Король-рысь

Ловушка для шута

    Жил да был на белом свете Шут. Был он абсолютно сам по себе Шут – ничейный, а вернее свой собственный. Иногда он прибивался на время к какой-нибудь принцессе или королеве, а один раз жил даже с Бабой-Ягой. Правда, ему это все быстро надоедало и, тогда он опять становился сам по себе, и шутил для всех. Станет где-нибудь на площади и давай куролесить, так что дым столбом. Заморочит всех, закружит – и нет его, пропал бестия, словно его и не было. Народ, конечно, веселился и Шута, обычно, приветствовал, хотя иногда Шут получал и по сопатке, или под зад коленом, как получится.
    Время от времени Шут остепенялся. Начинал ходить на работу, разводил жен и плодил детей, философствовал, сидя у камина с бокалом бургундского или бордосского вина и покуривая трубку. В это время он обычно ходил важно, заложа руки за спину и состроив такое выражение лица, как-будто, хотя бы одна из мировых проблем тяжким грузом легла на его плечи, и всенепременно требует его скорейшего участия. В эти часы он непременно натягивал мантию с собольим подбоем, надевал свою белую манишку и, почему-то, предпочитал длинноносые турецкие туфли с загнутым мысом, расшитые золотом и стразами. Софистические выражения, вырывавшиеся в это время из него каскадом, доводили до состояния тихого помешательства близких, а малознакомые люди предпочитали наблюдать за ним со значительного расстояния. Вокруг него собирались зеваки целыми толпами, тут же обретались блаженные и мессии, шум и гам стоял невообразимый – одним словом – базар.
    Шут писал музыку и стихи, кропал потихонечку великий роман-эпопею, обещая его дописать не позже, чем к концу третьего тысячелетия. Кто-то его ругал, кто-то хвалил, но скучно не было никому, особенно его жене, которой и приходилось выносить основную тяжесть его существования на этом свете.
    Иногда Шут переодевался в нищего и уходил в загул, на добычу свежих впечатлений непосредственно от народа. Тогда он много пил, плохо пах и был жутко циничен. Перед возвращением домой он мылся в фонтане, жевал клевер и бегал трусцой, сгоняя похмельные последствия своих странствий. Бывали времена, когда Шут прикидывался менестрелем или трубадуром. Тогда он брал в руки тимпан и шел под окна Принцессы Грёзы, чтобы попеть песни. Принцесса, конечно же, была хороша собой, но дело было не в этом. Шут был достаточно ленив, чтобы искать новый объект воздыханий, да и далеко ходить тоже не любил, поэтому устроился  поблизости – захотел попеть – пошел и попел, устал – до дома недалеко, опять-таки, тут же вернулся - и почивать.
    Имел он много друзей и врагов, завистников и сочувствующих, а так же гору произведений, написанных в порывах различных страстей. Иногда, с тоской поглядывая на заваленный рукописями дом, Шут мечтал заиметь кого-нибудь, кто взял бы на себя смелость разобрать и опубликовать эту глыбищу разномастных творений, но, увы, Шут был беден… Поэтому завещал это всё потомкам, бессовестно скинув на них заботу о своих шедеврах.
Как-то раз, Шут был в весьма дурном настроении. Ему хронически не хватало денег на свои эскапады, и, именно сегодня, он обнаружил, что деньги кончились совершенно. Зарабатывать же Шут не любил – надо было идти к королю и кривляться, и льстить, и падать, желательно на какую-нибудь опальную графиню, и пытаться содрать с неё юбку или сделать ещё какую подлость, а подлости Шут так же не любил, точнее не выносил. Хотя король и не был так уж плох, напротив, местами незлобив, а временами даже щедр, но очень любил простые незамысловатые шутки, иногда весьма дурного тона, с душком. Можно было бы пойти на рынок, но денег тогда удастся заработать значительно меньше… Шут подумал и пошёл на базарную площадь, рассудив, что к королю он ещё успеет, благо это рядом, когда немного похмелится и придёт в себя.

