Михаил Волков Тот, кто вас узнает

                Михаил Волков

                «ТОТ, КТО ВАС  УЗНАЕТ»

                роман

                " Пустота - это только иллюзия ... "


                1.


   Это был один из последних, а может быть и последний поезд метро. В тускло освещенном, грохочущем на стыке рельс вагоне, ехали двое: Светлана, женщина лет тридцати восьми, может быть сорока, и молодой, то и дело задремывающий сержант милиции напротив.
   Светлана была одета в светлый плащ; по старинке крашеные перекисью волосы коротко подстрижены. Её можно бы было назвать красивой, но что-то не давало этого сделать, то ли чрезмерная худоба, то ли печать давней, не проходящей усталости на лице.
 Поезд с рёвом выкатил из туннеля на очередной станции. Светлана посмотрела в окно и досадливо поморщилась: до нужной ей остановки оставалось ещё несколько перегонов.
   "Повезло Катьке как утопленнице! - сердито подумала она, вытягивая затекшие ноги. - Хоть и достался мужик богатый, зато лопух. Неполное среднее образование (а если Катьку послушать, то и неполное начальное), лысина, брюхо, но уж амбиций - полные штаны! Зубы расческой, пальцы веером, сопли пузырем! Крутой бизнесмен!.. А квартиру умудрился купить у чёрта на куличках, чуть ли не за городом! Им-то самим что?! Сели в машину и доехали. Мне ж тут полтора часа трястись с двумя пересадками!.."
   Катерина - давняя и единственная подруга Светланы  еще со школы. Сама Светлана  - человек замкнутый и к новым знакомствам относится с большой осторожностью. С одной стороны это, может, и хорошо - меньше неприятностей, но с другой стороны - обидно, тем более, что личная жизнь у неё не сложилась: ни мужа, ни детей.
   Возникают, время о времени непродолжительные романы, в основном  с сослуживцами (Светлана работает инженером по технике безопасности на химическом производстве), но всё это так ... суета. Случайные связи.
  Поезд вновь замедлил ход, подъезжая к платформе. Мертвый железный голос, эхом разносящийся по пустой станции, объявил: "Станция "Площадь Чернышевского". Двери с шипением разошлись в разные стороны, и в вагон  вошёл неряшливо одетый, долговязый тип со странными, может, больными, а, может, просто воспаленными от насморка глазами. Тип был одет в потертую джинсовую куртку на искусственном меху (это в середине-то августа!), видавшие виды тренировочные штаны и рваные кроссовки. Длинные темные волосы, обрамляя бледное лицо, сальными прядями падали на плечи. В руках мужчина держал старую хозяйственную сумку с обмотанными синей изолентой ручками.
  Пройдя разболтанной походкой по вагону, он неожиданно остановился и уселся рядом со Светланой, по-хозяйски откинувшись на спинку сиденья.   Женщина, поджав губы, отодвинулась и, бросив быстрый взгляд на милиционера, с облегчением перевела дыхание: сержант проснулся и теперь, прищурившись, внимательно рассматривал вошедшего. Успокоившись, Светлана тут же начала злиться.
   "Ну, конечно! В пустом вагоне другого места не нашёл! Пристроился, понимаешь! Сейчас с разговорами полезет..." Однако незнакомец и не думал лезть с разговорами. Повозившись, некоторое время с заедающей молнией сумки, он, наконец, открыл ее и, достав толстую, утыканную закладками книгу в потрепанном переплете, погрузился в чтение, чуть шевеля при этом тонкими, бескровными губами.
   "Бомж какой-то! - неприязненно подумала Светлана, невольно морща нос. - А может и наркоман. То-то глаза красные как у кролика!.. Хорошо хоть милиционер здесь. Да и выходить мне на следующей..."
   Неожиданно сидящий рядом мужчина громко рассмеялся, очевидно, вычитав что-то забавное. Чисто машинально Светлана бросила взгляд на открытый том в руках длинноволосого и вздрогнула от неожиданности. В  этой, казалось бы, самой обыкновенной на вид книге, отсутствовало главное, а именно, напечатанный или, хотя бы даже написанный от руки текст.
Светлана поёжилась: её сосед был явно сумасшедшим, ибо какой нормальный человек станет сидеть и с умным видом читать пусть потрёпанные, с оборванными, засаленными краями, но НИЧЕМ НЕ ЗАПОЛНЕННЫЕ, ПУСТЫЕ СТРАНИЦЫ?!
   Причем "читать" с увлечением, быстро пробегая глазами несуществующие (или существующие только в его воображении) строки, иногда возвращаясь к "прочитанному" и отчеркивая "понравившиеся места" ногтем. В этом сочетании обыденного (что может быть обыденнее читающего в метро?) и нелепого чувствовалось нечто из ряда вон выходящее, пугающее даже. "Ну и Бог с ним!" - решила Светлана, уставившись в туннельную черноту за окнами вагона. "Мало ли какие психи бывают! Этот хоть не буйный... Ишь, как увлекся! - Светлана хмыкнула. - Хотя, если разобраться, чем мы лучше его?! Читаем дребедень всякую, да ещё нахваливаем. Или наоборот, берем, так сказать, "высокую литературу", и усиленно делаем вид, что всё понимаем... А этот шизофреник, по крайней мере, не притворяется..."
   Светлана вновь скосила взгляд на соседа и ... тут же в страхе отшатнулась: глаза в воспаленных, припухших веках, пугающе холодные, равнодушные, совсем не сумасшедшие, смотрели на неё в упор.
   - Вот... - неожиданно произнёс мужчина. - Вот и встретились! А я вас сразу узнал! Подождите-ка... - он залез во внутренний карман куртки, покопался там некоторое время, что-то достал и принялся это ЧТО-ТО внимательно разглядывать. Светлана, тщетно пытаясь разобраться в происходящем, уставилась на его пустую руку, как бы держащую невидимую, то ли открытку, то ли фотографию.   Незнакомец же, несколько раз сверив "фотографию" с оригиналом, расплылся  в неприятной улыбке.
   - Ага! - деланно весело воскликнул он. - Что я говорил? Один к одному!
   Светлана резко встала с сиденья и отошла к дверям, краем сознания отмечая, что вот милиционер опять уснул, что свет в вагоне мигает, предупреждая о приближающейся станции, и что лучше к психу не поворачиваться спиной.
   К счастью, в этот момент поезд выехал из туннеля, со скрипом затормозил, и створки дверей наконец-то разошлись в стороны.
   Светлана выбежала из вагона и, торопливо отойдя к колонне в глубине платформы, оглянулась назад. Псих по-прежнему, недобро улыбаясь, смотрел на нее, зажав в руке невидимый никому (кроме него самого, разумеется) квадратик картона, фотографию то есть...
   Металлический голос, объявляющий следующую станцию, слился с ревом приближающегося с противоположной стороны поезда; двери закрылись, и состав, набирая скорость, исчез в черной дыре туннеля, увозя ненормального любителя пустых страниц и несуществующих фотографий.
   "Фу-у-у! Слава Богу!.. А то устроили из метро психбольницу! И как их только родные из дома выпускают?!"
   Женщина ощущала страх. Неясный, а потому пугающий, ибо раньше к сумасшедшим она относилась скорее с жалостью, и никогда ни испуга, ни брезгливости они у неё не вызывали. Ну, болезнь и болезнь... Мало ли !
   "М-да, нечего сказать, достойное начало недели! - Светлана, одернула плащ и направилась к выходу с платформы. - Сначала на работе чехарда с прокламациями, потом эта дурацкая авария во втором цеху, когда из прохудившейся трубы прямо в спину возящегося с задвижками слесаря ударила струя концентрированной серной кислоты. К счастью, мужик оказался опытный, и оборачиваться не стал.  Плюхнулся в первую же попавшуюся лужу, даже ожога не получил. Тут, конечно, и шерстяная спецовка помогла, но все равно... Молодец! Получись всё по-другому, кому бы по шапке дали? Правильно, инженеру по технике безопасности! Не начальству же! Хотя, понятно, и они забегали... И от всех с утра водкой разит! Гуляют господа, на иномарках раскатывают, а рабочим опять копейки платят!"
   Миновав платформу, Светлана шагнула на ступеньки еле ползущего вверх, бесконечного эскалатора.
   "Да провались они все! Только настроение с утра испортили, - женщина сердито встряхнула головой. - С Катькой тоже... Договаривались же на шесть! Так ведь нет - опоздание теперь считается признаком хорошего тона! Целый час, как дура во дворе проторчала, а она, видите ли, в офисе задержалась! Да и посидели так себе, на троечку... Теперь еще и псих этот!.." При воспоминании о длинноволосом и его книге Светлану передёрнуло.
   "Да уж!.. Кого только в нашем славном городе на Неве не встретишь! Особенно после того, как психиатрические лечебницы на самоокупаемость перешли! – женщина саркастически усмехнулась. - Если, значит, не буйный, людей не режет, то пусть себе гуляет на все четыре стороны, в метро милостыню просит! Демократия!"
   Уже почти достигнув верха, Светлана машинально бросила взгляд вниз по эскалатору и замерла от ужаса: знакомая длинноволосая фигура с хозяйственной сумкой медленно поднималась вслед за ней.
   Как на зло, на выходе из вестибюля, не наблюдалось ни одного милиционера. Только две пожилые усталые тетки в форменных мундирах служащих метрополитена переговаривались между собой, да нищий в углу пересчитывал набранную за день мелочь.
   Торопливо миновав павильон, Светлана выбежала из метро под моросящий унылый дождь и, спустившись с крутых ступенек, быстрым шагом направилась к недалекому уже дому, одновременно пытаясь собраться с мыслями.
   "Этого не может быть! - в панике думала она, судорожно прижимая у груди сумочку. - Он же уехал, я же это своими глазами видела! Или мне показалось?! Господи, бред какой-то!" Женщина в страхе оглянулась, но улица, освещенная желтоватым, расплывающимся в дожде, светом редких фонарей, оставалась безлюдной.
   "Так. Вроде его не видно. И то хорошо... По крайней мере, до дома добежать успею," - миновав еще пару кварталов, Светлана свернула в темную арку, чуть ли не бегом пересекла узкий колодец двора и вошла в гулкий, пропахший кошками подъезд, с облупившимися, исписанными нецерзурщиной стенами в подтеках влаги, со сломанным в незапамятные времена лифтом и годами немытыми окнами.
   Её дом, как впрочем, и большинство домов в районе Московского вокзала, очень старый, построенный еще в конце ХIХ века, по идее давно уже должен был стоять на капитальном ремонте, однако, то ли денег не хватило, то ли арендующие нижний этаж частники, не заинтересованные в переезде, сунули кому надо взятку, только обещанное расселение по новым квартирам отодвинулось на неопределенный срок. Потолки текли, трубы лопались, а зимой иногда бывало так холодно, что приходилось включать электрокамин и спать в свитере...
   Добравшись до четвёртого этажа, Светлана открыла обитую черным дерматином  дверь с цифрой "58" на потемневшей от времени медной табличке и оказалась в небольшой (зато с очень высокими потолками) прихожей.
   "Ну, наконец-то! – вздохнула она, зажигая свет, снимая плащ и переобуваясь в домашние тапочки. - Хватит на сегодня с меня впечатлений! Хватит дождя, сырости и психов в общественном транспорте!.. Даже телевизор включать не буду, просто посижу спокойно, чаю попью..."
   Щелкая выключателями, Светлана прошла на кухню. Доставшаяся ей в наследство от бабушки однокомнатная квартира, может, конечно, и требовала ремонта, но все равно чувствовалось, что в ней живет человек аккуратный, ценящий уют и комфорт.
   С зарплаты инженера по технике безопасности, естественно, не разбежишься, однако можно иногда позволить себе потратиться на всякую приятную мелочь: какое-нибудь красивое бра или небольшой эстамп.
   "Все-таки дома у меня хорошо! - окончательно успокаиваясь, подумала Светлана, зажигая огонь и ставя на плиту чайник. - Катька, вон и та завидует. Ну, ещё бы! Целый день с уборкой провозится (четыре комнаты да прихожая такая, что в футбол играй!), а благоверный припрется посреди ночи, наследит, вещи раскидает, и попробуй  что-нибудь вякни. "Я, дескать, кормилец-поилец, огромные деньжищи зарабатываю, имею право расслабиться!" Деньжищи деньжищами, но мог бы, если уж такой крутой и прислугу нанять. Нет... Мужики все-таки паразиты! Им женщину унизить - самое большое в жизни удовольствие! Хлебом не корми - дай поизголяться!"
   Светлана достала из шкафчика печенье, банку сгущёнки; налила в кружку с изображением Винни - Пуха заварку и, встав возле плиты, стала ждать, когда закипит чайник:  "Вон мой бывший... Уж на что полное ничтожество, поэтишко задрипанный,  а тоже, как нажрётся, так начинает: "я, мол, гений, поэмы пишу, ко мне не зарастет народная тропа!" Рассылал свои творения по редакциям пачками... За мой-то счет! Да ладно, чёрт с ними со стихами, никому от них не было ни холодно, ни жарко. Но пусть бы он работал! Ведь нигде, сукин сын, больше месяца не задерживался! Из грузчиков выгнали за прогулы, из сторожей - за пьянку... Устроила его по великому блату экспедитором на маслосырбазу, так и там умудрился со всеми перессориться - через неделю вылетел со статьёй! Да еще сцену ревности закатил. "Ты, мол, с их директором спишь!" Глупее, конечно, ничего не мог придумать! И главное, когда трезвый - ведь нормальным человеком был. Мягкотелым, правда, к жизни не приспособленным, но нормальным: добрым, спокойным... А как запивал - всё! Туши свет! То мат - перемат, то слюни вперемежку со стихами... Правда, стихи, действительно, неплохие. Как сейчас помню. "У времени, и у судьбы в долгу стою я  - обнажённее мишени... В застывшем свете, не отбрасывая тени... Как будто в заколдованном кругу..." М-да..."
   Подхватив закипевший чайник, Светлана добавила кипяток в кружку, в ней же размешала две ложки сгущёнки и, поудобнее устроившись за небольшим кухонным столом, отхлебнула обжигающий напиток. Затем, чтобы совсем уж было хорошо, протянув руку, включила стоящий на холодильнике транзистор, раз и навсегда настроенный на "Радио Ностальжи". Однако вместо музыки в кухню ворвался только треск атмосферных помех, за которым, тем не менее, угадывались чьи-то голоса.
   - Что такое?! - Светлана, приподнявшись со стула, прибавила звук. Шум сделался совсем уж невыносимым, зато голоса начали звучать более четко.
  - Так что же это значит - узнать свет? – выплыл из треска помех первый голос, принадлежащий (по крайней мере у Светланы создалось такое впечатление) пожилой бездарной актрисе, тщетно пытающейся сымитировать детскую манеру говорить, к тому же с жутким акцентом. Второй голос -  довольно неприятный, очень похожий на голос свихнувшегося робота из какого-нибудь третьеразрядного фантастического боевика, подхватил:
   - Да! Что же это значит - узнать свет? ... Или узнать тьму?
   - Узнать свет и тьму невозможно! - наставительно произнёс первый голос. -  Ибо узнать тьму и свет - значит, узнать себя. Познавший себя, познает Тайну, но лишь мертвецам доступна Истина.
   - А мой нулевой допуск? – возмутился  «робот». - Нулевой допуск позволяет совершать перемещения по всем уровням, независимо от промежуточного состояния сущности.
   - Сущность дискретна... - первый собеседник казался опечаленным. - Точка абсолюта возникает лишь вне начала... Вне начала, вне конца, вне пространства, вне движения...
   Тут голоса стихли окончательно, пропадая в однообразном шипении пустого эфира, и Светлана пожала плечами: "Радиопостановка какая, что ли? Гм! Странно. Может я утром, когда приемник выключала, нечаянно настройку сбила?"
   Она уж было взялась за ручку диапазонов, в твёрдом намерении все же отыскать свое любимое  "Ностальжи", как вдруг чей-то оглушительный, стальной баритон (очень похожий на "метрополитеновский") заорал на всю квартиру:
   - Итак, в эфире "Радио Юго - Запад!"
   От неожиданности Светлана чуть было не опрокинула транзистор и, торопливо сведя звук до минимума, в ошеломлении затрясла головой: "Это что еще за новости?! Юго - Запад какой-то… А где "Ностальжи"?"
   Однако вместо "Ностальжи", зазвучал, совсем непохожий на голоса радиоведущих, пугающе мёртвый говор то ли человека, то ли машины:
   - На темных улицах ночного города время кровавых маньяков, вампиров и оборотней; у нас же здесь все свои, тепло, уютно; и мы продолжаем нашу программу  "Для тех, кому за полночь". Первым номером концерта "По вашим пожеланиям" звучит песня уничтоженного в цветущем сорока двух летнем возрасте Джона Леннона  - суперзвезды, супернаркомана и супербабника. Песня называется "Елоу субмарин" и передается по просьбе нашего постоянного читателя Аристарха Караваева из города Череповца, или из Архангельска... или из Владивостока ... или из...
   "Бред! - Светлана, забыв о своём, так и не найденном радио, в раздражении выключила приёмник. - Эти ди -джеи совсем совесть потеряли! Слушать невозможно! Расплодилось их в последнее время, как собак нерезаных. А толку-то?! Один такую пошлятину несет, что уши вянут, другой - то ли пьяный, то ли обкуренный - еле языком ворочает, третий вообще - бредит... Не соскучишься!"
   Вздохнув, Светлана допила чай, убрала со стола и, пройдя в комнату, принялась стелить себе постель...
               
                2

   Сон, приснившийся Светлане в эту ночь, был скорее не сном, а видением, то есть предельно достоверным, последовательным чередованием пусть странных, но по-своему логичных событий. Причем время сна, как это часто и бывает в видениях, совпадало с реальным временем.
   Длиннющий эскалатор предпоследней станции в районе новостроек неторопливо вез ее вниз к ярко освещенному пустому перрону. Гулкий рев удаляющегося состава окончательно испортил и без того далеко не безоблачное настроение: Бог его знает, сколько теперь придется ждать следующего поезда!
   Дойдя до конца платформы (вечером лучше садиться в первый вагон), Светлана посмотрела на электронное табло с зелеными светящимися цифрами, отсчитывающими время, и поморщилась: было далеко за полночь, а завтра утром, между прочим, на работу идти. "Вставать полшестого, да те же полтора часа давиться в общественном транспорте!.. Но лучше уж давиться, чем вот так - одной в подземелье, и неизвестно еще, кто там в вагоне окажется, может, конечно, и нормальные люди, а, может, и наркоманы какие-нибудь!" - Светлана передернула плечами и оглянулась по сторонам.
   Что-то было не так.
   То ли цоканье ее шпилек по поддельному мрамору перрона казалось слишком громким, то ли гудение ламп дневного света - слишком уж низким и монотонным, то ли действовала на нервы необычная пустота станции: ни припозднившихся гуляк, ни уборщиц, ни милиционеров.
   Но главное - тишина.
   Она наплывала жаркими, удушливыми волнами из пугающей черноты близкого туннеля и. медленно заполняя собой огромное подземное помещение, давила на уши, сбивала с толку, делала окружающее зыбкам, нереальным.
   Отшлифованная до зеркальности поверхность пола вдруг вспыхнула странным, призрачным движением, и Светлане показалось, будто она стоит на тонком стекле, под которым бездонная пропасть, с хаосом живой, то закручивающейся спирали, то растекающейся огромными кляксами тьмы и далекими таинственными огнями.
   "Господи, что со мной?" - женщина на мгновение прикрыла глаза, ожидая, что вот-вот лишится сознания, а когда вновь их открыла - все вернулось на свои места.
   "Та-а-ак... - чувствуя, как тело покрывается липким противным потом,  Светлана с силой провела рукой по лицу. - Допрыгалась, подруга! Догонялась кофеечек по восемь чашек в день, с сигаретой в зубах! Досиделась на очковых и прочих диетах! Догулялась! На неделе по пять дней минимум засыпаешь со снотворным, а сколько раз по ночам от кошмаров как ошпаренная вскакиваешь? Раза три-четыре?..
   В общем, хватит! Девки из управления давно с собой  в бассейн зовут, и все удовольствие - то триста рублей в месяц по абонементу. А завод доплачивает... Вот в среду и пойду. Здоровье дороже!"
   Светлана тряхнула головой и сердито посмотрела на часы: "Да где ж этот чертов поезд?!"
   Однако метро тем и хорошо, что, ожидая очередной состав (даже ночью) озвереть окончательно не успеваешь. Это все-таки не трамвай.
   Станция вновь наполнилась ревом, в глубине противоположного туннеля показался свет, а уже через несколько секунд пневматические двери приветливо распахнулись перед Светланой. Шагнув в вагон, она с облегчением вздохнула: ни наркоманов, ни пьяниц, ни бомжей. Только супружеская пара, очевидно, возвращающаяся с какого-то праздника - чуть пьяноватая, но вполне приличного вида, трое морских офицеров, чинно сидящих в ряд с кейсами на коленях, да рыжая растрепанная девица в ядовито-желтой кислотной куртке.
   "Вот и хорошо! По крайней мере, никто приставать не будет, - Светлана села на пустое сиденье и вытянула уставшие ноги. - Хотя, честно говоря, если бы вон тот лейтенантик справа пристал, я бы, наверное, не возражала…. Или возражала? Молодой слишком.…. Но, во-первых, это не порок, а во-вторых, надоели уже мужики в возрасте. Все как на подбор - пьющие, краснорожие, наглые, у всех брюхо висит, и все почему-то бриться не любят. Сильный пол! - Светлана фыркнула. - Ага, сильный! Им бы только до жилетки дорваться сопли распустить: какие они хорошие, какие талантливые, какие надежды в молодости подавали, и как у них теперь все плохо: жена - дура, дети - спиногрызы, начальники - идиоты... Надоело!"
   И тут неожиданно на Светлану вновь накатила волна дурноты. Закружилась голова, зазвенело в ушах, тело будто налилось свинцом, а затем произошло нечто: за окном вагона возник яркий свет, и оказалось, что поезд едет вовсе не по туннелю, а по поверхности, как на некоторых перронах Москвы, и как некогда было в районе Купчино,  на первой линии.
   По странной, надо сказать, поверхности
   Светлана увидела безлюдные улицы, высокие дома без окон, а между ними огромные пустоши с руинами каких-то древних зданий и проржавевшими до дыр остовами брошенных автомобилей. Ощущение чуждости окружающего поезд мира дополняло затянутое светящимися спиралевидными облаками низкое небо, по которому то и дело пробегали огромные тени.
   Светлана в ужасе отвела взгляд от сумасшедшего пейзажа и посмотрела на соседей по вагону - как, интересно, они реагируют на эту заоконную шизофрению?   Однако остальные пассажиры вели себя, как ни в чем ни бывало: супружеская пара дремала, офицеры вполголоса переговаривались между собой, а ультрамодная девица, прикрыв глаза, слушала плеер, чавкая жвачкой и притоптывая ногой в такт музыке.
   "Они ничего не видят! - женщина в панике сжала ладонями виски и закрыла глаза. - Бред какой-то! - беспомощно подумала она. - Может, я сплю? Да нет, непохоже на сон... Уж слишком все реально."
   Тут, очевидно, на какое-то время Светлана потеряла сознание, потому что, когда она вновь начала воспринимать окружающее, поезд стоял на станции "Площадь Чернышевского", двери были открыты, а рядом устраивался на сиденье вошедший в вагон невзрачный мужичонка.
   Женщина с силой выдохнула воздух и провела рукой по лбу, стирая холодный пот, чувствуя, как постепенно паника уступает место ледяному спокойствию:    "Вот еще один аргумент в пользу здорового образа жизни... Тебе мало? Хочешь посреди улицы, где-нибудь на проезжей части в обморок грохнуться? Тогда валяй - продолжай пить свой кофе, Катькину водку и всякие там дурацкие "гербалайфы"!
   Погоди-ка, у меня с собой никаких лекарств нет?" - Светлана открыла сумочку и принялась в ней рыться, торопливо перебирая разную мелочь: помады, пудреницы, какие-то старые бумажки с уже не нужными телефонами и прочий хлам.
   "Нет, ничего подходящего... Правда, алахол имеется, но им нервы не успокоишь. Жаль..."
   Женщина закрыла сумочку, поправила прическу и с некоторой опаской оглянулась по сторонам. К счастью, никаких призрачных городов за окнами вновь нырнувшего в туннель поезда на этот раз не было. Обыкновенная темнота с мелькающими изредка огнями, да собственное неясное отражение с притулившимся рядом невзрачным типом.
   Светлана скосила взгляд на соседа. Лет пятидесяти, худой, с узким, болезненно-бледным лицом, одет в мятые брюки, серый видавший виды плащ, на голове - шляпа болотного цвета, на ногах пыльные стоптанные ботинки.
   "Нищий... Хотя, может, и не нищий, может, просто наплевать ему на то, как он выглядит! Зато вон - грамотный..."
   И, действительно, в руках у мужчины имелась толстая, потрепанная тетрадь в черном коленкоровом переплете, которую обладатель болотной шляпы и читал, чуть шевеля тонкими бескровными губами, то и дело отчеркивая понравившиеся места кривым, желтым от никотина ногтем. Светлана чисто из любопытства (и в правду, интересно, что это можно читать с таким увлечением?) заглянула через плечо соседа и сейчас же испуганно отпрянула назад.
   Вновь накатила волна дурноты, закружилась голова. Вдобавок ко всему возникло стойкое и очень неприятное ощущение "дежа вю" - будто все это уже с ней происходило... Очень давно. Может, в другом городе, может, в другой жизни...
   Тетрадь в руках соседа была девственно чистой, и он, по сути "читал" пусть и изрядно потрепанные, пожелтевшие от времени, но ничем - ни буквами, ни цифрами - не заполненные страницы!
   Светлана, в надежде прийти в себя, потерла ладонями виски, однако дурнота не исчезала. Воздух в вагоне сгустился, невыносимо, до тошноты, запахло прогорклым жиром, и вдруг из динамиков, хотя до станции было далеко загремел знакомый металлический голос: "Осторожно, двери открываются! Станция "Пескаревская". Переход на Парголовско -Петергофскую линию. Следующая станция "Дачное". Не забывайте свои вещи в вагонах и на могилах. Уступайте места детям, инвалидам и мертвецам. Вас приветствует командир состава. Забортная температура + 18 градусов, глубина погружения - тридцать метров. Переходите улицу на красный свет, сегодня, завтра, вчера и всегда слушайте радио "Юго-Запад" Только радио "Юго-Запад"! Вечно радио "Юго-Запад"!.."
   Перед глазами Светланы вспыхнул ярко-красный огонь, и она опять чуть было не отключилась, однако усилием воли, взяв себя в руки, откинулась на спинку сиденья и сделала глубокий вдох: "Спокойно, милая! Вот так... Вдох, вдох, вдох, вдох, вдох... Еще спокойнее! Очень хорошо... Молодец. Самое страшное позади,  не дергайся!.."
   - Послушайте, а я ведь вас сразу узнал!
   Светлана вздрогнула и непонимающе посмотрела на соседа.
   Холодные, пугающе равнодушные, водянистые глаза, обрамленные белесыми ресницами, уставились на нее в упор. Сосед ухмыльнулся.
   - Как же вас можно не узнать?! - голос у него был странным, будто ножом по стеклу вели. - Фото-то ваше всегда со мной. Вот, - мужчина сунул руку во внутренний карман плаща и, покопавшись там, достал ее обратно по-прежнему пустую, однако пальцы были согнуты так, будто держали невидимую фотографию.
   - Сами взгляните! - сосед сунул скрюченную пятерню прямо под нос Светлане, когда же та инстинктивно отпрянула назад, мерзко захихикал, обнажив редкие, прокуренные до черноты зубы.
- Ведь это же вы... Вы!
   Женщина вскочила с сиденья и, отбежав к дверям, прижалась к ним спиной. К счастью, поезд уже подходил к станции.
   Сумасшедший попутчик, как ни в чем ни бывало, сунул "фотографию" обратно в карман, с укоризненной улыбкой покачал головой и вновь уткнулся в свою тетрадь.
   Наконец двери вагона с шипением разошлись в стороны, Светлана, резко развернувшись сделала шаг вперед и ...
   Полетела вниз, во тьму, со слабо светящимися на страшной глубине огнями, ибо никакого перрона не было и в помине, а их одинокий вагон висел в черной пустоте посреди бескрайнего и бесконечно чужого пространства...

                3

   Светлана проснулась от собственного крика, к которому добавился ещё и звон разбитого стакана с водой, стоявшего на тумбочке рядом с диваном. Трясущейся рукой нащупав выключатель, она зажгла свет и посмотрела на мирно тикающий рядом с ночником будильник. До подъема оставалось пятнадцать минут, и  Светлана вновь откинулась на мокрую от пота подушку, понемногу приходя в себя.
   "Ничего себе сон! - она провела рукой по телу и, обнаружив, что ее ночная рубашка тоже мокрая насквозь, хоть выжимай, неприязненно сморщилась. - Да нет! Какой там сон?! Классический кошмар с ощущением абсолютной достоверности происходящего! Надо же, как на меня вчерашний псих повлиял! Хотя, тут дело, наверное, не только в психе. Псих, так сказать,  последняя капля, соломинка, переломившая спину верблюда, - Светлана усмехнулась и медленно, чувствуя ломоту в спине, как после хорошей физической нагрузки, встала с кровати, одновременно стягивая через голову "ночнушку". - Переутомилась ты в последнее время, вот что! Перенервничала... Во-первых, эта дурацкая работа, с этими чуть ли не ежедневными от общего износа оборудования ЧП. Во-вторых, идиотская двухдневная гульба с командированным из Пензы, который оказался запойным алкашом (Господи, ну почему они все так пьют?!!), а, следовательно, и полуимпотентом, ну и, в-третьих... - Светлана в раздражении швырнула рубашку обратно на диван и принялась одеваться. - На третье у нас дерьмо. Так, кажется, любил выражаться замдиректора по хозяйственной части? Короче, появился тут недавно дружок бывшего мужа (уж не помню, как его зовут). Случайно в метро столкнулись, он и рассказал... Колька-то, дескать, жив - здоров, и мало того - круто в последнее время поднялся! Пить завязал окончательно и бесповоротно, занимается бизнесом, большими деньжищами ворочает. К тому же выпустил бывший муженек три книги своих стихов, вступил в какой-то пен - клуб, а на осень у него запланирована свадьба с англичанкой двадцатипяти лет! А папа у англичанки владеет контрольным пакетом акций процветающей судостроительной компании, присмотрел молодым дом под Лондоном и вообще от Колюни без ума! Надо же! Кто бы мог подумать!"
   Светлана в непонятном ей самой озлоблении отшвырнула ногой попавшиеся на пути тапочки и прошла на кухню.
   "Алкоголик, ничтожество, слюнтяй! Гвоздь в стенку забить не мог, котлеты у него вечно пригорали, а туда же - Англия, пен - клуб, родственники-миллионеры... Дерьмо собачье!.. Тут же вкалываешь, как проклятая, на вшивую Анталию заработать не можешь; по утрам в метро давишься, по вечерам от психов да шпаны всякой не знаешь куда деваться... Где справедливость?!.. - поставив чайник, Светлана взяла из ванной тряпку и, вернувшись в комнату, собрала осколки стакана. - Черт! Еще пара таких кошмаров, и у меня посуды не останется. Что же это за непруха пошла в последнее время, а? Куда ни кинь - всюду клин..."
   Вытряхнув стекло, женщина вернулась в ванную, сполоснула тряпку и, ощущая невероятную разбитость во всем теле, принялась тем не менее наводить утренний марафет. Хочешь - не хочешь, а на работу идти надо...

                4

   Химическое предприятие, на котором работала Светлана, а если быть точнее, то научно-производственное объединение "Сегмент", располагалось в юго-восточной части Санкт-Петербурга между Невой и, так называемым, "Весёлым Поселком" - продуваемым всеми ветрами районом новостроек.
   Созданное в начале века и выпускающее самую разнообразную продукцию (от сухой краски и синьки до коагулянта, очищающего сточные воды), объединение с трудом преодолевало новые времена. А потому и вид имело соответствующий. На огромной территории, заброшенных, полуразрушенных цехов было гораздо больше, нежели действующих. Да и последние имели такой вид, будто их долго и не без успеха бомбила штурмовая авиация.
   Вообще же в подобном месте неплохо смотрелась бы группа киношников, снимающая какую-нибудь антиутопию о кошмарном будущем или ужасник  из жизни мутантов. Тем более, что реальные мутанты здесь встречались: крысы, живущие на заводе десятилетиями и питающиеся чуть ли не всей таблицей Менделеева, попадались то полуметровые, то лысые, то бесхвостые. Помнится, всем коллективом ходили смотреть на пасюка, убитого поварами заводской столовой и дружно ужасались рудиментарной второй голове, растущей ... из живота крысы.
   Короче, место было то ещё! Не под всякий трубопровод сунешься (случалось, обрушивались!), не во всякую лужу ступишь. То есть ступить-то ты, конечно, можешь, только что будет потом с твоей обувью и твоей ногой?!
   Светлана, на кою в свое время очень большое впечатление произвел фильм "Сталкер", не раз думала о том, что именно здесь Тарковский мог бы снимать свою философскую притчу - гораздо живописнее бы получилось. И еще. В какой-то книге она, помнится, читала об "эстетике разложения". Здесь разложение (как ей виделось) было именно эстетичным. Настолько отталкивающим в своем безобразии, что по закону единства противоположностей казалось уже искусством...
   Сегодня Светлана подъехала к производству со стороны набережной, с трудом выбралась из переполненного автобуса и, торопливо миновав проходную, оказалась на чистой, ухоженной площадке перед заводоуправлением. Ее часы показывали без пятнадцати девять, и хоть тут-то она была спокойна - не опоздала в этот раз.
   Поднявшись по широкой, с протертым ковровым покрытием лестнице на второй этаж, Светлана прошла в конец коридора, где рядом с женским туалетом и находился ее, с позволения сказать, кабинет. На деле же - каморка, заставленная гигантскими папками, вылинявшими стендами по технике безопасности, образцами одежды химзащиты и прочей белибердой. Разгребать и разбирать весь этот хлам у Светланы не было ни времени, ни желания.
   В кабинете она не сидела - ходила по цехам, чай пила у подруг в бухгалтерии, обедала в столовой. Чего, спрашивается, спину гнуть?
   Светлана сунула уж было ключ в замочную скважину, когда ее окликнул заместитель директора по бизнесу Виталий Курбатов, упитанный, розовощекий мужчина лет сорока, одетый в жуткий полосатый пиджак и красный галстук.
   Вообще интересный был тип. Некогда комсомольский секретарь объединения, с пламенным взглядом бичующий "отдельные мелкие недостатки нашей замечательной действительности" и поедом евший воспитателей заводского общежития за "аморалку", в 91-м году Виталик заделался вдруг ярым демократом, стал втихую приторговывать видео -порнухой и нажил приличное (по слухам) состояние: купил дом, несколько машин и нынешнюю должность.
   - Слушай, Свет, - прогундосил Виталик (он страдал аденоидами), неторопливо приближаясь к Светлане и картинно стряхивая пепел с какой-то, очевидно, умопомрачительно дорогой сигареты с длинным фильтром. - Будь другом, дойди до цеха коагулянтов, проверь, как там у них со спецодеждой. А то на меня вчера директор наорал, мол, рабочие в рванине все, того гляди кто-нибудь ожог получит...
   - Хорошо, схожу. - Светлана кивнула.
   Бывший комсомольский вожак скользнул взглядом по стройным ногам женщины  и осклабился.
   - Ну, ты, это... Как вообще жизнь-то?
   - Да нормально, - Светлана пожала плечами. - Работаем помаленьку.
   - Я слышал, твой бывший в Москве большим человеком стал?
   Женщина досадливо поморщившись (и этот туда же!), кивнула.
   - Угу... Большим. Доллары лопатой гребет.
   Виталик встрепенулся.
   - А на чем поднялся-то?
   - Не знаю! - отрезала Светлана. - И знать не хочу. У тебя все?
   - Ладно-ладно, - Курбатов примирительным жестом поднял ладони. - Не заводись. Что-то ты в последнее время нервничаешь сильно.
   - С волками жить... - женщина открыла дверь и, холодно кивнув Виталию, скрылась в своем кабинете.

