О жизни

« О жизни…»

      Наступало новое утро. Новое хмурое утро моего добровольного заточения.
«Снег будет» -  подумал я вслух.
Два дня назад тоже был снег, а потом мартовское солнышко щедро растопило все то, что насыпали тучи, сделав большие черные грязные лужи. Странно. Я всегда думал, что за городом лужи чистые, голубые. Вроде как нет ни смога, ни грязи от машин и дорожных служб…но нет…
Я ошибся. Снова ошибся.
Лоб сам собой нахмурился и глаза заблестели злым огоньком. Я, оказывается, уже  пять лет как ошибаюсь. Вернее меня обманывают. Собственная жена и мой зам, правая рука. Он же друг юности. Слепец! Конечно, давно уже надо было понять, что эти их совместные командировки не что иное, как обман. Москва, Прага…куда только не ездили. А все якобы по делам фирмы. Разработки наши продвигали, со светилами медицины встречались и что? Тьфу… Ни одни деньги не стоят того, что эти двое сделали с моей жизнью. Кто я теперь? Муж-рогоносец? А еще успешный бизнесмен. Моего звонка ждут не один десяток директоров, а я тут, на даче, заперся в четырех стенах и нюни распустил.
Вообще-то я назвал это отпуском. И Ирине так сказал, что хочу побыть один, отдохнуть от города, от работы.
Я не смог ей сказать, что уже месяц знаю об их связи. Хотел сказать, уже даже рот открыл, но потом почему-то сказал про дачу, что хочу побыть один. Как она обрадовалась, какое счастье блеснуло в ее глазах. Она даже не смогла его скрыть… наверное я ей совсем надоел…Конечно. Я понимаю. Тридцать лет бок о бок. Институт, работа. Конечно надоел.
Невеселые мысли бежали и бежали в голове.
        - Максим Андреевич, вы завтракать будете? – прервал меня дед Иван.
        - Да нет, Иван Иванович…попозже…спасибо.
Дед Иван был из бездомных. Мне нравилась его немногословность. Шла вторая неделя, как я переехал на дачу, а за все это время слышал лишь утреннее и вечернее приглашение к столу.
Молодец. Не назойливый дед.
Меньше всего мне хотелось сейчас кому-либо что-нибудь объяснять. Конечно заметно что я не в себе. Что злой. Что пью постоянно. Даже зубы не чищу, стыд и позор! Не-хо-чу! Ничего не хочу. Жить не хочу.
Нет больше жизни для меня. Нет смысла… Была семья, любимая жена, дети. Работа была. Ничего не хочу больше. Хочу просто лежать на диване в гостиной, пить водку и смотреть как рога над камином начинают раскачиваться, а потом, как по волшебству, ползут по стене вправо, доходят до дверного проема и возвращаются обратно. Потом они движутся по стене влево…и тут мои глаза закрываются. Когда через неопределенное время я их открываю, рога уже висят на своем привычном месте. Очевидно вернулись уже.
Мне плохо… Очень плохо. И я совсем не знаю, что с этим делать. Убить Остапенко? Моего зама. Ира будет плакать. Она никогда мне не простит, если хоть волос упадет с его лысой головы.
Убить ее? Как тогда жить? Нет… я видно еще ее люблю… Что же делать?
Ждать…ждать пока в моей голове не появится план. Или хотя бы ясность.
         Накинув любимый пуховик, я вышел на крыльцо. В воздухе приятно пахло весной. Уже вот-вот должны были побежать грязные ручьи, смывая остатки  снега и обнажая землю.
Я очень люблю подснежники. Когда-то в молодости я дарил их Ирине. Красивые. Фиолетовые. Немного пушистые. Помню как Ира радовалась им…как счастливо моргали ее растроганные до слез глаза…
Да…давно  это было…лет двадцать назад…или больше… Почему я перестал их дарить? Не знаю. Вечная спешка, работа, дела. Не до романтики. А Остапенко дарит, наверное. Злость с новой силой захлестнула сердце. Ревность и злость на жену и ее любовника.
Наверное переехал уже в мою кровать. Рад радехонек. Догнал давнего соперника. Фирма в его руках, моя жена с ним в кровати…а я …я на даче…со старым дедом и ящиком водки.
       Серое небо слегка посыпало новым снежком. Прохладно. Я посмотрел вверх, на небо, потом пустующий взгляд прогулялся по крыше второго этажа моей «скромной» дачи, опустился на сад, еще дремавший в сладком сне, дошел до калитки, ведущей на улицу и замер.
Да. Пожалуй надо прогуляться. Вторую неделю на диване я не осилю. Ватные ноги не спеша двинулись по расчищенной дорожке. Скрипнула калитка. Ухо уловило этот звук. Значит я уже на улице. В голове еще пьяно кружились мысли, но по мере движения они становились все ровнее и ровнее. Уже не запинались друг об друга.
Я шел по улице и отмечал пустоту и безлюдность поселка. Видно зимой на дачах немного было жильцов. За все эти годы я никогда не приезжал сюда зимой. Обычно мы с женой и детьми уезжали на Юг, к морю. Погреться, так сказать. Эта же зима была другой…совсем другой.
