Сумасшествие

Она идет по мраморной плитке и старается не наступать голыми стопами на стыки. Наверное, все мы в детстве знали эту игру. Её податливую руку мягко поддерживает высокий молодой человек со снисходительной улыбкой. Он идет медленно, в темп со своей смеющейся спутницей. Её ресницы подрагивают, и нос забавно морщится. Неестественно черные волосы, собранные в тугой конский хвост, прядями ложатся на хрупкие плечи и каскадом стремятся к талии. Солнце освещает комнату, отбрасывая от предметов длинные тени. Душно и жарко. Тяжелый июльский воздух пахнет мятой и чем-то еле уловимым, вроде эфирного масла. В такие дни хочется проникнуться моментом. Замереть на мгновение.

 Сквозь приоткрытые окна в помещение влетает белый тополиный пух, вызвав бурю восторга у постояльцев. Когда дети ставят себя крохотные, но очень значимые цели, их достижение приводит в неописуемый восторг. Это очарование, наивность теперь зовется глупостью и бессмыслицей, а искренняя радость мелочам – сумасшествием.

- Ваши пальцы.

- Ерунда.

Девушка меланхолично смотрит вниз на посиневшие от холода ногти и идет дальше. Ее не заботят такие мелочи. Быстрее. Нужно смеяться и идти.

Впереди у открытого мансардного окна стоит пианино. Яркие блики на лакированном крашеном в белый цвет дереве слепят глаза.

Молодой человек мягко опирается левой  рукой на крышку инструмента, ныряет правой во внешний карман на груди и достает маленький ключ. Им без труда открываются скрытые от посторонних глаз клавиши и неряшливо сложенную в инструмент нотную тетрадь. Уголки ее изрядно поистрепались, в некоторых местах стерев написанные этюды и заметки.

На лице молчаливой спутницы играет грустная покорная улыбка.

- Сыграете мне сегодня? – молодой мужчина галантно придвигает табурет ближе к ее  ногам. Их незаметно сотрясает мелкая дрожь, а лоб девушки покрывает испарина.

Нет. Я не хочу.

- Конечно… Если ты позволишь распустить волосы.

Провокация. Ясные серые глаза смотрят с издевкой и вызовом, встречая сконфуженный, полный ужаса взгляд загнанного в угол человека. Как приятно вызывать в людях чувства. И как восхитительно, когда они превосходят все ваши ожидания. Эта безграничная власть портит и растлит.

- Ха-ха. Я шучу,  конечно же, шучу, прости,– девушка наигранно мило улыбается и тут же серьезно добавляет  - я сыграю.

- Да, – ее спутник уверенно кивает, поддерживает бледную руку и помогает удобнее устроиться на кожаном сидении.

Кисти рук неловко скользят по серым тетрадным листам, глаза исследуют наклоненные влево корявые буквы и ноты.

Жилистые смуглые руки ложатся на хрупкие женские плечи.

Тяжелый вздох.

Настойчивые ладони тут же выпускают из железного плена.

- Простите.

За происходящим у пианино следят заинтересованные снисходительные взгляды.
Даже постояльцы усмирились и устремили свое внимание в центр разворачивающихся событий.

-Давай.

Белые лопатки сводятся, хрустнув позвонками, и бессильно опадают вниз. Крупная дрожь берет кисти рук, девушка тут же раздраженно сотрясает ими в воздухе, одновременно обдувая себя ими. Правая рука медленно поднимается с колена и останавливается в паре сантиметров от пыльной черной клавиши.

Еще немного. Самую малость. Молодой человек замер в немом ожидании, не отрываясь от дрожащего указательного пальца, нависшего над инструментом.

Давай же...

- Пора принимать лекарство.

На пианино становится граненый стакан с водой. Звук соприкосновение стекла с деревом врывается в сознание, переключив некий тумблер.

Улыбчивая юная девушка настойчиво придвигает к дрожащим пальцам тару с таблетками.

Молодой человек бессильно разочарованно вздыхает и с осуждением смотрит на коллегу.

- ДУРАКИ!

- Что? – испуганный взгляд переметнулся от бледной темноволосой женщины на раздраженного юношу.

- Я не загнанная собака, слышите? Ха-ха-ха, вы не смеете принуждать меня! Это моя жизнь! Несносные глупые люди! – минуту назад казавшаяся слабой, рука уверенно сбивает стакан с водой на пол. Стекло разлетается, впиваясь парой осколков в ноги девушке. Лекарства летят следом, катятся по полу словно бусины, разбиваясь, в очередном ударе об плитку.

Полное фиаско.

- Вы не имеете права. Я НЕ БОЛЬНА! И не нуждаюсь в пластиковом неверии! Это я! Я- это то, что вы видите сейчас! И я не намереваюсь играть на ваших чертовых инструментах! Я- не предмет ваших экспериментов. Именно так! Не какая-то загнанная лабораторная КРЫСА!

Девушка резко захлопывает крышку пианино, задев пару клавиш. Звук разносится эхом на весь этаж. Никто не смеет пошевельнуться.

Тонкая рука резко срывает тугую резинку, высвобождая густые блестящие локоны. Они спадают на часто вздымающуюся грудь, закрывая алые щеки. Сквозь волосы горят тёмные глаза, зрачки резко расширяются, а рот искривляет напряженная улыбка.

- Вы правы. Все хорошо. Мы не собираемся вас принуждать.- молодой человек успокаивающе протягивает руки ладонями вверх.

- Нет. Вам нужно выпить лекарство, иначе вы не поправитесь.- белокурая медсестра продолжает настаивать на своем.

Ее незамутненный взгляд встречает безумные, горящие жаждой свободы, глаза.

- Я НЕ БОЛЬНА! 

Тощая рука с биркой на браслете грубо отпихивает удивленных врачей. Девушка уверенно направляется прочь из освещённого солнцем холла, но резко останавливается на гладкой плитке. Ее лицо исказилось от ужаса и страха.

- Не могу… Я не могу идти. Не могу переступить…

Очень
Тихо.

Огромный светлый зал. Ветер то и дело вздымает легкие занавески на французских окнах.

Плитка на полу имитирует шахматную доску. Воздух накалился и будто перестал циркулировать в помещении. Солнце нещадно палило белые подоконники и крашеную поверхность музыкального инструмента.

На периферии игрального поля все притихли и с интересом наблюдали за центральными событиями.
Ведь пала очередная пешка. Санитары столпились у входа.

Прошло несколько долгих минут и послышался страдальческий вздох.

- Да помогите же ей!

Звук вздымающихся хлопковых халатов нарушил гнетущую тишину.