                5

   Минут через пятнадцать, выйдя из заводоуправления, Светлана знакомой дорогой направилась в цех коагулянтов, расположенный на противоположной стороне территории, огибая мерзко воняющие непонятно чем разноцветные лужи и горы полусгнившего, потерявшего первоначальные очертания мусора, сквозь который уже пророс репейник.
   Слева виднелись заброшенные здания котельных и складских помещений, справа тянулся огромный цех, вернее - скелет бывшего цеха: треснувшие бетонные балки подпирали похожую на решето, просевшую крышу. Пыльный пол был завален ржавым железным ломом.
   "Вот чёрт! - близоруко сощурившись, Светлана уставилась на человеческую фигуру, одиноко бродящую под многотонным, и что самое главное - готовым рухнуть в любой момент перекрытием. - Мать пресвятая богородица! Кто ж это у нас такой любопытный? Кому жить недоело?!"
   - Эй! - подняв руку, закричала она. - Эй, парень! Вылезай оттуда немедленно! Слышишь?! Тебе говорю!
   Человек оглянулся и дурашливо помахал рукой в ответ, но все же слез с бетонных плит и неторопливо направился в сторону Светланы. А у той вдруг перехватило дыхание и вновь волна дурноты, как в давешнем сне, захлестнула разум.
   "Это невозможно! - в панике подумала женщина, отступая назад. - Может, я уже галлюцинации вижу? На нервной почве?"
   Приближающийся мужчина оказался тем самым психом, что вчера в метро с таким удовольствием читал пустые страницы и разглядывал несуществующую фотографию. Тут никаких сомнений быть не могло - то же бледное лицо с чувственными губами, те же холодные глаза в красных воспаленных веках. Только теперь длинные, чисто промытые волосы были забраны в пижонский хвост на затылке, да и одежда претерпела изменения. Мешковатую куртку сменила чёрная кожаная "косуха", вместо грязных спортивных штанов имели место черные же бриджи со стильной шнуровкой по боковым швам; потерявшие цвет и форму древние кроссовки уступили место высоким байкеровским ботинкам на рифленой подошве. Все это плотно облегало фигуру, и поэтому незнакомец производил впечатление еще более высокого человека, нежели это показалось вчера...
   Светлана, не зная, что предпринять, затравленно огляделась по сторонам. И тут (вот ведь удача!) заметила знакомого слесаря, мирно перекуривающего у склада готовой продукции.
   Быстро развернувшись, она чуть ли не бегом бросилась к работяге, на ходу лихорадочно придумывая повод для разговора, буквально всей кожей чувствуя взгляд "психа". Очень недобрый взгляд...
   Тяжело дыша и поминутно оглядываясь на темную фигуру у заброшенного цеха, Светлана выпалила:
   - Здравствуйте, Сергей Михайлович! Я... Я вот чего... Я насчет спецодежды. Как у вас со спецодеждой? Все в порядке? Мы новую выписали. Вы учтите...
   Слесарь, удивленно посмотрев на смертельно бледную, с испуганными глазами женщину, медленно покачал головой.
   - Да вроде все путем... Хотя, погодите. Мне б ботинки новые не помешали. А то эти совсем уже, - он приподнял ногу, демонстрируя прохудившуюся обувь. - Как насчет ботинок?
   Светлана, забыв обо всем на свете, в изумлении глядела назад - на то место, где буквально несколько мгновений назад стоял ее сумасшедший преследователь, и где теперь никого не было, только ветер шевелил чахлую траву, да оседало небольшое облако пыли, поднятое байкеровскими ботинками.
   Слесарь, желая привлечь к себе внимание, деликатно кашлянул
   - А? - женщина, вздрогнув, оглянулась.
   - Я говорю - насчет ботинок как?
   - Ботинки? - пробормотала Светлана, скользнув невидящим взглядом по лицу собеседника. - Ах да! Ботинки! Будут вам ботинки. Вы зайдите завтра... или нет... Лучше послезавтра. Придумаем что-нибудь. Хорошо?
   - Хорошо, - протянул озадаченно слесарь. - Вы сейчас случайно не в цех коагулянтов направляетесь?
   - Да, - Светлана с надеждой осмотрела на рабочего. - Вы тоже туда?
   - Ага! - слесарь, затоптав сигарету, неторопливо поднялся со скамейки. - Пойдемте вместе. Все веселее..
   - Пойдемте, - немного успокоившись, произнесла женщина. - А то в последнее время крыс у нас развелось! Ужас!
   - Да, - рабочий кивнул. - Вы, наверное, на крысу и наткнулись? Вид у вас уж больно испуганный.
   - Серьезно? - Светлана с нервной усмешкой провела рукой по волосам, поправляя прическу. - Неужели так заметно?
   - Заметно, - слесарь пожал плечами. - И чего вы все так крыс боитесь? Крысу ведь, если не трогать - она первой ни в жисть не нападет!
   - Ну да? - Светлана действительно вспомнила свои немногочисленные, но крайне неприятные встречи с вездесущими грызунами, передернулась, как от ушата холодной воды.
   - То-то они прыгают! Того и гляди в горло вцепятся!
   - Прыгают они, если их зажмешь где, - спутник Светланы назидательно поднял палец. - Или если слабину чувствуют. Нельзя им страх показывать...
   Они миновали разрушенное здание, прошли мимо огромной лужи с застрявшим и брошенным еще с весны автопогрузчиком посередине, и, наконец, свернули на вечно раскисшую (даже в сухие и погожие дни) дорогу, ведущую к цеху коагулянтов. Собственно, дороги, как таковой не было. Была река жидкой грязи, вечно проклинаемая водителями и упорно не замечаемая начальством.
   - Вот зараза! Когда ж тут у нас нормальные подъездные пути сделают?! - слесарь с проклятиями вытащил ботинок из ржавой, пахнущей химией воды и, ступив на утоптанную тропинку, петляющую по краю дороги, протянул Светлане руку.
   - Прыгайте, не бойтесь!
   Женщина прыгнула, но неудачно - зацепилась ногой за какую-то железяку, торчащую из земли и. если бы не рабочий, подхвативший Светлану в самый последний момент, она, без сомнения, расквасила бы себе нос.
   - Спасибо, - с трудом восстанавливая равновесие и морщась от боли в поврежденной лодыжке, пробормотала Светлана.
   Внезапно испуг и некоторая заторможенность после встречи с "психом" сменились злостью.
   "Сволочи! - никого конкретно не имея в виду, подумала женщина. - До нужного места без членовредительства не добраться, грязь по колено, все рушится, шизофреники по территории бегают, как у себя дома!
   А кстати, что это ты его так испугалась?! Ну, понравилась ты ему вчера в метро, ну выследил он тебя... Ну и ради Бога! С ножом ведь не бросается, правильно? Больной, несчастный человек, женщины у него нет, со средствами к существованию тоже, похоже, не густо... Он и одеться-то, наверное, постарался поприличнее, подороже. Увижу, дескать, оценю. Я ж от ужаса чуть ли не в обморок падаю. Тьфу!"
   - Кажется, что-то произошло, - неожиданно сказал слесарь, показывая рукой на здание, где находился цех по выпуску сухих красок. Там возле входа собралась небольшая толпа, окружившая лежащее тело.
   У Светланы екнуло сердце. "Опять ЧП! - растерянно подумала она, прибавляя шаг, - Господи, что ж это за день сегодня такой?!"
   Окружившие лежащего рабочие в однообразно - серых, пропитанных пылью робах и с болтающимися на шеях респираторами расступились в стороны, и Светлана увидела молодого (из новичков) парня, валяющегося на мертвой, выжженной химией земле. Сидящий рядом бригадир держал наготове пузырек с нашатырем, который, похоже, уже сделал свое дело: по крайней мере, глаза новичка были широко открыты, и он делал судорожные глубокие вдохи.
   - Что случилось? - Светлана склонилась над пострадавшим и схватила его за руку, неумело пытаясь нащупать пульс.
   - Да все уже в порядке! Не волнуйтесь! - бригадир закрыл нашатырь и, сунув пузырек в карман, похлопал молодого рабочего по плечу.
   - Не дрейфь, Серега! До свадьбы продышишься!
   Лежащий ответил слабой полуулыбкой и сделал попытку подняться.
   - Давай, давай! - бригадир подхватил парня и помог ему встать на ноги.
   - Как ты? В норме?
   Травмированный кивнул и тут же закашлялся.
   - Может, тебе в медпункт обратиться?
   - Нет, - хрипло произнес новичок и, отряхивая одежду, отошел в сторону.
   - Так что же все-таки случилось?! - уже с некоторым раздражением повторила вопрос Светлана.
   - Ничего особенного! - бригадир потер подбородок. - Пацан полез емкость чистить, а респиратор в горячке забыл надеть. Ну и наглотался... Бывает.
   - Вы что, с ума сошли?! - зловеще прошипела Светлана. - А если бы он умер?!
   - Не умер же, - проворчал бригадир, опуская глаза.
   - Значит так, - женщина вытащила из кармана ручку и блокнот, и, сделав какую-то пометку, ледяным тоном произнесла. - Я тут с вами пререкаться не собираюсь. Напишите объяснительную на имя началь... нет, на имя директора. А после смены подойдете ко мне - побеседуем. Ясно?!
   Провинившийся молча кивнул, демонстративно натянул на лицо респиратор и, развернувшись, скрылся в дверях цеха. За ним потянулись остальные рабочие.
   - Нет, вы только представьте! - возмущенно обратилась Светлана к стоящему рядом слесарю. - Они респираторы забывают одевать!! Интересно, дышать они не забывают?!
   Слесарь неопределенно хмыкнул. Ему по инструкции тоже полагалось носить респиратор. Однако он никогда этого не делал.
   - А это что еще за, - женщина ткнула пальцем в направлении здания администрации цеха коагулянтов, и вдруг смолкла. На серой кирпичной стене огромными кроваво-красными буквами было написано:
                Я ТОТ, КТО ТЕБЯ УЗНАЛ
                Я ТОТ, КОГО ТЫ ЖДЕШЬ
                Я ТОТ, КОГО ТЫ ОБНАРУЖИШЬ
   Причем, написано совсем недавно - краска не успела даже загустеть, и жирными каплями стекала вниз на землю, смешиваясь с белесой, ядовитой пылью.
   - Чепуха какая-то! - заметил слесарь, разглядывая стену. - Тут давеча школьников на экскурсию привозили, может, они нахулиганили? Да нет, непохоже. Надпись-то свежая...
   Светлана, не слушая рабочего, с очень неприятным чувством всматривалась в знакомый пейзаж, но вскоре, то ли разочарованно, то ли облегченно вздохнув, пожала плечами: "психа" нигде не было видно.

                6

   Настроение испортилось окончательно, и весь оставшийся день мысли Светланы вертелись вокруг утренних событий.
   Ее преследователь больше не появлялся, но перед внутренним взором женщины то и дело возникала бредовая надпись на кирпичной стене, будто сделанная кровью... Венозной кровью, густой и темной...
   К тому же реальность тесно переплелась со странным ночным видением, и теперь Светлана не могла уже точно вспомнить - пустую книгу, скажем, или пустую тетрадь "читал" вчера ее сумасшедший попутчик.
   Возвращаясь с обеда, на площадке для служебных машин, Светлана вновь наткнулась на заместителя директора по бизнесу, который сидел в своем навороченном "джипе" с открытой передней дверцей, и, очевидно, кого-то поджидая, дабы скоротать время, слушал радио. Заметив Светлану, Виталик с неохотой выбрался из иномарки.
   - Ну, как? Сходила?
   - Сходила, - Светлана неторопливо приблизилась к джипу, разглядывая свое отражение в зеркальных стеклах. - Кучеряво живешь...
   - А то! - Виталик нежно, как кавалерист боевого коня, похлопал джип по капоту и, наклонившись к приборной доске, уменьшил звук. - Ну чё там со спецодеждой?
   - Ничё, - в тон ему ответила женщина. - Порядок со спецодеждой. Не дергайся.
   - Ага! - бывший комсомольский секретарь удовлетворенно кивнул. - Значит, завтра директору так и доложу.
   - Между прочим, и сам мог бы съездить, - Светлана показала глазами на машину, - на своем-то вездеходе!
   - С ума сошла?! - испугался Виталик. - Да по нашей грязюке с химикалиями раз проедешь - и все! Колеса можно выкидывать! Вот если б мне бухгалтерия ремонт оплачивала...
   - М-да, - Светлана, пряча улыбку, покачала головой. - Действительно, наглость - второе счастье.
   Она уже хотела идти дальше, но вспомнив, что Виталий слыл на заводе известным меломаном (наверное, единственное в чем он был искренен), снова повернулась к джипу.
   - Слышь, Виталь, ты вообще в этих... современных радиостанциях... ну ... "Радио Ностальжи", там "Европа-плюс" ... разбираешься?
   Заместитель директора растерянно поморгал, судя по всему удивленный вопросом Светланы, затем кивнул.
   - Конечно... А что тебя интересует?
   - Радио "Юго-Запад" слышал когда-нибудь?
   - Юго-Запад?! - Виталик озадаченно почесал в затылке. - Может, "Северо-Запад"?
   - Нет, именно, "Юго-Запад". Я хорошо запомнила.
   - Странно, - заместитель директора нахмурился. - Насколько мне известно, такой радиостанции не существует. Я бы знал... Тут ведь в машине приемник, знаешь, какой мощный?! Все берет! Вот, взгляни...
   - Да я верю, верю, - Светлана замахала рукой. - Но может, они недавно появились?
   - А на какой волне? - деловито спросил Виталик, забираясь на сиденье и берясь за ручку настройки.
   - Не знаю, - женщина неуверенно посмотрела на светящуюся шкалу диапазонов. - Я в этом плохо разбираюсь, но, по-моему, там же, где и "Радио-Ностальжи".
   - FM, значит. Проверим, - пробормотал замдиректора и крутанул ручку, отчего джип немедленно наполнился завыванием и треском атмосферных помех. Погуляв по эфиру и не обнаружив ничего нового, Виталик вернулся на "Европу-плюс" и убрал звук до минимума.    - Наверное, тебе показалось. - Заявил он, доставая из пачки сигарету и прикуривая от огромной в форме "Кольта" зажигалки. - Наверное, это было радио "Северо-Запад". Или  ведущий оговорился... А может, просто стеб. Развлекался парень...
   - Ясненько. - Светлана, сунув руки в карманы плаща, разочарованно вздохнула.
   - Ладно, бывай...
   - Счастливо! - Виталик откинулся на спинку сиденья и врубил приемник на самую полную мощность, отчего стая ворон, облюбовавшая было крышу заводоуправления, в панике сорвалась с места и устремилась вверх, к низким, предвещающим скорый дождь тучам.

                7

   Неудачно начавшийся рабочий день закончился совсем уж отвратительно, а именно - громким скандалом с начальником смены производства сухих красок и проштрафившимся бригадиром. Ругань по поводу несоблюдения техники безопасности плавно перетекла в выяснение животрепещущего вопроса: "Когда деньги будут давать?" И хотя Светлана была тут абсолютно не при чем, работяги, для которых она, очевидно, символизировала администрацию завода, разошлись не на шутку.
   Заглянувший на шум главный инженер объединения сейчас же трусливо ретировался, бухгалтеры заперлись изнутри на ключ, и женщине пришлось отдуваться за всех сразу - и за дирекцию, и за бухгалтерию.
   Поэтому, когда Светлана вышла, наконец, из проходной под уныло моросящий вечный питерский дождь, голова разламывалась от боли, ноги подкашивались и вообще - жить не хотелось.
   Пришлось действовать по незамысловатому, но зато проверенному жизнью сценарию: поехать в центр, погулять там немного, поглядывая на разношерстную вечернюю толпу и любуясь фасадами старинных зданий, а затем в Гостином Дворе сделать себе небольшой подарок - купить какую-нибудь мелочь: помаду или новые тени для век. После этого, как правило, настроение менялось в лучшую сторону.
   Проходя по подземному переходу через Невский проспект, Светлана остановилась возле уличного музыканта - патлатого и хриплого, играющего, однако, вполне сносно. И слова в песне были неплохие. С вывертом, конечно ("как впрочем, у всех у них"), с претензией на некое философское осмысление мира, но, тем не менее, они задевали за живое. Особенно рефрен: "Война за право жить на ничейной земле..."
   Светлана как раз чувствовала в последнее время нечто подобное, только сформулировать не могла. А тут...
   Она внимательно вгляделась в лицо музыканта. Аскетично - худое, чем-то  неуловимо похожее на лицо любителя пустых страниц из ночного метро. Да и одежда та же. Косуха, черные джинсы, высокие шнурованные ботинки. Человек из параллельного мира - чужого, неизвестного, а потому - пугающего. Как с другой планеты...
   "Абсолютная свобода?" - Светлана перевела взгляд с пальцев музыканта, перебирающих струны, на чехол из-под гитары, куда слушатели (те, естественно, кто имел желание это сделать) кидали деньги - мелочь в основном.
   "...Абсолютная свобода неизбежно приводит к абсолютному одиночеству... И он, наверное, одинок - ни дома, ни семьи. Бродяга," - женщина неприязненно посмотрела на стоптанные, давно не чищенные ботинки певца.
   "А ты? Разве ты не одинока? - неожиданно подумалось ей. - Может, ты еще более неприкаянна, чем этот уличный лабух. Только боишься себе признаться, вертясь как белка в колесе... Или как какой-нибудь поршень в джипе Виталика: туда - сюда, сюда - туда, работа, дом, работа, дом. Опять работа, опять дом...
   Вернешься вот сейчас в свою вылизанную, уютную квартирку - и что? Ужин, телевизор, радио, если заработает. Абсолютная свобода! А к дому подходишь, смотришь, как дура наверх - твое окно темное... Всегда темное..."
   Бросив в чехол какие-то монетки, завалявшиеся в кармане плаща, Светлана неторопливо двинулась дальше, скользя отстраненным взглядом по просящим милостыню безногим инвалидам с орденскими планками на потрепанных пиджаках, по странным закутанным в платки женщинам с молчаливыми младенцами, по пьяным гармонистам, остервенело растягивающими мехи своих инструментов и орущим бездарные частушки - похабные и плоские.
   "Может, всё-таки маму в Питер перетащить? - в который уж раз подумала Светлана, непроизвольно морщась от запаха грязи и перегара. - Всё веселее будет! Хотя, с другой стороны, мама - это опять зависимость, опять вопросы - где была, да когда вернешься, опять виновато настороженный взгляд, опять валидол, бессонные ночи и вечное глухое недовольство друг другом...
   "Война за право жить на ничейной земле..." Я хочу жить на ничейной земле, ни перед кем не отчитываться, никуда не спеша! Я хочу иметь детей, нормального - доброго, умного, пусть даже изредка выпивающего - мужика, который бы любил только меня, а не каких-то там смазливых вертихвосток или свое "гениальное творчество"! Я устала каждый день давиться в общественном транспорте, считать копейки и уродоваться на неинтересной, не приносящей ни радости, ни приличных денег работе! Дышать химией, терпеть ворюг - начальников, составлять дурацкие, никому не нужные отчеты…. Я хочу жить в  СВОЕМ, а не в чьем-то мире. И ЖИТЬ, а не существовать!.."
    Выйдя из перехода и очутившись в суете и толчее торговых отделов Гостиного Двора, Светлана, перемещаясь от прилавка к прилавку, вскоре нашла то, что и искала - секцию, торгующую относительно недорогой финской косметикой. Попросив продавщицу показать баночку с кремом против морщин и внимательно вчитываясь в аннотацию, написанную на корявом русском языке, женщина внезапно, краем глаза, заметила справа от себя какое-то движение. Повернув голову и посмотрев на стоящего рядом, Светлана испуганно отшатнулась в сторону.
   - Я бы посоветовал вам выбрать крем подороже, - её утренний преследователь в рокерском наряде ткнул пальцем в витрину. Воспаленные глаза, на этот раз не пугающе пустые, а дьявольски умные и насмешливые, внимательно изучали женщину. - Как говорят англичане: мы не на столько богатые люди, чтобы покупать дешевые вещи. Верно?
   Светлана поставила крем обратно на прилавок и, чувствуя, как изнутри поднимается волна озлобления, вполголоса, дабы не привлекать ненужного внимания, произнесла:
   - Послушайте, что вам от меня нужно?! Кто вы вообще такой?
   - Я? Просто прохожий! - незнакомец улыбнулся, обнажив ряд ослепительно-белых, чуть заостренных по краям зубов. - Случайный попутчик в ночном метро.    Человек, которого вы наверняка сочли сумасшедшим.
   Светлана зло усмехнулась.
   - И поэтому вы меня преследуете?
   - Я вас преследую?! - улыбка исчезла с лица мужчины так же неожиданно, как и появилась. - Помилуйте, сударыня! Я всего лишь вас охраняю, забочусь о вашей безопасности. О неприкосновенности вашей личной жизни! - он понизил голос и, уже чуть ли не шепотом, продолжил. - Вы знаете, ведь вас хотят похитить! Разработан подробный план, подобраны люди и даже средства выделены!
   Светлана посмотрела в глаза "психа", ставшие вновь холодными и пустыми, и дрогнувшим голосом поинтересовалась:
   - И кто же хочет меня похитить?
   - Великая Ложа, деточка! - вдруг прошамкал незнакомец, будто подражая древнему беззубому деду. - Послушай старика - не зажигай свет, когда вернешься домой - не привлекай внимания!
   "Действительно, сумасшедший!" - со страхом подумала Светлана, медленно отступая от мужчины. В отделе на них уже начали оглядываться.
   - Извините, но мне пора! - пробормотала женщина, нервно облизывая губы, - я учту ваши пожелания и свет зажигать не буду. Вы... Вы только за мной не ходите, хорошо?
   С этими словами она развернулась и чуть ли не бегом, расталкивая людей, бросилась к выходу из магазина - благо он был рядом.
   Оказавшись на улице, метров через двадцать, Светлана рискнула оглянуться назад и сейчас же, поскольку продолжала идти довольно быстро, со всего маху налетела на постового милиционера, пребольно стукнувшись рукой о висящие у того на поясе наручники.
   - Ох! - схватившись за поврежденную кисть, женщина сморщилась от боли.
   Постовой  - необъятных размеров дядька с добродушным лицом, удивленно покачал головой.
   - Однако! - пробасил он, поправляя на груди рацию. - Так ведь и убить недолго!
   Светлана, несмотря на так и сыплющиеся со всех сторон неприятности, вдруг усмехнулась:
   - Вы кого имеете в виду - меня или себя?
   Милиционер нахмурился было, затем, немного подумав, коротко хохотнул.
   - Может, помощь какая требуется? - постовой участливо склонился к женщине.
   - Нет, спасибо, - она отрицательно покачала головой. - Все в порядке.
   Отойдя от постового, Светлана вновь оглянулась. Долговязой фигуры в косухе нигде не было видно, и женщина понемногу начала успокаиваться, хотя поврежденная рука болела, а на душе скребли кошки.
   "Прогуляюсь! - решила она. - И пусть этот псих катится... известно куда!   Милиция на каждом углу, в случае чего - такой крик подниму, что мало не покажется!" - с этой мыслью она вновь спустилась в подземный переход, пересекла Садовую и направилась по Невскому  в сторону Московского вокзала.
   "Сумасшедший или наркоман? - вспомнив холодные, пустые глаза, Светлана содрогнулась. - А разве есть разница? По-моему, что шизофреник, что какой-нибудь любитель маковой соломки - один черт! Алкаши и то больше на людей похожи. Нажрется - и на боковую. Вон работяги пьют каждый день с утра до вечера, и ничего - вкалывают..."
   Миновав Публичную библиотеку и ступив на Аничков мост, Светлана вновь оглянулась, благо с моста проспект хорошо просматривался. К ее несказанному облегчению псих не появлялся, то ли безнадежно отстал, то ли, заметив, как она разговаривает с милиционером, решил не рисковать.
   "Слава Богу! - женщина повеселела. - Сейчас на улицу Рубинштейна, прогуляюсь до Пяти углов, там на развалах что-нибудь себе присмотрю - и домой. А дома спать завалюсь..."

                8

   Всё-таки Петербург (именно Петербург, а не этот ужас унылых, однообразно-серых районов новостроек!) всегда действовал на Светлану успокаивающе. Настроение заметно улучшилось, и к тому же на развале ей удалось по дешевке купить книгу, которую она давно искала - Бунинские "Темные аллеи". Так что, проходя квартал за кварталом, уже через проходные дворы (этот-то район города она знала наизусть!), Светлана и думать забыла о преследующем ее шизофренике...
   Как оказалось - напрасно.
   - Эй, постойте!
   Женщина от неожиданности споткнулась о выбоину в асфальте и, нелепо взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие, посмотрела назад. Ее преследователь стоял метрах в десяти от нее, посреди захламленного, привычно безлюдного колодца двора и мерзко ухмылялся. Насладившись достигнутым эффектом, он разомкнул губы и нарочито фальшиво, форсируя голос, продекламировал:
   - За ним повсюду всадник медный с тяжелым топотом скакал!.. Чего вылупилась? Страшно? Зато сейчас будет весело... Смотри!
   Псих сунул руку в перчатке с обрезанными пальцами куда-то за спину, достал ее обратно по-прежнему пустую, но будто что-то держащую, медленно поднял невидимый предмет на уровень глаз и встал в классическую позу стрелка из западных боевиков: ноги широко расставлены, руки, обхватившие несуществующий револьвер, соединены вместе и вытянуты вперед, спина слегка сутулится.
   - Внимание! - подражая гнусавому голосу переводчика первых западных видеолент, произнес незнакомец. - Вы имеете право не отвечать на вопросы, так как все сказанное вами уже использовано против вас! Вы имеете право на два телефонных гудка и одного милиционера возле универмага "Гостиный Двор"! На этом пожелаем друг другу спокойной ночи и приступим к дружескому общению! - и псих, как бы прицеливаясь, прищурил глаз.
   Светлана, не говоря ни слова, резко развернувшись на 180 градусов, бросилась в ближайший -  узкий и темный проход между дворами.
   Уже добежав до выхода и оглянувшись назад, она заметила, как перед пустыми руками сумасшедшего, по-прежнему стоящего в позе целящегося копа, мелькнула короткая вспышка света.
   И сейчас же что-то обожгло ее левое плечо, одновременно сбив с ног и бросив на грязный, заплеванный асфальт. Перед глазами все поплыло, и Светлана потеряла сознание.

                9

   - Значит, вы настаиваете на том, что в вас стреляли? – милицейский опер, уже немолодой, безнадежно обрусевший кавказец, в задумчивости потер подбородок.
   Светлана сердито тряхнула головой.
   - Да, настаиваю! Я, откровенно говоря, вообще не понимаю, почему вы мне не верите!
   Посетитель тяжело вздохнул и, закрыв потертую папку с бумагами, внимательно посмотрел на женщину.
   - Дело в вашей ране...
   - В моей ране? - Светлана скосила взгляд на своё, туго стянутое бинтами плечо. - Вы считаете, что я сама в себя выстрелила?
   Кавказец поморщился.
   - Рана у вас несквозная...
   - Я знаю, - кивнула женщина. - Дальше-то что?
   - Дальше? - оперативник недобро усмехнулся. - Я скажу, что дальше. Только прежде постарайтесь все-таки вспомнить - какой именно пистолет был у этого ... долговязого?
   Светлана разозлилась.
   - Послушайте, я ж уже раз сто говорила, что не видела никакого пистолета!
  - Ага! - кавказец подался всем корпусом вперед. - Значит, оружия вообще не было?
   - А это само появилось?! - женщина показала пальцем на забинтованное плечо.  - Хорошо, я не видела пистолета, но, может он был искусно спрятан, может, я не заметила, так как отбежала на довольно приличное расстояние... В чем дело-то?!
   Опер, прекратив сверлить женщину глазами, откинулся на спинку стула и отчеканил:
   - Дело в том, что в вашей несквозной... - он поднял палец. - Подчеркиваю - НЕСКВОЗНОЙ ране нет пули! Понимаете?
   Светлана в растерянности посмотрела на собеседника.
   - И что?
   Кавказец сердито фыркнул.
   - Огнестрельные раны бывают двух видов - сквозные и несквозные. При сквозном ранении пуля пробивает ваше плечо... или руку, или ногу, или шею... и летит дальше. А если ранение несквозное, то пуля остается в теле. Ясно?
   Светлана, до которой начало доходить, ошеломленно потрясла головой.
   - Подождите, подождите! Вы, что же, хотите сказать, что никакой пули у меня в ране не было?!
   Оперативник утвердительно кивнул.
   - Да. Пули не было.
   Затем, помолчав некоторое время, он вновь наклонился к женщине и мягко произнес:
   - Светлана Васильевна, послушайте, я же хочу вам помочь. Скажите правду - ведь вас ударили шилом... или заточкой... И ударил, очевидно, ваш хороший знакомый, которого вы не хотите подставлять... Он вас приревновал к кому-нибудь?
   Женщина, забыв о раненом плече, попыталась было сесть, но сейчас же зажмурилась от режущей боли в еще не до конца затянувшейся ране.
   - Вы что - с ума сошли? - наконец простонала она, открывая слезящиеся глаза. - Какое шило?! Какой еще знакомый?! Да я его первый ... нет, второй раз в жизни вижу! Он сумасшедший, вы это понимаете?!
   Опер, досадливо покачав головой, встал со стула.
   - А вы понимаете, что если вы не скажете правду - мы ничем не сможем вам помочь?! - не скрывая раздражения, процедил он сквозь зубы, окидывая женщину брезгливым взглядом с головы до ног. - Запомните: в следующий раз вы так легко не отделаетесь! Ваш ревнивец, оставшись безнаказанным, или забьет вас до смерти, или вообще - горло перережет! Уж я-то сталкивался с подобными случаями, знаю.
   Светлана, чувствуя, как и в ней поднимается волна глухого раздражения, зло сощурилась.
   - Хорошо! - сказала она, осторожно садясь и поправляя на груди одеяло. - А если я предоставлю вам возможность поговорить с этим полоумным, вы мне поверите?
   Кавказец с интересом взглянул на собеседницу.
   - И каким же образом? - с легкой иронией поинтересовался он.
   - Псих наверняка еще появится, - женщина уверенно посмотрела в глаза милиционеру. - Как только это произойдет - я вам позвоню, и вы его схватите.
   Кавказец хмыкнул.
   - М-да?! И на каком же основании?
   - А вот! - Светлана опять показала на свое забинтованное плечо, - покушение на убийство...
  - Ладно! - оперативник поправил наброшенный на плечи халат. - Не хотите говорить правду - не надо! В конце концов, это - ваше право... Но предупреждаю...
   - Оставьте телефон! - женщина повысила голос, явственно ощущая, что еще немного, и она сорвется на крик.
   Опер это, кажется, тоже почувствовал. Не говоря более ни слова, он достал из внутреннего кармана блокнот, вырвал чистую страницу и, написав на ней несколько цифр, протянул женщине.
   - Вот, - сказал он, - по этому телефону меня всегда можно найти. Но желательно звонить утром с десяти до двенадцати. Или же после обеда - где-то с четырех до шести. Фамилия моя Акаев, зовут Георгием...
   Светлана подняла взгляд на посетителя.
   - А если...
   - А если уж после шести помощь понадобится, - кавказец неожиданно улыбнулся, - то телефон вам известен - 02. Всего хорошего. Поправляйтесь, Светлана Васильевна...
   Оперативник кивнул и вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
   "Чепуха какая-то! - подумала Светлана, вновь принимая горизонтальное положение и устало прикрывая глаза. - Пули нет... но ведь был же выстрел!"
   Она вспомнила неожиданно сильный толчок в плечо, стремительно накатывающуюся волну дурноты с ускользающим из-под ног асфальтом, и болезненно сморщилась: "Если это не выстрел, то что?! Прицельное метание шила?! Ну да?! С расстояния более тридцати метров! Бред собачий!"
   Осторожно повернувшись, женщина легла на здоровый бок, подтянув колени к животу.
   "Моя милиция меня бережет! - Светлана саркастически усмехнулась. - А как же! Вооруженные маньяки у них под самым носом лазают - они не замечают. Когда ж появляется человек, чуть было не ставший жертвой подобного выродка, и готовый помочь его найти - доблестные органы начинают выяснять - не пырнула ли она сама себя шилом, и не выгораживает ли она кого! Небось, где-нибудь в Америке, сейчас уже всю полицию на ноги бы подняли, а у моей палаты дежурство круглосуточное установили! Здесь же лежи и думай - отыщет он меня или нет... А что? Запросто!"
   Тут неожиданно из коридора послышались неторопливо приближающиеся тяжелые шаги.
   Женщина, вздрогнув, приподнялась на локте и со страхом посмотрела на дверь.
   "Неужели он?! Неужели нашел?! И помочь-то некому! Тихий час - все разбрелись... Вот ведь радовалась как дура: отдельная палата, отдельная палата... Что же делать? Кричать? Глупо. Здесь в закутке никто не услышит..."
   Плохо смазанные петли заскрипели, и Светлана, чувствуя, как душа уходит в пятки, сжалась в комок.
   К счастью, это оказалась всего лишь нянечка - полноватая пожилая женщина лет шестидесяти, с широким, добрым лицом. Светлана, вся в холодном поту, непонимающе уставилась на ноги вошедшей, обутые в мягкие домашние тапочки на войлочной подошве. Эти тапочки никак не ассоциировались с тем каменным (будто сваи забивают) звуком шагов, который могли издавать лишь мужские подкованные ботинки.
   - Петрова, вам передачка! - жизнерадостно сообщила нянечка, держа в вытянутой руке целлофановый пакет с яблоками и апельсинами. - И записочка там...
   Чувствуя, как внутри у нее все трясется от пережитого страха, женщина спросила:
   - От кого передача-то?
   Нянечка развела руками.
   - Чего не знаю, того не знаю. Её снизу принесли из приемного отделения... Да я ж говорю - записка там, вы прочтите. Это от мужа, наверно.
   - У меня нет мужа, - рассеянно ответила Светлана, принимая тяжелый пакет и доставая из него  аккуратно сложенный прямоугольник линованной бумаги.
   "От Катьки, что ли? Она ж два часа назад приходила! Мать не знает... Коллеги по работе? Смешно!.." - последнюю мысль она додумывала уже машинально, с нарастающим ужасом разглядывая подпись под рядом корявых, со скачущими буквами, будто написанных в движущейся электричке, строк: "Тот, кто вас узнал".
   "Та-а-ак... понятно. Все-таки он меня нашел!"
   Светлана подняла глаза на нянечку.
   - У меня сейчас был посетитель... Сотрудник милиции, - хрипло произнесла она, стараясь насколько это возможно, говорить спокойно и убедительно. - Большая к вам просьба: если он еще не ушел, пожалуйста, догоните его и попросите вернуться ко мне в палату. Скажите - Петрова получила... получила очень важное сообщение... А если он уже ушел, вот, - женщина протянула листок, оставленный опером, - позвоните по этому телефону, скажите, чтоб ему передали. Срочно...
   Нянечка встревожено посмотрела на пациентку.
   - Что-то случилось? - осторожно поинтересовалась она.
   - Да. - Светлана кивнула. - Случилось. Постарайтесь его догнать.
   Когда нянечка вышла, женщина вновь обратилась к записке, с трудом разбирая налезающие друг на друга слова, похожие скорее на бред сумасшедшего: "Мадам!  Прошу прощения за некоторую неосмотрительность в создании совершенно стандартной, и более того, банальной ситуации! При переходе в новое качество возможны ощутимые материальные потери, плюс физические увечья, что является всего лишь формой, но не содержанием!..".
   Светлана, оторвавшись от текста, невесело усмехнулась, затем, поморщившись, опять углубилась в чтение: "... Плывущие по течению: а) оказываются в море; б) тонут в водоворотах; в) вмерзают в лед при заморозках; г) натыкаются на подводные мины. Мне искренне жаль.
   Прошу извинить за мерзкий почерк - здесь все прыгает. Примите сей скромный дар, ибо вам нужны витамины для скорейшего выздоровления и дальнейшего продвижения ОТ и ДО. Пока, крошка! Не кашляй, вредно! Тот, кто вас узнал".
   Дочитав записку до конца, Светлана медленно свернула листок и с опаской посмотрела на пакет с фруктами. И сейчас же ей показалось, будто яблоки, еще мгновение назад выглядевшие спелыми и сочными, вдруг сморщились, потемнели; словно на больной воспаленной коже на них стали вспухать и тут же лопаться отвратительные гнойники, забрызгивая целлофан изнутри густой сукровицей; апельсиновая кожура пошла трещинами и закишела червями.
   Со сдавленным криком Светлана отшвырнула от себя пакет. Отлетев к окну, он с тяжелым стуком упал на пол, и фрукты рассыпались по всей палате, однако выглядели теперь вполне обыкновенно - без всяких там гнойников, червей и прочих ужасов. Нормальные яблоки и апельсины...
 