На площади перед дворцом, как всегда, толпился народ. Сегодня – ярмарка, многие приехали, чтобы продать что-то или купить, многие – чтобы поглазеть на королевский дворец да подивиться на красоту принцессы Грёзы, если вдруг случится оказия краешком глаза на нее поглядеть. Девушки стреляли глазками в сторону подходящих кавалеров, восторженно разглядывали рослых и величественных королевских стражников, на которых ловко сидели темно-синие военные мундиры с золотыми позументами. Те невозмутимо стояли, не обращая внимания на град шуточек и лестных предложений от ушлых девиц. Муштровали королевских стражников жёстко, но и платили не так уж мало, требуя от них полного повиновения. Заговаривать с толпой им запрещалось, чтобы не проглядеть какую-либо опасность, грозящую королевству или лично королю.
Кругом пели, плясали, продавали, покупали, торговали, примеривались, обманывали, сбивали и набавляли цену, кадрились – короче, жизнь текла своим чередом. Всё как обычно. На булыжной мостовой валялись огрызки от яблок, обглоданные кости, скомканные фантики и бумажки. Когда кто-то случайно поскальзывался и падал головой в чью-либо корзину – это служило очередным поводом для шуточек и смеха.
На высоком столбе висели красные лаковые сапоги – вожделенный приз для ловкача и смельчака, рискнущего достать их сверху. Пока это никому не удавалось. Барышни с интересом поглядывали на мнущихся вокруг кавалеров, но те пока молча переминались с ноги на ногу рядом со столбом. Послужить поводом для града острот не хотелось никому. Мужчины ловко переводили темы разговоров на что-то другое, покупали подружкам разноцветные леденцы, расписные пряники, золоченые бусы и серьги – и мимоходом оттирали девиц от злополучного столба в сторону. Впрочем, те и не особо сопротивлялись.

Совсем рядом с площадью высился величественный королевский дворец. Выстроенный еще в незапамятные времена, он привлекал взгляды приезжих своей массивностью и неординарностью. Камни, вытесанные из бежеватого песчаника, были огромны и ноздреваты, местами словно потекшие, оплавленные в одной огромной плавильной печи, придавшей им странные формы. Иногда так выглядит горящая свеча, воск которой тает и накатывается друг на друга волнами. Дворец тоже перетекал и одной формы в другую, из башни в башню, из балюстрады в балюстраду и казался неким фантастическим творением нечеловеческих рук. Впрочем, из старинных рукописей было достоверно известно, что это не так. Один сумасшедший мастер, Николо Фабио придумал и осуществил проект постройки этого дворца, заразив своей фантазией тогдашнего короля Марболо I, который ютился тогда в маленькой крепостёнке непримечательного вида. Они сошлись в своих мечтах – создать что-то потрясающее разум и величественное, чтобы увековечить свои имена. Им это удалось. Народ съезжался из многих весьма отдаленных мест, чтобы поглазеть на дивный дворец, да на красоту королевской дочери – принцессы Грезы, слухи о которой доходили аж за седьмое море. Поэтому страна процветала, народ богател и жил вольготно и спокойно.

Шут шёл, задирая девиц, притворно краснеющих от его шуток, насмехаясь над недотепой-крестьянином, который, в ужасе от многолюдия, крепко прижимал к себе мешок с нехитрым скарбом и стремился сжаться во что-нибудь маленькое и неприметное, например, в какую-нибудь букашечку или козявочку. Наконец, Шут увидел предмет своего сегодняшнего выступления – недалеко от него стояла, прислонившись к старой телеге, безобразная старуха. Из-под ее потёрханного платка выбивались косматые патлы седых волос. Глаз не было видно, но крючковатый нос сильно выдавался вперёд. Одежда была изрядно поношена, старый плащ, наброшенный на плечи, давно вытерся от времени.

- Бабуля, - крикнул Шут громко, - тебе помочь? Что ты тут стоишь бедолажная? Тебе, небось, к королю надо?

Старуха посмотрела на него исподлобья и молча кивнула.
Шут обрадовался. Толпа заинтересованно загомонила и придвинулась ближе. Народ понял, что ожидается представление. Шута хорошо знали.

- Так, давай сюда белы рученьки, - запричитал Шут, - я провожу тебя. Вон, господа королевские стражники тебя пропустят. Ты, наверное, важная особа, по тебе видно. Дорогу Госпоже-побирушке, остолопы!

В толпе раздались смешки. Даже стражники слегка улыбнулись в усы, стараясь сохранить серьёзный вид.

- Что ж ты не идёшь? - Надрывался Шут. – Король Лималот XIII все очи себе проглядел, все уши себе вытянул по-слоновьи, тебя ищущи, да не слышащи.

Смешки в толпе стали громче.

- Как тебя величать прикажешь, свет ясный, надёжа государева? Ты, верно, царская сваха? Пришла принцессу Грёзу за заморского принца сватать?

Простой люд уже громко покатывался от хохота, держась за животы.
Старуха утвердительно закивала головой и пристально посмотрела на Шута. Тот, словно не замечая, продолжил:

- Или, может, ты великая колдунья, призванная государем нашим, чтобы чирей его излечить на срамном месте?

