобилей, чтобы успеть снять на камеру «жареные факты» – танки на улицах Москвы.
Двигаясь медленно, механические чудовища разворачивали башни и направляли дула в сторону толпы, будто принюхиваясь своими длинными хоботами, выбирали жертву. Демонстрируя свою мощь, неуязвимость и превосходство перед простыми людьми, они вызывали жуткое, животное чувство страха. 
Мирные, безоружные граждане, вышедшие на улицы, не могли поверить в то, что именно против них выдвинуто тяжёлое вооружение. Сердца москвичей холодели. «Неужели наши солдатики, эти совсем зелёные ребята, призванные защищать, будут палить в нас?»
Молодые танкисты Таманской и Кантемировской дивизий, оказавшиеся в центре Москвы, смотрели на народ в замешательстве. Неужели их подняли ночью по тревоге, не обозначив задачи, чтобы заставить стрелять в свой народ?
Небольшого роста бородатый дедуля, прошедший всю войну и победивший немца, о чём свидетельствовал целый иконостас из ветеранских колодок на груди, чуть не кидаясь под гусеницы идущих на марше танков, размахивая кепкой, в сердцах бросал бойцам: «Против кого, против кого вы пушки ставите, супостаты! Против народа? Ах, стервецы!» – Душа его разрывалась от негодования.

Люди, немного придя в себя от первого шока, стали искать объяснение событию. В толпе слышались разнотолки.
– Если вышли танки – уже ничего хорошего не будет, говорил интеллигентного вида мужчина в очках.
– Приехали. За что отцы головы лОжили, чтобы танки здесь гусеницами лязгали? – вопрошал окружающих мужик в спецовке.
– Для чего это введено? – Рассуждал ещё один. – Я думаю, чтобы порядок сохранять.
– Когда хотят навести порядок в своём доме, не вызывают бронетанковые дивизии. Надо решать вопросы путём переговоров, а не силой оружия. Они что, крови хотят? Безумцы, они что, не представляют, сколько будет жертв во многомиллионном городе? Потом ахнут и схватятся за головы, скажут: «Хотели как лучше!»
– Танки для того, чтобы удержалась коммунистическая система, социалистический строй. Верить им нельзя. Для народа у них только кнут. Что они нам готовят? Террор? Диктатуру? Репрессии?
Для тысяч людей, пришедших на площадь, возврат в прошлое означал катастрофу.
– Слыхали, как эти замшелые грибы с телика говорили: «Мы сделаем то, мы сделаем это. Будем.., будет». Снова одна демагогия. И они надеются, что им кто-то поверит. Ничего этого не будет. Более того: увидите, долго они не удержатся.
– Пока коммунисты у власти – порядка в стране не будет. Кроме самих себя они никого не накормят и не защитят. Ни один партократчик ничего не произвёл. Всё что сделано, так только горбом «гегемона»(16). Я вот – водитель, вы меня спросите, сколько на их разъезды только одного бензина уходит.
– Да, но просто так гэкэчеписты не сдадутся, – говорили в толпе.

КОММЕНТАРИИ

14. "Не дай бог жить в эпоху перемен". Выражение принадлежит древнекитайскому философу Конфуцию (551 – 479гг. до н.э.).
15. «Эхо Москвы» – оппозиционная радиостанция.
16. Гегемон – рабочий класс. В советской идеологии пролетариату была отведена главенствующая роль не только как созидательной, но в первую очередь как «самой передовой и организованной силе, осуществляющей государственное руководство обществом в период построения социализма».