                10

   На следующий день подруги сидели в больничной курилке, под которую была отведена лестничная площадка, и обсуждали вчерашнее происшествие. Из окна немилосердно дуло, зато им никто не мешал - пациенты после обеда разбрелись по палатам, медсестры занимались своими делами.
   - А что опер? Вернулся? - Екатерина, сделав последнюю затяжку, выкинула окурок в стоявшую неподалеку плевательницу и сейчас же закурила новую сигарету. Светлана мрачно покачала головой.
   - Нет, опер к тому времени уже ушел.
   - Ты хоть ему позвонила?
   - Ну, ты ж знаешь – мой сотовый уже месяц, как сломан. Нянечка звонила... А ей ответили, что он на задании.
   - Понятно, - Екатерина бросила испуганный взгляд на лицо подруги. - И что ты теперь собираешься делать?
   Светлана пожала плечами.
   - После тихого часа спущусь в вестибюль - звонить буду. Может, застану.
   - А если этот псих к тебе в палату полезет?
   - Тогда не знаю... Орать начну.
   - Орать - не выход! - Екатерина энергично взмахнула рукой. - Хочешь. Я к главному врачу пойду, договорюсь, чтобы тебя перевели в общую палату?
      Светлана усмехнулась.
   - Ты думаешь - я не ходила?
   - И что?
   - Ничего. Главврач в командировке, а без него они, видите ли, подобными вопросами не занимаются. Потерпите, говорят, ничего страшного... Сами же смотрят, как на ненормальную. Ну, еще бы! Отдельную палату на общую менять! Тут в отдельных крутые дяди лежат... С охраной.
   Они помолчали.
   - Как там моя берлога-то? - наконец подала голос Светлана, задумчиво глядя в окно на низко проплывающие над мокрыми крышами дождевые тучи.
   - В порядке твоя берлога! - Екатерина вздохнула. - Что ей сделается? Я вчера там прибрала малость, так что все теперь блестит и сверкает. Хоть сейчас возвращайся.
   - Может, мне так и поступить? - Светлана перевела взгляд на подругу. - Не дай Бог этот маньяк действительно в палату заявится! А так, глядишь, и не найдет больше... А?
   - Тьфу, тьфу, тьфу! - Екатерина суеверно поплевала через левое плечо и завертела головой в поисках деревяшки.
   - Вот, по подоконнику постучи. - Светлана хмыкнула. - Как моя бабушка говорила: "Нечистого стуком не отгонишь!"
   - Это она ребят из Большого Дома имела в виду? - проворчала подруга, прилежно стуча согнутым пальцем по подоконнику.
   - А при чем тут Большой Дом?
   - Да стук в те времена был очень популярен...
   Неожиданно Светлана встрепенулась.
   - Слушай, а может мне в ФСБ обратиться?
   Екатерина изумленно вытаращила глаза.
   - С ума сошла?! ФСБешники подобными делами не занимаются.
   - А я вот где-то читала, что занимаются. И недавно маньяка поймали. Людоеда.
   - Ты побольше желтой прессы читай! - буркнула Екатерина. - Да и что ты им скажешь? Что за тобой шизофреник с невидимым пистолетом бегает?! Знаешь, где ты на следующий день окажешься?
   - Догадываюсь. - Светлана устало провела рукой по лицу. - М-да... И откуда только такие берутся?
   - Это ты о психе?
   - А я не знаю - псих он или нет. Может, вовсе и не псих, может, наркоман какой-нибудь.
   Подруга отрицательно покачала головой.
   - Вряд ли. Судя по записке... Да и вообще - не станет наркоман проявлять такую настойчивость! У наркомана один интерес - кольнуться... Вот шизофреники - другое дело, если уж на чем зациклятся - все! Туши свет! За уши не оттащишь! Причем, как правило, они очень хитрые и расчетливые.
   - Ну да?! - усомнилась Светлана. - Что это, интересно, сумасшедший рассчитать может?
   Екатерина махнула рукой.
   - Где им надо, там у них котелок хорошо варит! Ты просто с сумасшедшими никогда дела не имела!
   - А ты имела?
   - Имела. У меня дядька двоюродный... Ну, тот, что из-под Москвы, я ж тебе, кажется, рассказывала... Нет? Ну, так слушай. Дядька тоже был шизофреником, к тому же в тяжелой форме. Как весна или, скажем, осень - у него обострение начиналось: голоса слышал, телефон по винтикам разбирал, телевизор...
   - Это еще зачем?
   - А ему казалось, будто за ним ЦРУ шпионит. Мыться переставал, вместо туалета в ванную ходил, обои со стен отдирал - микрофоны выискивал... Казалось бы, дурак дураком, а вот насчет денег - черта с два ты его на хромой козе объедешь! Каждую копейку считал.
   - Ну и что? - Светлана сердито посмотрела на подругу. - Мне, думаешь, легче от того, что это не наркоман, а шизофреник?! С наркоманами хоть договориться можно...
   - Это как?! - не поняла Екатерина.
   - Откупиться.
   - Ага! Откупишься от них! Держи карман шире! - подруга пригрозила пальцем. - Смотри, Светк, не вздумай!  Такому деньги дашь - потом век не отвяжешься! Так и будет ходить, клянчить. Навроде моего первого муженька...
   Светлана озадаченно поглядела на приятельницу.
   - Он же вроде не был наркоманом?
   - Ну, не был... Алкаш, наркоман - какая разница?!
   - Наркоманы хуже.
   - Да все они одинаковые! - Екатерина, затушив сигарету, кинула окурок в пепельницу и встала со стула. - Ладно, Светик, пора мне... Ты, если чего вдруг захочется - мандаринов, там, бананов - звони. А я послезавтра подскочу. Ага?
   - Ага, - Светлана кивнула. - Спасибо тебе.
   - Ну, вот еще! - рассердилась Катерина. - Ты мне это брось! Ты лучше поправляйся быстрее. И ничего не бойся, слышишь?
   - Слышу, - чувствуя, что вот-вот расплачется, женщина отвернулась к окну. - Со мной все будет в порядке. Не переживай.

                11

   За оставшиеся до выписки дни, псих в больнице больше не появлялся, никаких передач не приносил, и Светлана немного успокоилась.
   "Может, он в психушку загремел! - размышляла она, трясясь на заднем сиденье Катькиных "Жигулей", по дороге из больницы домой. - Или в милицию... А что? Я ж у него, наверное, не одна такая. Тоже начал кого-то преследовать, а та поумнее меня оказалась, да и сдала его со всеми потрохами первому же патрулю!
   ...Нет, не получается. Если бы его повязали - первым делом ко мне бы в больницу приехали. Для опознания. Даром, что ли опер битый час разные фотографии показывал?! Со всякими рожами жуткими".
   При этом воспоминании Светлана поежилась, однако яркое полуденное солнце, долгожданная свобода после унылой больничной палаты настраивали  на праздничный лад. Хотелось побыстрее вернуться домой, отметить с лучшей подругой свое выздоровление и забыть прошедший месяц как дурной сон.
   Рана в плече еще давала знать о себе легким зудом, но по сравнению с первоначальной, душевыворачивающей, бесконечной болью, это, конечно, был сущий пустяк.
   Катерина лихо управляла автомобилем, дымя длинной "дамской" сигаретой и болтая без умолку.
   - Представляешь, - вещала она, нахально подрезая на повороте какого-то очкарика в задрипанном "Москвиче". - Гуляли мы вчера с супружником в кабаке – тысяч семь оставили! Я ему говорю: хожу, мол, как лахудра, прическа такая, что стыдно на люди показаться! Ты, вот, на свой "Брют" поганый деньги тратишь почем зря, а родную жену спонсировать - это для тебя слишком жирно! А чего жирно-то?! Вон, французы салон открыли - так там и недорого! Укладка, макияж, то да се... А он мне, представляешь, - ты мне, говорит, в любом виде нравишься! Ну, скажи, козел, а?!
   Светлана улыбнулась.
   - Может, он просто бережливый...
   - Ну да! - Катерина фыркнула. - Жмот портянкин! Себе-то ни в чем не отказывает! Купил тут недавно зажигалку... Знаешь за сколько?
   - За сколько?
   - За сто двадцать баксов! Охренеть! От простой ларьковой ему, видите ли, прикуривать - позор один. «Ребята не поймут!».  Ты бы посмотрела на этих ребят! Рожа у каждого - в три дня не оплюешь! У одного на груди татуировка: "Я в темницу заточенный, невиновный заключенный". И восемь грамматических ошибок! Кошмар!
   Им бы не от серебряных зажигалок прикуривать, а трением огонь добывать. Самое то!
   Светлана покачала головой.
   - Да брось ты! Я ж их всех у вас на даче видела. Нормальные мужики.
   - Ага, нормальные! - Катерина зло хохотнула. - Ты на них посмотрела, да и уехала. А они нажрались в хлам, грядки мне все вытоптали, калитку своротили; один в пруд купаться полез - так чуть не утонул.
   - Погоди, - Светлана удивленно глянула на подругу. - Это в какой пруд? Рядом с писательской дачей, что ли?
   - Ну!
   - Ты ж говорила - туда со всех участков отходы сливают.
   - Сливают! - Екатерина кивнула. - Да ему разве докажешь?! Как стоял, так и плюхнулся - в костюме, с мобилой в кармане, с бумажником... Жарко, говорит, сморило...
   Светлана захихикала.
   - И что потом?
   - А что потом? - подруга пожала плечами. - Лазали всей компанией по уши в грязи, с фонариками - телефон искали.
   - Нашли?
   - Нашли, - Екатерина вздохнула. - До утра обмывали. Девкам каким-то звонили... Секс по телефону. Козлы...
   Они выехали на Невский и тормознули перед светофором.
   - Скоро приедем, - Катька сделала глазки выглядывающему из соседней машины арабу, мельком бросив взгляд в зеркало заднего обзора, поправила прическу и подмигнула подруге.
   - Сейчас выпьем, посидим, поговорим... Главное - никуда спешить не надо. У супружника я на ночь отпросилась, завтра выходной - здорово! А хочешь, утром на дачу махнем?
   - Не, - Светлана отрицательно покачала головой. - В следующий раз. Я по дому соскучилась.
   - Ну, смотри...
   Катерина вновь надавила на педаль газа, машина пересекла Литейный и, набирая скорость, устремилась к площади Восстания. Потом они некоторое время петляли по старинным переулкам, проехали через пару проходных дворов и, наконец, остановились возле Светланиного дома.
   - Все. Приехали, - Екатерина заглушила мотор и отстегнула ремень безопасности. - Сумки захвати, - она ткнула пальцем в два объемистых баула с продуктами и выпивкой. - А я пока тут с сигнализацией разберусь. Мне новую сигнализацию поставили, все время забываю, как ее... Ага!
   Жуткий, запредельный рев, похожий на вопль страдающего несварением желудка осла, всколыхнул воздух. Из помойного контейнера, как ошпаренный выскочил обезумевший кот и заметался по двору в поисках спасения. В окнах замелькали встревоженные лица жильцов.    - Во! - Катька выключила сирену и горделиво посмотрела по сторонам. - Первого же угонщика кондрашка хватит. А если не кондрашка, то в штаны наделает точно!
   - Да уж, - Светлана, с уважением посмотрев на подругу, подхватила сумки и выбралась из машины. - У нас на заводе сирена и та тише орет!
   - Так то завод, - Екатерина заперла дверцу. - Ему никто ноги не приделает... пошли?
   Они ступили в темный, гулкий подъезд и торопливо поднялись по привычно воняющей кошачьей мочой лестнице.
   - На, - Катька протянула ключи Светлане. - Сама открывай. Ты - хозяйка.


                12

   Когда часы пробили одиннадцать, откупорили вторую бутылку.
   - А что? Вполне приличный коньяк! - Катька разлила напиток по бокалам. - Чего-чего, а этого у моего Андрюшеньки не отнимешь - умеет выпивку выбирать. Давай... За нас!
   Они выпили. Светлана, морщась, сунула в рот кусок шоколадины. Потом потянулась за сигаретой.
   - Это ты зря! - Екатерина с сомнением поглядела на подругу. - Поменьше дыми - здоровее будешь!
   - Толку-то?! - проворчала хозяйка квартиры, делая глубокую затяжку, - нервы и так ни к черту, а тут еще психи всякие с пистолетами...
   - Послушай, - Катерина нахмурилась, - мы же, кажется, договорились - сегодня о психах, врачах и ментах не вспоминаем!
   - Всё, всё! - Светлана вскинула руки, - молчу! Просто, действительно, достала уже такая жизнь.
   Ее подруга неожиданно рассердилась.
   - А чего тебе не нравится?! Квартира хорошая, в центре, с ванной... Ты у многих в центре ванну видела?! ...Работка тоже, прямо скажем, непыльная. Сиди себе - бумажки подписывай...
   - Ну да! Бумажки! - Светлана хмыкнула. - Гоняют целый день то туда, то сюда - вечером домой чуть живая прихожу...
   - А я предлагала - давай к нам в фирму!
   - Говорю же: нет у меня таланта, - женщина вздохнула. - Душа не лежит, понимаешь?!
   - Ничего, потерпела бы твоя душа! - Екатерина упрямо выпятила подбородок. - Зато деньги какие!
   - Не в деньгах счастье...
   - Это тебя твой бывший комсомольский секретарь научил? - ехидно поинтересовалась подруга. - А джипом его за активную жизненную позицию наградили?!
   - Причем тут комсомольский секретарь?! - возмутилась Светлана, подчеркнуто не обращая внимания на ироничный тон приятельницы.
   - Больно радостно - квартира с ванной! А кто меня в этой квартире ждет? Тараканы? Кому я вообще нужна?
   - Мне, - серьезно произнесла Екатерина. - Матери. Этому... как его? Помнишь, ты говорила, пацан к тебе всё ходил, вздыхатель тайный? То ли командированный, то ли практикант...
   - Практикант, - Светлана с мрачным видом повертела в руках пустой бокал. - Ну и что? Он на тринадцать лет меня моложе. Мальчишка еще совсем!
   - Ай, какие мы умудренные да убеленные! - Катька закатила глаза к потолку. - Прям песок из нас на ходу сыпется... мудрости. Запомни - женщине всегда столько лет, на сколько она себя ощущает!
   - Ладно, - хозяйка квартиры вяло махнула рукой и, загасив сигарету, потянулась к бутылке. - Бледные юноши со взором горящим - это не по мне. Вышла я уже из этого возраста, хватит!...   Давай лучше выпьем!
Катерина, закусив губу, задумчиво поглядела на подругу, затем неожиданно выпалила:
   - Хочешь, я тебе на день рождения путевку подарю? Скажем, в Египет... Или куда-нибудь в Малайзию.
   Светлана застыла с бокалом в руке.
   - Ты это серьезно?
   - Серьезней не бывает! - Катька, одним махом выпив коньяк, захрустела печеньем. - Тебе нужна срочная перемена обстановки. Знаешь, еще в девятнадцатом веке врачи травмированным дамам из высшего общества кругосветное путешествие прописывали... Да и мне веселее! Мы, когда с супружником в прошлом году в Грецию летали, он своим нытьем мне весь отдых испортил: и пища слишком жирная, и вино слишком кислое, и на пляже музыка громко играет, и таксисты по-русски не говорят... Зануда!
   - Погоди, - Светлана, отставив бокал в сторону, растерянно провела рукой по скатерти, расправляя невидимые складки. - У меня ж совсем денег нет...
   -  Ты чем слушаешь?! - Катерина возмущенно фыркнула. - День рождения у тебя в октябре? В октябре! Вот и получишь подарок.
   - Но там же еще какие-то другие расходы будут, - хозяйка квартиры неуверенно посмотрела на календарь, висящий в углу комнаты и изображающий отдых на Гавайях.  - Рестораны, такси, сувениры всякие...
   - Сувениры, предположим, стоят гроши, - гостья пренебрежительно скривилась. - И вообще, все это пустяки. Возьмешь долларов сто, двести - и порядок!
   - У меня и пятидесяти-то долларов нет, - тихо произнесла Светлана, опуская глаза, - А ты говоришь - двести.
   Катерина в изумлении уставилась на подругу.
   - Кроме шуток?
   Затем схватилась за сигареты.
   - Ну, ты, мать, даешь! - наконец пробормотала она, прикуривая и с силой выдыхая целое облако дыма. - А чего так плохо-то?
   - Да так вот... Зарплату частями выдают, премию второй год не платят. Теперь еще больничный - шестьдесят процентов. Какой уж тут Египет!
   Екатерина некоторое время молча курила, сосредоточенно о чем-то думая, потом вновь подняла глаза.
   - В общем, так, - произнесла она. - Короче. Я тебя спонсирую. Считай, что это тоже мой подарок.
   Светлана невесело усмехнулась и покачала головой.
   - Спасибо, конечно, большое, но ты ж знаешь у меня принцип - развлекаться только на свои...
   Катерина разозлилась.
   - Ты мне тут дурочку не валяй! Принципы у нее! На Домбай с нами не поехала, в Симферополь, теперь от заграницы отказываешься! Думаешь - ты такая гордая, да? Нищая, но гордая! А я скажу по-другому: не гордость это, а глупость!
   Светлана устало вздохнула.
   - Говори что хочешь. Наверное, я глупая! Наверное, жить не умею.
   - Да причем здесь это?! - заорала Екатерина. - Я что - с царского плеча тебе отстегиваю?! Милостыню тебе подаю?! Я, милая моя, благотворительностью не занимаюсь! Ясно?!
   Гостья резко ткнула сигаретой в пепельницу и плеснула себе коньяку.
   - Нет, вы посмотрите на нее! Ей от чистого сердца хотят подарок сделать, а она нос воротит! Гляди, Светка, обижусь! Откажешься от поездки - ты мне не подруга!
   - Хорошо, хорошо! - хозяйка квартиры, слегка напуганная реакцией гостьи, примиряющие улыбнулась. - Чего ты раскипятилась? До октября, вон еще сколько времени... посмотрим. В конце концов, денег поднакоплю, продам кое-чего...
   Екатерина недоверчиво посмотрела на собеседницу.
   - Что это ты продавать собираешься? - наконец буркнула она, поднимая бокал и делая небольшой глоток.
   - Дубленку коричневую помнишь? Её и загоню кому-нибудь.
   - А зимой в чем ходить будешь?
   - Пуховик есть, - Светлана беспечно пожала плечами. - Перезимую
   Катька нехотя кивнула.
   - О кей! Все равно тебя не переубедишь. Продавай!
   - А чего мы в тишине сидим? - желая переменить тему, Светлана потянулась к радиоприемнику. - Давай музыку включим. "Европу-плюс", например.
   Она щелкнула клавишей, и сейчас же комнату наполнили звуки рехнувшейся всем коллективом токарной мастерской.
   - Хэви - металл, - Екатерина недовольно поморщилась. - Совсем с ума сошли - в ночное время подобную чухню вертеть! Поищи что-нибудь другое.
   Хозяйка квартиры послушно покрутила ручку настройки и, выудив из эфира более или менее приличную музыку, взялась наконец за свой, так и не выпитый коньяк.
   - Поехали, - она подняла бокал, - и чтоб больше не ссориться.
   Подруги выпили.
   Катерина хотела было что-то сказать, как вдруг из радиоприемника послышался уже знакомый Светлане голос: "Итак, в эфире радио "Юго-Запад"! Для трагически скончавшегося на днях Ивана Сергеевича Одинцова, от его безутешных родственников по материнской линии - знаменитая песня знаменитого певца, погибшего от наркотической абстиненции в сорок два года - Владимира Высоцкого "Баллада о ненависти". Любопытно, что Иван Сергеевич умер от переохлаждения организма, уснув в морозильной камере, где и работал.
... Алло, Иван Сергеевич, как вы теперь себя чувствуете? Небось припекает?!" - ведущий мерзко захихикал.
   Светлана убавила звук и, с опаской показав на приемник, почему-то шепотом сообщила:
   - Они! Радио "Юго-Запад". Помнишь, я тебе рассказывала? Очень странная радиостанция.
   - А! - Катерина пренебрежительно скривилась. - Бред сивой кобылы! Их сейчас, как грязи! Юго-Запад, Северо-Запад... Ностальжи всякие...
   - Это ты зря! - возразила Светлана. - По "Ностальжи" хорошую музыку передают.
   - Да я не спорю! - Катерина кинула в рот конфету и энергично заработала челюстями. - Чего тебя-то в этом "Юго - Западе" удивляет?!
Хозяйка квартиры посмотрела в сторону приемника и неуверенно произнесла:
   - Не знаю... Интонации странные, комментарии, всё. Неужели сама не чувствуешь?
   - Нет, - гостья отрицательно помотала головой. - Не чувствую. Нормальная бредятина! Это сейчас модно...
   - Но не до такой же степени!
   - Бывает и хуже! - Катька хмыкнула. - Чем голову ломать - поставь лучше диск какой-нибудь. Только не блатняк! Блатняком меня уже достали!
   - Блатняка не держу.
   Светлана встала с кресла и подошла к тумбочке, где у нее хранились диски.
   - Легкое что-нибудь, - гостья вновь разлила спиртное по бокалам. - Под коньяк...