Люд громко ржал, иногда заваливаясь на соседей в поисках поддержки и тыкая в старуху пальцем.
Тут старуха выпрямилась и сняла капюшон с головы. Все ахнули и попятились. Прямо на Шута уставились пронзительные кроваво-красные зрачки глаз, криво посаженных на пергаментно-жёлтом черепе, очевидно, по недоразумению обтянутом иссохшейся коричневой кожей. Веки оказались лишены ресниц, а нижняя губища сильно выдавалась вперёд, открывая клыкастый, ощеренный в кривой ухмылке провал рта. Над верхней же губой топорщилась чёрная поросль жестких проволочных волос. Шут онемел. Ему стало как-то тоскливо и муторно, под плащ пробрался потусторонний холод, а сердце испуганно постукивало маленькой птицей. Он лихорадочно искал выход из создавшегося положения и не находил его. Извиниться перед старухой – значит показать слабость перед остальными: толпой, стражниками… Не извиниться – тоже плохо, неизвестно, чем это всё может кончиться. Наконец, Шут почтительно, но чуть насмешливо склонил перед ней голову, шаркнул ногой и сказал:

- Чего изволите, сударыня?

Та хрипло просипела:

- К королю, отведи меня к королю, - повелительно указав сморщенной рукой в сторону дворца.


Сватовство

Перечить Шут не осмелился. Жуткая старуха пошла вперёд. Казалось, что она не касалась ногами земли, а словно плыла над ней, не оставляя в пыльной земле ни следа своих ног, ни прошарканных обувью борозд. Шут нехотя поплёлся за ней. Стражники застыли истуканами, точно были сделаны изо льда, даже не пытаясь преградить ей путь. На их лице легко читался дикий первобытный ужас, стремление бросить всё: службу, пику, одежду, и скорее бежать, мчаться сломя голову куда-нибудь подальше, за тридевять земель, чтобы никогда не возвращаться обратно. Оледеневшие глаза их смотрели куда-то внутрь себя, не замечая более ничего вокруг. Старуха прошла мимо них, вошла в ворота (кто ей открыл их, было непонятно), и направилась к королевскому дворцу. Резные золочёные двери замка опасливо распахнулись при её приближении. За ними никого не было. «Куда делись слуги?», - недоумевал про себя Шут. Они проходили через многочисленные залы, поднимались по парадным мраморным лестницам, но нигде не встречали ни души. Королевство как вымерло. Но, вот и тронный зал. Двери распахнуты и видно, что на троне сидит очень недовольный и рассерженный Лималот XIII. Увидев старуху, он поднялся и недовольно произнёс:

- Маргисса, я так и знал, что это ты! И зачем было разгонять всю мою прислугу? Я никого дозваться не могу уже минут десять! Надеюсь, ты не превратила их, как в прошлый раз, в пауков? Тогда моя прислуга ещё месяц сучила руками так, как-будто плетёт паутину, а при виде мух они так облизывались, что приходилось приводить их в чувство плетью!

Маргисса рассмеялась, и звук ее смеха походил на скрип несмазанных, давно проржавелых дверных петель.

- На этот раз я просто загнала их всех в подвалы, братец. Я к тебе по делу.
- Так вот к чему эти любезности, - саркастически произнес король. – А зачем тебе понадобился мой Шут?
- Он оскорбил меня на площади, и я ещё не придумала ему наказания. Ты же знаешь, я люблю работать с фантазией.
- Да уж, - пробормотал Лималот и с содроганием посмотрел на Шута. – Может, ты мне его оставишь? Он меня славно веселил: и петь горазд, и стихи сочинять, и бренчать на тимпане. Привык я к нему.
- Может, и оставлю, - сказала старуха, - я ещё не решила. Давай к делу, я пустой трепотни не люблю. Я пришла оказать тебе услугу. Ты мне всё же родственник, хоть и сводный, но братец, - и она мерзко хохотнула. – Твоя дочь, кажется, ещё не замужем? Один мой знакомый, великий колдун Бергар ищет себе супругу. Кровь твоего рода подходит для того, чтобы могущество их будущих поколений возрастало. Изучив множество книг и летописей, воззвав к шитуллам, он получил от них имя своей будущей жены – Грёза. Так что поздравляю тебя, Лималот, готовься к свадьбе. Через два месяца, когда звезда Лилит сольется в страстных объятиях с Муртом, он придет за ней.
Вот пророчество, данное вещуньей:

Когда звезда Лилит и Мурт кровавый
Объятья страсти распахнут друг другу,
И под землей проснется Змей стоглавый
И наречет любимую супругой,
Придет избранник, в ком дракона кровь,
И поразит принцессу вмиг любовь,
И даст им сына с магией сиянья,
Что силам темным будет воздаяньем.
Поднимет меч драконов внук на нечисть,
Ему наградой мира будет вечность.

