Бессмертье

                БЕССМЕРТЬЕ

  В голове каждого человека – часами ль раздумий, или единым мигом промелькнувшим – появляются мысли о сущем, прошедшем и будущем, об добре бога и зле дьявола, параллельных мирах пространства и времени, о нашей вселенной, нечистой силе да спасительной воли, про ад и про рай, цели всех жизней узнать – но чаще всего и страдательней о тяготах смерти телес да души.
  Зачем душе тело - если она беспредельна бессмертна, и великие прекрасности суждены ей на свете?
  Зачем эти путы, которые с каждым годом всё больше дряхлеют: и добро бы от правды познаний, когда грубый остов-скелет ходит по миру любопытствуя, зря и учась – а то ведь жалкий человечек, стеная от зависти к жизни, помирает в капризах соблазнах грехах, так и не узнав своего назначенья.
  Зачем душе понимать слово смерть, исходящее из вонючей матерьяльной утробы - если её эфирная судьба вечна?

  Затем что этим мерзким телом она и совершенствуется – ведь муки любви и ненависти, голода холода жажды, ярости и достоинства, великодушия, трусости, зла добра милосердия – да просто мира всего – неведомы ей без тела.
  У которого нет возврата к прошлому. И это не обидно, если бы в прошлом оставалась мелочь пустая, порожняя, о которой глупо жалеть. Но там ведь тоже любовь и злоба, жизни да смерти поболее наших сегодняшних - потому что уже состоялись те сроки, и непоправимы в них судьбы.
  На глазах человек убился, пренебрёгнув опасность, авосью бравируя - и нельзя уж вернуть его. Рядом, в двух коротких шагах, разбились в осколки два любящих сердца, красивые славные - дав повод случайным прохожим рассовать по карманам их верную прежде любовь. Богородица по небу шла и младенца сронила на землю – он убит и вознёсся, всему дав великое благо, а матери худшее горе.
  Эту непоправимость душе очень тяжко принять, и поэтому чтобы вернуть всё назад, она просит бессмертия – вечности.

  Я недавно книжонку прочёл, без обложки. В ней расказывалось о том, сколько жизней может быть у единой души, и сколько тел она может перепробовать, рождаясь снова в последующих поколениях.
  Я мало читаю, чтобы не ополоумить свой маленький разум большими речами да мыслями, которые силком лезут в голову от талантливых классиков - да ещё и пихаясь в мозгу за наилучшее место, за потолще извилину. Но эта книжонка меня захватила – потому что человеку одарённому, творческому, хочется жить чуть ли не вечно – а я считаю себя достойным талантом.
  Вот и выискивал на бренных страницах подвижки к бессмертию: и одна ёмкая дума меня занимала - если я уже сто раз рождён прежде, то почему вдруг не помню свои прошлые жизни. Но сам же себе отвечал: да потому что снова рождаясь, мы память свою обеляем, как морская волна оголяет прибрежный песок, чуть минутою позже возвращаясь в ином сотвореньи.
  И всё равно эта тягость познаний мне не давала покоя: ведь если я прожил так много, то наверное были в моей судьбе совсем негрошовые жизни, с орденами да подвигами, которые должны были оставить тавро на моей доброй памяти – но сам же себя вразумлял, что нельзя, что новый младенец всегда будет чист – он дитя, он пред миром безгрешен.

  А всё же: страшно и стыдно хочется знать, кем я был в прошлых жизнях – насекомым иль богом. Ведь по характеру я фаталист, потому что у меня есть тело, в жизни своей неподвластное мне а подвластное богу - и по идее я должен быть насекомым.
  Но я фаталист величия. Конечно, господь может в любой момент перебежать мне дорогу маленькой чёрнокошкой, запоганив мне этот миг и все последующие события, с ним связанные. А если он станет многотонным слоном, и я окажусь на его пути, то он раздавит меня в лепёшку – не оглянувшись даже на дело ног своих.
  Но ведь и я могу прикончить его в своей душе, даже не по законам религии или атеизма – а просто назло, как маленький ребёнок который уже давно на глазах у отца хочет казаться большим, и чтобы его уважали.
  Выходит, я – бог.

  И поэтому уже ничего не боюсь на свете. Я чувствую себя так, что мне и смерть не страшна.
  Что может случиться? – зарежут, машина собьёт, или навернусь с крыши своей новой стройки. Чему здесь может быть больно? Телу? Так это преходяще – секундная, пусть минутная боль, или даже часовая пытка над изувеченным остовом прежде живого меня – но всё пройдёт неминуемо.
  А душа? Куда полетит после смерти? - Да где бы её ни приютили, это опять будет любопытный, снова познаваемый мир - в котором так много догадок и опытов творческому разуму, что не станется лишнего времени, чтобы страдать, наслаждаться ль – хоть в раю, иль в геенне. Или в новой, приютившей мя жизни.
  Раньше я считал себя котом. Во мне было много кошачьего. Свобода, лень и неприручаемость.
  Но теперь я волк. Я совсем не страшусь смерти. Стало внутри меня больше волчьего. Воля – простор – отторженье человека. Смерть легка и приятна – новая жизнь. А боль преодолима. Стоит лишь покрепче сжать зубы. То есть клыки. От них после боли ничего не останется. Но они и не нужны там. Там нет желудка, и тела нет. Зато воля беспредельна. Она не ограничена флажками. Времени, пути или морали.

  Я уже сам указую себе. Я не кот, не волк. И даже не человек.
  Я здесь Вселенная.