                13

   Утром Екатерина укатила на своих "Жигулях", а хозяйка дома, отсыпаясь, продрыхла до обеда. Окончательно разбудил ее грохот во дворе, куда выходили окна квартиры. Лениво выбравшись из-под одеяла, Светлана прошла через комнату и выглянула на улицу.
   Посередине двора завывала и скрипела несмазанным механизмом мусоровозка, каждые два дня меняющая помойный контейнер. Рядом суетился человек в замызганном комбинезоне с лопатой. Скучно матерясь, он пытался собрать сыплющиеся из ржавого железного ящика с надписью "ЖЭУ" отходы. Чуть в стороне, иронично наблюдая за этой сценой, стоял местный дворник.
   Все было как всегда.
   "Тоска! - Светлана недовольно принюхалась и прикрыла форточку. - Вонь, грязь, алкаши с лопатами!.. Жизнь прекрасна и удивительна. Еще немного - точно озверею, плюну на всё и сбегу в Египет! Выйду замуж за какого-нибудь араба с нефтяной вышкой, научусь ездить на верблюде, брошу курить, пить коньяк и бояться шизофреников. Эх!"
   Она вернулась к кровати, лениво натянула на плечи халат и медленно побрела на кухню, то и дело душераздирающе зевая.
   "Кофейку попью. После коньяка - самое то! И с завтраком никаких проблем. Катька вчера столько жратвы понавезла - на месяц хватит! Еле в холодильник влезло. Вообще, Катька молодец! Чтобы я без нее делала - ума не приложу. Сколько раз она меня деньгами выручала, продуктами... Я ж вчера уперлась как идиотка: "Не хочу, не буду, не поеду... У советских собственная гордость..." Тьфу!"
   Поставив чайник разогреваться, Светлана приготовила чашку, достала банку растворимого кофе и отправилась в ванную.
   "Хотя... насчет гордости - это еще с какой стороны посмотреть! Существует же золотое правило: "Если не хочешь поссориться с другом - никогда не бери у него в долг!" Катька, правда, говорила о подарке, но поездка за границу, и не в какую-нибудь вшивую Польшу, а в Малайзию - слишком уж жирно! Даже для Катьки. Как она ни пыжится - я-то знаю: с деньгами у нее туговато. Фирма на ладан дышит, а Николай, действительно, жмот известный!"
   Светлана почистила зубы, дабы исчез неприятный привкус во рту и тщательно принялась смывать остатки вчерашней косметики.
   "Да, фирма... "Деньги большие!"... То-то налоговая инспекция в офисе днюет и ночует. Катьку повестками закидали, она - бедная - уж сама не рада, что связалась со всем этим. Я-то вижу! Бросить бы ей всё, да и вернуться в строительство. Она же классный специалист. Строительные фирмы сейчас на подъеме, по всему Питеру площадки с подъемными кранами, да рабочими-турками. Или финнами. Засела в какой-нибудь конторе, чертила бы на компьютере чертежи в свое удовольствие. Все лучше, чем днем с налоговой полицией отношения выяснять, а вечером, стресс снимая, или напиваться в зюзю, или валиум горстями трескать!.."
   На плите засвистел чайник. Хозяйка квартиры, вздохнув, вытерла полотенцем лицо, скептически взглянула на свое отражение в зеркале, закрутила кран и вернулась на кухню. Там, насыпав в кружку кофе и, залив его кипятком, Светлана присела к столу, одновременно включив телевизор. Телевизор немедленно заорал дурным голосом, на экране замелькали расфуфыренные девицы в платьях ядовитых расцветок, и запрыгал какой-то женоподобный тип с микрофоном.
   Поморщившись, хозяйка квартиры щелкнула ручкой переключения каналов и попала на милицейскую хронику. Омоновцы в масках вели под руки бритого бандюгу, тут же кого-то обыскивали, раздев до трусов, кто-то валялся у стены с разбитой физиономией...
   "Господи, одно и то же! - женщина покачала головой. - Можно подумать - весь мир состоит из криминальных разборок, убийств, нищих и беспризорных детей! Что за радость - грязь смаковать?!
   ... Интересно, когда меня в том проклятом дворе нашли, это тоже по телевизору показывали? Катька говорит, что ничего такого не видела. Но может специально, чтобы я не расстраивалась. Надо будет на работе спросить..."
   Окончив пить кофе и выключив телевизор, Светлана вернулась в комнату, где опять завалилась на диван.
   "Книгу почитать какую? - она задумчиво посмотрела на книжную полку. - Что-нибудь легкое. "Трое в лодке, не считая собаки", например. У меня и перевод хороший... От перевода многое зависит. На даче у Катьки, помнится, ту же книгу взяла, правда, в другом издании, чуть не умерла со скуки. Суконный, неинтересный язык, юмора ни капли... А тут - другое дело."
Светлана потянулась было к книжной полке, как вдруг из прихожей послышался резкий звонок. Хозяйка квартиры вздрогнула.
   "Хм... Кто бы это мог быть?! - подумала она. - Катька, что ль опять свою косметичку забыла?"
   Нащупав ногами тапочки и поплотнее запахивая полы халата, женщина поспешила в прихожую.
   Опять зазвонили.
   - Иду, иду! - откликнулась Светлана. Подходя к дверям.
   Однако, взявшись за щеколду, она вдруг замерла и осторожно поинтересовалась:
   - Кто там?
   - Срочная телеграмма! - произнес женский, странно-писклявый голос. - Плохая...
   У Светланы внутри все оборвалось.
   "Мама?! Господи, не может быть!"
   Она торопливо щелкнула замком и распахнула дверь.
   Дальнейшее произошло в считанные секунды.
   Из сырой полутьмы подъезда к ней метнулась огромная тень, невероятно сильные, будто сделанные из камня руки сомкнулись на горле женщины и, оторвав ее от пола, бросили обратно в прихожую.
   Светлана упала, пребольно стукнувшись спиной о край трельяжа. Плохо соображая от боли и ужаса, она непонимающе уставилась на своего давешнего преследователя, который, шагнув в квартиру, с мерзкой ухмылкой вытащил из голенища высокого ботинка сверкающий медицинский скальпель и наклонился над женщиной.
   - Пикнешь - изуродую! - мягко произнес он. - Пока нам лишний шум ни к чему... Верно?
   Хозяйка квартиры судорожно кивнула, не отрывая обезумевших глаз от бледного лица с чувственными, злыми губами. Пришелец удовлетворенно хмыкнул.
   - На счете три я убираю инструмент, а вы, мадам, тихо, без суеты, без резких движений поднимаетесь и встречаете гостя, как положено - предлагаете пройти в комнату, угощаете чаем и так далее... понятно?
   Светлана попыталась что-то сказать, но безуспешно. По ее щекам потекли слезы.
   - Я, кажется, спросил "понятно?"! - неожиданно взревел преследователь, за шкирку, как котенка, поднимая женщину и ставя ее на ноги.
   - Отвечай, сука!!
   - Да, - выдавила, наконец, Светлана, изо всех сил стараясь не разреветься.
   - Отлично! - пришелец вновь улыбнулся. - Раз, два, три. Гляди - скальпель убираю... Теперь веди.
   Хозяйка квартиры прошла в комнату и, растерянно оглянувшись на своего страшного гостя, пробормотала:
   - Садитесь... куда хотите.
   - Естественно! - воскликнул преследователь и вдруг, опять зашамкав, как столетний дед, продолжил. – Конечно, доченька! Конечно, куда хочу! А куда я хочу? - неторопливо оглядев комнату, он ткнул пальцем в кресло рядом с телевизором. - Сюда! Не возражаешь?
   Светлана помотала головой. Разум, оправившись от первоначального шока, стал лихорадочно перебирать варианты спасения: "Закричать! Разбить окно! Толку-то?! Соседи, даже если услышат - ничего не предпримут. Сволочи трусливые... В прошлом году во дворе парня резали. Хоть бы дернулся кто! Так что этот вариант отпадает. Был бы телефон... Ну да! Был бы телефон - сумела бы ты позвонить, как же!"
   Хозяйка квартиры со страхом посмотрела на пришельца, который неторопливо уселся в кресло, вытянув ноги чуть ли не до середины комнаты.
   В его облике опять наблюдались изменения. Длинные волосы, сзади завязанные в хвост, исчезли, уступив место экстравагантной прическе: выбритые виски и панковский "ирокез", от лба до шеи. Над правым ухом синела татуировка: дракон, кусающий собственный хвост; с мочки левого свисала металлическая серьга в виде перевернутого католического креста.   "Косуха" была расстегнута, и под ней виднелась грязная, рваная футболка черного цвета с кроваво-красной надписью: "Я люблю играть до конца".    - Значит так, - произнес "псих", уставившись на женщину немигающим взглядом, - орать, брыкаться, бить окна и швыряться предметами, я думаю, мы не будем. Я не собираюсь вас убивать, насиловать, пытать, если, - он выдержал многозначительную паузу, - если вы не вынудите меня к этому. Запомните: все в ваших руках!
   - Как, впрочем, и всегда было! - внезапно визгливо добавил пришелец, опустив глаза и принявшись раздраженно отряхивать чем-то вымазанные джинсы.
   Эта его манера мгновенно менять интонацию, равно как и настроение, пугала Светлану больше всего. За подобными метаморфозами чувствовалось абсолютное безумие - непредсказуемое, а потому предельно опасное.
   - Теперь представлюсь, - преследователь вновь поднял взгляд. - Как меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО зовут, вам знать вовсе не обязательно. Но близкие люди кличут Максом. Повторяю по слогам: Мак-сом. Вы тоже можете звать меня так, ибо, я надеюсь, мы станем близкими людьми. Фирштейн?
   - Что? - не то пискнула, не то просипела женщина.
   Теперь ее мысли были направлены лишь на одно: найти что-нибудь подходящее для защиты - нож, ножницы, пилку для ногтей на худой конец. Как назло, ничего острого или тяжелого в радиусе трех метров не наблюдалось.
   - Ладно, проехали, - пришелец махнул рукой.
   - Все равно вы не знаете, что это такое - близкий человек! Но я постараюсь вас научить! Это ж замечательно! - Макс, как он себя назвал, вдруг воодушевился. - Представьте: городские каменные джунгли, пустые, безлюдные улицы. Вы соскучились по общению, вы прошли много-много километров, устали, проголодались, пить хотите. И неожиданно, свернув за угол... А сколько их было этих углов? Бесконечное количество! Так вот, свернув за угол, вы натыкаетесь на человека, который вас напоит, накормит, утешит... Который защитит вас от неожиданностей, но самое главное - поймет, ибо понимание - первооснова дружбы, ее фундамент. Одиночество кончается. Начинается жизнь - светлая, яркая, насыщенная. Пусть даже короткая, но настоящая, какой ей и положено бы быть. Всегда! А, кстати, что вы стоите? Садитесь! Разговор у нас долгий...
   - Что вам надо? - хрипло произнесла Светлана, медленно опускаясь на стул, всем существом ощущая исходящую от фигуры в кресле силу. Темную, страшную, безжалостную.
   - Я ж уже вам говорил, - Макс, закинув ногу на ногу, взял со стоящей рядом тумбочки косметическую пилку и невозмутимо принялся обрабатывать ногти на руках, затянутых в черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами. - Я вас охраняю. Забочусь о вашей безопасности.
   - Но я не нуждаюсь ни в чьей охране! - воскликнула Светлана, уже значительно окрепшим голосом. - Слышите?
   Пришелец, не поднимая глаз, произнес почти что ласково:
   - И это очередное ваше заблуждение! Вы ведь постоянно заблуждаетесь, не правда ли?! Увы! Наша жизнь состоит лишь из трагических ошибок и огромного количества упущенных возможностей. Любая удача - иллюзия, некое случайное сочетание множества капризных факторов. Все - суета и тлен…. А?
   Неожиданно он громко расхохотался противным визгливым смехом, но через секунду, швырнув пилку через всю комнату, заорал, выпучив глаза:
   - В тебе нет логики! Зачем нужен разум, если им лишь выискивать способы новых наслаждений, да считать сдачу в магазине?! Ты знаешь свой порядковый номер?! Ты знаешь, хотя бы приблизительно свой маршрут?! Ты знаешь, зачем все это?! - он обвел комнату рукой. - Бездарное вонючее мясо!
   "Вот ведь гад! - с проснувшейся вдруг злобой подумала Светлана. - Свалился на мою голову! Шизофреник чертов! Вот пусть... Пусть только попробует мне что-нибудь сделать! Всю рожу его поганую исполосую!"
   Женщина, наклонилась всем корпусом вперед и перенесла вес тела на правую ногу. Теперь она могла вскочить со стула в любой момент. Однако Макс опять успокоился и, улыбнувшись, пожал плечами.
   - Впрочем. Что это я ору?! Рано пока. Ты ж еще совсем сырая, совсем зеленая. Ничего не понимаешь.
   - А что я должна понять? - уже несколько агрессивно спросила хозяйка квартиры.
   - Всё! - быстро произнес Макс. - От и до. Такая уж у нас, у мыслящих, планида - понимать! Можно, конечно, прожить полным идиотом, травя себя наркотиками и размножаясь как крыса, но это другой биологический вид. Понимаешь, - он откинулся на спинку кресла и уставился задумчивым взглядом в потолок, - есть у меня теория: существует два вида хомо сапиенс. Один - малочисленный. Очень древний. Он пережил расцвет и упадок множества цивилизаций, накопив генетический, скажем так, опыт. Другой - новый, неудачный. Представителей этого вида много больше, но они значительно хуже…. Сидеть! - последнее слово было произнесено другим тоном - жестким, не терпящим возражений.
   Светлана, совсем уж было поднявшаяся со стула, опустилась обратно, не понимая, как это Макс заметил ее движение.
   "Я ж совершенно бесшумно вставала! - подумала она, удивленно смотря на психа, продолжавшего изучать потолок. - У него что, глаз на подбородке?!"
   Страшный посетитель же, как ни в чем, ни бывало, продолжил:
   - Зато бракованный вид способен размножаться во много раз быстрее древнего человека. Если у последнего мыслительные процессы отнимают значительное количество сексуальной энергии, подавляя либидо, то хомо новус, назовем его так, мыслит очень примитивно, на животном уровне. Для сравнения: два разума - две лампы. Одна - "сотка", вторая - "сороковка". Какая больше жрет энергии? Правильно: первая. А жизнь человеческая - ничто иное, как энергия.  Именно от энергии зависит продолжительность и яркость существования. Вы можете долгие года болеть чуть ли не смертельными болезнями, но если в вас заложена изначально сильная энергетика, вы не умрете, пока она не иссякнет...
   Макс, подняв голову, внимательно посмотрел на Светлану своими воспаленными глазами, в которых на этот раз читались ирония и насмешка.
   - Смотрите, что я умею! - вдруг сказал он, доставая из внутреннего кармана куртки огромную английскую булавку. - Алле ап!
   Оттянув левой рукой кожу на щеке, Макс воткнул в нее острие иглы, быстрым движением проткнул образовавшуюся складку и щелкнул застежкой.
   - Здорово, а?
   Женщина, передернувшись от отвращения, отвела взгляд.
   - Надо ж, - в голосе пришельца послышалось  искреннее огорчение. - И это не нравится! Ну, как хотите...
   Тяжело вздохнув, Макс вытащил из щеки иглу (причем ни капли крови не выступило) и спрятал булавку обратно в карман.
   - А, кстати! - воскликнул он, вновь расплываясь в белозубой улыбке. - Кто-то, кажется, обещал чаем напоить... Или я ошибаюсь?
   Светлана вздрогнула: "Господи, да кончится ли когда-нибудь этот ужас?! - в отчаянии подумала она. - Ладно... Сейчас пойду на кухню, возьму нож и ..."
   Она встала со стула.
   - Вам сюда принести?
   - А? - Макс повертел головой, будто не понимая, где находится. С ним вновь произошла разительная перемена. Взгляд стал грязно-мутным, абсолютно бессмысленным, с безвольно отвисшей нижней губы потекла тонкая струйка слюны.
   - Что принести? - невнятно промямлил он, будто пережевывая, с одновременно произносимыми словами, огромный кусок ваты.
   - Чаю, - растерянно произнесла Светлана. - Вы же чаю просили...
   - Чаю?! - лицо пришельца исказила странная судорога, отдаленно напоминающая ухмылку. - А как насчет шага? Ты уже сделала шаг?
   Хозяйка квартиры, не зная, что на это ответить, промолчала.
   - Ты все врешь! - Макс повысил голос. Его пустые глаза налились мрачной злобой. - Шаги не совершаются быстро, как ... Сама, небось, понимаешь! Идешь назад, а?! По кругу?! Выкладывай! Или нет, постой, я сам догадаюсь! Жизнь пуста по сравнению с очередной смертью. Младенец еще старик, хорошо помнящий абсолют... Потом он забывает. Все забывают, и все забывается. Задача есть, но отсутствует. Не хватает знаний, не хватает способностей, не хватает желания. Присутствует лишь страх осуществления, ужас перед границей. А еще - обходные тропы, по которым ведут знакомые контрабандисты, типа меня или того... второго. Каждый ищет путь, не ведая. Ты тоже...
   Посетитель замолк, мертво уставившись в одну точку, напоминая задумавшегося зомби.
   Светлана, не теряя времени, метнулась в сторону прихожей, пересекла комнату и почти добралась до выхода из квартиры, как вдруг произошло нечто невероятное. В воздухе мелькнул длинный, размытый движением силуэт, и вот уже Макс стоит между женщиной и входной дверью, зловеще улыбаясь.
   - Убежать хотела, сучка?! - прошипел он, хватая Светлану за плечо и швыряя её обратно в комнату. - Идиота из меня делаешь?! Выходит - задумался человек, так над ним уже и издеваться можно?!
   Преследователь вновь вытащил из голенища сверкающий скальпель и со свистом рассек им воздух. Женщина вздрогнула, представив, какая скорость нужна для того, чтобы возник этот ужасный звук, и, стараясь держать себя в руках, дрожащим голосом произнесла:
   - Что вы! Я... Я не хотела убегать... И уж тем более, не издевалась над вами! Я на кухню пошла... Чайник поставить...
   - Кухня у нас теперь в прихожей? - саркастически поинтересовался Макс, любуясь игрой света на маленьком, но чрезвычайно остром лезвии. - Кухня в прихожей, туалет в подъезде, а ванная вообще во дворе... Что ты мне тут пургу гонишь?! Хотела слинять, так и скажи! Ничего в этом позорного нет. "Моменто море"... Помни о смерти... Верно?
   - Да, - подавленно, даже не произнесла, а выдохнула женщина и вдруг, неожиданно для самой себя, схватила стоящую на серванте вазу и что было сил швырнула в голову сумасшедшего. - Оставь меня в покое, сволочь! - заорала она, дрожа от ярости.
   Как ни странно, но на этот раз реакция пришельца подвела. Он не успел отбить летящий прямо ему в лицо предмет; ваза, попав в переносицу, разлетелась на множество осколков, из рассеченной кожи хлынула кровь.
   Воспользовавшись ситуацией, Светлана бросилась на кухню, схватила висящий над плитой огромный разделочный нож и, выставив его перед собой, обернулась в сторону воющего от боли "психа". Спустя несколько мгновений он появился в дверях кухни, одной рукой прикрывая рану, другой по-прежнему сжимая скальпель.
   - Не подходи! - крикнула женщина и сделала неумелый выпад, пытаясь достать обидчика ножом. Макс, не глядя, легко уклонился от удара, затем убрал скальпель и, примиряюще, поднял свободную руку.
   - Уймись, родная! - пробормотал он. - Ты что, сказилась? Вазами швыряешься, ножами машешь. Так ведь и убить недолго.
   - И убью, если еще хоть на шаг приблизишься! - воскликнула Светлана, с неудовольствием отмечая в своем голосе явно истерические нотки.
   - Убивай! - обреченно вздохнул Макс, опуская руки.
   Женщина с удивлением посмотрела на лицо пришельца, перемазанное, конечно, кровью, но, тем не менее, без особых повреждений. Так... Небольшая царапина.
   - Все равно это не жизнь! - псих хихикнул.
   Взгляд его вновь стал умным и проницательным.
   - Банзай! - неожиданно взревел он и, продолжая улыбаться, сделал неуловимое движение, мгновенно переместившись с порога в центр помещения. Правую кисть Светланы обожгла сильнейшая боль. Женщина, выронив нож, согнулась в три погибели, чувствуя, что еще немного - она забьется в самой настоящей истерике.
   - Спокойно! - Макс подхватил хозяйку квартиры, осторожно посадил на табуретку и протянул невесть откуда взявшийся у него в руке стакан воды. Стуча зубами о край стекла, Светлана сделала несколько судорожных глотков. Затем вялым движением отстранив заботливо склонившегося над ней преследователя, с шумом выдохнула воздух. Ее колотила крупная дрожь.
   - Ну что вам от меня надо, а?! - простонала она, в отчаянии глядя на сумасшедшего, который принялся смывать кровь с лица водой из того же стакана. - Уйдите, пожалуйста! Если вещи мои нужны - забирайте, только оставьте меня в покое!
   - Покой нам только снится! - бодро процитировал Макс, выливая остатки воды в раковину. - До свадьбы заживет? - он осторожно притронулся к царапине. - Заживет!
   - Ты, дурочка, не понимаешь, - неожиданно ласково произнес он, садясь напротив и доставая из кармана пачку сигарет, - я же друг! Преданный товарищ и защитник, Робин Гуд, можно сказать... У тебя тут курить можно?
Светлана машинально кивнула, после чего зло взглянув на своего мучителя, достала из кухонного шкафчика пепельницу и поставила ее на стол.
Макс щелкнул зажигалкой, прикурил и, сделав затяжку, воскликнул:
   - Ты же сама видишь, какой я хороший! Не пристаю, не хулиганю, пьяные песни не пою... Даже с безнадежно изуродованной мордой радуюсь жизни и тебя к этому призываю. А все почему? А все потому, что я - альтруист, неравнодушный человек, пример для подражания и восхищения. Или нет... Наоборот, восхищения и подражания!
   ... Тысячи людей проходят мимо, не замечая меня, а когда я их узнаю - становятся лучше, чище, целеустремленнее. Ибо корысть отсутствует начисто. Понимаешь? Скажем, мне от тебя ничего не надо, а тебе от меня - очень многое. Перечислить? Первое - чтобы я ушел, второе - чтобы я забыл тебя, третье - чтобы я вообще никогда не существовал. Верно?
   Тут Макс снова зашамкал по-стариковски:
   - Но я существую, доченька, и это - реальность, данная нам в ощущении. Ты уж прости дедушку... Без труда - не вытащишь и рыбку из пруда. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается...
   Светлана закрыла лицо руками и застонала. Пришелец, мгновенно переменив тон, заговорил низким, хриплым, ИСТИННЫМ своим голосом, холодно и четко.
   - Вы, Светлана Васильевна, - женщина вздрогнула, - подсознательно надеетесь, что я сумасшедший. Но, к сожалению, вынужден вас разочаровать: это не так. Я буду нормальнее многих, чему вы, думаю, скоро получите подтверждение...
   "Откуда он узнал отчество?! - смятенно подумала Светлана. - Хотя впрочем... Домоуправление, больница..."
   Макс продолжал:
   - Я безумен лишь настолько, насколько безумен мир. Не больше, но и меньше. Ваше же, так называемое "сознание" для меня - лишь примитивный,  убогий способ переработки поступающей через рецепторы головного мозга информации. Ваш компьютер плохо отрегулирован, мэм! Или вы не научились грамотно с ним обращаться... Если уж посмотреть на факты непредвзято, то ваш разум - преступник. Причем, по отношению к вам же.
   Макс брезгливо окинул женщину взглядом с головы до ног, чем сразу напомнил ей следователя, допрашивающего ее в больничной палате.
   - Вы хоть что-то из сказанного мной поняли? - поинтересовался пришелец, делая очередную затяжку.
   Светлана медленно покачала головой.
   - Нет. Я не знаю, чего вы добиваетесь, но нормальные люди так не поступают.
   Макс невесело усмехнулся.
   - А кто вам сказал, что я нормален? Вы очень невнимательно меня слушали. Нормальность - это объективность. Как может быть объективным биологический субъект, живущий в определенной системе координат, различающий всего-навсего семь цветов, слышащий лишь в диапазоне от инфра до ультразвука и дышащий исключительно смесью азота с кислородом?!
   Псих закричал:
   - Мы здесь все в колодках! Мы сидим на короткой, слишком короткой цепи, да еще изображаем из себя венцов мироздания! Мы нормальны? С таким же успехом вы могли бы задать подобный вопрос плавающей в дерьме амебе!..
Макс перевел дух и, загасив сигарету, поднялся с табуретки.
   - Ладно... Что это мы все о серьезном да о серьезном?
   Глумливо улыбнувшись, он взял стоящий возле плиты заварочный чайник.   Вылил заварку в стакан, затем добавил туда сырой воды из-под крана, насыпал несколько ложек сахара, посолил, перемешал грязным пальцем образовавшуюся бурду и неторопливо, смакуя каждый глоток, выпил.
   - Спасибо за чай! - произнес он, громко рыгнув.
   Светлана скривилась.
   - Я так и знал, что тебе будет приятно, - промурлыкал псих, включая стоящий на кухонном столе транзистор.
   Помещение наполнилось воем атмосферных помех, из которых медленно, как всплывающий со дна реки труп утопленника, возник знакомый мертвый голос: " Радио Юго-Запад продолжает свои передачи! Приступив к выяснению животрепещущего вопроса тождественности иллюзии и реальности, мы даем слово, к сожалению, еще живым музыкантам, не заслуживающими высокой привилегии быть названными в нашем эфире. Эй, братки! Слышите? Право получить у нас имя имеют только покойники! Ну да, хрен с вами! Пойте..."
   Макс расхохотался. Похоже, тот бред, что нес ведущий, его искренне забавлял. В музыке, тем не менее, ничего забавного не было. Повторяющийся музыкальный ритм, однообразно - завораживающий, подчеркивался далеким, будто в другой реальности, звуком электрогитары, напоминающим завывание ветра. Потом вступил голос, чуть хрипловатый, вначале нарочито неуверенный, как бы пробующий интонации на вкус:
                Мутный день в пыльной комнате...
                По стенам облезлым - табачная вонь...
                Липкое нёбо, сладкий огонь...
                Взгляд, утонувший в небе, как в омуте...
   Неожиданно Макс, сдвинувшись с места, заскользил по кухне, в некоем странном танце - нелепо задирая длинные ноги в тяжелых армейских ботинках и делая плавные движения руками. Его демонически - красивое лицо искажала застывшая, мертвая улыбка, глаза казались кукольными, ненастоящими. Это было бы смешно, если б не было так страшно.
                ...Пустота - это только иллюзия, пустота...
                Пустота - это только иллюзия, пустота...
                Пустота - это только иллюзия?
   Заканчивая припев, певец, казалось, удивляется своим же словам, еще не понимая их. Второй куплет интонационно отличался от первого. В голосе возникло непонятное отчаяние, зыбкое ощущение ненормальности, "сдвинутости" мира...
                Душа в теле - пыльная мумия,
                Грязь на небе - серыми комьями,
                Мертвый город ждет полнолуния.
                В ночь щетинясь ржавыми копьями...
                Пустота - это только иллюзия, пустота...
   Тут припев уж казался насмешкой. И, прежде всего, над самим собой. В следующих строках насмешка перерастала в сарказм, в черное ёрничество.
                Бред по венам - вязкою патокой...
                По углам - копоть, плесень да ржавчина...
                Гнилью тронута, молью трачена...
   И тут, на последней строке, голос неожиданно срывался в хриплый, душераздирающий, полный отчаяния крик:
                Дотлевает в твоем сердце радуга!
                Пустота - это только иллюзия...
   Певец уже ничему не удивлялся. Понимая всё, он не хотел этого понимания, бунтовал против него.
   Светлана изумленно посмотрела на Макса, который стоял посреди кухни, высоко закинув голову и сжав кулаки. По его щекам текли самые настоящие слезы. А хриплый крик, только подчеркиваемый истошным ревом электрогитары, бил по ушам, выворачивал наизнанку:
                Пустота - это только иллюзия... пустота...
   Светлане почему-то живо представился давешний уличный музыкант в подземном переходе на Невском. Это именно он пел, выкрикивая бредовые слова, как последнюю молитву перед смертью, непонятно к кому обращенную; запредельным, невозможным голосом, ему как бы и не принадлежащим, разрывая собственные голосовые связки и захлебываясь кровью.
   У женщины по спине прошла волна озноба, она сердито тряхнула головой и, протянув руку, выдернула провод транзистора из розетки.
   - Прекратите кривляться, слышите?! - закричала она. - Убирайтесь отсюда!
   Макс, будто выходя из глубокого гипнотического транса, удовлетворенно вздохнул и посмотрел на Светлану с укоризной.
   - Не надо повышать голос, - ласково произнес он, медленно проводя рукой по лицу и вновь расплываясь в зловещей улыбке. - Вот вы опять не замечаете хорошего. Лучшая радиостанция города вас уже не устраивает.
   - Чем же это она лучшая? - раздраженно буркнула Светлана, против своего желания вступая в разговор. - Странная музыка, бредовые комментарии... Да и название дурацкое. Юго - Запад... Ну, причем здесь юго-запад?!
   - Кладбище у нас на юго-западе, - задумчиво протянул Макс, опять доставая сигареты и закуривая, - самое большое не только в городе, но и в регионе...  Великий, можно сказать, погост. Вы там бывали?
   - Не ваше дело! - отрезала Светлана, разгоняя рукой дым. - Прекратите курить!
   Пришелец повысил голос:
   - Я спрашиваю: вы там бывали?
   Женщина хотела было ответить грубостью, но, взглянув в воспаленные, сумасшедшие глаза собеседника, осеклась.
   - Нет, - она отрицательно покачала головой, - не бывала.
   - Будете! - очень убежденно произнес Макс, делая успокаивающий жест рукой. И вдруг громко захохотал, сгибаясь в три погибели и стуча себе кулаком по ноге. - Куда ж вы на хрен денетесь?! - задыхаясь, между приступами хохота вымолвил он, падая на табурет и размазывая по щекам выступившие, уже от смеха слезы.
   Светлана сидела с каменным лицом, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу. Ненависть клокотала в ней, постепенно оттесняя страх. Макс, успокаиваясь, глубоко затянулся сигаретой и, бросив на хозяйку квартиры пристальный взгляд, сменил тон. Его голос сделался совсем уж низким и хриплым, странным образом вызывая острую пульсирующую боль в левом виске женщины.
   - Не волнуйтесь, Светлана Васильевна, я сейчас уйду. Хорошего помаленьку... Впрочем, как и плохого. Вам в это трудно поверить, но уверяю вас: хорошее, плохое - понятия относительные. И еще неизвестно, что вам понадобится завтра - ласка или ненависть. Не так ли?! - саркастически хмыкнув, сумасшедший достал скальпель, аккуратно отрезал от сигареты тлеющий уголек, сунул окурок за ухо, после чего встал и, не говоря более ни слова, вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
   Светлана, не веря своим глазам, некоторое время продолжала сидеть неподвижно, затем встрепенулась и, бросившись в прихожую, закрыла замок на два оборота. Потом задвинула щеколду. Но и этого ей показалось мало. Быстро оглядевшись по сторонам, женщина схватилась за край трельяжа и принялась двигать его в противоположный угол помещения, намереваясь, судя по всему, прижать им дверь. Однако, через минуту хозяйка квартиры опомнилась.
   "Успокойся, идиотка! - мысленно прикрикнула она на себя, тяжело дыша и стирая со лба едкий соленый пот. - Что ты делаешь?! Тебе не баррикадироваться надо, а идти звонить в милицию. Сейчас же! Возьми себя в руки, накинь чего-нибудь... Ну, хотя бы вот этот плащ... И беги - звони!"
   Проделав ту же операцию с замками, но уже в обратной последовательности, Светлана осторожно приоткрыла входную дверь и выглянула наружу. Полутемная, воняющая кошачьей мочой площадка была пуста. Только в дальнем конце лестничного пролета сидел на ступеньках местный здоровенный кот. Обычно всегда спокойный и невозмутимый, сейчас он казался сильно напуганным - шерсть дыбом, пасть оскалена, хвост бешено дергается из стороны в сторону. Отсвечивающие зеленым огнем глаза пристально смотрели куда-то вниз, вслед тому, кто только что спустился по грязной, заплеванной лестнице старого петербургского подъезда...

                14

   Добежав до ближайшего телефона-автомата, Светлана, совершенно по-хамски оттеснив в сторону какого-то интеллигентного вида пожилого мужчину, завладела трубкой и принялась лихорадочно тыкать пальцем в кнопки набора.
   К счастью, Акаев оказался на месте. С трудом пробившись сквозь Светланины крики и рыдания, он пообещал немедленно приехать, и, действительно, уже через четверть часа входил в квартиру.
   - Ну, что тут у вас? - мрачно поинтересовался он, окидывая женщину цепким, "профессиональным" взглядом и забирая свое удостоверение, которое пришлось просовывать под дверь, иначе Светлана не открывала. - Когда он ушел?
   - Примерно минут сорок назад, - хозяйка квартиры, чувствуя безмерное облегчение от присутствия в ее доме представителя закона, пожала плечами. - Я на часы не смотрела.
   Акаев, пройдя в комнату и без всякого любопытства оглядевшись по сторонам, опустился в то же кресло, где недавно сидел Макс, и тяжело вздохнул.
   - Рассказывайте, - приказал он. - Четко, ясно, со всеми подробностями. И постарайтесь не волноваться.
   Светлана, судорожно прижав к груди дрожащие руки, кивнула.
   - Хорошо, я не буду.
   Затем, сев напротив оперативника, принялась рассказывать, с некоторым удивлением сознавая, что события последнего часа запечатлелись в ее памяти с ошеломляющей, даже какой-то пугающей четкостью. Она в мельчайших деталях помнила, как был одет пришелец, что делал в конкретный момент разговора, о чем говорил. Акаев слушал внимательно, не перебивая, и только изредка задавал наводящие вопросы.
   - У вас прекрасная память, Светлана Васильевна, - наконец произнес он, как только хозяйка квартиры закончила рассказ. - Вы, кстати, рисовать умеете?
   Женщина удивленно посмотрела на следователя.
   - Нет...
   - Жаль! - огорчился Акаев. - А то попыталась бы изобразить тату на голову вашего психа…. Эта примета крайне важна.
   - Я понимаю, - кивнула Светлана.
   - Ладно, - опер достал из кармана блокнот и ручку. - Еще раз опишите мне её, пожалуйста.
   - Татуировку?
   - Да.
   - Значит так, - хозяйка прикрыла глаза и сосредоточилась. - Длинный, похожий на змею дракон, какие рисуют японцы - тупая губастая пасть с острыми зубами, вытянутые глаза с кошачьими зрачками, на голове шипы, по всей длине тела то ли плавники, то ли просто зазубрины...   
   - Рисунок цветной?
   - Нет. Обыкновенная татуировка. Синяя. Дракон весь перекручен и кусает себя за хвост.
   - Ясно, - Акаев еще некоторое время что-то писал, затем вновь посмотрел на хозяйку квартиры.
   - Светлана Васильевна, вы не обратили внимание... Гм!.. Ваш психопат случайно не голубой?
   Женщина от изумления открыла рот.
   - А почему вы так думаете? - наконец вымолвила она. - Потому что он меня не изнасиловал?
   - Да нет! - собеседник поморщился. - Вот вы говорите - серьга у него была в правом ухе... Ведь в правом?
   - В правом.
   - Рокеры, сатанисты всякие прокалывают себе обычно мочку левого уха, - Акаев усмехнулся, - пиратским традициям следуют, понимаете? Чтоб приклад ружья при отдаче серьгу не повредил...
   - Ну, - Светлана непонимающе поглядела на следователя.
   - А гомосексуалисты, - кавказец многозначительно поднял вверх указательный палец, - прокалывают именно правое ухо. Как бы знак подают себе подобным: я, мол, тоже мужчин люблю...
   Неожиданно для себя женщина смутилась.
   - Понимаю, - покраснев, она опустила взгляд. - Нет, он не голубой.
   - Точно?
  - Точно, - Светлана, справившись со смущением, твердо посмотрела в глаза милиционеру, - никакой женственности, слабости, никакого жеманства в нем нет.
   - То есть ощущение, как от мужчины, - понимающе кивнул Акаев.
   - Да. И не просто, как от мужчины, а как от очень опасного мужчины. Почти что зверя...
   Кавказец хмыкнул.
   - Ну, это, положим, к делу не подошьешь. Хотя вашим ощущениям я доверяю... Вы, между прочим, за исключением ряда моментов вели себя правильно.
   Хозяйка квартиры отмахнулась.
   - Какое там! Честно говоря, я здорово перепугалась. Чуть ли не до обморока.
   - Однако, в руках себя держали, - возразил Акаев. - Далеко немногие способны сохранить спокойствие в подобной экстремальной ситуации. Между прочим, кроме скальпеля у него что-нибудь было?
   - В смысле? - не поняла Светлана.
   - Ну, нож, шило... Или пистолет, скажем?
   - Ничего. Только скальпель, - вспомнив больничные "допросы", женщина помрачнела.
  Оперативник же, будто прочтя ее мысли, мягко заметил:
   - Светлана Васильевна, вы на меня не обижайтесь - у меня работа такая. Я просто обязан все проверять и во всем сомневаться... Тем не менее, я вам верю.
   - С чего это вдруг? - мрачно поинтересовалась хозяйка квартиры.
   Акаев ткнул пальцем в пол.
   - А вот... взгляните.
   Наклонившись, Светлана посмотрела на старый, уже порядком рассохшийся паркет и увидела возле кресла огромный отпечаток рифленой подошвы тяжелого армейского ботинка. Мало того, кое-где дерево было повреждено: будто кто-то вонзил в лак мелкие, но острые зубы. "Шипы!" - догадалась женщина.
   - Если бы вы хотели меня обмануть, - вкрадчиво произнес опер, - вы бы первым делом показали на след... Но, похоже, вы сами только что его заметили...
   Хозяйка возмущенно фыркнула.
   - Конечно! Извините, но я все-таки не понимаю, почему вы сомнева...
   - Всё, всё! - Акаев сделал успокаивающий жест. - Я вам верю. Ваш маньяк действительно существует и, действительно, очень опасен.
   - Кстати, - милиционер задумался, - на ваш взгляд, он умеет себя вести в обществе? Вы понимаете, о чем я говорю?
   Светлана утвердительно кивнула.
   - Вы интересуетесь: свободно ли он держится?
   - Угу...
   - Очень свободно и очень уверенно, - хозяйка дома невесело усмехнулась. - Он, по-моему, из тех, кто любит повторять: "Наглость - второе счастье". Ну, и поступать соответственно.
   Акаев подхватил:
   - Но он не хам...
   Женщина согласилась.
   - На бытовом уровне - нет. В трамвае, например, подобный ему материться не станет. Скорее утонченно высмеет. Даже не высмеет, а ... - Светлана в поисках подходящего определения защелкала пальцами.
   - Простебает, - проворчал опер.
   - Что?
   - Слово есть такое. Жаргонное. Стёб. Изощренное издевательство, холодная ирония...
   Светлана поморщилась.
   - Да уж... Вообще, ирония - признак ума, а в уме ему не откажешь.
   - На ваш взгляд он - человек с образованием? - Акаев пытливо посмотрел на хозяйку квартиры. - Вы ведь тоже высшее имеете...
   Женщина хмыкнула.
   - Заочное...
   - Все равно, - оперативник отмахнулся. - Так как?
   - Не знаю. Скорее всего, он из тех, кого выгоняют курса с третьего. Но явно начитан, и явно не одними детективами.
   - Почему вы так решили?
   - Правильная речь, - Светлана пожала плечами. - Когда хочет - может быть вежливым... И даже изысканно вежливым.
      - Понятно, понятно, - Акаев, будто что-то вспомнив, снова полез во внутренний карман, но теперь уже с другой стороны пиджака и, покопавшись, вытащил небольшую фотографию.
   - Светлана Васильевна, - сказал он, протягивая хозяйке дома старый черно-белый снимок. - Посмотрите, это случайно не он?
   Женщина взяла фотографию и внимательно вгляделась в лицо изображенного на ней человека.
   - Вы знаете, - спустя некоторое время задумчиво произнесла она, - очень похож. Глаза те же... Губы, подбородок, форма черепа... Да! - женщина, наконец, оторвавшись от изучения снимка, решительно кивнула. - Это он!
   Акаев в сомнении потер подбородок.
   - Вы уверены?
   - Уверена.
   Оперативник вздохнул и, сунув фотографию обратно в карман, мрачно заметил:
   - Вот сейчас вы опять скажете, что я вам не верю...
   Светлана удивленно вскинула брови.
   - А в чем дело?
   - А дело в том, - Акаев медленно провел рукой по голове, приглаживая волосы, - что человек, изображенный на фотографии, умер много лет назад. Звали его Сергеем... Сергей Вакулин. Вор, убийца, наркоман. Кокаин нюхал, - зачем-то добавил милиционер, глядя на женщину внимательным взглядом. - Снимок сделан в 1965 году в "Крестах", где Вакулина и зарезали. Через полгода... Я вообще на эту фотографию случайно наткнулся. В архиве.
   Светлана поджала губы.
   - Ну, не знаю, - произнесла она, опуская глаза и нервным движением поправляя полу халата, - может быть...
   Затем упрямо вскинула голову.
   - Значит, он - его двойник. Или отец. По возрасту как раз подходит...
   - Да, - согласился Акаев, - по возрасту подходит. Ладно... Мы хоть знаем теперь, кого искать, - он похлопал рукой по карману.
   - По-моему, это и так проблемы не составляло, - несколько ворчливо заметила Светлана. - С такими-то приметами!
   - Приметы - дело ненадежное, - кавказец пренебрежительно скривился. - Сегодня он лысый, завтра в парике, послезавтра, вообще, бороду наклеит...
   - А рост?
   - Мало ли высоких?!
   - Нет, - женщина покачала головой, - настолько высоких мало. И он не просто высокий, он огромный.
   Акаев скептически хмыкнул, после чего, хлопнув себя ладонями по коленям, встал с кресла.
   - В общем, Светлана Васильевна, давайте договоримся... Ваш псих, конечно же, еще появится, тут у меня сомнений не возникает...
   Хозяйка квартиры поежилась.
   - Вот, - опер снова полез в карман и достал прибор, отдаленно напоминающий стандартную милицейскую рацию. - Спрячьте куда-нибудь, но только так, чтобы в случае чего легко можно было дотянуться...
   Светлана, встав со стула, подошла поближе. Акаев продолжал:
   - Если возникнет необходимость - нажмите вот эту кнопку. Видите?
   - И что? - хозяйка квартиры осторожно прикоснулась к прибору.
   - Через пять минут мы будем у вас, - буднично произнес милиционер и неожиданно улыбнулся. - Только спиной к входным дверям не стойте. Сами понимаете - в таких случаях не звонят.
Светлана непонимающе поморгала глазами.
   - Вы что же, собираетесь дверь вышибать?!
   - А вы хотите, что б он вас прирезал и спокойно ушел через окно?!
Кавказец хмыкнул.
   - Нам "глухарей" и так хватает...
   - Чего?
   - Нераскрытых дел... Значит, договорились? Держите! - Акаев отдал рацию женщине и, повернувшись к выходу. Вдруг мягко добавил. - Не волнуйтесь, Светлана Васильевна. Все будет хорошо. Мы вас в обиду не дадим.