   Не спеша я добрел до озера. Такое красивое и живописное летом теперь оно было совсем невзрачным. Серое. Кое-где оголенное до льда холодными ветрами. Прямо посередине была небольшая полынья. В ней уже каким-то чудом барахтались два серых гуся. Это было так удивительно.
Неужели первые гонцы? Или зиму тут зимовали бедняги?
Я присел на подтаявший сугроб у самого края озера и достав пачку сигарет затянулся.
Гуси что-то гомонили по своему, потом отважно по очереди ныряли в ледяную воду и что-то глотали.
Обедают, наверное. Полдень поди уже.
Внезапно в тучах появился голубой просвет. Яркий солнечный луч тут же воспользовался этим. Снег на озере заискрился разноцветными огнями, полынья из темно-серой стала небесно голубой.
Красота! Я забыл про сигарету и обалдело уставился на чарующую картину! Гуси счастливо хлопали крыльями, гоготали. Множество мелких капель слетало с их крыльев и застывало в воздухе разноцветными стекляшками льда.
В этот счастливый момент духовного блаженства я вдруг отчетливо услышал за спиной собачий лай. Обернувшись я содрогнулся, прямо на меня, через сугробы, неслась огромная кавказская овчарка. Белые зубы клацали в воздухе, красноречиво давая понять, что меня сейчас ожидает. Кусок оборванной толстой цепи бряцал при каждом ее прыжке.
        « Капец. Это все. Сожрет и не подавится» – были последние мои мысли.
Что есть силы я рванулся вперед. Ноги путались, сердце колотилось как птица в клетке. Я бежал обезумев не разбирая дороги. Расстояние между мной и овчаркой неумолимо сокращалось.
В последнем прыжке я поскользнулся и полетел на лед. Дальше случилось то, чего я совсем не мог ожидать. Мартовский лед, подтаявший от щедрого солнышка, как мальчишку домчал меня до края полыньи. Под тяжестью моих семидесяти пяти килограмм лед треснул и провалился…. Перепуганные гуси истерично гоготали, забиваясь подальше в край полыньи. Я понял, что теперь уже точно все…
Вода быстро наполнила валенки и пуховик. Тяжесть стала просто неимоверной. Обеими руками я хватался за кромку льда, но тот лишь ломался и ломался, не оставляя мне шанса на спасение.
«Сколько минут я продержусь?! Пять?! Десять?! Боже мой! Как глупо! Умереть вот так, глупо… Утонуть в дачном озере! Нет. Я не хочу умирать! Я хочу жить!!»
     - На помощь!!!! Помогите!! Тону!!!
Я истошно вопил в надежде, что хоть кто-то меня услышит. А лед все крошился и крошился. С трудом удалось стянуть с себя пуховик, но валенки как два камня тянули вниз.
   -  Помогите!! Люди!!
Очень хотелось жить! Отчаянно хотелось!! Любой ценой выжить! Я плакал, цеплялся зубами за лед, пытаясь заползти на его тонкий край, и полынья под моим телом становилась все больше и больше.
  - Господи, помоги мне! – кричал я теряя последние силы и надежду.
Да…я даже и не знал, насколько сильно я люблю жизнь…
Когда раздирая замерзшие ресницы, глаза мои увидели ползущую по льду собаку, я чуть не разжал пальцы рук. Это была все та же овчарка. Она легла на лед и осторожно ползла в мою сторону.
Я не мог вымолвить ни слова. В собаке было весу не меньше ста килограмм. Если она провалится, то все, мы уйдем под лед вместе с нею.
Осторожно распластавшись на льду собака приближалась ко мне. Ее огромная морда, с жуткими белыми клыками, становилась все ближе и ближе. Когда расстояние сократилось до вытянутой руки, собака замерла. Она опустила голову на лед, словно приглашая меня вцепиться в нее. Рывком оторвав руку ото льда, я со всей силы ухватился за шерсть на холке.  Второй рывок, и вторая рука схватила мохнатое ухо. Бедная. Я представляю как ей было больно. Но она не издала ни звука. Осторожно, стараясь равномерно давить на лед, овчарка попятилась задом, прочь от смертельной полыньи. Я не помогал ей. Мои силы были на исходе. Все что я мог, это крепко держать ее за ухо и холку. Так мы и ползли. Тихо, медленно, не дыша, вслушиваясь в каждый треск льда под нашими телами.
На берегу я попытался встать, но замерзшая колом одежда не давала согнуть ни руку ни ногу. Собака все поняла. Она позволила мне уцепиться за обрывок цепи и волоком потащила по тропинке.
Конечно она не знала куда меня тащить. Да я и сам уже плохо понимал где я. От переохлаждения сознание начало покидать меня.
Потом уже, когда я окончательно пришел в себя, мне рассказала жена, что в таком виде нас с собакой встретил один из дачников. Он-то и боролся за мою жизнь до приезда скорой.

  Зачем я все это написал? Я не знаю. Может потому, что бумаге не стыдно признаться ты слабак? Да…скорее всего в этом причина. Я слабый человек, но я очень люблю жизнь. Как впрочем и Вы.
Не убивайте свою жизнь, даже если вас кто-то разлюбил или предал… В ней столько еще хорошего.
             Живите!
                Цените жизнь!
                Она у нас одна!


                С уважением М.А.

               

21.02.2015