Бирюки. Ч. 16

       Придя домой, в чём был, в том Пётр и упал на кровать. Перед глазами, словно кадр из кошмарного фильма, застыла картина: Тоня, легко и непринуждённо усаживающаяся в директорскую машину, с присущей ей грациозностью и изяществом. "Она создана для красивой жизни. Я ничего не смог бы ей предложить - не по Сеньке шапка. Как же, наверное, я был смешон в её глазах со своим жалким велосипедом! Кто я для неё - неотёсанный деревенский мужик, бессеребренник? Но как она могла так подло поступить со мной, зачем принимала ухаживания? Почему не сказала честно, что я ей не нужен? Какие же женщины стервы, как коварны и корыстны! Разве они достойны любви?  Эх, Тоня, Тоня! Я же боготворил тебя, считал самой чистой, самой светлой, неземной! Как же ты так могла?.. Мне, дураку, говорили, что ты порочна, а я не верил". - почти физическая боль терзала душу Петра. Впервые в жизни он почувствовал в своём теле эту эфемерную субстанцию: именно душа болела, страдала, билась о стенки грудины, желая непременно покинуть тесное узилище. В одно мгновение всё перевернулось, рухнуло в жизни Петра, разбилось, как хрупкая чаша. Страдания Петра, казалось, были беспредельны, но при этом признавался ли он сам себе, осознавал ли, что переживания несли с собой и облегчение? Да-да, именно, облегчение, словно камень упал с плеч! Ценой мучительной боли, ощущая себя обиженным, оскорблённым, брошенным, Пётр обретал освобождение. Теперь ему не надо было что-то решать, предпринимать, действовать - не его в том вина. Не надо брать на себя ответственность за обретаемое счастье, не надо бояться его утраты, ибо всё само по себе утратилось. Легче считать себя униженным, растоптанным, обманутым, и мазохистски наслаждаться своей болью, оправдывая свою нерешительность и несостоятельность, чем пойти к Тоне, поговорить с ней, выяснить всё до конца, а вдруг какая-то ошибка, вдруг не всё так однозначно? А если даже и измена, то почему? Возможно, любимая достойна прощения? Возможно, не по своей воле Тоня села в машину начальника? - такие мысли тоже посещали Петра. Но, зачем? Ведь проще решить для себя, что девушка - дрянь, предательница, чем бороться за свою любовь, чем переступить через свою гордыню,  побороть инертность. "Я никогда не женюсь! Никогда!" - окончательно и бесповоротно решил для себя Пётр.
       В понедельник с первым рейсовым автобусом Тоня вернулась в деревню. Подойдя к двери своей квартиры она с удивлением обнаружила на том же самом месте, где и оставила, записку для Петра - бумажный квадратик торчал на самом видном месте - за цепком. "Странно! Разве Пётр не приходил? Или же не заметил листок бумаги? " - нехорошие предчувствия завладели девушкой: "Может, заболел или что-то дома случилось? Надо бы у Насти спросить, если она сегодня дежурит".
В обеденный перерыв Тоня зашла в корпус, где работала Настя. Как раз была её смена.
- "Здравствуй, Настя! - обратилась Тоня к девушке, застилающей в палате кровать свежим постельным бельём. - Скажи, у вас дома всё в порядке? Петя здоров?"
- "Привет, Тонь! Да всё нормально с утра было, и Петька, вроде, здоров. Правда, я вчера вечером его не видела, пораньше спать легла перед дежурством, когда он от тебя вернулся - не знаю. А утром он до меня на работу ушёл. А почему спрашиваешь? Разве вы вчера не виделись?"
- "Нет, не виделись, я к маме уезжала - приболела она. Наверное, он приходил, да не застал меня. Но почему-то не взял записку. Ладно, Настя, привет ему передавай. Скажи, что жду его сегодня".
        Вечером Пётр не пришёл (напрасно Тоня прождала его у окна), да и на следующий день не пришёл тоже. Он не пришёл ни в субботу, ни в воскресенье, и Тоня отчаялась ждать, не понимая, что происходит, какая причина явилась препятствием для взаимоотношений. Переступив через свою гордость, Тоня снова пришла к Насте.
- "Настя, ты не знаешь, что произошло? Почему Пётр избегает меня, не приходит уже неделю? Я чем-то обидела его, или же у Пети появилась другая девушка?"
- "Тонь, я не стану ходить вокруг, да около. - резко и недружелюбно ответила Настя. - Петька-то мне ничего не сказывал, да зато уже вся деревня гудит, про то, как мой брат свататься к тебе шёл, а ты хвост задравши, с директором на "Волге" на б***ки поехала. С двумя крутить, подруга, не гоже - вот что я тебе скажу."
- "Как, как с директором...?Да неправда всё это, не было у меня ничего с ним! Он к маме меня подвозил - вот и всё!" - опешила Тоня.
- "Ладно тебе - к маме! А что по ночам в его квартирку шастаешь, когда Петьки нет - тоже неправда - скажешь?"
       Тоню будто бы обухом по голове стукнуло, когда до неё окончательно дошёл смысл сказанного Настей: "Не отмыться, теперь ни за что не отмыться! Никто не поверит, что я перед Петром чиста." - с ужасом подумала Тоня.
- "Настя, Настя, погоди! Честное слово, неправда всё это! Я клянусь - ничего не было! Передай Пете.. скажи, что я очень хочу его увидеть, пусть придёт, я всё ему объясню!"
- "Передать - передам. Да только не морочила бы ты парню голову. Он и так никакой от переживаний. Не пара он тебе, вот директор - пара" - съязвила Настя.