Муха

Сельский автобус остановился на железнодорожном переезде. Поселок Пчелкино под Краматорском. Ранняя весна.
Я смотрю в окно и вижу первую ожившую муху. Она медленно и лениво ползет вверх, туда, откуда сквозь стекло пробиваются редкие солнечные лучи.
Насекомое хочет жить.  Для меня остается большой загадкой, где и как  перезимовала эта муха, и почему она  оказалась в автобусе.
Радио из кабинки водителя вещает об установившемся на Донбассе  перемирии, о том, сколько украинских солдат в этом месяце удалось освободить из плена, об первых итогах очередной мобилизации, которую в народе все чаще и чаще называют «могилизацией».
«Оставайтесь на нашей волне!» – завершает диктор сводку новостей. «Оставайтесь на нашей войне!» – почему-то врезается в  мозг.
Муха ползет по стеклу.
Сидевшая  на соседнем сидении женщина вдруг повернулась  и, глядя на меня, тихонечко произнесла: «Я знаю, украинские солдаты бегут из армии».
Я промолчал.
Не дождавшись моего ответа, женщина, которой на вид было около пятидесяти лет, продолжила рассказ: «Вчера сын встретил двоих. Грязные, измученные, они шли полями сразу за поселком. Первое, что спросили солдатики: «Какой это населенный пункт и далеко ли он находится от Дебальцево?»
Почти год назад, на этом же самом переезде жители Краматорска  блокировали колонну украинской бронетехники.
Соседний город Славянск был тогда захвачен диверсионной группой Игоря Стрелкова, и правительство в Киеве объявило о начале Антитеррористической операции.
Три десятка бронированных машин в один из дней промчались  по поселку и открыли стрельбу в воздух. А через время уже в другой колонне из пятнадцати машин сломался бронетранспортер.
Люди стали перекрывать солдатам дорогу, брались за руки у них на пути и подсовывали под военную технику велосипеды.
При этом бойцам тут же передавали еду, воду и сигареты.
Противостояние гражданских и военных длилось весь день. И только вечером солдат заставили отсоединить рожки с патронами от автоматов и отпустили к месту дислокации воинской части.
Тогда еще никто не верил, что будет война, что одни граждане некогда единой страны будут убивать других. Количество погибших в этой войне сегодня исчисляется десятками тысяч. Значение термина «груз двести» теперь никому уже не надо  объяснять.
Я проваливаюсь куда-то вглубь себя и не слушаю сидящую рядом женщину.
Ленивая муха съезжает  и снова начинает взбираться по стеклу. Ей, чтобы выжить, нужно иметь хорошее зрение. А мне ничего не стоит прибить ее рукой, но убивать жалко. К тому же, глаз мухи состоит из тысяч линз, способных уловить каждое мое движение.
А еще ее личинки развиваются в разлагающихся органических остатках. Отнюдь не черви съедают наши тела после смерти, а личинки мух.
Голос женщины возвращает меня в реальность: «Погибших солдат не успевали хоронить, они лежали посреди поля. Эти двое могли остаться там же. В списках погибших или пропавших без вести наверняка есть имена этих двоих. Вы же знаете, что под Дебальцево украинское командование предало своих солдат, оставив их в мясорубке. Те, кто вырвался, боятся возвращаться домой, а если вернуться, их могут даже расстрелять. Я спросила сына: «Почему ты им не помог, почему ты их не пригласил  домой и не накормил?».
Женщина замолчала. Автобус дернулся на переезде. Муха провалилась куда-то вниз, но через время продолжила свой путь к солнцу. Каждый следовал своею дорогой.