Каста мусорных цветов

Когда-то давно, когда он был маленьким, на углу улицы, по которой его водили к бабушке и назад домой к родителям, была организована свалка. Точнее, не свалка в ее привычном понимании - просто в обиходе данные сооружения именовались свалками - а то, что принято сейчас именовать "контейнерными площадками". Никакой площадки, впрочем, не было, ни бетонного блока, ни ограждения из профнастила, были просто два синих огромных бака среди кустов.
Было накрепко вбито: в помойке не рыться и вообще близко не подходить! Там грязь, зараза, дерьмо, вши, блохи, дизентерия, холера и чума. Его всегда повергало в шок, когда соседский мальчишка, оборванец Генка, на год старше его, безо всяких моральных, этических и гигиенических препон влезал в мусорный бачок и начинал в нем рыться. Нет, оборванцем Генка был не потому, что вынужден был рыться в помойке в поисках пропитания: рос он не у нищих и не у алкоголиков-наркоманов, денег прокормить сына у родителей вполне хватало, купить ему цивильную одежду и игрушки тоже. А именно потому, что лазил по свалкам и умудрялся разодрать любые штаны об гвозди на заборе в первый же день. Какой-то дикий, совершенно бомжовый интерес Генки к свалкам имел под собой скопидомскую природу - почему-то в нищие девяностые на свалки выбрасывалось множество еще если и не пригодных, то по крайней мере годящихся для починки вещей. Можно опустить то, что Генка из добытых в мусорке обломков чужих игрушек мастерил себе свои почти новые - так он за месяцев семь собрал себе целый автопарк, правда, с разнокалиберными или вообще выпиленными отцом из круглой палки колесами, и это только лишь машинки, - лазил он туда явно не за этим, а чисто из любви к искусству.
Вляпавшись в какую-нибудь дрянь, вроде сгнившей куриной шкурки или содержимого пять лет назад закатанной банки с огурцами, Генка без комплексов вылезал из контейнера, оттирал бяку со штанов какой-нибудь найденной тут же тряпкой или старой газетой и продолжал свою добычу полезных и не очень ископаемых. И, что самое интересное - потом как-то в соседском разговоре отец Генки, выросшего во вполне нормального парня и на данный момент работавшего где-то в соседнем городе, - сказал, что юный мусорщик ни разу не подхватил ни дизентерию, ни блох, ни вшей, никакую грязную помоечную болячку.
Это была не та помойка, о которой рассказывалось в самом начале, а совсем даже другая, однако в дальнейшем речь шла о другом. Как-то, собираясь на свидание, он решил прихватить своей девушке цветов, однако же... была ночь, цветочные магазины не работали, и решение пришло спонтанно. Перемахнув через первый попавшийся забор, насчет которого было точно известно, что за ним есть цветы и нет собаки, гражданин направился к полыхающим ярким огненным кустам. Кусты оказались календулой. Решив, что если не голландские розы, то хотя бы спертая из чужого огорода календула, - он потянулся к кусту и остановился.
Перед глазами завертелась многосерийная лента. Идут по дороге. Два синих мусорных контейнера забиты под завязку - единственный в округе мусоровоз, огромный КамАЗ с серым кузовом и оранжевой, как эта календула, кабиной, неделю как стоял в ремонте. Наверху одного из них сверкают серебряными боками два выброшенных оцинкованных ведра. А у второго, на крохотной ладошке земли, не засыпанной мусором, одиноко притулился чахлый, совершенно карликовый стебелек с огненно-оранжевыми лепестками. Яркий цветок, торчащий посреди вонючей помойки. Рука, тянувшаяся к роскошным кустам, остановилась сама собой.

Она что у меня, жена мусорщика? Цветы с помойки?

Генка пусть дарит своей подруге помоечные цветы, мусорщик этот искушенный. А я не буду. Я приличный человек.

Он разочарованно плюнул, перелез через забор назад на улицу и ушел домой. Запоздало залаяла соседская собака, но мусорным цветам уже ничего не угрожало. Той помойки давно уже нет, а в голове есть знания, что чума осталась лишь в пробирках и далеких жарких диких странах. Но негоже дарить подруге цветы, не гнушающиеся расти среди отбросов подле мусорных бачков.

14 марта 2015 г.