                15


   Часы показывали полпервого ночи.
   Стакан коньяка, который Светлана, отчаявшись уснуть, выпила залпом, наконец-то начал оказывать свое действие. Голова будто налилась свинцом, и даже дым сигареты (тридцатой по счету за сегодняшний сумасшедший день) казался тяжелым. Он тёк по губам, как горькая патока, повисая в воздухе вытянутыми синими языками.
   Мысли путались.
   "Пошло оно все к чертовой матери!.. Надоело! Мент - дурак, ничего не понимает... Плевать я хотела на психа! В случае чего - шарахну чем-нибудь тяжелым - мало не покажется!.. Или милицию вызову. Посмотрим тогда... - хозяйка квартиры медленно, вялым движением провела рукой по лицу и криво усмехнулась. - А не фиг было шизофреников из дурдомов выпускать! Сидели б сейчас на Пряжке - горя бы не знали. Уход, питание, уколы успокаивающие. Так у них, видите ли, на психов денег нет! А у меня есть?!  Мне, что, теперь железную дверь ставить? Или пистолет покупать?!"
   Светлана встрепенулась.
   "Слушай, а ведь это мысль! Надо к Акаеву сходить, взять разрешение, у Катьки стрельнуть деньгу и купить…. Такой, небольшой..."
  Женщина прикурила от окурка новую сигарету и налила себе еще полстакана.
   "Вот, Катька-молодец! Катька всегда молодец! Тут у нее не отнимешь. Приехала сразу, без разговоров, даже макияж толком не наложила. А она за этим строго следит... М-да..."
   Действительно, услышав в трубке рыдания Светланы (после визита оперативника она всё никак не могла успокоиться), Екатерина примчалась уже минут через двадцать - очень встревоженная и очень злая. На психа, разумеется. Рассказ Светланы ее немного успокоил.
   - Вроде деловой мужик, - высказалась она, имея в виду Акаева. - Вот, рацию дал...
   - Ну, дал, - уныло согласилась хозяйка квартиры, - а если не сработает?
   - Должна сработать! - Катька ткнула пальцем в надпись на задней панели прибора. - Видишь - "мейд ин Джапан". Значит, в Южной Корее сделана. Вещь надежная...
   Она отложила рацию в сторону и скорбно посмотрела на подругу.
   - Ну, хочешь - у меня несколько дней поживешь? Чего ты, в самом деле, тут одна будешь сидеть - трястись?!
   Светлана неожиданно рассердилась.
   - Нет уж! Этот шизофреник из дома меня не выживет! Да, и потом, - женщина невольно перевела взгляд на паркет возле кресла со следами "байкеровских" ботинок. - Просто так он не отстанет. Ловить, так ловить...
   В общем, Катька просидела у неё весь остаток дня, но потом все-таки уехала. Понятно, семья, муж, дом...
   "И правильно! - Светлана тряхнула заметно отяжелевшей головой. - Чегой-то из-за психов всяких у всех вокруг жизнь должна кувырком идти?! Фигушки!.."
   Хозяйка квартиры вновь подняла стакан, некоторое время сидела просто так, уставившись в пространство отсутствующим взглядом, затем выпила.
"Бр-р-р!.. Ну и гадость! Зато - хорошо... Хорошо, когда на дворе ночь, дождь, а ты в теплой комнате, ни психов у тебя, ни сырости, ни луж под ногами!"
   Светлана пьяно ухмыльнулась и сама себе погрозила пальцем: "Смотри, подруга, не пережри! Все хорошо в меру... В том числе и шизофреники. И даже менты!.. Интересно, кстати, что это за фамилия такая - Акаев? В смысле - чья? Азербайджанская или эта ... казахская? Надо бы узнать..."
   По телу женщины разлилось приятное тепло, веки начали слипаться.
   "Коньяк - хорошая вещь! Правда, дорогая зараза, сил нет! Кабы не Катька - черта с два я б его сейчас пила! Да, кабы не Катька ... В общем-то, если вдуматься, у меня в этой жизни всего лишь два настоящих друга... Вернее - три. Я сама, Катька и этот город - самый лучший город в мире! То есть Питер. Вот... А больше друзей нет. И не надо! И так хорошо..."
   Перед ее мысленным взором замелькали, как в режиме ускоренного воспроизведения на видеомагнитофоне, странные кадры - старые петербургские дворы, соединенные длинными, но почему-то очень низкими - в половину человеческого роста, проходами; грязный, в выбоинах асфальт; обнесенные ржавыми оградами, тесные скверики с чахлой зеленью...
   Это продолжалось довольно долго. У Светланы даже возникло ощущение движения по замкнутому кругу - слишком уж одинаковыми были узкие колодцы дворов под серым, моросящим мелким дождем, небом. Но вот, наконец, мелькнула последняя темная и сырая подворотня, и взору женщины открылся бескрайний, заболоченный пустырь с одиноко торчащим посередине, подобно гнилому зубу, старым двухэтажным домом. Вдали виднелись еще какие-то строения, напоминавшие портовые склады, однако, плохо различимые в туманной дымке. Оттуда несло промозглой сыростью, то ли сказывалась близость реки, то ли там уже начинался залив.
   Светлана посмотрела вниз и обнаружила, что стоит на мокрых, прогибающихся под ее тяжестью, досках, положенных чье-то заботливой рукой поверх черной липкой грязи. Доски, а если быть точнее - мостки, вели через несколько огромных луж и упирались в порог дома с покосившейся входной дверью, на которой огромными кривыми буквами было написано одно единственное слово: "СЮДА". Женщина фыркнула: "Чего - сюда?! Заходить или заносить? Или плевать? Или мусор сваливать?.."
   Передернув плечами, она медленно побрела через заболоченное пространство. Грязь хлюпала под ногами, жирными сгустками просачиваясь сквозь щели в предательски тонком настиле, моросящий дождь оставлял на губах отвратительно-приторный привкус, то и дело на глаза попадались полузатопленные мутной водой, истлевшие останки каких-то животных. "Собак" - решила Светлана. Время от времени женщина поднимала глаза, и тогда ей казалось, будто не она движется к заброшенному, похожему на гигантский склеп строению, а сам дом наползает на нее - медленно, неотвратимо, подминая под себя чавкающую грязь и сгнившие трупы бродячих псов. Светлане ужасно не хотелось приближаться к этим обшарпанным, закопченным, потерявшим первоначальный цвет стенам и выбитым, заделанными фанерой окнам, но что-то, тем не менее, заставляло ее идти вперед - шаг за шагом, метр за метром, как в кошмарном сне.
   Наконец, достигнув подъезда и, поднявшись по трем высоким бетонным ступеням, Светлана взялась за старинную, изображающую дракона, кусающего собственный хвост, ручку. И сейчас же почувствовала в мертвом холодном металле слабую пульсацию - будто и не металл это вовсе, а твердая, сведенная нескончаемой судорогой плоть. Женщина поджала губы и решительно рванула дверь на себя. Взвыли проржавевшие, веками не смазываемые петли. Из открывшегося дверного проема пахнуло затхлым духом - прогорклым маслом, волглым бельем, полуистлевшей плесневелой бумагой. За небольшим, абсолютно пустым и пыльным вестибюлем, напоминающим вестибюль общежития или больницы, Светлана увидела длинный коридор с отслаивающимся линолеумом на полу, с рядом закрытых дверей  по обеим сторонам - справа и слева, тускло освещаемый двумя заляпанными белилами лампами в жестяных абажурах.
   "Свет есть - уже хорошо, - подумала женщина, осторожно двигаясь по проходу. - Значит, кто-то здесь живет. Может бомжи какие-нибудь.  А может и студенты. Последние нежилой фонд любят - тут денег никому платить не надо... Особенно дома, поставленные на "капиталку" ценятся. Пока у городских властей дело до ремонта дойдет - можно и высшее образование получить. И не одно!"
   Светлана хмыкнула и, недолго думая, толкнула рукой первую попавшуюся дверь. Ее глазам предстала просторная, полутемная комната, куда свет проникал лишь сквозь зазоры между плохо пригнанными друг к другу листами фанеры. Со ржавого крюка в потолке, вместо люстры, зловеще и недвусмысленно свисала веревочная петля. И табуретка под петлей имелась - похожая, кстати, на кухонные табуретки Светланы - уже порядком рассохшаяся и ненадежная.
   В углу помещения стояла койка, на которой валялся небрежно брошенный поперек пружинной сетки матрас - с торчащими из дыр кусками желтоватой ваты, плоский, как вяленая рыба и пахнущий примерно также.
   "Естественно! - женщина брезгливо поморщилась. - Здесь немудрено и повеситься! Все-таки, кажется не студенты тут жили, все-таки бомжи..." Она перевела взгляд с койки на серые, изрисованные похабными рисунками стены. Правда вот, надписи под рисунками были, мягко говоря, необычными. Рядом с неумело изображенными, гипертрофированными женскими половыми органами значилось: "Сей сосуд греха создан, дабы убивать в зародыше малейшую попытку сознания найти вневременную свободу. Свободу в себе. Раздвоение же невозможно по причине несоответствия вышеназванного действия Генеральному Плану". Под изображением двух совокупляющихся толстяков (почему-то с собачьими головами), чьей-то дрожащей, неуверенной рукой было выведено: " Остановись, мгновенье, ты - напрасно! Зачиная жизнь, в итоге получаем смерть. Зачем? Смысл?"
   "Философ недорезанный! - Светлана, которой надписи живо напомнили бредовые рассуждения Макса, раздраженно тряхнула головой. - Видать, обкололся дрянью, исписал стены белибердой всякой, да и повесился... Тьфу!" Она с непонятным ей самой ожесточением пнула табуретку, отчего та повалилась на бок и, в последний раз искоса глянув на петлю, вышла в коридор.
   Следующее помещение представляло из себя ванную комнату - с кафельным, испачканным землей полом и стоящей посередине огромной чугунной лоханью, до половины наполненной бурой водой. Когда же Светлана вплотную приблизилась к ванне, то с удивлением обнаружила, что вода покрыта толстым слоем грязного, полупрозрачного льда, за которым угадывались смутные очертания лежащего на дне человека. Женщина испуганно отпрянула в сторону, почему-то твердо уверенная в том, что утопленник сейчас же встанет, вылезет из ванны и, стряхнув с мертвого, распухшего тела осколки льда, медленно двинется через комнату, протягивая к нарушившей его покой пришелице, длинные бледные руки с черными ногтями...
  Однако, ничего подобного не произошло. Светлана судорожно вздохнула и потерла ладонями внезапно занывшие виски. "А может это и не покойник вовсе, - она посмотрела на сваленное в углу комнаты рваное  тряпье. - Может манекен... Студенты развлекались... Вот только откуда в ванне лед? Здесь же совсем не холодно!.. То есть прохладно, конечно, но не мороз же стоит! Странно..."
   Женщина развернулась было, чтобы вновь выйти в коридор, когда заметила надпись, выведенную то ли красной краской, то ли кровью на узком промежутке стены между потолком и дверью: "Везде, всегда и во всем: каждому - своё".
   А ниже, уже на самой двери, мелом было нацарапано: "Самоубийство - не грех! Самоубийство - возможность бесплатного освобождения. Не обращайтесь за билетами в кассы! Путешествуйте на крышах вагонов! Помните - наш Бог любит себя!" 
  Внезапно Светлану осенило: "Ну, конечно же! Никакие это не бомжи, не студенты и не наркоманы. Это - сектанты! Члены какой-нибудь запрещенной религиозной общины, исповедующие отказ от жизни, добровольную смерть и прочую ахинею... А может вообще - сатанисты!"
   Женщина зябко повела плечами: "Сейчас вот как выскочат из комнат! Как потащат приносить в жертву!.."
   Тем не менее, все было тихо. Только вой ветра, стук дождевых капель по подоконнику, скрип рассохшихся половиц под изодранным в клочья линолеумом, да отдаленный, на пороге слышимости, гул работающих портовых кранов.
   Постояв еще какое-то время, Светлана, наконец, выбралась из "ванной комнаты" и вновь пошла по коридору, настороженно прислушиваясь к гробовой тишине, царящей в доме. Дойдя до конца прохода и, к своему немалому удивлению, не обнаружив лестницы, ведущей наверх, женщина развернулась на 180 градусов и двинулась назад.
   "Должна быть лестница! - сердито подумала она. - Не по водосточным же трубам они лазали!"
   Тут ее внимание привлекла дверь, все с той же шизофренической надписью, однако, выведенной уже более уверенной рукой: "СЮДА".
   "Ага... Понятно. Сюда и пойдем". Толкнув дверь, Светлана увидела лестничную клетку, похожую на лестницу обыкновенной "хрущобы", только в наших пятиэтажках не бывает ступенек, устланных ковровыми дорожками. Дорожка, правда, была так себе - старая, дырявая, с пыльными следами подошв, окурками и картофельной шелухой...
   Поднявшись, женщина оказалась на втором этаже - ничем, в общем-то, не отличающимся от первого, за одним небольшим исключением - некоторые комнаты были открыты нараспашку, а из самой дальней - в противоположной стороне коридора, лился яркий электрический свет и доносилась негромкая музыка.
   Светлана застыла в нерешительности. "Ну, а что я им скажу? - подумала она, имея в виду предполагаемых обитателей дома. - Здравствуйте, я тут по болоту гуляла и решила к вам заглянуть?! А ты знаешь, милая, что бывает с одинокими женщинами, посещающими столь сомнительные места? Их потом находят частями в мусорных контейнерах: голову - на Петроградской, ноги - на Ржевке, руки - на Васильевском... Остальное - в пригородной электричке или же весной под растаявшим снегом... Не лучше ли тебе немедленно повернуть назад и покинуть это ужасное место?!"
   И все же любопытство пересилило страх. Светлана осторожно, стараясь особо не скрипеть половицами рассохшегося пола, приблизилась к дальней комнате и заглянула внутрь. Она увидела небольшое помещение, освещаемое яркой стосвечовой лампой, все в том же жестяном абажуре под потолком, старую кушетку с солдатской шинелью вместо одеяла и диванным валиком вместо подушки, а так же - стоящий на тумбочке древний приемник, сейчас настроенный на музыкальную волну. Единственное окно было заделано, но не фанерой, как на первом этаже, а ржавым листовым железом. В углу располагался обеденный стол со следами жалкой трапезы - банка из-под тушенки, смятая бутылка из-под "пепси", яблочные огрызки и куски хлеба.
   Неожиданно женщина вздрогнула. Обитатель комнаты явно был где-то рядом: в набитой окурками жестяной банке дымилась докуренная лишь до половины сигарета, будто хозяин на минуту отлучился и вот-вот вернется обратно. Но не это поразило Светлану. Над столом к пожелтевшим обоям огромной английской булавкой была пришпилена черно-белая фотография, на которой она узнала себя, а ниже кривыми, кроваво-красными буквами выведено: "ТА, КОГО СОПРОВОЖДАЮ". Женщина испуганно сжалась: "Он! Псих! И куртка его, как я сразу не заметила?! Надо уносить отсюда ноги... К чертовой бабушке!.. И чем быстрее, тем лучше!"
   Светлана повернулась было к выходу, но тут ее взгляд уткнулся в висящее рядом с дверным проемом зеркало. Древнее, темное, сейчас оно отражало её испуганное лицо, расширенные от страха зрачки, дрожащие губы. И это отражение ... таяло, исчезало, проваливалось во тьму, будто растворяясь в ней. Затем, из таинственных зеркальных глубин, к поверхности потекла какая-то серая, неопределенная муть, похожая на потревоженный речной ил. Возникло ощущение абсолютной неправильности, нелепости происходящего, где вода течет не сверху вниз, а вбок, горизонтально...
   А потом случилось нечто вообще уж невообразимое: плотная, вязкая, как болотная трясина субстанция всколыхнулась и  из нее, подобно утопленнику, вынырнул ... Макс - с белым, мертвым лицом, с горящим безумием глазами в воспаленных веках и со своей неизменной мерзкой ухмылкой.
    - Ну, наконец-то! - воскликнул он, прижимаясь лбом к "противоположной стороне" зеркала. Голос его звучал глухо, будто из-под земли. - Наконец-то ты зашла ко мне в гости! Поразвлекаемся? - из серой мути возникла его рука, крепко сжимающая скальпель.
   Со сдавленным криком Светлана бросилась прочь. И сейчас же пространство вокруг нее буквально взорвалось движением. Приемник оглушительно, словно кто-то до отказа повернул регулятор громкости, завопил безумной скороговоркой: "Итак, мы по-прежнему слушаем радио "Юго-Запад"! Своей знакомой Светлане, тот, кто её узнал, передает музыкальный привет - песню Курта Коббейна "Изнасилуй меня". Надо ли говорить, что этот певец - никем не понятый, мучимый желудочными болями, давно покинул наш негостеприимный мир! Правда, уже без головы, разорванной крупнокалиберной пулей!.." Пол под ногами женщины зашевелился, будто стены дома принялись двигаться навстречу друг другу; доски, выгибаясь немыслимыми дугами частью - лопались, частью - с оглушительным треском вылетали из своих гнезд, щетинясь острыми кривыми гвоздями и поднимая клубы едкой пыли.
   Кое-как добравшись до конца коридора, Светлана ступила на мотающуюся из стороны в сторону лестницу и, судорожно цепляясь за перила, принялась спускаться. В этот момент, многократно отражаемый от стен эхом, в пролете загремел низкий, хриплый голос преследователя:
   - Вниз по лестнице, ведущей вверх! Как это тебе нравится, дорогая?! Эй! Сука! Отвечай, когда я спрашиваю!
  - Пошел к черту, недоносок! - заорала Светлана, в гигантском прыжке преодолевая последние ступени и пребольно ударяясь плечом о косяк двери, ведущей в коридор первого этажа. - Оставь меня в покое!
   Призрачный голос захохотал.
   - Покой от слова "покойник", мэм! Не советую вам... решительно не советую. Тем более, здесь, в гостинице "У Максима"... О' кей?
   Женщина заскрипела зубами от бессильной ненависти. "Ублюдок! Подонок! Мразь! Погоди, дай мне только выбраться!.."
  Готовая ко всяким неожиданностям, она рванула дверь на себя и остановилась, как вкопанная. Первый этаж разительно отличался от дергающегося, трясущегося и саморазрушающегося второго. Те же стены, те же закрытые комнаты - покой и тишина. Вот только тусклые лампы в жестяных абажурах мигали подобно цветомузыке, каждую секунду, необъяснимо меняя цвет - красный, зеленый, синий, оранжевый и снова - красный, зеленый, синий, оранжевый...
   Светлана, морщась, потерла ушибленное плечо. "Не знаю уж, как он устроил этот фокус с зеркалом, - подумала она, - но для меня сейчас главное - выбраться из дома. А там добегу до ближайшего отделения милиции или телефон найду, и будет у меня Макс отдыхать в палате для буйнопомешанных... Всю оставшуюся жизнь".
   Женщина решительно шагнула по направлению к выходу, но тут услышала знакомый звук рассекаемого лезвием воздуха и, оглянувшись, заметила мелькнувшую вспышку света - будто кто-то незримый размахивал скальпелем, становившимся видимым лишь в считанные доли секунды. Светлана остановилась, заворожено глядя на быстро приближающиеся сверкающие кривые, со свистом вспарывающие пустоту.
   - От меня не уходят не заплатив! - голос "психа" звучал из пространства, где-то на уровне двух метров от пола. - От меня уходят без денег, но с товарным чеком, подтверждающим покупку! - призрак омерзительно захихикал. - Дабы при случае предъявить по месту прибытия...
   И вновь сверкнуло лезвие - теперь уже в опасной близости от лица женщины.
   "Беги!" - рявкнул у нее в голове чей-то голос, напоминающий голос Екатерины. Стряхнув оцепенение, Светлана бросилась вперед по коридору, с ужасом ощущая, как ноги медленно, но верно перестают слушаться ее, становясь ватными, ненастоящими... Воздух превратился в патоку, женщина не бежала, а плыла в нём, отчетливо понимая, что до выхода добраться не сумеет, что единственный путь к спасению - укрыться в одной из комнат...
   С этого момента происходящее стало напоминать кое-как склеенный сумасшедшим монтажером фильм.
   Светлана опять увидела помещение со стоящей на кафельном полу ванной, из которой, размахивая скальпелем и медленно, как покойник из могилы в дешевом фильме ужасов, поднимался Макс. Куски грязного льда градом сыпались с его плеч, из перекошенного жесточайшей судорогой рта вырывались клубы пара.
   - Мне нужно твое эго, - невнятно бормотал он, перенося ногу через край ванны. - Давай поиграем в тепло... Что ещё кроме него имеет значение? К чему еще стремиться?
  Тут же кафельный пол исчез, уступив место дощатому настилу, в нос ударил запах вяленой рыбы от полусгнившего матраса, за окном злобно взвыл ветер, гремя плохо пригнанными друг к другу листами фанеры. Теперь преследователь стоял на табурете в центре комнаты, тщетно пытаясь просунуть голову в петлю, свисающую со ржавого крюка в потолке.
   - Не лезет! - обиженно посетовал он, глядя на Светлану горящими веселым безумием взором. - Не мой размер! А чей? - псих провел рукой по шее. - Уж не твой ли, дорогая? Уж не для тебя ли все это приготовлено?..
   В ту же секунду в голове Светланы одновременно закричали несколько голосов, принадлежащих, как ей показалось и Катьке, и матери, и даже некогда влюбленному в нее парнишке-практиканту. Их крик был невероятно громким, от него болели уши и горло сжимали спазмы: "Не слушай его! Уходи оттуда, немедленно уходи, слышишь?! Это - сон! Всего лишь - страшный сон! Не верь!.."
   Перед глазами женщины все поплыло. Закружились в хороводе болотистый пустырь, страшный дом, с заколоченными фанерой окнами, мигающие разноцветными огнями лампы в жестяных абажурах, знакомые выцветшие обои, старый платяной шкаф, потолок, давно требующий ремонта... Постепенно сумасшедшая карусель замедлила движение, из мутного полумрака, подобно изображению на фотобумаге проступили детали, и Светлана увидела ночник рядом с мирно тикающим будильником, недопитую бутылку коньяка, пустой стакан, набитую окурками пепельницу.
   Стиснутые зубы ныли, все тело сотрясала крупная дрожь, а самое главное - никак не приходило облегчение от того,  что это - всего лишь сон... И никак было не разжать рук, мертвой хваткой вцепившихся  в мокрую от пота подушку...


                16


   Больничный закрыли лишь через неделю, по сравнению с предыдущими - относительно спокойную. Ни псих, ни милиция не тревожили, только один раз заглянул участковый, поинтересовался - все ли в порядке.
   Светлана, здраво рассудив, что с правоохранительными органами в ее положении надо дружить, напоила его чаем и даже немного пококетничала, хотя участковый был уже пожилым мужиком - толстым и несимпатичным. Катька заезжала, но ненадолго - у нее опять начались неприятности с налоговой инспекцией, да и супружник вновь принялся чудить в своей привычной манере - связался с какой-то, то ли лицеистской, то ли студенткой... в общем - с лимитчицей. Являлся домой под утро, пьяный, в помаде, закатывал истерики. Катька совсем озверела - изъяснялась в основном матом, глотала транквилизаторы и к философским разговорам "за жизнь" не была предрасположена.
   В понедельник на работу Светлана опоздала: уже отвыкнув вставать в определенное время, банально проспала.
   "Ну вот, так я и знала! - размышляла она, трясясь в привычно набитом под завязку автобусе и тщетно пытаясь увернуться от волны перегара, извергаемой небритым типом в мятой шляпе. - Мало того, что теперь расспросами замучат, так еще ж воспитывать начнут: какой это, дескать, вы, Светлана Васильевна, сотрудник администрации предприятия, подаете пример рабочим?! Разве мы можем требовать от них повышения трудовой дисциплины, сами являясь на службу не вовремя?! Конечно! Будь у меня "Мерс" с персональным шофером, я, предположим, тоже на работу бы не опаздывала!.."
  Светлана решительно отпихнула плечом похмельного попутчика и принялась протискиваться к дверям.
   Выйдя из автобуса, она пересекла дорогу с вечно неработающим светофором "по требованию" и, уже приближаясь к проходной, обратила внимание на одну странность: обычно закрытые заводские ворота сейчас были распахнуты настежь, а на площадке перед управлением стояло несколько милицейских машин с включенными "мигалками".
  В будке вахтера сидел знакомый охранник. Семен Александрович - полковник в отставке, явно симпатизирующий Светлане и, частенько (особенно, когда на проходной не дежурил кто-нибудь из администрации, составляя списки опоздавших), закрывающий глаза на ее поздние приходы. Сегодня, правда, вахтер выглядел несколько растерянным и на приветствие женщины ответил слабой полуулыбкой, явно думая о чем-то другом.
   Миновав двор и, войдя в административный корпус, Светлана увидела спускающуюся по лестнице группу мужчин, среди которых двое были в милицейской форме. Один из офицеров вполголоса переговаривался с генеральным директором предприятия - непривычно бледным и явно чем-то подавленным. За ними суетливо семенил зам по быту - страшно взволнованный, весь идущий красными пятнами, совсем не похожий на того солидного, с положением в обществе господина, каким он всегда старался выглядеть.
   Начальство прошло мимо Светланы, не удостоив ее своим вниманием. Казалось, они вообще ничего вокруг не замечают...
   Недоумевая, женщина приблизилась к одной из курящих у окна в вестибюле служащих - заведующей лакокрасочным производством - и спросила в чем дело. Та посмотрела на Светлану, как на ненормальную.
   - Ты что, ничего не знаешь?!
   - Нет... - Светлана пожала плечами. - Я только с больничного вышла... Опять ЧП какое - нибудь?
  Завпроизводством мрачно усмехнулась.
   - Ага... ЧП! Курбатова убили! - и добавила, со странным удовлетворением в голосе. – Допрыгался бизнесмен вшивый! Видать, деньги с дружками -бандитами не поделил... Те его ножом и пырнули.
   Светлана в ошеломлении потрясла головой.
  - Пырнули ножом?! Виталика?! Когда?
   Знакомая взглянула на нее со снисходительностью человека, всегда узнающего новости первым .
   - Когда - неизвестно. Очевидно - сегодня ночью. Вот зачем они его на коагулянты затащили - ума не приложу!
   Светлана непонимающе посмотрела на собеседницу.
   - Какие коагулянты?
   - Наши коагулянты, наши! - завпроизводством ткнула окурок в банку из-под кофе, заменяющую пепельницу и проворчала. - Насколько мне известно, больше в Питере цеха коагулянтов нигде нет.
   - Так его у нас на территории убили?!
   - Ну да! Где ж еще?!
   - А когда это обнаружилось?
   - С полчаса назад. На труп слесарь наткнулся, знаешь - Сергей Михайлович. Седой такой.
   - Ну, знаю... И что дальше?
   - Дальше ему с сердцем плохо стало. Перенервничал мужик... кое-как до медпункта добрел, а оттуда уже милицию вызвали.
   Тут Светлану кольнуло очень неприятное предчувствие.
   - Ты сама-то его видела?
   - Кого? Слесаря? - удивилась завпроизводством.
   - Да нет, какого слесаря?! Виталика! Вернее его труп.
   Собеседницу заметно передернуло.
   - Еще чего! - пробурчала она. - Мне этих трупов по телевизору каждый вечер хватает! А Курбатова, к тому же, говорят, изрезали страшно. Буквально, изуродовали...
  Светлана, неожиданно для себя самой поинтересовалась:
   - Где именно труп-то? Или его уже увезли?
   - Нет, - завпроизводством покачала головой, - не увели. Они прибытия какого-то начальника ждут. Из прокуратуры, наверное... А ты что, посмотреть хочешь?
   - Да, - женщина кивнула, - хочу.
   - Делать тебе нечего! - собеседница осуждающе поджала губы. - У слесарной мастерской его нашли, в закутке... - она понизила голос. - Он ведь, того... на стене распят. Представляешь? Руки монтажным пистолетом прострелены. Пробойниками... Прямо к кирпичам.
   Светлана похолодела от ужаса.
  - Что? - слабо переспросила она. - Чем руки пробиты?
   - Пробойниками. Их еще строители используют...
   Завпроизводством исподлобья взглянула на собеседницу.
   - В общем, не советую... Да и потом, вряд ли тебя пропустят, там оцеплено все...
  - Ладно, - пробормотала Светлана, чувствуя, как волна озноба медленно поднимается от пояса к затылку, - пробьемся...
   Упрямо выпятив подбородок, она развернулась и вышла из заводоуправления, с твердым намерением увидеть всё СВОИМИ ГЛАЗАМИ, хотя, если б ее сейчас кто-нибудь спросил: а зачем, собственно, ей это надо? - она не смогла бы ответить. Ее ТЯНУЛО на место преступления, как по слухам, тянет убийц...
   "Виталика зарезали... Господи, бред какой-то!" - думала она, быстро шагая по асфальтированной дорожке, ведущей от Управления к цехам, и, нервно теребя ремешок висящей на плече сумки.
   "Мне необходимо там побывать... А почему, ты знаешь? А потому что, предчувствие у меня нехорошее. И оно как-то связано с Максом... Наверняка связано... Черт, как голова болит! - Светлана, морщась, помассировала на ходу виски. - Нервы... Все мои болезни от нервов..."
   Территория за зданием столовой встретила женщину привычными запахами химии, непролазной грязью и плесневелыми кучами мусора. Миновав несколько производственных корпусов и, уже подходя к цеху коагулянтов, она наткнулась на заляпанный грязью чуть ли не по крышу желто-синий "УАЗик", возле которого лениво перекуривали двое в милицейской форме. Заметив Светлану, один из них шагнул вперед и поднял руку в предупредительном жесте.
   - Туда нельзя, - пробурчал он, окидывая женщину равнодушным взглядом.
  Светлана остановилась.
   - Но я здесь работаю, - неуверенно произнесла она, кивая в сторону цеха. - У меня задание.
   - У нас тоже задание, - скучно сказал милиционер, аккуратно стряхивая пепел с сигареты. - Никого не впускать. И не выпускать... Так что, возвращайтесь туда, откуда пришли. Всего хорошего, - и он повернулся к женщине спиной, давая понять, что разговор окончен.
   "М-да... "Нормальные герои всегда идут в обход", - мысленно усмехнулась Светлана. - Надо было сразу через цех квасцов идти. Грязища там, конечно, ужасная, зато уж наверняка милиции там нет".
   Она вернулась обратно к столовой и, выбрав наикратчайшую дорогу, двинулась прямиком через пустырь, осторожно пробираясь между штабелями треснувших бетонных плит, ржавых труб и опрокинутых вагонеток.
   "Интересно, сколько уже десятилетий здесь не ступала нога начальства?! - мрачно иронизировала она, то и дело натыкаясь на дохлых крыс и цепляясь краем плаща за торчащую из пыльной травы арматуру. - И сколько тут денег в землю ушло?! Причем, в буквальном смысле этого слова... Во! - Светлана поддела краем туфли некогда вполне исправный, но сейчас уже полуистлевшей от времени респиратор. - Рокфеллеры фиговы! Да тут если один металлолом сдать - всем на приличные зарплаты хватит - и на прошлые, и на будущие". Изрядно вспотевшая и злая, Светлана, наконец, приблизилась к цеху квасцов, представляющему из себя нечто среднее между древней котельной и разбомбленным пакгаузом. Проникнув внутрь через дверь черного входа, она медленно пошла по коридору, вдоль исходящих паром, плюющих обжигающими брызгами труб, замотанных грязной ветошью. Под ногами чавкала неаппетитная бурая масса, имеющая свойство приводить в негодность даже самую прочную обувь. Светлана скептически посмотрела на свои единственные туфли и вздохнула: "Черт меня сюда понес не переобувшись!" Добравшись до конца коридора, она миновала несколько подсобных помещений, где рабочие сваливали всякий хлам и, выглянув из двери, застыла как вкопанная.
   Нет, милиции рядом не было. То есть суетились поблизости несколько человек в форме, но их то и дело заволакивало густыми клубами пара, вырывающимися из давно прохудившихся трубопроводов. Зато буквально в нескольких шагах, рядом с недостроенным зданием слесарной мастерской Светлана увидела Виталика. Он нелепо свисал с серой кирпичной стены, широко раскинув руки, представляя собой зрелище жалкое и ужасное одновременно. Его запястья были пробиты железными штырями, которые кто-то, очевидно, действительно, при помощи монтажного пистолета, с чудовищной жестокостью вогнал прямо сквозь плоть в кирпичную кладку. Полусогнутые ноги касались земли, остекленевшие глаза были выпучены, вокруг открытого рта запеклась кровь.
   Но главное было не в этом. Пижонистый пиджак Виталика оказался распахнутым, сорочка изодрана в клочья, а на груди и животе, чем-то чрезвычайно острым вырезано: "ОН НЕ СЛУШАЛ РАДИО ЮГО-ЗАПАД. ТОТ, КТО ЕГО УЗНАЛ".
   Светлана судорожно вцепилась рукой в дверной косяк и, чтобы не потерять сознание, низко опустила голову. Вернувшееся ощущение вязкого кошмара, будто скальпелем полоснуло виски невыносимой болью. Шатаясь, женщина сделала несколько шагов назад, в подсобку, где ее и вырвало. Не дожидаясь нового приступа тошноты, она, с непонятным ей самой ожесточением, сунула пальцы в рот, вызвав тем самым повторную волну рвоты. И еще раз... И еще.
   Горло заныло, мышцы живота свела глухая судорога, тем не менее, Светлана почувствовала облегчение.
   "Может надпись мне только привиделась?! - смятённо подумала она, сплевывая едкую горечь и стирая выступившие на глазах слезы. - Пойти посмотреть еще раз? Страшно... Ну, а что делать?! Должна же я убедиться..."
   Женщина тряхнула головой, яростно провела ладонью по лицу и вновь вернулась к выходу из здания. К сожалению, пар за это время еще более сгустился, скрывая распятый на стене труп. Судорожно вздохнув, Светлана осторожно двинулась по узкому проходу между производственным корпусом и слесарной мастерской, стараясь держаться поближе к стене цеха.
  Ее ноги чуть ли не по щиколотку утонули  в жидкой грязи и их тут же начало жечь - не сильно, но вполне ощутимо. Дойдя до середины прохода, Светлана остановилась прямо напротив мертвеца.
   На этот раз никаких сомнений быть не могло - жуткая надпись действительно существовала. К тому же сейчас, с близкого расстояния, женщина заметила еще одну, леденящую кровь деталь: горло Виталика было перерезано от уха до уха...
   - Эй, вы что там делаете?!
  Светлана вздрогнула и оглянулась. К ней приближался невысокий, крепкий мужчина, одетый в штатскую одежду, однако, явно - работник правоохранительных органов. В руках он сжимал небольшой блокнот, совсем еще юное, веснушчатое лицо было сердитым.
   - Вы кто такая?! - спросил он, подходя к женщине вплотную. - Ваши документы?!
   Светлана, посмотрев ему прямо в глаза, медленно подняла руку и ткнула пальцем в сторону здания мастерской.
   - Я знаю, кто это сделал... - хрипло произнесла она, краем сознания отмечая, насколько изменился ее голос.
   Оперативник, удивленно поморгав рыжими ресницами, бросил быстрый взгляд на убитого и повторил свой вопрос, но уже тоном пониже.
  - А вы кто, собственно, такая? Вы здесь работаете? У вас документы какие-нибудь при себе имеются?
   Светлана поморщилась.
   - Да причем здесь документы?! Я знаю, кто убийца! Я...
   - Минуточку! - милиционер, деликатно взяв женщину под локоть, кивнул в сторону группы мужчин, стоявших чуть поодаль.
   - Пойдемте, все расскажете по порядку...
  - В чем дело, Егоров? - поинтересовался высокий седой полковник, неприязненно глядя на Светлану. - Опять посторонние?
   - Да вот, Семен Игнатьевич, - растерянно сказал оперативник, подводя женщину к группе, - она говорит, будто знает, кто убийца.
   - Да?! - полковник скептически хмыкнул. Затем, обратившись к Светлане тоном, не допускающим возражений, произнес. - Будьте любезны, покажите ваши документы!
   Женщина, пожав плечами, раздраженно рванула с плеча сумочку, вытащила оттуда паспорт со служебным удостоверением и протянула полковнику.
   - Пожалуйста...
   Тут послышался чей-то знакомый голос:
   - Да это наша! Петрова Светлана Васильевна - инженер по технике безопасности.
   Подняв глаза, Светлана увидела начальника производства, а рядом - директора предприятия. Оба были смертельно бледны и старались не смотреть в сторону слесарной мастерской.
   - Разберемся... - пробурчал полковник, неторопливо перелистывая паспорт. Наконец, оторвавшись от изучения страницы с пропиской, он вернул документы женщине.
   - Итак, я вас слушаю.
   Светлана вздохнула.
   - Зовут его Максом. Максимом то есть... Фамилии не знаю. Он... В общем, он меня как бы преследует...
   Внезапно ее осенило:
   - Да вы свяжитесь с Акаевым, он в курсе!..
   - Как? - молодой оперативник вновь достал блокнот.
   - С Акаевым! - повторила Светлана.
   Старший по группе медленно покачал головой.
   - Не знаю такого... Может он из Центрального района? Ладно, выясним... Ну, и что дальше?
   - Короче, этот Макс...
   - Подождите, - перебил ее полковник и, обернувшись к местному начальству, спросил. - У вас есть что-нибудь типа конторы, или там, не знаю... кабинета?
   - Конечно. - завпроизводством с готовностью закивал головой. - Здесь на втором этаже. Я провожу.
   - Прекрасно, - старший по группе повернулся к рыжему оперативнику. - Капитан, сейчас пойдете с этой женщиной, снимите показания. Четко, со всеми подробностями. Задача ясна?
  - Так точно! - Егоров посмотрел на женщину и сделал приглашающий жест. - Прошу вас...