- Ты сошла с ума? – возмущённо завопил король, взбудоражено тряся бородой и размахивая руками. – Я не отдам свою девочку, мою прекрасную Грёзу за какого-то дряхлого пакостного старикашку! Даже не мечтай!
- А кто тебе сказал, что он старикашка? – насмешливо ухмыльнулась Маргисса, - это невероятно красивый молодой человек. Я привезла его портрет Грёзе. Он влиятелен и богат, в его жилах течет благородная кровь, и любой властитель Земли посчитал бы за честь породниться с ним.
- Маргисса, какие драконы, какая нечисть, я ничего не понимаю и я не… - стал отвечать ей король, но тут открылась боковая дверь и в тронный зал тихо вошла Грёза.
- Вот и ты, моя девочка, - льстиво пропела Маргисса и продолжила, - иди скорее сюда, посмотри, что я тебе привезла. – И она протянула принцессе серебристо-червлёный медальон на толстой витой цепи старинной чеканки.

Та медленно подошла и взяла подарок. Присела в полупоклоне и отошла чуть в сторону, с интересом разглядывая искусно сделанную вещь.

- Спасибо, тётушка, - растроганным голосом произнесла девушка, - он великолепен.
- Открой его, дитя, - посоветовала та.
Принцесса открыла медальон и ахнула.
- Кто это? – Удивлённо спросила она. – Какое красивое лицо. Кажется, я его знаю, только не могу вспомнить имя.
- Нет, девочка, - ответила колдунья, - ты не знаешь его, но это тот, кто предназначен тебе судьбой и звёздами. Его зовут Бергар. Он скоро приедет за тобой, чтобы ты стала его женой. Ты согласна?
- Да, - зардевшись, произнесла Грёза, - он снился мне во снах, я теперь вспоминаю. Он звал меня и говорил, что мы созданы друг для друга. Я обещала ждать его во сне. Но я думала, что это только сон. А это не сон?
- Доченька, - вмешался в разговор Лималот, - он колдун, он страшный человек, опомнись! Ты даже ничего о нём не знаешь, что ты говоришь!
- Это не имеет значения, отец, - посмотрела на него Грёза, - моя душа, моя жизнь уже давно предназначены Бергару, если ты запретишь мне выйти за него замуж – я умру. Я давно ощущаю тянущую пустоту в своём сердце и, только сейчас, увидев портрет Бергара, я обрела себя снова.
- Хорошо, девочка, хорошо, это не сон, - сказала Маргисса и добавила, - надень медальон на шею и не снимай. А ты, - повернулась она к королю, - помни, братец, что выбора у тебя нет.
Немного смягчившись, она добавила:
  - Не волнуйся, она будет счастлива. Я оставлю тебе пока твоего Шута. Всё равно мне надо придумать для него что-нибудь позабавнее. Я скоро вернусь. – Маргисса повернулась и стремительно вышла из зала.
Грёза радостно кружилась по залу, прижимая к себе медальон и тихо напевая что-то себе под нос.
Лималот, сгорбившись, сидел на троне, горестно подперев рукой голову.
Шут озадаченно торчал посреди зала, крутя головой то в сторону короля, то, поглядывая на принцессу, то - на дверь, из которой вышла старуха.
- Ваше величество! – негромко позвал он.
Король вздохнул и посмотрел на Шута.
- Что тебе, Шут? – спросил он.
- А кто это был? – кивнул Шут на дверь.
- Это моя сводная сестра, Маргисса, - ответил Лималот, и стал рассказывать шуту, чтобы хоть немного придти в себя:


История короля и Лотты

– Мой папенька, Лималот XII был известным бабником и не пропускал ни одной юбки. Как-то раз он заблудился во время псовой охоты и набрёл на древнюю избушку, стоявшую в самой чаще леса. Там жила одинокая красавица-девушка. Ее звали Лотта. Он не устоял. А потом взял её к себе во дворец, завалил подарками, драгоценностями, роскошными платьями, объяснялся в любви и – в общем, совершенно сходил с ума. Лотта родила возлюбленному дочь – Маргиссу. Потом ещё одного ребёнка – мальчика, но тот через несколько дней умер. Лималот очень переживал и одно время пытался утешать девушку, но жизнь берет свое – королевский долг и заботы, а еще жизнерадостность и влюбчивость, стремление быть лучшим везде и во всём – сопутствовали королю. К тому же, придворный лекарь сказал, что больше детей у королевской возлюбленной не будет. Король разочаровался в Лотте и завёл себе новую любовницу, а потом на ней еще и женился, благо та была знатного, хотя и обедневшего рода. На Маргиссу и дочь внимания он больше не обращал и даже не заходил к ним, хотя и не притеснял. Король вел себя так, словно их вообще не было на этом свете. В одну из ночей, Лотта и Маргисса исчезли. Король слегка опечалился, но скоро вздохнул с облегчением – всё же это был ненужный груз и напрасная забота. Надо было думать о наследнике, тем более, что королева была брюхата - мною.
Но через несколько лет, охотясь снова в Лабуржском лесу, отец увлекся погоней за косулей и опять заблудился. Выехал на знакомую поляну с ветхим домиком и увидел Лоту и Маргиссу. Они были прекрасны! Белокурые, стройные, с ясными серо-голубыми глазами… Лотта посмотрела на него и отвернулась. Король соскочил с коня и подошёл к ней. Сердце его ворохнулось запоздалой болью и стыдом.

- Я виноват перед тобой, - раскаянно произнес Лималот, - прости меня! Я понимаю, что ты не можешь вернуться, но знай, что и я, и мои дети всегда будем рады помочь тебе, исполнить любую твою просьбу. Я клянусь тебе, что никто и никогда не сможет прогнать тебя, не навлекая на себя моего гнева и моего проклятия!
- Я верю тебе, - произнесла Лотта, - но сейчас мы ни в чем не нуждаемся. Поезжай. Я простила тебя. – И, взяв Маргиссу за руку, ушла в дом, так ни разу и не обернувшись.

Задумчив и печален, король поехал в свой замок. Он заперся в своем кабинете и долго что-то писал. На следующее утро в королевстве объявили новый указ: «Я, король Лималот XII, сим указом утверждаю, что женщина Лотта и её дочь Маргисса вольны посещать мое королевство и мой замок в любое время, когда им вздумается. Все вассалы обязаны предоставлять им всё, что те попросят, и делать всё, что те прикажут, в чём бы их просьбы и приказы ни заключались, если это не вредит королевству, его правителям и наследникам. Неповиновавшегося ждет виселица!».
Но Лотта и Маргисса так никогда и не появились в королевстве при его жизни. Они пришли ко мне. Дряхлая Лотта была на последнем издыхании. Было видно, что её точит какая-то болезнь. Задыхаясь и харкая кровью, она напомнила мне обещание моего отца. Я подтвердил ей, что не отменю этого закона. И они ушли.
На следующее утро Лотта умерла. Маргисса не появлялась. Прошло несколько лет, я совершенно забыл о ней, и тут она пришла. Невероятно постаревшая и уродливая (хотя была ещё молодой), но с чудовищно-разрушительным ведьмовским даром. Она сама сказала мне об этом, то ли пугая, то ли хвастаясь, не знаю. Вреда мне она никогда не делала, но каждый её приход приводит меня в ужас. Теперь оказалось – не зря. Я боялся, что рано или поздно она начнет мстить нам за то, что мой отец сделал с её матерью. – Король замолчал и уронил голову на руки.

- Что же мне делать, Шут? – тихо и обреченно спросил он.
- Погодите-ка, ваше величество, - задумчиво протянул Шут. – Ну, во-первых, может, ваш будущий зять не так и плох, это надо разузнать. Во-вторых, кто его знает, он вполне может метить на ваш трон. Хоть у вас и есть наследник, но устранить его проще простого! А там: бац – и в дамки, вернее в ферзи. И то, что ваш сын сейчас находится у вашего троюродного брата короля Литарии, абсолютно не играет никакой роли, добраться до него можно везде. В-третьих, всё может быть так, как говорит эта ведьма: ему нужна ваша дочь для усиления родовой колдовской власти. А ваш придворный волшебник силен или так, мелочь?
- Мелочь, - махнул рукой Лималот. – Трус и продажная шкура.
- Тогда надо разослать гонцов во все стороны света и найти настоящего волшебника, который сможет вам помочь.
- Спасибо, Шут, - ответил король, - ты единственный, кто стоит мантии советника, хотя ты плут, проныра и пьяница.
- Спасибо за комплимент, ваше величество, - поклонился Шут, - но я забочусь и о своей шкуре. Помнится, ваша сестрица пообещала, что придумает мне наказание позабавнее, а я предпочитаю придумывать забавы сам, а не участвовать в чужих. Моя шкура мне пока еще дорога. Ах, недаром мне сегодня всю ночь снились крысы. Надо было сидеть дома и не высовывать наружу носа.

