Однажды... 251-260

251. «Не верю»!

В 1845 году главный командир Черноморского флота и портов Черного моря, выдающийся русский мореплаватель адмирал М.П. Лазарев (1788–1851) обратился в Петербург с просьбой о том, чтобы ему разрешили заказать в Англии железный винтовой пароходофрегат. Ответ не замедлил поступить, но с «небольшим» уточнением: фрегат должен быть не винтовым, а колесным. Так и был построен прославившийся в Крымской войне колесный пароходофрегат «Владимир».
Через два года после прихода «Владимира» из Англии на Черное море Николай I (1796-1855) осмотрел новое приобретение и даже совершил на нем переход из Николаева в Одессу. Во время этого перехода и выяснилось, кто был автором «модернизации» корабля да и вообще главным виновником отставания российского флота в постройке винтовых пароходов. Задумчиво глядя на вращающиеся гребные колеса «Владимира», император сказал командиру парофрегата капитан-лейтенанту Н.А. Аркасу (1816–1881):
–  Вот это, я понимаю, махины… Знаешь, я против гребных винтов. Какие-то маленькие, юркие, скрытные, не видно, как и работают. Что бы там ни говорили, не верю я в них…

252. А если подумать?

Как-то раз один из коллег американского математика Джона (Яноша) фон Неймана (1903–1957) задал ему каверзную задачку. Из пункта А и Б, отстоящих на 100 км. Одновременно выходят навстречу друг другу два поезда со скоростью 50 км/час. Как только они трогаются,  пчела, устроившаяся на головной фаре поезда в А, испуганно взлетает и устремляется вперед, вдоль железнодорожного полотна, со скоростью 90 км/час. Наткнувшись на поезд, идущий из Б, она круто поворачивает и летит обратно с той же скоростью. Так и мечется между поездами, пока они не встретятся. Спрашивается, какова полная длина пути, проделанного пчелой.
Услышав условие задачки, Нейман на миг задумался и ответил: «90 километров».
– Я так и знал, что вы легко догадаетесь, – огорчился его собеседник.
– До чего догадаюсь? – изумился Нейман. Оказывается, он успел просуммировать в уме бесконечную последовательность пчелиных пробегов.
А ведь при здравом размышлении нетрудно догадаться, что пчела находится в полете ровно столько времени, сколько требуется поездам для встречи. Это произойдет через час, когда оба они преодолеют половину расстояния между А и Б. за час же пчела налетает 90 км.

253. «Некогда заниматься чепухой…»

В воспоминаниях известного русского драматурга, переводчика, историка искусства П.П. Гнедича (1855–1925) приводится любопытный эпизод, относящийся к его гимназическим годам. Учитель математики И. Глитовт, задавая ученикам очередную задачку, стал вслух диктовать по учебнику ее условия:
– Отец перед смертью разделил свое имущество, так, что старшему сыну выпало две трети от доставшегося невестке, да еще 425 рублей; среднему сыну…
Тут Глитовт запнулся и раздраженно воскликнул:
– Бред какой-то! Старику некогда было заниматься  такой чепухой, есть вещи куда поважнее… Эту задачку мы пропустим!

254. Профессор или академик?

Когда основанная Петром I (1672–1725) Академия наук начала свою работу, в документах и в устной речи все чаще стали употреблять слово «академик» вместо «профессор». Поскольку из-за терминологической путаницы могло сложится неправильное представление о роде деятельности ученого, на втором публичном собрании Петербургской АН 1 августа 1726 года математик, один из первых академиков Якоб Герман (1678–1733) счел необходимым сделать специальное разъяснение: профессор «излагает свою наука от ее начала», а главная задача академика – открывать новое «или в самом предмете, или в методе трактовки».

255. Непонятно, но верно!

Самые знаменитые в математике числа (1, 0, i=;-1, ; – отношение длины окружности к ее диаметру и е – основание натуральных логарифмов) связаны между собой уравнением Эйлера (1707–1783): еi;+1=0.
Изумительная красота этой формулы так поразила американского математика Б. Пирса (1809–1880), что как-то раз, написав ее на доске, он обратился к студентам с такой речью:
– Джентльмены! Я уверен, что написанная формула абсолютно парадоксальна. Мы не в состоянии ее понять и не знаем, что она означает. Однако мы ее доказали и поэтому считаем, что она должна быть верной.