                17


   Почти все оставшееся до обеденного перерыва время Светлана просидела в тесной комнатенке, громко именовавшейся кабинетом заведующего производством, и со всеми подробностями описывала события последнего месяца. Егорова, как впрочем, и Акаева, интересовало: во что Макс был одет, какого цвета у него глаза, какой формы татуировка и т.д., и т.п.
   Вконец запутавшись в описании внешности предполагаемого убийцы, женщина посоветовала оперативнику не тратить время зря, а порыться в архивах, где имеется снимок шестьдесят пятого года зарезанного в "Крестах" зека. Капитан удивленно задрал брови.
   - А при чем тут зек? Тем более убитый в середине шестидесятых?
   - Мне его фотографию Акаев принес, на опознание... Помните, я ведь уже рассказывала...
   Светлана посмотрела на оперативника и с досадой тряхнула головой:
   - Акаев! Тоже – оперативный сотрудник. Ваш полковник еще сказал, что не знает такого.
   - Ну, помню. - Егоров пожал плечами. - Дальше-то что?
   - Так вот. Человек, изображенный на снимке - копия Макса. Может даже его отец.
   Милиционер вновь принялся водить авторучкой по листу бумаги, низко наклонив голову и близоруко щурясь.
   - Хорошо, мы проверим, - сказал он, отрываясь он писанины. - А теперь, давайте-ка, вернемся к татуировке. Вот, вы говорите - дракон. Но какой дракон - японский или китайский? Вы знаете, чем они отличаются?..
   В общем, когда показания были сняты, подписаны и женщина вышла наконец из цеха коагулянтов, до обеденного перерыва оставалось чуть больше получаса. Труп Виталика к этому времени уже увезли, тем не менее, все, будто сговорившись, продолжали разговаривать вполголоса, выглядели подавленными и к коагулянтам старались лишний раз не приближаться.
   Добравшись до своего кабинета, женщина первым делом скинула заскорузлые от грязи туфли и скептически осмотрела ступни ног. Кожа изрядно покраснела, однако, жжение уже не беспокоило. Вот только от дорогих импортных колготок остались лишь жалкие ошметки неопределенного цвета.
   - Разорюсь я с этими шизофрениками! Точно! - удрученно пробормотала Светлана, задирая юбку и с гримасой отвращения стягивая пришедший в негодность капрон.
  Выбросив бурый комок в мусорную корзину, она обтерла ноги платком (который предварительно намочила, зайдя по пути в туалет) и, вздохнув, полезла в письменный стол, где на всякий случай держала запасные колготки. Обычно перед тем, как идти на территорию (особенно, в дождливую погоду) Светлана переодевалась в шерстную робу и резиновые сапоги, но сегодня ей было не до этого. Сегодня вообще было не до чего. Всю вторую половину дня она просидела в своем кабинете, приводя в порядок отчетность и старалась ни о чем не думать. Однако, то и дело, перед ее мысленным взором возникал распятый на кирпичной кладке труп Виталика с черным от засохшей крови горлом и глумливой надписью, вырезанной скальпелем ("Конечно, скальпелем! Чем же еще?!") на бледном, пухлом животе с дряблой кожей.
   Страха, как это ни удивительно, Светлана не испытывала. На нее навалилось странное оцепенение, когда хочется одного: лечь, отвернуться к стене и чтобы тебя не трогали. Еле дождавшись окончания рабочего дня, показавшегося ей абсолютной бесконечностью, она вяло собрала вещи, морщась влезла в так и не отмытые туфли, и вышла из кабинета, хлопнув дверью.
   На улице дул пронзительный ветер, и шел дождь, немного взбодривший женщину. Она провела рукой по волосам, поправляя прическу, запахнула поплотнее плащ и, быстро миновав проходную, успела вскочить в автобус, идущий в нужную ей сторону.
   "Ладно, хоть с транспортом повезло! - уже значительно веселее подумала она, протискиваясь сквозь мокрую толпу в центр салона. - Приеду сейчас домой - первым делом поем! А то весь день без обеда... Да и не до еды было, откровенно-то говоря!.. Потом что? Потом, Катьке позвоню. Расскажу про Курбатова. Потом..."
   Неожиданно над ее ухом прозвучал вкрадчивый, до отвращения знакомый голос:
   - Девушка, я надеюсь - вы сейчас не выходите?
   Светлана шарахнулась в сторону, задев сумкой сидящего у окна пожилого мужчину и чуть не упав при этом. Несколько мгновений она вообще не могла издать ни звука, чувствуя как горло свело судорогой; в ужасе глядя на Макса, нависавшего над ней подобно персонажу из кровавого голливудского триллера.
   - Привет! - псих ослепительно улыбнулся. - Едем на хауз? После трудов праведных? Спецодеждой-то всех обеспечила? А то Виталик огорчится... Или все-таки не станет? Старые знакомые, как никак...
   Светлана опять подалась назад, наступая на чьи-то ноги...
   И тут ее прорвало.
   - Помогите! - закричала она, обводя соседей по автобусу безумным взглядом и тыча пальцем в заходящегося от смеха Макса. - Это убийца! Он сегодня ночью убил человека! Он - сумасшедший! Его необходимо задержать!..
   В это мгновение автобус занесло на повороте, и люди, пребывающие от Светланиного крика в некоторой растерянности, повалились друг на друга, роняя зонты и сумки.
   - Вы что, ненормальная? - обращаясь к женщине, раздраженно произнес бородатый толстяк, потирая ушибленный локоть. - Чего вы орёте?!
   Одновременно с этим, крепкий коренастый парень, на вид то ли бандит, то ли спортсмен, решительно положил руку на плечо "психа":
   - Слушай, мужик... - начал было он, однако, договорить не сумел.
   Макс, развернувшись, нанес короткий, но чрезвычайно болезненный удар заступнику куда-то в область грудной клетки. "Спортсмен", выпучив глаза, схватился за грудь, согнулся в три погибели и с шумом выдохнул воздух. Попытка вновь сделать вдох вызвала у него лишь сильнейший приступ кашля. Парень вяло шагнул к выходу и, почти теряя сознание, привалился к дверям.
   Макс сочувственно поинтересовался:
   - Больно? А ты не лезь! Сами как-нибудь разберемся.
   Автобус остановился. Посрамленный "спортсмен" не оглядываясь, выбрался из салона и, сделав несколько неверных шагов, буквально упал на расположенную поблизости скамейку. Светлана тоже рванулась было прочь, но Макс перегородил ей дорогу.
   - Подожди, девочка. Мы еще не договорили, - ласково шепнул он.
  После чего, оглядев пассажиров веселым взглядом и приложив руки к груди, абсолютно искренне воскликнул:
   - Братцы, не пугайтесь! Это мы время от времени ссоримся подобным образом... Она, - Макс кивнул в сторону Светланы, - так и сказала: мол, если ко мне на улице приблизишься - я кричать начну. А я её просто люблю! И ничего более...
   Псих говорил горячо и убедительно. В толпе мелькнуло несколько сочувственных улыбок, хотя некоторые по-прежнему глядели на гиганта с опаской: слишком уж экстравагантно он был одет и подстрижен, слишком уж круто отвечал на любые попытки ему помешать. Безумец вновь повернулся к Светлане.
   - Стой спокойно и слушай, что я тебе скажу! - жестко, хотя и негромко вымолвил он, глядя куда-то поверх голов холодным пустым взором. - В том, что случилось на заводе - моей вины нет. Просто у определенных групп возникли определенные интересы, и силовые потоки переплелись именно в данной точке бытия. Как временной, так и пространственной... Ты можешь подумать, будто ликвидация Курбатова - жертвоприношение. Но пойми: моя роль в происходящем ничтожна. Я лишь винтик в гигантской, сложной, хотя, к сожалению, ржавой машине...
   Женщина слушала всю эту дикую ахинею краем уха, лихорадочно соображая: что ей предпринять, если псих вновь заблокирует выход из автобуса на остановке возле станции метро.
   "Драться буду! - отчаянно подумала она, до боли сжимая кулаки. - царапаться, кусаться, орать  буду, пока кто-нибудь на помощь не придет!"
   - Эй, да ты меня слушаешь? - Макс, нахмурив брови, двумя пальцами легонько приподнял подбородок Светланы, посмотрев ей прямо в глаза.
   - Запомни, - сурово произнес он, - всё суета и тлен, кроме выпавшего шанса... Ваш Виталик был шлаком, а потому получил уникальную возможность реализовать себя, хотя бы в качестве корма для червей. Пусть он и этого не заслуживал...
   Женщина, еле сдерживая злость, процедила сквозь зубы:
   - Ты... То есть вы хотите сказать, что никого не убивали, над трупом не издевались, и здесь оказались совершенно случайно?!
   Преследователь, в глазах которого мелькнул издевательски весёлый огонек, вновь в своей отвратительной манере, зашамкал по-стариковски:
   - Ой, внученька, да что ж ты серчаешь?! Да мы здесь проездом, все чинно, благородно... Не хулиганничаем, не сквернословим, мертвых не трогаем...
   Макс ухмыльнулся и уже нормальным "своим" голосом продолжил:
   - Хотя, конечно, всякое случается. Одни радио не слушают, другие от подарков отказываются, третьи - дружбу отвергают... Непорядок, согласись. Разве можно в наше суровое время друзьями брезговать? Нельзя...
   Неожиданно Светлана вцепилась в куртку психа и, задыхаясь от ярости, рванула на себя черную скользкую кожу.
   - Значит, ты, сукин сын, мне дружбу предлагаешь, да?! - прошипела она, с ненавистью глядя в узкие, мертвые зрачки. - Любишь, значит, на женщин со скальпелем бросаться, в чужие дома вламываться и судить любишь - кто годен на корм червям, а кто - нет?! А вот мы сейчас дойдем с тобой до милиции, да посмот...
   Закончить фразу ей не удалось. Сумасшедший вдруг заверещал невыносимо высоким фальцетом, напоминающим звук скользящего по стеклу железа. Его крик заставил Светлану отпустить куртку и испуганно отпрянуть в сторону, зажав уши ладонями и зажмурив глаза. Мгновенно, несмотря на давку, вокруг Макса образовалось мёртвое пространство. Довольный произведенным эффектом, он склонился в шутовском поклоне.
   - Спасибо за внимание, дамы и господа! А так же: пардон, пардон и еще раз пардон! Это мы просто учимся, голос разрабатываем... В "Мариинку" устраиваться будем. Тенором на полставки.
   Псих откинул назад голову и неестественно захохотал.
   К счастью, автобус, сделав последний поворот, наконец-то затормозил у входа в метро. Светлана, вновь устремившись к дверям - на этот раз без всяких препятствий со стороны Макса, выбежала из салона и лихорадочно огляделась по сторонам.
  - Мы что-то ищем? - промурлыкал над ее ухом сумасшедший. - Метро вон там...
   Женщина посмотрела на красивое ухмыляющееся лицо с безумными глазами и быстрым шагом направилась к подземному переходу, возле которого, лениво поглядывая на уличных торговок и попрошаек, скучал милицейский сержант. Макс не отставал.
   - Моя жандармерия меня бережет? - поинтересовался он, давясь бессмысленным, визгливым смехом, - сейчас пожалуемся дяде, да? Скажем: дядя, меня невинную девочку, вот этот нехороший мальчик обижает!.. И дядя тут же вынет большую дубинку, пистолетик, да ка-а-ак...
   - Товарищ милиционер, помогите! - задыхаясь, выпалила Светлана, подбегая к сержанту и по инерции, чуть не сталкивая его вниз по ступеням. - За мной гонится убийца! - добавила она мелодраматично, вцепившись, дабы удержать равновесие, в рукав форменного кителя. Сержант, пошатнувшись, двумя руками инстинктивно оттолкнул женщину и схватился за висящую на поясе дубинку.
   - Вы что, с ума сошли?! - рявкнул он, выставляя перед собой "демократизатор", наподобие средневекового меча. - Кто такая?! Ваши документы!
   - Да какие документы?! - чуть не плача простонала Светлана. - За мной гонятся! Вот этот! - обернувшись, она хотела показать на Макса, однако, никого за своей спиной не обнаружила. Психа и след простыл. Еще секунду назад он был здесь, хихикая и брызжа в ухо слюной, и вот как сквозь землю провалился.
   - Ничего не понимаю, - женщина перевела растерянный взгляд обратно на милиционера. - Он же только что рядом стоял! Вернее шёл...
   - Кто шёл? - сержант, уже несколько придя в себя, выразительно похлопал по руке дубинкой, после чего, не дожидаясь ответа, повторил своё требование:
   - Ваши документы!
   - Господи! - Светлана, чувствуя, как мысли разбегаются в разные стороны, вздохнув, открыла сумочку, достала оттуда паспорт и протянула милиционеру. - Вот, пожалуйста, - пробормотала она, - мои документы...
   Постовой небрежно пролистал бордовую книжечку, мельком сверив фотографию с оригиналом и привычно задержавшись на странице с пропиской.
   - Ну и кто же вас преследовал? - с изрядной долей иронии спросил он, отдавая паспорт и засовывая дубинку обратно в специальную ременную петлю.
   Светлана мрачно покачала головой.
   - Никто. Извините. Я... Я ошиблась. То есть мне показалось...
   Сержант вдруг улыбнулся некрасивой щербатой улыбкой.
   - Когда кажется - креститься надо! - многозначительно изрек он известную банальность. Затем, вновь посуровев, небрежно отдал честь и отошел в сторону.
   - Это ты своему начальству скажи, если такой умный! - проворчала себе под нос Светлана и, в последний раз окинув улицу настороженным взглядом, принялась спускаться вниз - мимо многочисленных попрошаек с фальшивыми протезами, продавцов газет и подозрительных типов с рукописными табличками: "Куплю СКВ. Дорого". От эпизода с постовым на душе оставался крайне неприятный осадок, к тому же мучил вопрос: как Макс мог оказаться в автобусе, в который она села в самый последний момент, уже и не надеясь, что успеет?! Случайность? Не бывает таких случайностей!
   "... Что же до моего безумства с хватанием психа за воротник, то кажется страх, как и любовь, способен иногда оборачиваться своей противоположностью. То есть ненавистью, - размышляла она, проходя через турникет и ступая на движущиеся ступени эскалатора. - Вот куда он потом делся, совершенно непонятно. Растворился в воздухе? Сделался невидимым... или за парапет спрятался?.."
   Светлана помассировала пальцами вновь занывший висок и тяжело вздохнула: "Боже, как мне всё это надоело!" Войдя в поезд, она довольно удачно заняла место в самом углу вагона, откинулась на мягкую спинку сиденья и устало сомкнула веки.
   "Интересно, как Макс на Виталика вышел? И каким образом удалось затащить его на завод? Да еще ночью?! - женщина поморщилась. - Или тут всё же совпадение? Убрал Курбатова по заказу, а заодно меня лишний раз попугал... так сказать, приятное с полезным". Светлана саркастически ухмыльнулась.
   "Нет, не похож он все-таки на киллера. Слишком уж заметен. Или похож?... Подожди-ка! - она мысленно встрепенулась. - А вдруг Макс, действительно, никого не убивал! Лазил по заводу, случайно наткнулся на труп и вырезал... Стоп! У мертвых, как известно, кровь не идет. У Курбатова же весь живот в крови был... Или она из горла натекла? Черт! Ничего не понимаю!.."
   - Спать в метро?! Помилуйте, мадам, так ведь и кошелька лишиться недолго!
   Светлана вздрогнула и расширившимися от неожиданности глазами уставилась на устраивающегося рядом "психа". Макс осклабился.
   - Вы, Светлана Васильевна, судя по всему, чрезвычайно легкомысленный человек в плане обеспечения личной безопасности! Вот давеча: открыли мне дверь, поверив распространенной у грабителей, избитой байке о срочной телеграмме... Конечно, ваша тревога о здоровье матушки понятна и оправдана, но все же бдительность - превыше всего! - псих с важным видом поднял палец. - Гипертония или ишемическая болезнь сердца у родителей - еще не повод забывать о себе...
   У женщины от этих слов мороз прошел по коже.
   - Откуда вам известно о моей матери?! - нервно спросила она, с испугом глядя на преследователя.
   Макс улыбнулся с довольным видом.
   - О, мне много чего известно1 С кем вы дружите, чем питаетесь, по каким улицам предпочитаете гулять, даже с кем спите время от времени... Впрочем, как правило, не получая удовлетворения. Так, - преследователь неопределенно помахал в воздухе рукой, - справление естественной нужды, навроде похода в туалет.
   Сидящая рядом и прислушивающаяся к их разговору пожилая женщина, возмущенно фыркнула, осуждающе посмотрев на Макса.
   Светлана прищурилась.
   - Вас, что, кто-нибудь ко мне подослал? - спросила она, чувствуя, как на смену ярости приходит ледяное спокойствие. - Говорите, не стесняйтесь, я ведь все равно узнаю!
   Псих развеселился.
  - Ага, подослал! Великая Ложа, а так же ЦРУ, Моссад и ФСБ. Им, знаете ли, очень интересно - можно ли вас довести до оргазма в первую же внебрачную ночь?!
   Тут Макс наклонился вперед и, в одно мгновение убрав с лица улыбку, заговорил весомо и напористо:
   - Вы же, обжегшись на молоке, теперь не то, что на воду - на лёд дуете! Верно? Да, был человек - красивый, благополучный, богатый, как бы сейчас сказали "крутой". Вы, тогда еще совсем девочка, его любили... Хотя "любили" - слабо сказано. Вы боготворили его, выслеживая по вечерам, бешено ревнуя ко всем подряд, втайне целуя лестничные перила, которые коснулась его рука... правильно говорю?
  Светлана, изумленная до глубины души, зачарованно кивнула. Макс продолжал:
   - Вы любили, но безответно. Он вас мучил, издевался над вами, причем, изощренно, садистски. И в результате у вас в сознании закрепился стереотип. С одной стороны вы хотите сильного человек, с другой - нежного. Однако, мужики вам попадались в основном дубовые, без фантазии. Или воняющие перегаром "трахальщики" с одной извилиной - и той на заднице, или же плаксивые создания, вечно путающиеся в соплях, счетах за квартиру и в отношениях с некрасивыми, разжиревшими до неприличия законными супругами. Вы их по доброте душевной жалели, но выходило вам это боком: не особо-то приятно утром убирать из ванной блевотину, чувствуя тянущую боль внизу живота от неудовлетворенного желания!.. Страшное это дело - рефлексирующая интеллигенция! Нормальной женщине ложиться в постель надо не с пузатыми бухгалтерами, обожающих пить под Никитиных дешевую водку гранеными стаканами, и не с продавцами мясных отделов, знающих лишь одну позу - "джентльмен сверху", нет! - Макс сверкнул глазами. - Ложиться тебе, родная, надо со мной! Я вот, к примеру, могу языком работать... О чем ты всегда в тайне мечтала... Верно?
   Женщина, перепуганная так, как еще никогда не пугалась, резко встала со своего места.
  - Пошел вон! - прохрипела она, стараясь подавить накатывающую обморочную волну дурноты. - Я... Я кричать буду!
   Сумасшедший с готовностью кивнул.
   - Будешь, будешь... Хочешь помогу? А-а-а! - заорал он дурным голосом, выкатывая налитые кровью глаза. - Помогите! Волки!
   - Постыдились бы, молодой человек! - громко воскликнула соседка, от возмущения вся идущая красными пятнами. - Что вы себе позволяете в общественном месте?!
   Макс среагировал незамедлительно. Схватившись за голову, он принялся раскачиваться из стороны в сторону, как китайский болванчик, причитая  и нарочито гнусавя:
   - Ой, как вы правы! Что же я несчастный наделал?! Как же мне жить-то теперь?! Как собственным детям в глаза смотреть?! Или выйти сейчас из метро, пойти к Неве, да и утопиться в ее тяжелых, свинцовых водах, воспетых поэтами и прозаиками?! Разве думали она, создавая свои бессмертные творения, что однажды, Божьим попущением явится на свет столь отвратительный, ничтожный и склизкий червь, как я - грешный?! Нет мне прощения! Нет теперь мне утешения ни в чем – ни в высокой литературе, ни в низменных страстях бренного тела! Пойти и утопиться! И удавиться! И застрелиться!..
   Тут не выдержал стоящий у дверей военный в форме майора.
   - Эй, парень, завязывай кривляться! - произнес он, с отвращением глядя на психа. - Кончай базар!
   Макс тут же опустил руки и, холодно усмехнувшись, неторопливо встал с сиденья. Светлана шарахнулась от него, как о прокаженного, и, отбежав, спряталась за спинами стоящих в проходе людей.
   - А то что? - негромко поинтересовался сумасшедший, нагибаясь и медленно протягивая руку к голенищу высокого ботинка. - По попе отшлепаешь?
   - Товарищ офицер, осторожнее! - в ужасе завопила Светлана, тыча пальцем в психа. - У него там нож... То есть скальпель. Он человека убил!
   - Слушай ты, ублюдок! - военный поставил на пол "дипломат", который до этого держал в руках, и расправил плечи, явно готовясь к драке. - Не сесть ли тебе на место, а? Как ты считаешь?
   Макс хмыкнул.
    - Как я считаю? - переспросил он. - А вот как: раз, два, три... оп! - в ту же секунду в черной перчатке с обрезанными пальцами, будто ниоткуда возник сверкающий скальпель. - Ну, как? Дальше считать будем?
   Военный побледнел, губы его сжались в тонкую нить, желваки заиграли на скулах. Он сделал обманное движение, тут же всем корпусом качнулся влево и... В вагоне погас свет.
   Дико завизжала стоящая рядом со Светланой девица, заревел ребенок; кто-то принялся, распихивая окружающих локтями, пробиваться в глубь вагона, кто-то наоборот - устремился к выходу. Короче, началась свалка.
   А через несколько секунд поезд выскочил из туннеля на залитую яркими огнями станцию, автоматические двери открылись, и возбужденные люди повалили на перрон, увлекая с собой Светлану. Раздался крик: "Быстрее! Там, в вагоне драка!" В толпе замелькали милицейские фуражки.
   Женщина, прижавшись к колонне, вертела головой по сторонам, надеясь обнаружить или Макса, или, так кстати подвернувшегося, военного, однако ни того, ни другого ей заметить не удалось.
   "Да что ж это такое?! - смятенно думала она, вновь переживая самый свой страшный кошмар наяву, когда странный и опасный тип, непонятно почему и зачем к ней привязавшийся, вдруг принялся во всеуслышание разглагольствовать о вещах, известных лишь самой Светлане.
   "Кто же он все-таки такой?! Сумасшедший, наделенный способностью к ясновидению?.. Бред собачий! - женщина поморщилась. - Сюжет для бульварной газетенки..."
  Вконец издерганная и взвинченная, она решила больше не искушать судьбу в подземных перегонах и, поднявшись по эскалатору, оказалась на площади Александра Невского перед гостиницей "Москва"
   "Пройдусь до дома пешком. Хоть развеюсь немного... - с этой мыслью женщина зашагала по тротуару, всеми силами отгоняя от себя ужасный вопрос, вертящийся у нее в мозгу, подобно таракану на раскаленном противне. - Откуда Макс меня знает?!"
   Тут, как ни крути, напрашивались три варианта ответа: либо он - мощный гипнотизер, вытянувший при встрече мельчайшие подробности ее жизни, а после заставивший забыть об этом, либо Макс работает на мафию или ФСБ ("Может ведь человек, сам того не ведая, перебежать дорогу сильным мира сего!")... "Ну и третье, - Светлана посмотрела на свое отражение в зеркальной витрине бутика и поёжилась. - Не сошла ли ты, подруга, с ума?!"


                18


   Войдя в квартиру, женщина первым делом бросилась к письменному столу и достала из ящика прибор, оставленный ей Акаевым. "Куда бы мне его деть? - подумала она, вертя в руках рацию. - Может в карман халата сунуть? Точно!"
   Торопливо разувшись и скинув плащ, Светлана прошла в ванную, резким движением сорвала с крючка домашний - уже изрядно потрепанный халат и, натянув его поверх повседневной одежды, положила прибор в широкий оттопыривающийся карман. О том, чтобы переодеться полностью - и речи быть не могло. После сегодняшних событий женщина не сомневалась: Макс еще объявится. И, конечно же, постарается проникнуть в квартиру. "Тут-то мы его и встретим! - зло подумала она. Нащупывая рукой холодную пластмассу, - ночевать ты у меня, дружок, нынче в "Крестах" будешь! Со своим идиотским скальпелем!"
   Затем, решив все-таки поесть, Светлана переместилась на кухню, где вспомнила, что хлеб кончился еще вчера, и что она намеревалась его купить по дороге с работы домой, да так и не купила.
   - Я с этим шизофреником не только разорюсь, - угрюмо сообщила хозяйка квартиры пустой хлебнице, - я с ним еще и дистрофиком стану!
   Пожав плечами, она полезла в стенной шкафчик и, выудив с самой верхней полки пачку печенья с давно истекшим сроком годности, бросила ее на стол. "Так... А тут мы что имеем? - открыв холодильник, женщина достала блюдце с тощей "общепитовской "котлетой и, брезгливо принюхавшись, вздохнула. - Просто замечательно! Котлета с печеньем! Оригинальное блюдо от ресторана "У Светланы", патент мой". После чего, переложив котлету на сковородку, зажгла газ.
   "Может еще вареньем помазать? А что? Будет чем психа угостить! Он у нас любит неожиданные сочетания..."
   Вспомнив, как Макс размешивал пальцем в стакане мутную, сладко-соленую бурду, хозяйка квартиры передернулась от отвращения.
   - Однако, что-то его нет, - она посмотрела на часы и, машинально сунув руку в карман халата, потрогала рацию. - Или он все-таки в милицию загремел? Прямо из метро, а?.. Хорошо бы! Но тогда наверняка Акаев заявится с сообщением... Эх, телефона нет!"
   Без всякого аппетита съев котлету и попив чая с печеньем, Светлана прошла в комнату и, скинув тапки, завалилась на диван.
   "Телевизор, что ли, включить? - лениво подумала она, поглядывая на свой старый, огромный, как вымерший динозавр "Фунай", берущий в последнее время лишь два цвета - зеленый и синий. - Вдруг в криминальной хронике сегодняшнюю свалку в метро покажут? Вдруг там Макс все же порезал кого-нибудь?.. Нет, не хочу!" Женщина перевернулась на живот и уставилась на поврежденный шипованой подошвой паркет возле кресла.
   "Если Макс из мафии, то что мне остается? Правильно! Сообразить, когда и в чем я этой симпатичной организации, образно говоря, на хвост наступила. Причем, сама того не ведая…. Слушай, а может это как-то с Катькой связано?! - Светлана встрепенулась. - Действительно! Подруга моя драгоценная с большими деньгами дело имеет, супружник её вообще неизвестно чем занимается - то ли нефтью, то ли алмазами... И потом... - женщина нахмурилась. - От Екатерины у меня тайн не существует. Сейчас, правда, уже и не вспомнить точно, что я ей рассказывала, а что нет, но сам факт... Бр-р-р! Не хочется даже думать об этом!"
   Постепенно мысли Светланы  начали путаться: "Ну, не с мафией же она связана! Зачем?.. И неужели промолчала бы? Что-что, а актриса из Катьки никудышная. Не умеет врать... И я не умею…. А что я умею?.. Валяться вот так, как куль и разлагаться... Ну, понятно!.. Денечек сегодня был тот еще!.. Вот, маленько подремлю и займусь... чем-нибудь... Отдохну и..."
   Через секунду Светлана уже крепко спала, не слыша ни пьяных воплей разругавшихся во дворе алкашей, ни истошных завываний двух готовящихся к драке бродячих котов, у мусорного контейнера, ни включенного на всю мощь радиоприемника в чьем-то распахнутом настежь окне. Проснулась она, когда в комнате было совсем темно, мокрая от пота, не ощущая собственных рук. "Черт! Опять отлежала!.." Перевернувшись на бок, хозяйка квартиры принялась усиленно шевелить плечами, восстанавливая кровообращение.
   "Интересно, сколько я продрыхла? - подумала она, переводя взгляд на узкую полоску неба над крышей противоположного дома. - Часа три, наверное... Теперь точно - полночи в постели проворочаюсь... Тьфу!"
   Тем временем кисти рук начало покалывать, пальцы свело легкой, но крайне неприятной судорогой. "Говорила мне мама: не спи на животе!" - женщина, усмехнувшись, начала энергично растирать онемевшие конечности.
   И в этот момент в дверь позвонили.
   От неожиданности сердце Светланы, на мгновение остановившись, тут же пустилось в бешеный галоп, по спине прошла волна озноба, заныли виски.
   "Он! - рявкнул в голове чей-то ужасный голос. - Макс! Явился-таки!"
   В панике Светлана чуть было не нажала заветную кнопку на милицейском приборе, но вовремя одумалась: "А вдруг это кто-нибудь другой?! - прикинула она, вставая с дивана, включая свет и нехотя делая шаг в сторону прихожей. - Вдруг почтальон или Катька в гости решила заскочить? Хороша же я в таком случае буду!"
   Дойдя до входной двери, женщина достала из кармана рацию и, положив большой палец на кнопку вызова, хрипло произнесла: "Кто там?"
   - Свои, свои! - в этот раз сумасшедший даже не пытался изменить голос. - Пустите заплутавшего в ночи одинокого путника! Верните ему утраченную веру в человечество и, да и воздастся вам за доброту вашу!..
   Из подъезда послышался приглушенный смешок.
   Светлана изо всех сил надавила на кнопку, затем, быстро сунув прибор под обувную тумбочку, щелкнула замком и распахнула дверь. Макс стоял, привалившись плечом к обшарпанной, в потёках сырости стене, на губах застыла усмешка, на мощной шее, опоясанной клепанным "металлическим" ошейником, имела место свежая царапина.
   - Хелло! - он поднял руку в приветственном жесте, - сколько лет, сколько зим! Можно?
   Не дожидаясь ответа, псих шагнул в прихожую и захлопнул за собой дверь.
   - Одной-то, небось скучно? И скучно, и грустно, и некому морду набить! А тут вдруг я! Представляешь? Такой веселый, компанейский парень, знающий кучу анекдотов, начитанный, остроумный, умеющий развлечь несчастную одинокую женщину... Ты рада?
   Женщина, криво улыбнувшись, неопределенно пожала плечами. Макс вздохнул.
   - Ладно, радоваться после будем... Пока же чая попьём. Не возражаешь?
   Тяжело топая подкованными ботинками, он прошел на кухню, уселся на табурет и вынул из кармана сигареты.
   - Подымим? Выкурим цигарку мира? Пепельница у тебя где?
   Светлана, не говоря ни слова, вытащила из шкафа пепельницу, так же молча поставила ее на стол перед страшным посетителем, отошла в угол и привалилась к холодильнику, сложив на груди руки.
   - Ты чего, язык проглотила? – грубовато - добродушно поинтересовался Макс, прикуривая длинную сигарету с золотым ободком вокруг фильтра.
   "Как у Виталика," - машинально отметила женщина, напряженно прислушиваясь к доносящимся со двора звукам.
   - Эй, мадам! Вы чайник-то поставите или как? - псих кивнул в сторону плиты. - Я тут, понимаешь, прихожу домой после тяжелого рабочего дня - голодный, замерзший, искалеченный плебеями, - Макс ткнул пальцем в царапину на шее, - а ей, видите ли, лень оторвать задницу от стены и напоить своего лучшего, задушевного друга горячим чаем!.. Или тебе воды жалко? Так ты скажи, я пойму!.. Что ж я тупее Сергея? До него, небось, сразу дошло...
   Светлана, на секунду внутренне съежившись, с ненавистью посмотрела на пришельца. "И о Сергее знает, - устало подумала она. - Даже об этом несчастном влюбленном практиканте ему известно..."
   - Извини, задумалась, - глухо произнесла она. После чего зажгла конфорку и поставила на огонь чайник.
   Макс весело улыбнулся.
   - Люблю покладистых баб! - воскликнул он, выдыхая в воздух облако дыма. - Да и кто не любит? Кто не мечтает?
   Хозяйка квартиры с силой сжала кулаки: "Господи, что ж они не едут?!"
   Псих продолжал:
   - Все хотят хорошую бабу! Даже последний пидор, ибо с мужиками дружить не способен - только с женщинами. Ты когда-нибудь дружила с сексуальными меньшинствами? Нет? Я тоже...
   Неожиданно Макс посерьезнел.
   - Мальчик Сережа тоже мечтал. И не просто мечтал, а любил. 19 лет и 32 года... Какая огромная разница! Какая бездонная пропасть между желаемым и возможным!.. Ах, ах!.. Потрясающий сюжет для дамского романа!
   Сумасшедший картинно воздел к потолку руки и закатил глаза.
   - Влюбленный мальчик приходит к пожившей, хлебнувшей всяческого дерьма, умудренной негативным опытом тете и, набравшись мужества пополам со ста граммами водки, делает признание - первое и, увы, последнее в своей жизни.  "Я люблю вас!" - говорит он, еле шевеля побелевшими от волнения губами, и дрожащей рукой протягивая ослепительно - красную январскую розу...
   Светлана из последних сил сохраняя спокойствие, закрыла глаза.
   Да, именно так всё оно и было. Звенящий от небывалого,  даже для их широт мороза, солнечный январский день, хрустящий под ногами снег на протоптанной дорожке между столовой и заводоуправлением, и этот сопливый пацан, в расстегнутом пальто, без шарфа, без перчаток, вынимающий из-за пазухи белыми от холода пальцами ярко-красный, мгновенно погибший на ледяном ветру хрупкий цветок...
   Почему она оттолкнула его любовь? Ведь он ей нравился, мало того - она тогда испытала нечто забытое, нечто похожее на полет, на порыв; мир вокруг вновь стал цветным, настоящим, ОБЕЩАЮЩИМ... И она испугалась. Она уничтожила, затоптала в себе этот зарождающийся свет... Да-да... Возраст... Время... Опыт...
   - О, нет! - псих, как бы отметая невысказанные возражения, энергично помотал головой. - Тёте не хотелось обижать бедного снежного мальчика. Мало того, она даже позаботилась о нем - сунула розу обратно за пазуху, запахнула пальто и погнала несмышленыша в заводоуправление. Добрая мама Света! Строгая, но справедливая. Мама Света, вернее - ответственный работник НПО "Сегмент" Светлана Васильевна Петрова объяснила зеленому пацану, за кем ему - молодому да раннему, по мнению опытного инженера по технике безопасности, следует ухаживать. За девочками из лицея, за рабочим местом, за родной бабушкой... Умудренная жизнью дама доказала свою социальную и половую зрелость, свою принадлежность к великому племени реалистов! Суровая отповедь наивному молокососу даже слегка подсластила ей пилюлю - позволила несколько дней ходить с жертвенно поднятой головой, гордясь собственной принципиальностью и непреклонностью.
   - Замолчи!!! - красная и злая, Светлана шагнула к столу и, опёршись на него обеими руками, просипела сдавленным от клокочущей ярости голосом:
   - Слушай, ты... Макс! Или как тебя там?.. Давай-ка разберемся на чистоту!
   Псих с готовностью закивал.
  - Давай,  родная! Давай,  ненаглядная!..
   - Кто и зачем тебя ко мне подослал? Ну, отвечай! Быстро!
   Пришелец, будто только этого и ждал. Съежившись на табурете, он состроил испуганную гримасу, заморгал, зашмыгал носом и дурашливо заблажил:
   - Ай, не бей, начальник! Я всё скажу! Кассу взяли Нюрка Кривопузая с Жоркой - Формазонщиком! Деньги поделили и съели, сейф продали барыге Прокопычу на запчасти, бухгалтершу - заложницу обменяли у чеченов на три косяка и ящик водки. Меня же - мальчоночку невинного, волки позорные предали - продали, под вышак подставили, ноги вытерли, в душу плюнули!.. Не был я там, ничего не знаю, не ведаю, не тихарюсь, не мокрушничаю, тружусь честно, с органами сотрудничаю, век воли не видать!..
   - Прекрати! - заорала хозяйка квартиры, изо всех сил ударяя ладонью по столешнице. - Ты в моем доме и уж будь добр - отвечай, когда тебя спрашивают!
   Лицо Макса сделалось надменным. Брезгливо отстранив женщину, он картинно стряхнул пепел с сигареты и холодно произнес:
   - Меня ТАК не спрашивают. Ко мне, если хотят спросить, на карачках ползут, - и в ту же секунду, вскочив со своего места и схватив женщину за горло, он проревел. - Тебе ясно, падла?!
   Светлана, полностью деморализованная этой вспышкой ярости, а самое главное - ощущением тяжелых, стальных клещей, сомкнувшихся на ее шее, судорожно закивала. Псих, внимательно вглядевшись в расширенные от боли зрачки женщины, наконец отпустил жертву и вернулся на свой табурет.
   - Чайник кипит, - вполне мирно заметил он, гася тлеющий окурок и показывая в сторону плиты. - Смотри, газ зальет...
   Хозяйка квартиры, еще плохо соображая от пережитого шока, на подгибающихся ногах все-таки подошла и потушила огонь.
   "Теперь что? - вяло подумала Светлана, окидывая кухню бессмысленным взглядом. - Ах, да!"
   - Тебе сколько заварки? - просипела она, берясь за витую ручку пузатого заварочного чайника. - Много или мало?
   Макс поморщился
   - Да ладно, брось! Так ты у меня до утра не очухаешься! Принеси-ка лучше водки... Или коньяка, если имеется. Взбодримся маленько.
    Женщина, автоматически кивнув, открыла холодильник и, достав с нижней полки початую бутылку "Смирновской", поставила ее на стол.
   - Сядь! - слегка раздраженно приказал псих, но, видя, что его слова до Светланы не доходят, вновь, поднявшись со своего места, усадил хозяйку дома на свободный табурет, затем достал из сушильного шкафа чистые бокалы и разлил водку.
   - Пей! - рявкнул он, впрочем, без особой злобы. Женщина механическим движением поднесла водку ко рту и с силой выдохнув воздух, выпила все до дна, не почувствовав при этом ни вкуса, ни запаха.
   Макс удовлетворенно кивнул.
   - Во! Другое дело! - после чего выпил сам.
   - Дай закусить! - хрипло произнесла Светлана, ощущая разливающееся по телу тепло.
   - Держи, - протянув ей сигарету, псих щелкнул зажигалкой и добавил. - Курить - здоровью вредить! Однако, нынче в честь праздника можно...
   Женщина, сделав глубокую затяжку, невесело усмехнулась.
   - Ну и какой же у нас праздник? День наемного убийцы?.. Или триста лет областному дурдому?
   Сумасшедший неожиданно расхохотался.
  - Как-как?! - переспросил он, вытирая выступившие от смеха слезы. - Триста лет чему?
   Светлана хотела уж было съязвить насчет странного чувства юмора у некоторых, но, приглядевшись к гостю, осеклась: в глазах Макса веселье отсутствовало начисто, они, будто живя отдельной жизнью, оставались холодными и недобрыми... Очень недобрыми.
   Обнаружив, что его раскусили, пришелец мгновенно стер с лица все признаки оживления и заговорил низким "грудным" голосом, без всякого ёрничества.
   - Праздник, Светлана Васильевна, у меня, а не у вас. Значит, вашему покорному слуге и решать, что госпоже позволительно, а что - нет. Добрая российская традиция неусыпной заботы слуг о благополучии хозяев... Правильно я говорю?
   Женщина, делая очередную затяжку, опустила глаза.
   "Неужели прибор не сработал?! - уже несколько панически подумала она. - Или они по каким-то причинам время тянут?! Господи, скорей бы!"
   Макс, между тем, продолжал.
   - Кому праздник, кому поминки... Так вот, Светлана Васильевна, поминки сегодняшней ночью вам справлять.
  Хозяйка квартиры поперхнулась дымом и настороженно посмотрела на гостя.
  - Простите?
   - Айн момент! - пришелец неторопливо расстегнул молнию "косухи" и, достав из внутреннего кармана свернутый листок газетной бумаги, протянул Светлане. - Плиз, мэм!
   Недоумевая, женщина развернула вырезку и уставилась на несколько, скомпонованных в единый блок черно-белых фотографий, изображающих какую-то, то ли больницу, то ли тюрьму; на узких железных койках лежали полуголые, худые до прозрачности мужчины и женщины. Часть из них закрывала лица растопыренными грязными пятернями, часть - валялась с отсутствующим видом, бессмысленно глядя в потолок.
   - Что это? - спросила Светлана, поднимая глаза. - Какого черта?!
   - А вы здесь никого не узнаете? - вкрадчиво поинтересовался Макс.
   Женщина, поджав губы, швырнула вырезку на стол.
  - Никого! - процедила она. - Вы перестанете, наконец, изъясняться загадками?!
   Псих ощерился.
   - Никаких загадок, Светлана Васильевна, никаких тайн, никаких скелетов в шкафу! Отныне, всё предельно четко и ясно. Вот этот грязный вонючий наркоман, - Макс ткнул пальцем в снимок, - валяющийся рядом с такими же доходягами в тюремной палате для умирающих больных СПИДом, никто иной, как Сергей Пантелеев - ваш давний воздыхатель, чья любовь, увы и ах, оказалась не к месту, и не ко времени.
   Макс наклонился к самому лицу Светланы и тихо произнес:
   - Вы можете мне верить или не верить - дело ваше... Но я вам скажу: если бы все повернулось по-другому, если б вы не наложили тогда в штаны и начхали бы на мнение толстых, скандальных, глупых, фригидных баб-коллег по производству (между прочим, абсолютно чужих вам людей), то через пару лет этот сопляк, этот несмышленыш превратился бы в сильного и умного мужика, от которого вы родили бы двойню. Правда, через десять лет Сергей погиб бы, но погиб бы не зря, оставшись в памяти огромного количества людей... Причем, не только нынешнего поколения... А вы познали бы НАСТОЯЩУЮ любовь, поняли бы, что такое свет. Тот самый. Живущий в вас до конца, вопреки всему...
   Тут Светлана вновь не выдержала.
   - Перестаньте пороть чушь! - она раздраженно-размашистым жестом раздавила в пепельнице окурок. - Дайте-ка сюда!
   Схватив со стола газетную вырезку, женщина уже более пристально вгляделась в фотографию доходяги и болезненно скривилась: между образом Сергея, отложившимся в ее памяти и снимком полутрупа с мертвыми глазами существовало явное сходство.
- Он, что - умер? - упавшим голосом спросила Светлана.
Макс неприятно рассмеялся.
- О, да! Все произошло по известной схеме: сначала сдохла любовь, потом личность. Наблюдаемое вами на фотографии существо, вернее, вещество, строго говоря, уже не является Сергеем Пантелеевым, хотя на наркотик он подсел по глупости...
- Из-за меня?
- Видите ли, Светлана Васильевна, - псих, очевидно, пародируя кого-то, поправил на переносице несуществующие очки и почмокал губами, - когда вы, э-э-э... дали юноше понять, что не нуждаетесь в его нежных чувствах, он, по наивности, решил ослепить вас богатством, завоевать ваше расположение материальным достатком. Являясь же очень талантливым и самобытным химиком, Сергей быстро нашел высокооплачиваемую работу. Какую, я думаю, говорить не надо.. Или надо? Ну, хорошо, скажу. Добрые друзья и преданные товарищи, прослышав о горячем желании юного Менделеева зашибить максимальную деньгу в минимальные сроки, пристроили его в одну зачуханную лабораторию, официально занимающуюся  скучными научными изысканиями, а неофициально - производством синтетических наркотиков - дешевых и исключительно опасных, с первого же укола делающих человека наркоманом, в чём, собственно, Пантелеев и убедился на собственной шкуре, которую друзья-товарищи продырявили иглой примерно месяца через два, дабы привязать несостоявшегося гения к ежедневной дозе... Теперь понятно?
Светлана зловеще улыбнулась.
- Поня-я-тно! - протянула она, торжествующе глядя на Макса. - ТЕПЕРЬ мне всё понятно! Вот, значит, на кого вы работаете - на наркомафию! А я-то голову ломаю: чего он ко мне привязался?! А это из-за Сергея, оказывается... Ухайдакали парня, а сейчас за меня взялись?! Так я его секретов не знаю, дневники не храню...
Тут пришелец, резко задрав подбородок, взвыл, как волк на Луну. Хозяйка квартиры замолкла на полуслове и испуганно сжалась.
- Боже, какая дура!!! - наконец громко простонал Макс, морщась, будто от зубной боли. - Ты чё, тетка, охренела?! При чем здесь наркомафия?! - и тут же без всякого перехода, словно обращаясь к невидимой аудитории, завопил: - Всё, братья и сестры мои, всё! Финиш полный! Это ж надо! Приравнять меня - красавца, умницу и поэта в душе, к жирному, тупому, наглому племени криминальных хряков с глупыми татуировками на волосатых телесах!
- Светлана Васильевна, - пришелец вновь повернулся к хозяйке дома, - признайтесь честно: вы когда-нибудь бандитов видели? Виталика, например? Или супруга Екатерины Семеновны Заславской - вашей единственной подруги?
Светлана побледнела.
- Бандит в данный момент, как раз сидит передо мной! - процедила она сквозь зубы, подчеркнуто хладнокровно поднимая бутылку и наливая водку в бокал. - Лишь, как вы изящно выразились «криминальный хряк» способен разузнать о совершенно посторонней ему женщине столько, сколько знаете вы!.. Можете меня ударить, можете даже убить, но в том, что я имею счастье в данный момент наблюдать порядочного человека, вам меня убедить не удастся! - с этими словами хозяйка квартиры схватила бокал и одним махом проглотила содержимое.
Макс бешено зааплодировал с восторженно-идиотским видом.
- Браво! - воскликнул он. - Ваше красноречие, мадам, несмотря на некоторую невнятность и тяжеловатость, сделало бы честь любому горлопану - от Цицерона до испано-говорящего зазывалы ночного порно - шоу, где-нибудь на Ямайке... Не бывали?.. Ну, и не будете! Что же касается высокой цели моего нынешнего посещения, впрочем, как и предыдущего, то вынужден повториться, хотя терпеть не могу этого делать: Я ПРИШЕЛ ВАМ ПОМОЧЬ.
- В чем?!! В чем помочь-то, черт тебя дери?! - заорала Светлана, которой выпитое ударило в голову и прибывало мужества.
Гость, ничуть не смутившись, подмигнул и с таинственным видом, приложил к губам палец.
- Тс-с-с! пока это секрет.
- Какой еще секрет?! Чей?!
- Всеобщий и индивидуальный, - быстро ответил Макс. - Принцип спирали... Ты всё поймешь. Позже.
Хозяйка квартиры вяло провела рукой по лицу, так, словно вспышка ярости окончательно лишила ее сил.
- Слушай, - сказала она, глядя куда-то поверх головы собеседника. - Мне надо отойти... Это-то я имею право сделать? Или ты опять скальпель вытащишь?
- Ни в коем разе! - псих принял вид оскорбленной добродетели. - Разве ж я не понимаю? Что ж я совсем уж? Прошу-с! - он важно кивнул. – Какайте -писайте, пожалуйста!
Фыркнув, Светлана прошла в коридор и, запершись в туалете, прислонилась головой к холодной стене. «Похоже, рация не сработала...» - подумала она, ощущая страшную усталость, настолько всепоглощающую, что в ней не оставалось места даже отчаянью. «Или меня обманули, сочтя психованной, эксцентричной дурой с бредовыми фантазиями... Ну и что теперь делать? Бороться - глупо. Попытаться сбежать? Не получится... Остается одно - ждать, ждать, ждать... Чего ждать? Да ничего!» - женщина истерически хохотнула. «Две самых поганых в мире вещи - ждать и догонять...»