Принцесса всё это время совершенно не обращала внимания ни на своего отца, ни на Шута. Прижав медальон к сердцу, она вдохновенно танцевала, распевая весёлые песенки. Глаза её подёрнулись мечтательной дымкой, личико рделось румянцем, она была счастлива.

- Грёза! – позвал её Лималот. – Ступай к себе, дочка, отдохни.

Та подбежала к отцу, звонко поцеловала его в обе щеки, шкодливо дёрнула Шута за нос и, радостно расхохотавшись, выбежала за дверь.
Лималот опечаленно махнул рукой и отпустил Шута восвояси. Потом, кряхтя, поднялся и стал сочинять новый указ о поиске волшебника.

Король разослал гонцов и стал ждать результатов. Герольды во всех городах и сёлах объявляли новый указ:

«Внимание, внимание! Слушайте все и не говорите, что не слышали! Король Лималот XIII объявляет, что ему требуется Главный Волшебник! На конкурс приглашаются все желающие!  Слушайте все и не говорите, что не слышали! Достойная оплата гарантируется. Почести и уважение гарантируются! Внимание, внимание!»

Народ сбегался отовсюду и с интересом обсуждал необычную новость. Слухи были разные. Кто говорил, что волшебника ищут, чтобы победить страшного дракона, кто божился, что точно знает, что король неизлечимо болен и ему нужен волшебник-лекарь, а иной добавлял, что на царство вновь движется орда страшного народа цуматси и остановить их может только великой силы колдун. В общем, слухами полнилась земля, и все они были один другого причудливей, но к истине не имели никакого отношения.


Поиски колдуна

Вполне естественно, что в королевский дворец тут же начали стекаться различные шарлатаны разнообразных мастей, фокусники, гипнотизёры, прорицатели, факиры и тому подобная шелупонь. Но, увы, настоящего волшебника среди них не было. Каждый день с утра и до позднего вечера король Лималот XIII и его верный Шут принимали множество народа, пытающегося занять вакантное место Главного Волшебника. Точно так же как и в течение всей последней недели, начался и этот день.
Сначала пришёл маленький скрюченный горбун в пошарпанной лиловой ливрее из панбархата и попытался доказать, что он известный звездочёт и прорицатель Понтилиус V, ведущий свой род от народа вузчхими, известного своими потусторонними силами. Горбун замахал руками, стал нюхать воздух, потом встал на четвереньки и три раза обежал вокруг трона, по-собачьи перебирая всеми четырьмя конечностями. Потом встал и закружился вокруг себя, пуская изо рта пену и закатывая глаза. Остановившись, он ткнул в Лималота пальцем и пропищал неожиданно высоким и смешным срывающимся в крик голосом:

- Ты, король, будешь самым великим королём всей Земли и её окрестностей, если не отвергнешь дара, который преподносят тебе Боги в моём лице и в лице моего народа вузчхими!
- Выведите его вон, - махнул рукой король стражникам и обратился к Шуту, - ну что, мы так и будем выслушивать подобные откровения или все-таки начнём действовать?
- А что вы предлагаете, ваше величество? – удивился Шут. – Я колдовать не умею, с историей колдовства и потомственной генеалогией этой братии не знаком и, боюсь, что ничего не смогу предложить вашему величеству разумного. Действовать мечом и шпагой против колдовства глупо и невозможно, так что нам остается только одно – найти всё же того, кто будет способен противостоять Маргиссе и Бергару.

Король сокрушённо вздохнул и почесал нос. «Опять к выпивке», - машинально отметил про себя.
Тут герольд объявил нового «конкурсанта» - Камитцу бу Бир – тайный жрец религии мыртсими и великий волшебник. Надо вам сказать, что о религии мыртсими в то время было известно очень мало. Знали только, что это закрытое тайное знание, которое передается из поколения в поколение жрецами этой религии. Каста мыртсими очень замкнута. Между ними заключаются только родственные браки, чужаки туда не допускаются и поэтому знания мыртсими и сами они на грани исчезновения. Сила же их прорицания такова, что сказанное мыртсими сбывается непременно. Поэтому все стараются держаться от них подальше, предпочитая не знать свою судьбу. Да и мыртсими никогда не пытались навязывать свои пророчества обычному люду, повинуясь только необходимости, которая в критические, судьбоносные моменты заставляла их прорицать избранным, что бывало нечасто.
Так что, когда в зал вкатился маленький толстенький человечек в расшитом павлинами красном халате, Лималот очень удивился, настолько тот не был похож на жреца тайной касты. На круглом плоском и лоснящемся лице его прорезывались щелочки чёрных глаз, хитро смотревших на короля и его подданных. Лысый череп был усеян татуировками, покрывавшими его полностью, спускавшимися по затылку вниз и уходящими куда-то под одежду. Было похоже, словно на его голове сидит целый рой каких-то маленьких противных копошащихся насекомых. Шут содрогнулся. Королю тоже стало не по себе.