256. «Я имел честь разработать эту теорию»

В науке вдохновение играет не меньшую роль, чем в поэзии. И когда, по словам А.С. Пушкина (1799–1837), «божественный глагол до уха чуткого коснется», ученый преображается и создает такие теории и идеи, которые потом изумляют его самого. Поэтому-то знаменитый французский физик и математик А. Пуанкаре (1854–1912) нередко говорил: «Я имел честь разработать эту теорию».

257. «В остальном все верно…»

Как-то раз знаменитый французский естествоиспытатель Жорж Кювье (1769–1832) зашел в зал, где заседала комиссия Парижской академии наук, работавшая над составлением энциклопедического словаря. Увидев выдающегося систематизатора животных, один из членов комиссии на всякий случай спросил Кювье:
– Скажите, месье, правильное ли определение мы дали слову «рак»?
– Как же вы определили это существо? – поинтересовался Кювье.
– Рак – это небольшая красная рыба, которая ходит задом вперед.
– Великолепно, господа! – воскликнул Кювье. – Есть только небольшие поправки к вашему определению. Рак не рыба, он не красный и не ходит задом вперед. В остальном все верно…

258. Лишний камень…

После того как английский астроном Дж. Хокинс (1928–2003) раскрыл тайну древней обсерватории Стоунхендж, он решил произвести подробную аэрофотосъемку участка. Каково же было изумление Хокинса, когда на первом фотограмметрическом плане, составленном ЭВМ, среди камней, которые были выложены в виде подковы, он обнаружил лишний.
Озадаченный астроном обратился к руководителю съемок Ч. Гершелю – потомку знаменитого первооткрывателя планеты Уран – за объяснениями. Тот запросил ЭВМ насчет таинственного «незнакомца», и машина уточнила: «Объект вертикальный, высота 178 см.».
Недоразумение объяснилось позднее. Оказалось, что в тот момент, когда самолет производил аэрофотосъемку, между камнями стоял ничего не подозревающий лысый турист. Его тень напоминала тень камня, а лысина отсвечивала как отшлифованный долерит.

259. Да или нет?

В истории человечества только трем ученым посчастливилось стать первооткрывателями новых планет. В 1781 году англичанин Уильям Гершель (1738–1822) обнаружил Уран, в 1846 году немец И.Г. Галле (1812–1910) открыл Нептун. Третьим стал американец Клайд Уильям Томбо (1906–1997)…
Коллеги подняли на смех 26-летнего любителя-астронома из Канзаса, когда он приехал в обсерваторию во Флагстаффе и объявил о своем намерении открыть новую планету, чего не удалось сделать самому П. Лоуэллу (1855–1916) – основателю обсерватории.
– Да если бы эта планета действительно была на небе, – говорили старые сотрудники  обсерватории Томбо, – ее давным-давно открыли бы.
– Мне плевать, есть она на небе или нет, – отвечал упрямый канзасец. – Но я хочу точно знать: да или нет?
И 13 марта 1930 года он получил ответ – на сделанном им фотоснимке была обнаружена неведомая миру планета, названная позднее Плутоном.

260. Только один недостаток

Германский император Вильгельм II (1859–1941) считал себя специалистом во многих вопросах, порой весьма далеких от дел государственного  управления. Как-то раз он обратился к итальянскому морскому министру, известному кораблестроителю адмиралу Брину (1833–1898) с просьбой дать заключение о проекте корабля, который разработал лично он, кайзер.
– Этот проект, – сказал Вильгельм, – плод моих многолетних исследований, долгих размышлений и тщательного, упорного труда…
Через несколько недель Брин прислал свой отзыв.
Корабль, который Ваше величество собирается построить, будет самым могущественным, грозным и красивым кораблем, который когда-либо существовал на земле. Он разовьет небывалую скорость, его вооружение будет самым сильным в мире, его мачты будут самыми высокими, а орудия самыми дальнобойными. Прекрасная внутренняя отделка будет доставлять настоящее удовольствие всей команде, от командира до юнги. У этого великолепного корабля только один недостаток: как только его спустят на воду, он пойдет ко дну, как свинцовая утка».