                19

  Вернувшись на кухню, Светлана вновь села на своё место и угрюмо посмотрела на психа. Макс сочувственно улыбнулся.
- Почему вы так грустны? Почему эти прекрасные глаза полны печали и меланхолии? - поинтересовался он, мастерски имитируя Вертинского. - Или у вас, мой бедный друг, запор? Или же наоборот, понос?..
- Эй, ты, поэт в душе! - игнорируя шутовскую манеру пришельца, презрительно произнесла хозяйка. - Если уж ты не имеешь никакого отношения к криминалу, то, какого черта, в меня стрелял? Просто так? Для развлечения? А не убил почему? Промазал?
Сумасшедший отрицательно помотал головой.
- Я, Светлана Васильевна, просто так ничего не делаю. Да и развлекаться не умею, - ответил он своим обычным - низким и хриплым баритоном. - Что же до выстрела…. Во-первых, не следует думать, что я плохо прицелился. Если бы я хотел убить, то убил бы, пусть это и не в моей компетенции…. Во-вторых, сия акция являлась не целью, а средством. Необходимым шоком. Понимаете?
Женщина раздраженно дернула подбородком.
- Господи, конечно же нет! Почему этот дурацкий шок был необходим? Чтобы привлечь моё внимание? Так ты и так его привлёк...
Псих неожиданно погрустнел.
- Дело не во мне... - тихо сказал он. - Дело в вас.
Светлана, пользуясь моментом, решила пойти ва-банк, задав вопрос, в общем - то бессмысленный по своей сути. Она это прекрасно понимала, но все же спросила:
- Послушай, парень, я тебя прошу - ответь честно, не кривляясь: кто ты? Сумасшедший? Мошенник? Киллер? Гипнотизер?
 Макс некоторое время сидел неподвижно, опустив голову, затем исподлобья посмотрел на женщину жутким нечеловечески проницательным взглядом, от которого у нее по коже побежали мурашки.
- Я - тень, - произнес он так низко, что задребезжали пустые бокалы на столе. - Я - дым, но не сумасшедший. Сумасшедшая ты. Лишь безумец настолько слеп... Ты же и киллер, ибо умеешь убивать. Мошенничать тоже научилась. Вспомни, каково себя обманывать... Приятно, верно?
Светлана тяжело вздохнула.
- Так... Комиссии все ясно. Ничего вразумительного я от тебя не услышу... - она взглянула на кухонные часы. - Ты у меня до утра собираешься сидеть? Или как? Мне завтра, между прочим, на работу вставать.
Макс холодно рассмеялся.
- Какая работа, девочка моя?! Какое сидеть - вставать?! Нет, ну до чего ж народ наглый пошел! Для них вкалываешь, в лепешку расшибаешься, бегаешь по городу с высунутым языком, а они нате вам, пожалуйста: время позднее, извольте выйти вон!..
  Пришелец демонстративно развалился на табурете, закинул ногу на ногу и расстегнул куртку, под которой обнаружилась все та же драная черная футболка, но уже с другой надписью. Вместо «Я люблю играть до конца» значилось «Учись летать красиво». Ниже был изображен пегас, но почему-то не с птичьими, а с перепончатыми крыльями как у летучей мыши.
- Мы только начали разговор, - протянул псих, вновь разливая по бокалам водку. - Неужели нам и обсудить нечего? Никогда не поверю! Много прекрасных тем, много животрепещущих проблем современности, много нерешенных вопросов…. Например... - Макс  вдруг подобрался и с непонятным восторгом отчеканил. - Влияние дефицита квадратных метров на ишемическую болезнь сердца. Не въезжаешь? А ещё инженер по технике безопасности! Ладно, так и быть, сейчас объясню.
- Но, - пришелец предупреждающе поднял палец. - Только не спрашивай откуда мне всё это известно! Сорока на хвосте принесла, одна сволочь в трамвае рассказала... С носом, зажатым в компостере. Смекаешь?
Светлана, не найдя, что ответить, молча пожала плечами.
- Вот и матушка ваша, Светлана Васильевна, так же плечиками дёргала, - сладко произнес псих, отхлебывая из бокала водку, как чай из кружки. - Радовалась Нина Григорьевна, что у любимой доченьки семейная жизнь наладилась в славном городе на Неве Санкт - Ленинграде. Не повторять же ей - умнице и красавице писаной нелегкую судьбу самой Нины Григорьевны! ...А тут и квартирка в наследство подвернулась, и переехала родная кровиночка со своим мужем из дурной общаги в реальные квадратные метры со всякими приятными прибамбасами, типа индивидуального унитаза и даже ванной!
Женщина уставилась на посетителя квадратными глазами. «Даже это ему известно! - мелькнуло в голове. - Но, Боже, откуда?»
Макс, сложив губы трубочкой, всосал в себя разом полбокала и продолжил.
- Нина Григорьевна, ради квартирки для семьи Петровых готова была костьми лечь, вплоть до массовой раздачи взяток и слезных челобитных градоначальникам. Еще бы! Чувствовала бывшая провинциальная учительница, ныне - провинциальная же пенсионерка - личную вину перед доченькой за не совсем счастливое детство и проблемное половое созревание... Дело в том, дамы и господа, что девочка Света очень любила своего папу - Василия Сергеевича - известного всему городу бабника и алкаша, о похождениях которого у пивных ларьков слагались легенды...
- Прекрати! - злобно прошипела Светлана, с такой силой вцепившись в край стола, что кончики пальцев побелели. - Немедленно прекрати!
Макс же будто ничего и не слышал.
- Долго терпела Нина Григорьевна художества муженька - русские женщины вообще терпеливые... Не хотелось ей, педагогу со стажем, наносить подрастающему эфирному созданию, время от времени со слезами на глазах прочитывающему «Алые паруса», ужасную психологическую травму. Однако Василий Сергеевич Нину Григорьевну достал. Как-то летом, когда любимая доченька, к счастью, находилась в пионерлагере, впервые пробуя на вкус сигарету, портвейн и губы особи противоположного пола, глава семейства завалился в дом с любовницей, случайно подобранной неподалеку - у распивочной, с романтическим названием «Рыгаловка». Еле держась на ногах и на ощупь (поскольку глаза уже не глядели) оценивая достоинства своей дамы сердца, Василий Сергеевич заявил Нине Григорьевне...
И тут псих, к неописуемому ужасу Светланы, заговорил голосом ее отца:
- Я... эта. Выпил немного. Поэтому с тобой потом разберемся. Сейчас же - выметайся отсюда на хрен, ясно? Мы гулять здесь будем!
- Как вы смеете? - пролепетала хозяйка квартиры, чувствуя, что еще немного, и она грохнется в обморок. - Вы что, знали моего папу?
  Макс с досадой цокнул языком и, сунув под нос женщине бокал с водкой, заставил ее сделать несколько глотков. Отпив, Светлана закашляла, затем, подняв на пришельца полные слез глаза, простонала:
- Господи! Да кто вы все же такой?!
Гость покаянно прижал руки к груди.
- Простите, Светлана Васильевна! - воскликнул он. - Поверьте, сиё - всего лишь случайное совпадение! Я помню, когда занимался в кружке театральной самодеятельности Дворца пионеров при Актюбинском станкостроительном заводе, мы там мастерски пародировали, вплоть до президента Рейгана! Любил наш руководитель - большой общественник и душа-человек Понкрат Акакьевич Пуздопасов, царство ему небесное, отработав ударную смену, взять гармошку, растянуть мехи, да тяжким, эпохальным, пробирающим до костей голосом Федора Ивановича Шаляпина запеть: «Дивлюсь я на нибо, та думку гадаю, чему я не сокил, чему...»
- Сволочь!!! - завизжала Светлана, с силой ударяя бокалом о край стола, так, что осколки брызнули во все стороны. - Подонок! Мразь! Выметайся отсюда, псих вонючий, чтоб я тебя не видела!!! Пошел вон!!! - женщина разрыдалась.
- Ну вот! - обиженно пробасил Макс, теперь явно подражая добродушной манере знаменитого художника - «митька» Дмитрия Шагина. - Сестрёнка, ёлы - палы! Да что ж ты братушку своего с говном ешь?! Раз в жизни, спокойно, сидим - за дела наши скорбные калякаем и вдруг бокалушкой об стол - оппаньки! И портвяшок разлила... Портвяшок - то чай, нажористый - не «соса - сола» какая-нибудь!..
- Помолчи... - судорожно выдохнула Светлана, размазывая по щекам слезы. - Ты хоть на пять минут можешь заткнуться?
Пришелец состроил скорбную гримасу.
- Не могу! - горестно сообщил он. - Недержание у меня. Словесное. Ещё в детском садике кличка была - Максик Би-би-си... - после чего, вновь резко сменив интонацию, заговорил напористо и зло:
- Молчать я, Светлана Васильевна, не буду, ибо для того и явился, чтобы говорить. И потом, у нас слишком мало времени... Итак. После появления Василия Сергеевича с жалкой пьянчужкой, разразился дикий скандал. Нина Григорьевна дождалась возвращения дочери из пионерлагеря и, ничего ей особо не объясняя, увезла в Питер - к свекрови, которая давно уж на своем беспутном Ваське поставила жирный крест, а вот невестку, напротив - уважала; во внучке же души не чаяла. Потихонечку формирующийся в привлекательную женщину подросток Светлана, как и положено подросткам, буянила: требовала немедленного рандеву с любимым папочкой и рвалась в родимую тьмутаракань. Но поехали они туда лишь через четыре года, когда Василий Сергеевич, обожравшись подозрительного, настоянного на карбиде самогона, приказал долго жить. Свете, естественно, с отцом попрощаться не удалось, что, конечно же, не способствовало развитию взаимопонимания между ней и матерью. Пропасть поколений, как пишут в газетных и журнальных статьях о трудновоспитуемых малолетних бандитах, стала только шире...
Макс, сделав паузу, прикурил и, слегка щурясь от табачного дыма, продолжил:
- В конце концов, окончив школу, Светлана, плюнув на отчую помойку, которую она после смерти отца стала ненавидеть больше, чем некогда Питер, рванула в северную столицу - получать высшее образование. Сначала жила у бабушки, потом, познакомившись на институтской пьянке с двоечником и многообещающим поэтом Колей Петровым, переехала к нему в общагу, где вскоре и справила свадьбу. Мать о готовящемся торжестве узнала лишь от свекрови и, явившись тайно, караулила любимую дочку у входа в общежитие с умопомрачительно - дорогим подарком...
  Новоиспеченную новобрачную, совесть, правда, слегка кольнула, однако она быстро успокоила себя тем, что свадьба неофициальная, простенькая, эдакий сабантуйчик для своих... Чего, действительно, маманю дергать? Дала бы телеграмму - и дело с концом...
  Хозяйка квартиры уже не плакала. Она смотрела на Макса с суеверным ужасом, не замечая выступившую на руке кровь - очевидно, порезалась осколком бокала. Уверенность, что ее страшный гость - гипнотизер, крепла с каждой минутой. Любой, в принципе, может узнать подробности биографии того или иного человека - были бы деньги и желание... Но прочесть мысли?! Да еще - пятнадцатилетней и более давности?! Рядовой бандит на это явно не способен.
- Разумеется, девочка Света взрослела, - разглагольствовал тем временем Макс. - Она окончила институт, устроилась на большую вонючку, под названием «Научно-производственное объединение «Сегмент», сделалась полезным членом общества... Или членкой? Впрочем - неважно.
Вскоре умерла бабушка. Благодаря стараниям Нины Григорьевны прекрасная однокомнатная квартира в центре досталась чете Петровых. Вот только Коленька (или Николя, как его шутливо называла Светлана Васильевна в минуты редких любовных утех), оказался дерьмовым мужем. Истинный поэт - он, то начинал квасить литрами и неделями, то увивался за сексапильными блондиночками, посвящая им стихи, похмельно рыдая по утрам на кухне и периодически получая по морде от простых рабочих ребят за свой богемный внешний вид. Светлана билась с ним, как Илья Муромец со Змием Горынычем, но всё было бесполезно: исправляться непризнанный гений явно не желал. В конце концов Колюня вылетел из однокомнатного рая пробкой, и даже по причине полной неприспособленности к жизни, не стал судиться за квадратные метры.
  Оставшись одна, Светлана Васильевна слегка попьянствовала, заливая горе, сменила несколько случайных мужиков и поехала к Нине Григорьевне в гости с неожиданным предложением: пусть мама поживет у нее - вдвоем веселее. Повздыхав о не сложившемся семейном счастье родной доченьки, и, в конце концов, оптимистично заключив, что все к лучшему, Нина Григорьевна согласилась. А зря. Любимая кровиночка уже через пару недель, выпив в годовщину папашкиной кончины и пьяно порыдав над загубленной юностью, устроила маме веселую жизнь, куда входило всё - и истерики по поводу разбросанных вещей и неявки домой без уважительной причины и просто постоянное глухое раздражение, иногда перемежаемое крепкими словечками, произносимыми сквозь зубы...
Макс печально вздохнул.
- Нина Григорьевна совершила большую ошибку, решив не тревожить доченьку печальными подробностями своего безрадостного двадцатилетнего существования с Василием Сергеевичем. Любой современный мало-мальски грамотный сексопатолог назвал бы Светиного папу ярко выраженным садистом и был бы прав. В самой же Нине Григорьевне никаких мазохистских комплектов не наблюдалось... Смекаешь, доченька, к чему я?
Псих оскалился.
- Да! Тебе бы следовало знать! Например о том, почему Василий Сергеевич перешел с отечественного «Беломора» на болгарское «ТУ»... Видишь ли, когда прижигаешь голые женские плечи окурком, то папиросы курить невыгодно - тухнут быстро. А вот сигареты - одно удовольствие - тлеют и тлеют...
Макс глумливо усмехнулся:
- Надо заметить, Вася не сразу так распоясался. Он хоть и бил Нину Григорьевну смертным боем, но ни в коем случае не по животу. Соображал мужик! Бабе же рожать надо, верно? А вот когда родила, тогда уж и начался кайф...
  Но увы, погубила супермена водка. Водка - она многих погубила... Шарахнула однажды Нина Григорьевна благоверного по кумполу его же бутылкой, и с тех пор - всё! Как отрезало! Трусоватый на проверку оказался Василий Сергеевич, жидковат... Ну и нашел себе другое утешение - в бухалове...
  Хозяйка квартиры давно уж слушала Макса краем уха, прижав палец к неглубокой ранке на тыльной стороне ладони, и сосредоточенно размышляла, как вывести этого шандарахнутого гипнотизера на чистую воду. Неожиданно у нее в голове возник план - не бог весть какой хитроумный, но попытаться все же стоило. Она расправила плечи и деланно бодро произнесла:
- Слышь ты, всезнайка! Будь добр - отвлекись на минуту!
Макс удивленно задрал брови.
- В чем дело? - настороженно спросил он. - Опять в сортир приспичило?
- Нет. - Светлана помотала головой. - Я тут просто вспомнила, что мне в больнице, куда я загремела по твоей милости, врач говорил.
- И что же он говорил? - в голосе психа зазвучала ирония. - Чем лучше морду протирать - экстрактом ромашки или огуречным лосьоном?
- Не неси ахинею! - женщина отмахнулась. - Врач сказал, будто в моей несквозной ране нет пули... Но ведь ты же в меня стрелял?
Пришелец кивнул.
- Конечно.
- А из чего стрелял? У тебя это оружие с собой? Можешь показать? Мне просто интересно...
  Макс самодовольно ухмыльнулся и полез правой рукой за спину. «Сейчас! - решила Светлана. - Сейчас он вытащит пистолет и попытается внушить, что он невидим!» Она собрала всю свою волю, чтоб не поддаться гипнотическому воздействию.
- Гляди! - и псих, к ее великому разочарованию показал пустую пятерню, якобы сжимающую оружие.
- Если хочешь, потрогай, - предложил Макс. - Но только без резких движений. Договорились?
  Хозяйка квартиры, вопреки всякой логике, ткнула указательным пальцем в то место, где должен был бы находиться «невидимый» ствол и, естественно, ничего не ощутила.
- Дуру из меня делаешь? - раздраженно проворчала она. - Нет у тебя никакого пистолета.
- М-да? - пришелец самодовольно улыбнулся и, неожиданно вытянув руку, нажал на «несуществующий» курок.
На расстоянии пяти сантиметров от его согнутых пальцев сверкнула вспышка, раздался приглушенный хлопок и сейчас же, на стене возле двери в штукатурке возникло небольшое отверстие. Резкий запах порохового дыма защекотал ноздри...
- Он у меня с глушителем, - важно сообщил Макс, пряча пистолет обратно за спину.
  Светлана подавленно уставилась на дырку в стене. «Всё ясно. Попала ты, подруга, как кур в ощип! - мрачно подумала она. - Этот тип действительно гипнотизер. Причем похлеще всех гипнотизеров, о которых я когда-либо читала или слышала. Ведь и врачи оказались под его влиянием, не найдя в ране пули - забыла?»
- Ладно, - пришелец потер оцарапанную шею. - Позабавились и будет. Вернемся к нашему разговору. У каждого человека, Светлана Васильевна, обязательно существует точка приложения добра и, соответственно, точка приложения зла. Чем общительнее хомо сапиенс, тем больше людей, являющихся для него объектами воздействия. Вы - замкнутая и эгоцентричная, следовательно, эмоционально ограничены в своих стремлениях либо к добру, либо ко злу...  К козлу! - Макс хохотнул. - Человеку иметь подобную точку (или точки) приложения сил жизненно необходимо. В противном случае его просто разорвет, как переполненный паровой котел!
...В основном это возникает на подсознательном уровне. Людей, строящих отношения с миром исходя из разума, а не из чувств вообще единицы... Но это так, к слову.
  Для вас, Светлана Васильевна, точка приложения зла - ваша мать. Вы, конечно, не желаете ей ничего плохого, однако подсознательно выплескиваете отрицательные эмоции, отрицательные мысли, все отходы жизнедеятельности, как души, так и духа - именно на собственную родительницу... Вспомните, насколько раздражали вас взгляды Нины Григорьевны на современную жизнь. Каждый раз высмеивая ее, вы начисто забывали, что в других обстоятельствах говорила то же самое, теми же словами. Следовательно, вам важно не мнение вашей матери, важнее мишень.
Светлана разозлилась.
- Ты - психоаналитик! - пробурчала она. - Тебе не кажется, что мои отношения с матерью - это мое личное дело?! И мне тут душеспасительные беседы не нужны! Понял?
Макс выпятил челюсть.
- А ты на «понял» меня не бури! - прогнусавил он в приблатненной манере подростковых кампаний. - И я не психоаналитик! Хочешь - скажу кто я такой на самом деле?
Женщина удивленно посмотрела на пришельца.
- Ну?
Лицо у Макса окаменело, взгляд застыл.
- Я - гость. Посланец из другого мира.
Хозяйка квартиры иронично улыбнулась.
- Да-а-а?! - деланно изумленно воскликнула она. - И с какой же вы звезды, господин инопланетянин?
- С Земли моя звёздная система не видна, - спокойно ответил Макс, вертя в руках недопитый бокал. - Скорость фотонов имеет известные ограничения,  до вашей галактики свет нашего белого гиганта, рожденного в момент взрыва протоядра, будет идти еще около сорока миллионов лет.
Женщина с преувеличенно серьезным видом кивнула.
- Ага! А вы, значит, летаете быстрее скорости света?
- Мы используем другие методы проникновения.
Гость перевел взгляд на Светлану, и ей вдруг стало не по себе. Мелькнула безумная мысль: «Чем черт не шутит?!» В принципе, инопланетное происхождение ее преследователя объясняло многое, если не все. Поэтому следующий вопрос женщина задала уже более осторожно:
- Ну и чем же я заинтересовала... Хм!... представителя иной цивилизации?
 Макс нахмурился.
- Определенными силами, Светлана Васильевна, на вас возлагаются большие надежды. В развитии разумных структур Вселенной произошел чудовищный генетический сбой, способный повлечь за собой совершенно непредсказуемые последствия. Спонтанные мутации в нескольких галактиках, казавшиеся поначалу случайными результатами экспериментов, на поверку оказались сложной системой, не поддающейся научному анализу. Возникло предположение, что некий антиразум - древний и мощный, тайно проникает в наш мир через так называемые «черные дыры» - своеобразные внепространственные туннели. Понятно излагаю?
Светлана несколько заторможено пожала плечами, глядя на пришельца круглыми от изумления глазами. Гость продолжил.
- Глава Великой Межзвездной Федерации Император Гон-третий разослал телепатический приказ агентам Вселенской Службы Безопасности начать усиленные поиски среди примитивных цивилизаций, находящихся на четвертой ступени развития, особей, готовых к контакту. Планета Земля в этом плане представляет для нас определенный интерес тем, что с одной стороны - освоила атомную энергию, с другой стороны - примитивна и неосторожна. Я - разведчик пятого уровня шестого стратегического отдела Имперской Межзвездной разведки, андроид с индексом два нуля восемь, прибыл на вашу планету с секретной миссией: попив пива - поссать криво.
  И тут Макс, очевидно, больше не в силах сдерживаться, согнулся в три погибели и дико захохотал, стуча по полу ногами и вертя головой.
- Межзвёздный император Пупкин! - давясь смехом, время от времени восклицал он. - Космические армады своротили с орбиты первый узбекский спутник! Все на борьбу с зелеными человечками!
Понемногу он успокоился и, вытирая слезы, укоризненно пробормотал:
- Девочка моя, нельзя быть такой наивной! Так ведь и в мировой сионистский заговор поверить недолго!
Светлана рассвирепела.
- Издеваемся потихоньку? - сощурив глаза, поинтересовалась она, звенящим от еле сдерживаемого негодования голосом. - Нашёл, значит, во мне точку приложения зла? Согласно своей же шизоидной теории? Пар, значит, выпускаем, чтоб котел не разорвало?
Взгляд психа вдруг сделался мертвенно пустым.
- Сбавь обороты, тетка! - замороженным голосом произнес он. - Я все-таки не твоя мамаша. Сиди и не вякай. Лучше слушай, что тебе умный дядя говорит.
Хозяйка квартиры испуганно заморгала. Пришелец неторопливо, смакуя каждый глоток, допил водку из своего бокала и вновь потянулся за сигаретами.
- Так. На чем мы остановились? - деловито поинтересовался он, хамски выдыхая дым прямо в лицо Светлане. - На точке приложения зла? Точно. На ней... Так вот, родная, сообщаю тебе чисто для информации, авось пригодится: если бы ты сменила точку, перенеся ее на кого-нибудь другого, то от этого выиграли бы все. В первую очередь - ты сама. Нина Григорьевна не заболела бы и через год отправилась в Крым к давней подруге. Там, в Симферополе, познакомилась бы  с очень пожилым туристом-немцем, впервые бы по-настоящему полюбила, уехала в Германию, вышла замуж, а еще через три года - овдовела, став единственной наследницей не то, чтобы большого, но вполне приличного состояния... Догадываешься - кому, в конце концов, достались бы деньги?
Светлана, не выдержав, фыркнула.
- Сказки!
- Может быть и сказки, - Макс сделал глубокую затяжку, - а может быть и нет... Самое печальное у этой истории - финал, состоящий всего лишь их двух предложений: тебя, доченька, данный вариант УЖЕ не касается. Нина Григорьевна УЖЕ заболела. Фирштейн?
Хозяйка квартиры устало потерла глаза.
- Фирштейн, фирштейн, - пробормотала она, твердо решив по возможности не реагировать на выходки психа: себе дороже.
«Главное - до утра продержаться. Скорей всего он меня не тронет, если уж до сих пор не убил и не изнасиловал!» - подумала она с робкой надеждой. Затем, встав с табурета и подойдя к плите, зажгла газ под уже остывшим чайником.
- Спать, я полагаю, мне сегодня не придется, - полувопросительно -полуутвердительно произнесла она, - поэтому кофе, кажется, будет в самый раз... Кофе хочешь?
  Она повернулась к пришельцу и замерла.
  Макс сгорбился, отчего стал напоминать столетнего старца; полуприкрытые веками глаза - абсолютно пустые и бессмысленные, перекатывались в глазницах подобно шарикам из мутного стекла; нижняя челюсть, перекошенная как у паралитика, отвисла; с подбородка капала слюна. Зрелище производило настолько отталкивающее впечатление, что хозяйка квартиры невольно подалась назад и чуть было не столкнула с плиты закипающий чайник.
Сумасшедший встрепенулся.
- Кто здесь? - еле шевеля языком, прогнусавил он. -А... это ты... Молодец. Завари индийского, а еще лучше - цейлонского. Сто лет чаю не пил. Там не попьешь, там всё прыгает! Всё отвратительно прыгает... Энтропия. Самоуничтожение. Древнейший инстинкт...
Макс громко рыгнул.
- Давай смоделируем небо! - промямлил он, растягивая губы в улыбке дебила, - смешаем причины и следствия, разорвем порочный круг, чтобы всё было как раньше, как прежде, ДО ПОНИМАНИЯ! Правда ведь, погано, когда мир разложен по полочкам?!.. К черту стеллажи! К черту шансы! Устал... Выдохся. Тебе хорошо - у тебя три составляющие, а у меня всего одна! И та - до дна. О! Рифма.
Псих мелко, по-стариковски рассмеялся.
- Бескрылые падлы пусть ползают. А мы станем летать... Летать красиво. От и до. Временами прыгая выше головы... Нет, выше голов. Пусть уже отрубленных кем-то, неважно. Ничего теперь неважно. Теперь осталось лишь закрыть занавес и представить публике возможность уйти.
- Эй, суки! - заорал внезапно Макс, так, что Светлана вздрогнула. - Кто понял смысл пьесы? Кому слезы не дают дышать, а сердце заходится от восторженной тоски в предчувствии катарсиса? Кто поцарапал себе душу?..
Сумасшедший горестно вздохнул.
- Никто. Ну и хрен с вами, маргиналы бытия! Не для вас рождалась эта пьеса, не для вас игралась... Аут!
  Хозяйка дома, осторожно, стараясь не делать резких движений, сняла с плиты чайник, поставила его на специальную подставку и полезла в стенной шкаф за банкой растворимого кофе. На этот раз ей и в голову не пришло, воспользовавшись ситуацией, бежать из квартиры. Она прекрасно помнила насколько ее преследователь стремителен и непредсказуем. А Макс продолжал бредить.
- Танталовы муки - полная туфта! Легенда врёт. Вода никуда не уходила, и ветви с плодами не взлетели вверх, лишь только он протягивал к ним руки. Он мог дотянуться до всего, но не делал этого, считая, что всё бесполезно, что он наказан. Ему внушили, и он поверил... Разум тут ни при чем. Разум - машина. Проблема в операторе...
  Пришелец приставил палец к голове и медленно провел им от виска до середины лба.
- Здесь... - пробормотал он, закрывая глаза. - Здесь лишь микросхемы. Макрокосм в другом месте... В заднице, - на его губах опять возникла улыбка олигофрена. - Так вот и живём...
Светлана сделала себе кофе, затем, взяв с раковины тряпку, стерла со стола осколки бокала и, усевшись напротив сумасшедшего, отхлебнула обжигающий напиток.
- Всё. Конец рекламной паузы! - Макс, проведя по лицу ладонью, убрал с него выражение философствующего дауна и посмотрел на женщину с издевательским весельем.
- Быстро учишься, девочка! - заметил он, прикуривая новую сигарету. - Хвалю. Еще немного и совсем правильной станешь. Эдакой комсомолкой в стиле шестидесятых. Объективно оценивающей и положительно реагирующей. Всегда на чеку.
Псих потянулся всем телом и вздохнул.
- Засиделся я у тебя... Ладно, сейчас пойду.
Светлана недоверчиво поглядела на сумасшедшего.
- А ты чего думала - большая радость на твою унылую рожу любоваться? Ошибаешься, милая! Удовольствие тут ниже среднего, - проворчал Макс, после чего, встав с табурета, неторопливо застегнул крутку и, небрежно бросив через плечо: «Еще увидимся!» - вышел из квартиры.
  Едва за ним закрылась дверь, женщина вскочила со своего места и бросилась в прихожую. Однако она не стала, как в прошлый раз лихорадочно щелкать замками, а, нагнувшись, вынула из-под обувной тумбочки милицейскую рацию и неуверенно прикоснулась пальцем к кнопке вызова. Потом зачем-то приложила прибор к уху и, естественно, ничего не услышав, швырнула черный прямоугольник пластмассы на трюмо.
- Мейд ин Джапан! - кривя губы, презрительно пробормотала она. - Дерни, деточка, за веревочку - дверь и откроется... Козлы!

