Есть упоение в бою. отрывок из романа

20 августа 1991 г.
Неослабевающее напряжение, ожидание надвигающейся беды выматывало силы и защитников Белого Дома, и готовых к штурму военных. Наконец, когда столица погрузилась в ночную тьму и куранты на Спасской башне Кремля пробили начало нового дня, сообщили, что по Садовому движется колонна танков. Если их не остановить на подступах, через несколько минут будут уже у Белого Дома. Задача была ясна: необходимо отсечь пути для техники, не дать продвинуться дальше. Народ рванул навстречу танкам.
Отряд Романа примчался к площади Восстания в числе первых. Напротив Американского посольства спешно стали укреплять баррикаду, перегораживать туннель под Калининским проспектом, ведущим к Смоленской площади. Автобусами и грузовиками, которые стояли тут же рядом, загромоздили проезд в туннель. И, сцепившись за руки, плечо к плечу, локоть к локтю, три-четыре сотни человек выстроились живым щитом перед этим заслоном, повторяя как заговор вновь и вновь: «Когда мы едины – мы непобедимы! Когда мы едины – мы непобедимы!».
В свете прожекторов высотного здания, освещающих площадь, все наблюдали, как с десяток бронемашин чередой, одна за другой приближались к препятствию, неожиданно оказавшемуся на пути их следования.
Роман, крепко сцепившись с Макаровым, стоял в шеренге такой же безоружной молодёжи.
На их глазах две отчаянные женщины с плакатом "Сынки, не стреляйте в своих матерей!" вышли прямо навстречу танкам. Рома почувствовал, как от одного вида надвигающейся многотонной железной громады, готовой давить человеческую плоть, в жилах стыла кровь, хотя назвать себя необстрелянным юнцом он бы не согласился. Он прекрасно помнил свои ощущения, когда в армии на учениях сидящих в окопах солдат «утюжили» танки. А здесь – тётки!
Головная машина, резко затормозив, остановилась и со страшным скрежетом гусеничных звеньев стала приподниматься на месте, раскачиваясь, как перед прыжком. В ужасе обе женщины грохнулись в обморок.
Взбешённый народ с криками «ура!» бросился к танку голыми руками воевать с бронетехникой.
Взревели моторы, и боевые машины пехоты попёрли вперёд прямо на пикет. Живое кольцо разомкнулось. Преграждавший путь синий ЗИЛ от удара сложился пополам. Через образовавшуюся брешь танки двинулись в темноту туннеля. Люди побежали поверху к выезду с другой стороны. Роман с Серёгой задержались, чтобы помочь законопатить образовавшуюся дыру. На площади оставалось несколько поливальных машин. Как распуганное стадо коров, их загоняли в туннель, чтобы перегородить отступление техники и лишить её возможности манёвра. 
Заслон на выезде из стоящих поперёк движения троллейбусов оказался надёжнее. Для приземистых БМП он стал серьёзной преградой.
В ярости, круша и корёжа своей массой баррикаду, пытаясь пробить брешь в заграждении, БМП превращала его в ощетинившуюся груду металла. От лобовых ударов стены троллейбусов лопались как яичная скорлупа, но проезд был по-прежнему перекрыт. Машина оказалась в западне.
Роман судорожно соображал что делать. Там, под бронёй – танкисты, такие же как он пацаны. Надо им просто как-нибудь объяснить. Запрыгнуть на БМП и…
 – Дай сюда матюгальник, – произнёс мужской голос в темноте. – Слушайте, здесь все русские люди, безоружные, – обратился он к солдатам через рупор.
Рома отвлёкся на голос, но тут же повернулся. Холодок пробежал по спине. Он увидел, что один из афганцев, оказавшийся ближе всего к танку, опередил его. Долго не раздумывая, парень(31)  в камуфляже прыгнул на броню, и закрыл брезентом обзор танкисту, тем самым ослепив махину. Пытаясь вырваться из ловушки, сбросить атакующих, танк стал бешено маневрировать, вращая башней. Один за другим раздались выстрелы.
«Что вы делаете?» – Истошный крик из темноты. «Убийца!» Крики со всех сторон. «Мрази, фашисты!» Крики на уровне истерики. «Убили! Убили!»
Машина дала задний ход, и безжизненное тело героя рухнуло на землю.
– Ну, всё гад, тебе не жить! – Рома ощутил как вместе с мыслью прикончить гада в мозг ударила кровь. Задыхаясь от ярости, он сжал кулаки, готовый броситься на врага.
Вдруг он почувствовал, что злость отпустила сердце, и его накрыла волна спокойствия и решительности. Он увидел себя как бы со стороны – великаном в солдатской шинели и будёновке с плаката «ЧЕМ ТЫ ПОМОГ ПОБЕДЕ?» 
– Давай бензин, быстро сюда! – не своим голосом заорал он. – Война так война! Нет пощады врагу!
Из багажника легковушки, брошенной у туннеля, достали ведро, слили бензин, плеснули прямо под пушку БМП. Огромная железяка полыхнула, ярко осветив пространство туннеля. Ура, мы безоружные остановили танк! Эйфория от победы захлестнула молодёжь. Завораживающая картина на миг остановила её запал.
Из горящего БМП, спасаясь от огня, выпрыгивали бойцы элитного подразделения Голубых беретов. В память свидетелей врезались их растерянные лица и блестящие в свете горящего танка медали и аксельбанты на парадной форме.
В хаосе и неразберихе неуправляемой, разгорячённой толпы, паля в воздух из автоматов, танкисты прорывались к своим через образовавшийся в толпе коридор.
Шальные пули предупредительных автоматных очередей, отскочив рикошетом от стен, наповал сразили двух парней из отряда самообороны, пополнивших счёт жертв .(32)
Пролитая кровь зажгла огонь ненависти, взывая к отмщению. Разъяренную толпу захлестнула жажда любым способом уничтожить врага. В прорвавшиеся танки полетели бутылки с бензином.
Вдруг, резко вырвавшийся из громкоговорителя приказ, отданный тяжёлым командным басом, заставил их остановиться. Голос, принадлежащий человеку, которого трудно было разглядеть в темноте, обращаясь к обеим сторонам, призвал "не делать глупостей", чтобы избежать напрасных жертв. Он не давил аргументами. Один только приказ, отданный рычащим басом боевого генерала, был аргументом. Парой веских фраз ему удалось убедить танкистов сложить оружие, а ополченцев дать им возможность уйти.

КОММЕНТАРИИ

30. "Есть упоение в бою". – А. С. Пушкин. Пир во время чумы.
31. Дмитрий Комарь – 22 года, ветеран – "афганец", кавалер четырех медалей.
32. Илья Кричевский – 28 лет, Владимир Усов – 37-лет.