- Пьясю мьеня пьостить, васи велисиства, - произнес он. – Йяя усьисал о васем пьедйозении и йесил вам памось, - человечек торжественно поклонился и сложил руки на груди. – Йасполагайте мньою.
- Ты волшебник? – спросил его Лималот.
- Йа самьий вейикий вайсебник, - подтвердил горбун.
- Докажи, - ввязался в разговор Шут.
Горбун неодобрительно посмотрел на Шута и важно ответил:
- Кагда гасьпьяда гавалят, слуги мальчьят.
- Я разрешаю моему Шуту говорить тогда, когда он хочет, - заметил король, - а вас я попрошу доказательств вашего могущества. Что вы можете? Предсказать будущее? Разрушить гору? Создать армию воинов из семян бузины? Разрушить козни других волшебников?
- Йа магу вьсё, - гордо сказал горбун.
- Вы знаете колдуна Бергара? – спросил Лималот.
- Пьясю пьосеення? – испугался пухлый «конкурсант» и уже с абсолютно чёткой дикцией добавил, – Извините, ваше величество, думаю, что я вам не подойду. – И исчез, быстро и волшебно растворившись в воздухе, и только на мгновение, сверкнув пяткой уже за дверью приёмной.
«Самозванец», - вздохнул про себя с облегчением Лималот, боявшийся любых прорицаний, тем более прорицаний мыртсими.
Следующим номером оказался высокий худой старик в рваном чёрном плаще. Его обветренное лицо было испещрено морщинами, седые волосы обрамляли осунувшееся, но открытое и умное лицо. Глаза же, таинственно серые, наполненные печалью, смотрели на собеседника внимательно, и, казалось, вытягивали всю подноготную из его души, из самых потаённых уголков её. Он, молча и с достоинством, подошел к трону и поклонился. В глазах Лималота промелькнул интерес, и он ткнул локтем в бок стоявшего по правую руку от него Шута. Тот одобрительно гмыкнул.

- Ваше величество, - начал свою речь старик. – Меня зовут Ихмар Горделивый, я в прошлом известный колдун, могущественный и обладавший колоссальной силой, скажу об этом без преувеличения, но за некие проступки я был лишён своего дара и, к сожалению, не смогу вам быть полезным. – Шут хотел открыть рот, но старик посмотрел на него, и тот сразу же его прихлопнул, так и не успев открыть. – Но у меня есть тот, кого вы ищете. Это мой внук. Его зовут Лорм. К несчастью, он очень молод, хотя магическая сила в нём потрясающая. Надеюсь, что оба мы сможем справиться с вашими поручениями. Мой опыт, прозорливость и мудрость в сочетании с его силой и необузданной энергией дадут вам ту необходимую мощь, в которой вы так нуждаетесь. – Он замолчал.
- Ну, что ж, - промолвил Лималот, - зовите вашего внука и давайте посмотрим, что вы можете нам предложить.

Ихмар махнул рукой и в зал ворвался маленький огненный вихрь, который оказался одиннадцатилетним веснушчатым растрёпой-мальчуганом. В серой дорожной куртёшке и хлопковых штанах, подпоясанных пеньковой верёвкой, он смахивал на обычного крестьянского подростка. Парнишка остановился подле деда, почтительно поклонился королю и стал нетерпеливо приплясывать на одном месте.

- Угомонись Лорм и соберись, как следует, - сурово произнёс старик. – Скажи королю, что ты видишь. Какая проблема мучит и терзает его величество?
- А что тут думать, - возразил мальчишка, - его величество не хочет отдавать свою дочь замуж за неизвестного ему колдуна Бергара вот и вся проблема.

Лималот привскочил с трона, но тут же плюхнулся обратно под взглядом Ихмара Горделивого.

