Сингарелла. Глава XIX

                Глава 19.

           Целых десять лет Воронины жили в любви и согласии. Только одно событие омрачило их покой, но, зато, закрыло навсегда цыганскую тему.

           В конце седьмого месяца беременности, когда Вера стала кругленькой как мячик, врачи точно установили, что будет двойня. Вера с трудом ходила - сильно отекали ноги, поэтому большую часть дня она проводила с Санькой на улице.

           Время  у студентов было горячее, поэтому около неё на скамейке было обычно несколько негров, которым срочно требовалась помощь, да Настя каждые полчаса приходила её проведывать.

        В один из таких вечеров произошло страшное: Вера исчезла. Негры не могли толком объяснить, что случилось. Сказали, что приехали на большой машине три мужчины. Вера их не знала, затолкали её в машину и увезли. Сказали, чтобы ребёнка домой унесли.

        Родственники заявили в милицию. Никаких следов, никаких свидетелей. Воронин сходил с ума: запихали в машину, да её и трогать-то нельзя, постоянно есть угроза выкидыша.

         Вера вернулась сама через трое суток. Сказала, что никакого похищения не было, ездила по срочным делам, предупредить не было возможности,  связи там нет.

         Никто ей не поверил. Только мужу она рассказала, где была. Серёжа взялся за голову: бог на свете есть, коль уберёг её от смерти. Если бы там начались схватки, её бы уже не спасли.

         Вера и сама удивилась: из остановившейся « Волги» вышли трое цыган.  Они её знали, потому, что обратились к ней по-цыгански:
- Вера, тебя бабушка зовёт. Умирает она.
- Не поеду, мне нельзя двигаться. И ребёнок у меня.
- С ребёнком пусть твой муж сидит, а ты поедешь с нами. Без тебя мы вернуться не можем.
-
           Тут, действительно, двое подхватили её под руки и посадили в машину: Вера не сопротивлялась, резких движений делать было нельзя. Ехали около полутора часов. Мужчины с ней не разговаривали ни по-русски, ни  по-цыгански. Привезли её в большой дом на окраине какого-то дачного посёлка.

            Почти трое суток Вера ждала аудиенции старой цыганки. Оказалось, что старуха почти всё это время была без сознания. Пожаловаться на обращение Вера не могла, её обслуживали, как дорогую гостью, выделили комнату, чистую постель, около неё всё время крутилась молодка, видимо приставили для обслуги. О деле с ней никто не разговаривал.

             Вечером третьего дня Вера вышла во двор. Там было довольно много народа, человек пятнадцать, они сидели около кострища, пожилая цыганка что-то пела. Увидев Веру, подвинулась на брёвнышке, приглашая сесть, сказала:

- Мама говорила, ты хорошо поёшь. Спой, доченька.
Вера взяла гитару, струны заплакали, запричитали в такт жалостливой цыганской песне о потерявшейся в дебрях взрослой жизни маленькой цыганской девочке. Песню Вера сочинила давно, просто от обиды на жизнь и на цыган, поломавших её судьбу. Цыганка плакала:
- Ты прости меня, дочка, прости.
-
Вера понимала, за что та просит прощение, но душа её была сейчас не склонна к жалости, чужие слёзы её мало трогали:
- Бог простит, - сказала она устало.
- Бог – то простит, ты прости! - донёсся с крыльца дребезжащий старушечий голос.
- Зачем Вы встали, мама? Вам нельзя!
- А ей можно? Ей сегодня рожать: погибнут ребятишки - вы и этот грех на мою душу повесите? Не надо мне этого. И так не замолить грехов моих. Пойдём, дочка, а вы машину приготовьте, увезите её домой.
-
Старая цыганка поманила Веру скрюченным пальцем. В гостиной она взяла карты и принялась гадать:
- Родишь ты сегодня троих ребятишек: сыночка и двух девочек. В больницу не езди, пусть мужик детей примет – любить будет до смерти и тебя, и детей. Старшего назови в честь отца – Ильёй, он оценит. Если первенькую из девочек назовёшь, как меня, Анастасией, я знать буду, что простила ты нас.
-
- Я Вам зла не желаю.
- Знаю, но и не простила. Прокляла ты, видно, наш род: бесплодны мои внучки, все три бесплодны. Сними проклятье, дочка.
- Не проклинала я Вас. И снимать не умею.
- Я научу. Знаю, что не веришь ты во всё это, но мы - то верим. Сделаешь?
- Сделаю.
-
У старой цыганки было всё готово. Они лили воск, катали яйца, читали заклинания на снятия порчи, ещё какие-то молитвы, пока старая цыганка бессильно не опустилась в кресло и не сказала:
- Иди с богом дочка. Спасибо, что не отказала. Теперь умирать спокойно можно. Споешь на прощание?
- Что спеть?
- Сингареллу.
- А Вы откуда знаете?
- Людишки рассказывали.
-
       Они вышли на улицу, костёр ещё горел, люди сидели возле огня молча. Поодаль стояла белая «Волга». Вера взяла гитару. Она чувствовала необыкновенное волнение и … облегчение. Так хорошо она никогда не пела, даже когда очень хотела понравиться Серёже в гарнизоне, когда её слушал полный зал.

       Уже подъезжая к дому, Вера почувствовала неприятную тяжесть внизу живота. Стало страшно. Пришлось попросить водителя проводить до дверей квартиры. У консьержки  глаза стали круглые, когда Вера  под руку  с молодым цыганом показалась в дверях. Уже у  самой квартиры, видя, что женщине плохо, он прошептал:

- Бабушка сказала, чтобы тебе хорошо родить, надо всех простить: и нас, и родителей. А когда ты благополучно родишь, у нас с Настей тоже будут дети. Прости всех нас, пожалуйста!
Вера буквально упала на руки Сергея, открывшего дверь. «Бог мой, как он постарел», - подумала Вера, обнимая его за шею.

             А дальше всё было, как говорила цыганка. Начались схватки, Сергей сам предложил рожать дома. Свёкор, опасаясь кровотечения, вызвал всё же бригаду из военного госпиталя. Сергей положил Веру поперёк кровати в спальне, чтобы ему было удобнее принимать детей. В паузах между схватками, она сказала, что детей будет трое, а первым родится Илья, потом Настя.
- А последней - Вероника, - сказал Серёжа.
Никто не возражал. Бригада подъехала вовремя. Вся процедура заняла около трех часов.

         Илья Николаевич беспокойно ходил по коридору, потом не выдержал и зашёл в спальню: да что же она так кричит-то. В этот момент и появился на свет Илюшка. Ребёнок слабо пискнул: силёнок у семимесячного малыша ещё так мало.
- Вот, тебе, дед, подарочек, знакомься: Илья Сергеевич Воронин.
Девчонки родились быстро, одна за другой. Медики сразу увезли детей, через два часа приехали за Верой.

       Через десять дней Веру с детьми выписали из роддома. На встречины приехал Ульрих с кучей подарков. И в этот раз Вера прощалась с Ульрихом наедине, закрывшись в спальне. Ульрих целовал Веру долго, шептал, что его предложение по-прежнему в силе, что она стала для него ещё желаннее, что она всегда может рассчитывать на него.

        Сергей понимал, что происходит за закрытой дверью, ревновал, но разговор об этом не заводил. Он сочувствовал тому, что такой самостоятельный, респектабельный мужик влюблён так сильно в его жену, а будущего у его любви нет. Он знал, что ничего серьёзного не случится. Он верил жене безоговорочно.