- Кроме того, - продолжал Лорм, всё так же приплясывая по холодному полу босыми ногами в цыпках, - по-моему, он очень боится своей сводной сестрицы Маргиссы. Честно говоря, - добавил мальчишка, - во мне она тоже вызывает чувство опасения и желание оказаться где-нибудь миль за сто подалее от её присутствия.
- Всё так, ваше величество? – спросил старик Ихмар.
- Да-да, - подтвердил Лималот. – Абсолютно в точку, мой мальчик. Но кроме моего Шута об этом никто не знал.
- Если мы вам подходим, ваше величество, то извольте выделить нам конурку, в которой мы могли бы предварительно изучить все возможные линии вероятностей, чтобы представить вам наиболее реальный прогноз развития событий и пробные пути существующих линий в небесном и земном их воплощении. – Поклонился старик.
- Ддд-аа, - согласился Лималот, - вы мне подходите. Я выделю вам конуру, ээ-э, покои. Когда вы сможете рассказать мне ваши, ээ-э,  прогнозы?
- Точно не скажу, - вмешался в разговор Лорм, - это может быть и в течение дня, и, скажем, через неделю. Тонкие грани бытия требуют тщательного плетения заклинаний, поэтому всё очень индивидуально. Уверяю вас, что ни одной лишней минуты мы не будем держать ваше величество в неведении.
- Идите, - махнул рукой король, - мой слуга вас проводит. Апартаменты для Главного Волшебника давно готовы в Восточной башне, но помните, что ваш гонорар и ваша судьба будут зависеть только от вас. Я не люблю шарлатанов и сейчас для меня не то время, чтобы обходиться мягко с теми, кто посмеет пудрить мне мозги и отнимать моё время.
- Разумеется, ваше величество, - почтительно поклонились королю Ихмар и Лорм, и пошли следом за слугой.

- Ну, и что ты о них думаешь? – повернулся Лималот к Шуту.

Тот пожал плечами и сказал:

- Что-то в них есть такое, настоящее. Посмотрим, время покажет. Надо продолжать поиски на всякий случай, а пока, не пора ли нам пообедать?
- Ха-ха, - рассмеялся король и ткнул собеседника кулаком в живот, - ты, Шут, никогда не забываешь о том, чтобы наполнить свой желудок!
- Ваше величество, - обиженно произнес тот, -  я тружусь на благо вас и вашего королевства и поэтому просто обязан поддерживать свои силы и свой ум в состоянии постоянной готовности к действию и размышлениям. Если я не буду кормить своё тело, оно откажется повиноваться мне, а уж тем более и вам.
- Ах, ты старый софист и плут! – хлопнул Шута по плечу король. – Ладно, уж, пойдем в трапезную.

В тот день они приняли ещё двух соискателей, один из которых оказался пронырой-цыганом, пытавшимся вручить королю волшебные артефакты, оказавшиеся на деле простой швейной иглой и старой, ни на что не годной подмёткой от башмака, и старуху-травницу, лечившую изжогу и чирьи подорожником, ромашкой и мать-и-мачехой. Цыгана высекли прилюдно на площади, чтобы не повадно было дурить короля, а старуху пристроили пользовать челядь в помощь королевскому лекарю.
Дверь апартаментов Ихмара и Лорма оставалась закрытой – король строго-настрого запретил мешать им. Еду слуги водружали на столик за дверью, но она так и оставалась нетронутой. Видно, господа новые королевские волшебники были не на шутку обеспокоены судьбой королевства и теперь распутывали различные нити вероятности в поисках решения. Тем временем принцесса Грёза была погружена в мечты о Бергаре, ни на минуту не разлучаясь с портретом суженого. Даже в трапезной она лишь меланхолично ковыряла вилкой роскошные яства, поминутно касаясь пальцами медальона, висевшего на её дивной шейке. Лималот горестно вздыхал, поглядывая на дочь, а Шут обиженно сопел, так как теперь петь серенады было некому, принцесса их даже не слышала. Кроме того, Шута всё же беспокоили угрозы Маргиссы, и он не раз уже давал себе слово слинять куда-либо подальше от этого проклятого семейства, но толку-то. Маргисса нашла бы его где угодно, кроме того, у Шута была семья, да и Лималот авось заступится за своего несдержанного на язык любимца. Поэтому беспокойный Шут время от времени бегал к апартаментам новоявленных колдунов и подслушивал у двери, но там было тихо и узнать что-либо не удавалось. После тягостной для всех трапезы, они разошлись. Принцесса упорхнула в свою девичью спальню, чтобы погрезить о любимом, Лималот пошёл в сад, чтобы отдохнуть в Летней беседке Раздумий и Размышлений, а Шут поплелся к себе домой.