                20

  Утром, не выспавшаяся и злая, Светлана еще до работы заглянула в районное отделение милиции, но Акаева, по причине раннего часа не застала. Дежурный же, готовящийся сдать смену, заявил, что ничего не знает, никакого вызова не принимал, а на рацию, протянутую женщиной в окошко дежурки, посмотрел с опаской, как на какую-нибудь бомбу неизвестной конструкции.
- Ничем не могу помочь! - развел он руками. - Дождитесь Акаева или вашего участкового, с ними и разговаривайте. А я не в курсе.
- Хорошо, - Светлана спрятала рацию обратно в сумочку. - Когда они у вас тут появляются? В смысле - оперативники?
Дежурный пожал плечами.
- Обычно часов в девять. Иногда, правда, сразу из дома на задание едут..
- А куда поступают сигналы? На пульт?
- На пульт, - милиционер кивнул.
- Значит, из моей квартиры вчера вечером...
- Нет, - дежурный раздраженно дернул щекой. - Из ВАШЕЙ квартиры вызова не было. ВАША квартира не стоит у нас на охране... Извините, мне работать надо...
  В общем, посещение милиции оптимизма Светлане не прибавило. Явившись на работу и переодевшись, она сразу отправилась по цехам, чтобы хоть чем-то занять себя до обеда.
  Понемногу в ее голове созрел план.
«Позвоню матери и все выясню!» - решила она, исходя из простого умозаключения: если Макс - гипнотизер, то ЗАСТАВИВ её рассказать всё о своей жизни, он все равно не смог бы узнать того, о чём женщина САМА НЕ ВЕДАЛА ни сном, ни духом. В частности - о якобы отцовском садизме.  Первоначально она собиралась во время перерыва доехать до Красногвардейской, где располагался переговорный пункт, но затем передумала.
«Какого черта, в конце концов?! Дождусь обеда, да и позвоню прямо из кабинета. Телефон у нас с бухгалтерией спаренный, но они все в столовую уйдут. Так что подслушивать будет некому...»
  Конечно, Светлана понимала всю сложность предстоящего разговора: попробуйте-ка позвонить родной матери и спросить: а что, мамуля, прижигал ли тебя твой покойный супруг, мой любимый папочка, сигаретами? После подобных вопросов, тем более, если они не имеют под собой никаких реальных обоснований, сердобольные родственники обычно набирают «03» и вызывают здоровых, сильных ребят в красивой белой машине с сиреной.
Однако делать было нечего. События минувших суток показали, что на милицию надежда слабая и скорей всего придется действовать самостоятельно - на свой страх и риск. Правда, вариантов выяснить истину было немного - телефонный разговор с матерью, да Катька. Она, кстати, не так давно рассказывала об одном типе - то ли гипнотизере, то ли экстрасенсе, с которым ее познакомили на презентации нового гостиничного комплекса. «В случае чего - поможет... Клин, как известно, клином вышибают!» - бодро подумала Светлана, проходя мимо цеха коагулянтов и с опаской поглядывая в сторону слесарной мастерской. Ей уже успели сообщить, что заведующим производством еще вчера после того, как увезли труп, распорядился замазать страшную стену со следами крови краской в три слоя, и все же женщина чувствовала определенный дискомфорт.
«Может бандитов нанять? - мелькнула неожиданная мысль. - Поговорить с Катькиным мужем - тот все и устроит... - она поморщилась. - Ну да! Бандиты... Бандитам платить надо! У тебя ж, моя дорогая, денег - кот наплакал, и никаких новых поступлений в ближайшее время не предвидится. Разве что начальство до глубины души потрясенное смертью бывшего комсомольского секретаря, расщедрится и выпишет огромную премию... Наигромаднейшую премию рублей эдак в пятьсот! Киллера на эти бешеные бабки я, само собой, нанять не смогу, но какого-нибудь ханыгу у пивного ларька - запросто. То-то Макс повеселится!»
  В конце концов, подобная мыслительная жвачка надоела Светлане хуже горькой редьки и, когда подошло время для телефонного разговора, она даже обрадовалась.
«Кроме таких поганых штук, как «ждать» и «догонять» существует еще неопределенность, - размышляла она, выбираясь из необычной ультрамариновой грязищи воле цеха по производству синьки. - А неопределенность наиболее верное средство истрепать себе нервы и превратиться в законченную неврастеничку. Вон на Катьку посмотри! Из нее налоговая инспекция давно уж все жилы вытянула, а ничего конкретного не говорят. «Разбираемся, мол, выясняем…. Дескать, как только, так сразу...» Вот Катька и жрет транквилизаторы пачками, со своими счетами замороженными, да кредиторами озверевшими. Разве это дело?..»
  Вернувшись в управление и дождавшись ухода бухгалтеров, женщина заперла кабинет изнутри на ключ и пододвинула к себе телефон. Однако набрав «межгород» и услышав длинный гудок, неожиданно передумала.
- Позвоню-ка я сначала Акаеву, - решила она.
  В кабинете опера трубку долго никто не брал, и Светлана хотела уж было дать отбой, когда раздался громкий щелчок, а следом - недовольный голос с акцентом произнес: «Да? Слушаю!»
Женщина нервно облизнула губы.
- Алло, это говорит Петрова Светлана Васильевна. Могу я поговорить с оперуполномоченным Акаевым?
- У аппарата.
- Я насчет, - Светлана замялась, не зная, как точно сформулировать вопрос. - Насчет... Помните, вы мне ещё рацию оставили на случай появления этого... шизофреника? Ну, Макса... В общем из моей квартиры в отделение должен был поступить сигнал, но не поступил. Вернее, они его не получили.
- Погодите, погодите! - прервал ее Акаев. - Ничего не понимаю! Какой шизофреник? Какая рация? Давайте-ка по порядку. Ваша фамилия?
Женщина закатила глаза и неслышно, одними губами, выругалась.
- Петрова я. Светлана Васильевна. Адрес: улица Вос...
- А! - радостно воскликнул голос в трубке. - Светлана Васильевна! Извините, не узнал сразу... Как ваши дела?
- Да не очень, - она вспомнила предыдущую ночь и в ней вновь вспыхнуло раздражение. - Я, как вы и учили, нажала на приборе кнопку, но никто не приехал...
- А зачем вы ее нажимали?
Женщина разозлилась.
- Вы же сами сказали! Если Макс объявится - вызывайте милицию!
- А он что - объявился?
- Ну конечно!
- Ох! - Акаев вздохнул. - Горе мне с вами. С этого-то и надо было начинать! значит, вы говорите, кнопка вызова не сработала?
- Я не знаю, сработала она или не сработала? Я знаю, что на вызов никто не явился.…. Может рация сломана?
- Это не рация, - проворчал опер, после чего на секунду задумавшись, продолжил. - Вот что, Светлана Васильевна... Вы сейчас на работе?
- Да.
- Сможете потом ко мне заехать? Во сколько вы освободитесь?
- Рабочий день у меня до пяти. До дому я добираюсь примерно за час... Так что где-то в полседьмого, без пятнадцати семь...
- Отлично! - перебил ее Акаев. - Ровно в семь часов я вас жду. И захватите прибор...
  Невидимый собеседник положил трубку. «Хамло! Хоть бы «до свиданья» сказал, что ли... Одно слово - мент!»
  Женщина нажала клавишу сброса, какое-то время сидела неподвижно, готовясь к предстоящему разговору, затем опять набрала восьмерку и, услышав продолжительный гудок, код города, а также номер домашнего телефона матери. Впрочем, у Нины Григорьевны давно уже был лишь домашний номер. Трубку сняли почти сразу же. Светлана, вспомнив, что телефон в их квартире располагается на тумбочке рядом с диваном, и недовольно скривившись («Мать скорее всего опять отлеживается осле сердечного приступа!»), привычно скороговоркой выпалила:
- Мама, здравствуй, это я. Я по делу звоню...
- Света? - испуганно спросила Нина Григорьевна, заслышав в трубке голос дочери, она почему-то всегда говорила так, будто ожидала какой-то беды. - Что случилось?
- Да ничего особенного. Вернее, - женщина замялась. - Короче, мне нужна твоя консультация.
Нина Григорьевна удивилась.
- Какая консультация? Постой! У тебя все в порядке?
- Все о’ кей! - Светлана еще по подростковой своей привычке  утвердительно кивнула головой, забыв, что собеседница её не видит. - Понимаешь, - заторопилась она. - Тут ко мне привязался один странный тип... Молодой парень лет двадцати семи-тридцати...
Мать немедленно запаниковала.
- Какой тип?! Он, что напал на тебя? Ты где, в больнице?
- Да нет, нет! Успокойся! Я на работе. А того парня милиция уже задержала.
- Что он с тобой сделал?
- Говорю же - ничего! - рявкнула Светлана и болезненно сморщилась. - Слушай, у меня времени мало! В общем, этот тип, как думает следователь - сумасшедший... Но он рассказывает странные вещи о нашей семье... Понимаешь?
- О чём?
- О папе, о тебе, обо мне... О нас. Вот... Короче, надо проверить, насколько его слова соответствуют истине. В милиции решили, что вопрос очень деликатный, и лучше будет, если с тобой поговорю я...
- И что ты хочешь узнать? Ты ж и так все знаешь.
- Не во мне дело. В психе...
- В ком?
- В этом сумасшедшем, которого задержали! Его слова надо проверить, его! Так что, не падай в обморок, если я вдруг ляпну какую-нибудь глупость. Хорошо?
- Хорошо, - неуверенно произнесла Нина Григорьевна, затем добавила, - не нравится мне все это!
- Мне тоже! - искренне заметила Светлана. - Поэтому я и хочу разобраться. В общем, вопрос такой... Не обидишься?
- Не обижусь, не обижусь! Спрашивай.
- Ты и отец... Гм! Вы нормально жили?
- В каком смысле?
- В прямом. Часто ли ссорились? Из-за чего?
- Светик, ну ты же зна... - начала было Нина Григорьевна, но дочь ее перебила.
- Нет, мама! - с напором сказала она. - Я знаю далеко не всё. Вы развелись, когда мне было четырнадцать лет, а в таком возрасте человека мало что интересует, кроме собственных амбиций. Ты отделывалась общими фразами, типа «папа - сложный человек», и меня это в принципе устраивало. Но сейчас я хочу услышать правду.
  Нина Григорьевна долго молчала, наконец, каким-то странно потускневшим голосом вымолвила:
- По-моему ты врёшь насчет милиции. Не знаю почему, но врёшь.
- Мама, - тихо спросила Светлана, - отец тебя бил?
  На том конце телефонного провода повисла тишина, затем раздался прерывистый полувздох - полустон.
- Что тебе ещё известно? - с мертвенной интонацией до жути напоминающей выговор ведущего радио «Юго-Запад», поинтересовалась Нина Григорьевна.
Дочь несколько растерялась.
- Так это правда? Пойми, у меня сегодня после работы встреча с оперативником, и я должна ему сообщить...
Мать взорвалась.
- Господи, какие подонки! Копаться в чьей-то личной жизни спустя двадцать лет!!! Да у кого только язык повернулся?! Да я...
- Ответь мне!!! - заорала Светлана. - Это правда?!
Нина Григорьевна замолчала, потом еле слышно выдохнула:
- Правда...
Женщина почувствовал, как земля уходит у нее из-под ног.
«Правда... Боже! Значит, Макс не врал!..»
  Вновь заныл висок, горло сдавил мучительный спазм.
- Тот человек, - промямлила она, - шизофреник рассказывал, будто... Будто отец над тобой издевался, мучил...
- Пойми меня правильно, - медленно, чуть ли не по слогам, произнесла Нина Григорьевна, - Сначала я не хотела, да и не могла...
- Стоп! - Светлана провела рукой по лицу. - Подожди, ничего не объясняй. Лучше вспомни: за последние несколько месяцев не появлялся ли у тебя дома или где-нибудь поблизости высокий красивый парень... Хотя нет, вру. Тебе бы он показался некрасивым. У него очень злое лицо. И очень необычное. С холодными «рыбьими» глазами в воспаленных веках. Не появлялся?
- Не обращала внимания, - растерянно ответила мать, после чего ее голос слегка окреп.
- Тебя действительно, кто-то преследует? Ты скажи, не бойся, я себя чувствую уже значительно лучше... Может мне к тебе приехать?
- Мама, господи, не надо никуда приезжать! Вспомни получше: ты ТОЧНО его не видела?
- Нет, не видела. Точно. Ты ж знаешь, у меня хорошая зрительная память... А его вправду уже схватили?
- Да, - рассеянно соврала Светлана, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. - Может быть, он - твой бывший ученик?
- Не знаю. Вряд ли. По крайней мере, я такого не помню... Что же до отца, то...
- Мама, давай не будем! - женщина вздохнула. - Всё уже в прошлом. Ты особо-то не расстраивайся.
- Я просто хочу объяснить...
- Не стоит. Я потом как-нибудь выберусь на выходные домой, и мы обо всем поговорим.
- Тебя, пожалуй, дождёшься! - проворчала Нина Григорьевна.
Внезапно Светлану осенило.
- Слушай, у тебя в Крыму есть знакомые?
Мать, пораженная до глубины души, охнула:
- Неужели ты её помнишь?
- Кого?
- Наташу... Наталью Семеновну... Тебе же всего два годика было, когда она приезжала...
  Тут до нее дошло.
- Подожди... Твоему преследователю что, и о Наташе известно? Но откуда у него такие сведения?
- Понятия не имею! - мрачно заметила дочь. - Надеюсь, милиция разберётся... Ладно, мам, время поджимает, пора мне. Ты уж извини...
Нина Григорьевна заторопилась.
- Обязательно позвони мне завтра, слышишь? Или я буду беспокоиться.
- Завтра не получится, - Светлана покачала головой. - Через недельку где-то... Ага? Ну, всё, целую. Не болей.
  Женщина торопливо повесила трубку и невидящим взором уставилась в окно, которое выходило на старую, изъеденную дождем и ветром, стену из красного кирпича.
- Милиция его уже задержала! - передразнила она сама себя. - Не беспокойся!.. Тьфу! Полный шиздец! Придется, видимо, сегодня к Катьке ехать...
Она посмотрела на часы.
«Поздновато заявлюсь... Остаться с ночевкой? Но, во-первых, Андрей Андреевич - дрожащий супруг, морды корчить начнет, а во-вторых, как в таком случае быть с психом? Что ещё Акаев решит - неизвестно. Вдруг ему приспичит прямо у меня в квартире засаду устраивать? Опять, значит, не высплюсь... Правда, у Катьки за разговорами выспаться тоже вряд ли получится, но хоть не придется сидеть и дрожать от страха...»

                21

   По окончании рабочего дня Светлана решила больше не искушать судьбу и не ждать автобуса. Разорившись на такси, она доехала прямо до дома, откуда, переодевшись и перекусив на скорую руку, направилась в районное отделение милиции.
  Акаев встретил ее по-деловому и, первым делом забрав прибор, понёс его куда-то проверять. Оставшись одна в кабинете опера, женщина с любопытством посмотрела по сторонам. Ее внимание привлекли висящие над письменным столом объявления о розыске, с фотографиями разнообразных убийц, насильников и прочих нарушителей закона.
«Ну и рожи! - передёрнувшись, подумала Светлана. - Да Макс по сравнению с этими харями просто ангел!»
- Любуетесь? - Акаев, войдя в комнату, положил на стол «рацию» и кивнул на мутные, плохо пропечатанные изображения.
- В жизни они, конечно, получше. Это наш ксерокс из них монстров делает. А на новую оргтехнику нам денег не дают...
Женщина криво улыбнулась.
- В том числе и на рации?
Милиционер пожал плечами.
- Рация - не оргтехника... Что же до прибора - то он вполне исправен...
- Почему же тогда никто не приехал?! Я ведь всё сделала, как вы велели.
- Всякое бывает, - неопределенно произнес милиционер. - На линии могли возникнуть помехи. Или более сильный сигнал наложился на более слабый... Случай, конечно, редчайший.
- И как раз в тот момент, когда мне требовалась помощь! - ядовито заметила Светлана.
- Совпадение...
- Не верю я в совпадения!
Акаев молча развел руками, затем полез в стол и, достав пухлую, утыканную закладками папку, положил ее перед собой.
- Кстати, насчет совпадений, - глядя куда-то в сторону сказал он. - Мне тут передали материалы по поводу убийства Виталия Курбатова... Я ознакомился с вашими показаниями и решил кое-что проверить. Смущает, знаете ли, одна деталь...
Женщина удивленно задрала брови.
- Простите?
Следователь посмотрел ей прямо в глаза.
- Вы помните надпись, вырезанную убийцей на трупе Курбатова?
- Ну, ещё бы! - Светлана содрогнулась. - «Он не слушал радио «Юго-Запад» или что-то в этом роде... Так?
- Так. - Акаев кивнул. - Мне пришлось обратиться к специалистам, и вот что я выяснил: радиостанции с подобным названием ни в Санкт-Петербурге, ни в Ленинградской области, ни в каком-либо другом регионе России не существует. Нелегалы тут тоже не при чем... Есть правда, «Северо-Запад», но «Юго - Запада» нет. Мало того: никто и никогда её не слышал. Кроме, - милиционер сделал паузу. - Кроме вас и вашего, якобы, преследователя.
По спине Светланы пробежал холодок.
- Я, - она запнулась. - Я не понимаю, вы меня в чём-то подозреваете?
- Расскажите о вашей последней встрече с Курбатовым, - вместо ответа то ли попросил, то ли приказал следователь. - По возможности подробно, ничего не утаивая.
- Да нечего мне утаивать!!! - возмутилась женщина. - Случилось это месяц назад, на заводе... Кажется, Виталика интересовала новая спецодежда...
  И Светлана выложила Акаеву все, что помнила о том давнем разговоре.
Опер, внимательно выслушав собеседницу, сделал в своем блокноте какую-то пометку, после чего сменил тему:
- Итак, Макс снова появился... Когда это случилось?
Женщина вздохнула.
- Вчера днём. Сразу после работы, я села на первый же автобус, идущий в сторону метро..
  И она принялась излагать события минувших суток, делая особый упор на истории Сергея с его синтетическими наркотиками, но опуская детали, касающиеся их семьи.
«Буду я всяким чурбанам об отце языком трепать! - зло подумала женщина. - Он тут не пойми в чём меня подозревает, а я ему - исповедуйся! Тоже мне - поп нашелся!»
  Акаев, похоже, и вправду, её подозревал. Это было видно по его глазам, вновь ставшими недобрыми, колючими, и по тому, как он задавал наводящие вопросы - холодно, отстранено, чуть ли не равнодушно. Чувствовалось: что-то ему ужасно не нравится, а вот что именно - ни определить, ни сформулировать он пока не мог.
- Значит, никакого пистолета вы опять же не видели? - выслушав рассказ Светланы, уточнил следователь. - Но выстрел был?
- Да...
- И от выстрела в стене образовалась дырка?
Женщина прекрасно сознавая, насколько все это нелепо звучит, тем не менее кивнула.
- Образовалась...
Акаев, не сдержавшись, хмыкнул.
- Большая дырка-то?
- Я не мерила! - Светлана прикусила губу. - Если вы не верите, то можете прийти ко мне домой и посмотреть!
- Да верю я вам, верю! - ее собеседник сморщился, как от зубной боли. - Если б вы хотели соврать, то, я думаю, сочинили  что-нибудь поскладнее.
Опер потер подбородок и спросил уже без всякой иронии:
- Светлана Васильевна, а, по-вашему, он - кто? Аферист? Фокусник? Шулер?
Женщина потупилась.
- Мне лично кажется, что он - гипнотизер. Причем очень сильный, способный мгновенно подчинять себе волю других людей...
- Ай, бросьте! - отмахнулся Акаев. - Это всё сказки. Таких гипнотизеров не бывает! Любой, мало-мальски грамотный специалист с подобной чушью вас просто высмеет.
- Ну, а как же тогда объяснить его... как вы выразились, фокусы?
- Элементарно! - милиционер с важным видом откинулся на спинку стула. - Возможно, Макс, изображал стрельбу из пистолета, специально отвлекая ваше внимание, пряча в рукаве... скажем, стреляющую ручку. Есть такие... Жаль, что вы не попросили его пальнуть ещё разок - другой. Он, я уверен, отказался бы наотрез. Сказал бы: патроны кончились.
- Почему? - удивилась Светлана.
- В стреляющих ручках всего один заряд.
- Но ведь в стене нет пули! И в моем плече её не было! Не мог же он стрелять пустотой?!
- Наверное, и этому есть разумное объяснение, - спокойно ответил Акаев. - Надо лишь немного пошевелись мозгами...
Вот, сами посудите, пистолет у Макса, якобы, невидимый, скальпель же наоборот - вполне реален. Казалось бы: где тут логика? На деле же всё просто: стреляющее приспособление, как я уже говорил, спрятать легко, а холодное оружие, непосредственно соприкасающееся с жертвой, наносящее рану - трудно. Почти невозможно.
Светлана упрямо выпятила подбородок.
- А мне кажется, дело в другом... Скальпель - он и есть скальпель. Когда им машут перед носом, это, знаете ли, впечатляет...
Оперативник с интересом посмотрел на женщину.
- Так вы считаете, что Макс подобным образом вас именно запугивал?
- Ну, псих бы справился со мной и без скальпеля... Он очень силен.
- Хотите честно? - неожиданно спросил Акаев. Глаза его опять сделались холодными и недоверчивыми. - Не нравится мне вся эта история с внезапно исчезающими шизофрениками и одинокими, беззащитными женщинами! Особенно теперь, после появления первого трупа... Вас, Светлана Васильевна, я ни в чем конкретном пока не подозреваю и уж тем более не обвиняю. Но хочу предупредить: если вдруг нам станет известно, что вы ведете какую-то двойную игру...
Женщина разозлились.
- Вы что - с ума сошли?! Какая двойная игра?! С кем?!
Опер поднял руку.
- Спокойно... Мое дело - предостеречь.
- Возмутительно! - Светлана вскочила со стула. - Если вы не хотите... Не хотите меня защищать, так и скажите! Я...
- Сядьте! - рявкнул Акаев. - Сядьте и успокойтесь! ... Обижаться тут нечего. У Курбатова, вон, трое детей без отца остались!
- А я-то здесь при чем?!
- А при чем здесь радио «Юго-Запад»?! Ваш психованный поклонник, в конце концов, не заместителя директора по бизнесу преследовал...
Женщина обессилено опустилась на стул и проворчала:
- Мне не меньше вашего хочется, чтобы Макса поймали! Используйте меня в качестве приманки, я ж не против! Ради бога, прослушивайте мой служебный телефон, ведите слежку, устраивайте в квартире засады!
Опер поморщился.
- Ну, насчет засад в квартире - это лишнее. Лучше подкараулить его возле дома...
- Вам виднее...
Акаев выпрямился и заговорил подчеркнуто официально.
- В общем, я понял, Светлана Васильевна, вы готовы оказать вам помощь в поиске и поимке предполагаемого преступника?
- Господи, да конечно!
- Прекрасно, - милиционер встал и прошелся по кабинету. - Значит, поступим следующим образом... У вас в квартире настольная лампа есть? - задал он неожиданный вопрос.
- Разумеется...
- Вы можете какое-то время обходиться только ей, не зажигая верхний свет?
- Могу.
- Наши люди со двора будут следить за вашими окнами. При появлении интересующего нас субъекта, вам надлежит, не мешкая ни секунды, включить комнатное освещение, после чего, сымитировав приступ либо диареи, либо рвоты, запереться в туалете, сесть там на пол и обхватить голову руками...
- Сымитировав чего?
- Приступ диареи... Поноса то есть, - невозмутимо объяснил Акаев.
- А, понятно, - Светлана покраснела.
- Учтите, если вы начнете смущаться и изображать из себя кисейную барышню, в перестрелке вас вполне могут ранить или даже убить... Вы должны быть предельно собраны.
Женщина зябко передернула плечами.
- Вы считаете: Макс станет стрелять?
- Если он действительно убийца, то терять ему нечего...
- Не проще ли тогда перехватить его во дворе или в подъезде?
- Разумеется мы постараемся это сделать! - раздраженно заметил опер. - Не держите нас за дураков! Но, коли уж он все-таки объявится в вашем доме, действуйте строго по инструкции.
- Хорошо, - вздохнула Светлана, - я попытаюсь... Только сегодня вечером меня не будет. - вспомнила она. - Я у подруги ночую.
Акаев нахмурился.
- Это плохо... Время упускаем, Светлана Васильевна.
- Какая разница, сегодня его поймают или завтра?
- М-да?! - милиционер невесело усмехнулся. - А вдруг нынче ночью он опять кого-нибудь зарежет?
- Ну, не знаю... - женщина насупилась. - Я тоже вторые сутки сидеть без сна не намерена... И потом, меня уже ждут, - соврала она на всякий случай, - неудобно...
- Дело ваше, - Акаев устало провел по лицу ладонью. - Не боитесь, что он вас по дороге перехватит? Поймите меня правильно: я обеспечить вам должную охрану просто не в состоянии. Людей и так не хватает...
- Обойдусь, - Светлана поднялась со стула. - Как насчёт завтра? Мне позвонить?
- Обязательно! Лучше всего где-нибудь между двенадцатью и часом... Или сразу после трех. Договорились?
- Договорились.
Акаев озабоченно посмотрел на Светлану.
- Только я вас прошу: ради бога, будьте осторожны. Ваша подруга где живет?
- Метро «Гражданский проспект».
- Черт, новостройки! - милиционер с досадой цокнул языком. - Ладно... Главное - держитесь поближе к людям и в неосвещенных местах особо не...
- Слушайте, - женщина рассердилась. - Он по вашей милости полночи со мной на кухне просидел. Не съел, как видите.
- А откуда вы знаете - может он просто был в хорошем настроении? Сумасшедшие - люди непредсказуемые. Утром он мирно беседует о высоких материях, а вечером вынимает скальпель и перерезает вам горло!
Светлана упрямо покачала головой.
- Если уж он настольно безнадежен, то время суток роли не играет. Убьет и средь бела дня.
- Ночью проще...
- Тем не менее, в меня Макс стрелял чуть ли не в час пик. Где-то около шести...
- Не будем спорить, - мягко перебил ее Акаев. - Короче, завтра я жду вашего звонка. Там и договоримся... До свиданья, Светлана Васильевна...

                22

              Выйдя из милиции, Светлана в задумчивости остановилась рядом с таксофоном.
«Связаться с Катькой, предупредить, что еду? Готовь, дескать, подруга, коньяк с закуской, к тебе катит издерганная, злая, голодная тетя, намеревающаяся полночи нудить о загадочных психах и ментах, которые на Свидригайлова явно не тянут!..»
«Нет, не буду звонить! - решила она. - Если их дома не окажется, посижу во дворе, подожду или в универсам загляну, попью там кофе».
  Развернувшись, женщина зашагала в сторону метро.
На душе было муторно. Дурацкий разговор с матерью, обернувшийся никому не нужными откровениями, странные намеки Акаева о двойной игре и несуществующем радио; все эти засады, убийства и «откровенные» беседы похожие на допросы, выбили Светлану из привычного, неторопливого течения жизни окончательно и бесповоротно.
  Ну, а самое ужасное - ее дом перестал быть тем, единственным на Земле местом, где, чувствуешь себя в безопасности. Где понимание своей ничтожности во всеобщем круговороте событий не кажется чем-то недостойным и обидным, а напротив - придает дополнительное ощущение уюта и покоя.
«Древний инстинкт! - как сказал бы Макс. - Взгляд доисторического человека из пещеры на бушующую снаружи грозу».
  Впервые за многие годы Светлане не хотелось возвращаться в пустую, пыльную квартиру. В последний раз нечто подобное она испытывала много лет назад, когда Колюня - бывший законный супруг, не желая покидать насиженное место, устраивал ежевечерние представления под бессменным лозунгом: «Глядите все, как великий поэт погибает!»
  Завидев из окна пересекающую двор Светлану, он включал какую-то неудобоваримую «авангардную» музыку, в художественном беспорядке раскидывал по столу свои рукописи, садился на кухне перед полупустой бутылкой водки и принимался страдать. На вопрос усталой, вымотанной за день жены: «Ты, наконец, снял себе комнату?», отвечал довольно своеобразно: выпивал стакан, судорожно дергая худым, щетинистым кадыком, дрожащими руками прикуривал сигарету и срывающимся голосом заявлял: «Я могу хоть сейчас уйти. Уйти в ночь. Пусть там меня убьёт пьяное быдло, но зато ты будешь спокойна! Ведь так?»
  Светлана на это неизменно кивала и неизменно получала ответ: «Боже, в каком страшном, убогом, гнусном мире я живу! Ни в чём нет ни малейшего смысла! Лишь смерть является желанным избавлением от черствых, безжалостных душ! Да и души ли это? Вряд ли! Зомби, озабоченные удовлетворением своих, исключительно физиологических потребностей - пожрать, посрать, совокупляться при случае... Единственный живой среди мертвецов - я. Зачем? Жаль - сдохну и не полюбуюсь на ваши физиономии! Поймете тогда, кого потеряли!»
  После чего начинался кошмар. Колюня, видя, что отношение к нему бывшей супруги за истекшие сутки не изменилось (а с чего, интересно, оно должно было бы измениться?!), с горя приканчивал бутылку, поскольку же пить совсем не умел, становился слезливым и сентиментальным - размазывал сопли, гулко блевал в туалете и требовал деньги на дополнительное пойло. В конце концов, он засыпал под столом на кухне, очухивался часам к пяти утра и сейчас же исчезал из дома - шел к своим друзьям, живущим неподалеку - таким же запойным пьяницам.
  Организм Николая имел одну неприятную особенность - состояние похмелья он переносил очень тяжело, причем абстинентный синдром мог растянуться суток на двое, на трое. В первый год их брака Светлана ещё как-то пыталась облегчать мужу страдания - отпаивала рассолом, бегала за пивом, иногда даже покупала четвертинку, не в силах наблюдать «восходящую звезду российской словесности», мучимую то желудочными спазмами, то головными болями. Однако постепенно ей это надоело, и она лишь старалась вовремя спрятать деньги, когда у супруга намечался очередной «творческий прорыв»
  Потом у Колюни появилась любовница - довольно необычная, эмансипированная дама лет сорока, курящая длинные коричневые сигареты, разговаривающая хриплым басом и обожающая декадентов. От непризнанного гения по вечерам стало попахивать французской косметикой, он прекратил закусывать водку соленым огурцом и принялся писать поэму под названием «Пепел забвения», здорово смахивающую на Зинаиду Гиппиус и раннего Блока одновременно.
  Период декаданса окончился крупным скандалом, когда Светлана, вернувшись от матери раньше назначенного срока, и застав эмансипированную даму, уснувшую в пьяном виде на унитазе, впервые указала похмельному, еще плохо соображавшему мужу на дверь. Колюня перепугался, бросил любовницу и, вымолив у жены прощение, какое-то время вел себя идеально - не пил, не шлялся по полулегальным «поэтическим вечерам» и даже попытался повесить дома полку. Правда, кончилось сиё плачевно - с первого же удара загнав себе в руку гвоздь, глава семьи был с воем доставлен в травмапункт, где получив честно заработанный больничный, вернулся под крылышко Светланы, с её извечным: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!» Вообще же Коля Петров обожал бюллетенить. Любая обязаловка казалась ему непозволительной роскошью. На заводе работяги пили водку буднично, без всякой романтики, а из всей мировой поэзии знали лишь диссидентское стихотворение с изящной концовкой:
                Хочешь сей, а хочешь куй,
                Все равно получишь ...!
  Плоские анекдоты, рассказываемые в курилке, коробили, мелкие дрязги из-за стакана бормотухи вызывали отвращение, однако тунеядствовать было себе дороже – хотя на дворе вовсю уже грохотала перестройка и Империя катилась к своему неизбежному закату, милиция бдила, участковый требовал справку с работы, а у Колиных друзей, в Большом доме, то и дело задушевно спрашивали: не слышат ли они по ночам потусторонние голоса и не желают ли полежать-полечиться? Поэт Петров в герои не рвался, а потому нашел компромисс - изображать время от времени жертву респираторного заболевания, благо - еще со школы научился усилием воли нагонять температуру - небольшую, но для освобождения от общественно-полезной трудовой деятельности вполне достаточную.
      На очередном предприятии Колюне первые полгода сочувствовали, затем начинали коситься, а еще через полгода предлагали «хронику» уволиться по-хорошему, не доводя дело до медицинского освидетельствования, тридцать третьей статьи и прочих неприятностей. Поэт, желчно завидуя женщинам с их трехгодичными отпусками «по уходу за ребенком», забирал трудовую и на законном основании пару месяцев бил баклуши, сутками напролет не вылезая из-за письменного стола и клянча у жены деньги на сигареты.
Пользы от него было, как с козла молока, и Светлана только радовалась, что в свое время не завела ребёнка от этой мимозы в штанах...
  Погруженная в неожиданно нахлынувшие воспоминания, женщина вошла в метро, машинально сунула под нос контролерше проездной и ступила на движущийся эскалатор.
  Пребывая в странно заторможенном состоянии, она наблюдала окружающее как бы сквозь дымку. Лица, стены станций с рекламными плакатами, подъезжающий к перрону поезд - все казалось ей плоским, скучным, будто скопированным бездарным художником с НАСТОЯЩЕЙ, существующей где-то в другом мире действительности.
«А может прав мой Колюня, и ничего реального, ничего живого уже не осталось? - размышляла она, вдыхая теплый воздух подземки, пахнущий пластиком и резиной. - Всем на всех плевать - начиная с соседей по лестничной площадке и заканчивая правителями и правительствами... Замкнутый круг...»
  К счастью, дорога была долгой и, когда Светлана добралась, наконец, до Катькиной шестнадцатиэтажки, она уже немного пришла в себя.
Супруги встретили ее радушно, а Андрей даже выразил надежду, что закадычная подруга его жены, осчастливившая своим посещением их скромный дом, непременно останется и переночует.
«Ну, медведь в лесу сдох!» - подумала Светлана, проходя следом за хозяйкой на кухню и присаживаясь к столу.
- Голодная небось? - поинтересовалась Екатерина и, не дожидаясь ответа, полезла в холодильник. - Люля-кебаб будешь? Сейчас в микроволновке подогрею...
  Через десять минут быстро накрыв стол и торжественно водрузив рядом с тарелкой горячего мяса пузатую бутылку умопомрачительно дорогого импортного коньяка (знай наших!), Катька включила уютное настольное бра и, устроившись рядом с подругой, разлила напиток по рюмкам.
- Молодец, что приехала! - она улыбнулась. - Я тут, понимаешь, валяюсь на диване, читаю какой-то идиотский детектив, муж в соседней комнате спутниковую порнуху смотрит - тоска смертная! И вдруг ты! Почаще бы так... Давай за это!
- Чего-то ты кислая больно! - заметила Катька, зажевывая коньяк куском шоколада. - Опять неприятности?
Светлана с набитым ртом, кивнула.
- Ладно, ешь-ешь! Потом расскажешь.
Хозяйка квартиры разлила новую порцию и, терпеливо дожидаясь, пока гостья насытится, закурила.
- А от меня налоговики вроде отстали... тьфу-тьфу, тьфу! - она привычно постучала по столу. - Зато теперь у Андрея проблемы. Наезд не наезд, но что-то в этом роде... Не могут, видите ли, рынок поделить... Разлаялся со старым школьным приятелем - тот ему должен пятьдесят штук баксов, а с выплатой процентов - задержка. Дескать, счета арестованы, ты, мол, пойми... А какое там пойми, когда муженька моего тоже за глотку держат? Дурдом полный!
  Через минуту Светлана отодвинула пустую тарелку и похлопала себя по животу.
- Фу-у-у... Спасибо большое!
- На здоровье! - Катька, отправив грязную посуду в раковину, подняла рюмку. - Ну... Что б врагам нашим так же жилось, как мы тут мучаемся!
- Сигареткой угостишь? - проглотив коньяк, гостья потянулась к открытой пачке «LM».
- Кури, - хозяйка квартиры щелкнула зажигалкой. - Что случилось-то поведаешь?
- Поведаю... - Светлана глубоко затянулась дымом и в некотором сомнении поглядела на подругу. - Только вот поверишь ли ты?
- Даже так?! - удивилась Екатерина. - У Макса пропеллер обнаружился с кнопкой на животе? Или он по потолку начал ходить?
- Макс Виталика убил, - деланно спокойно сообщила гостья.
- Что?! - хозяйка дома выпучила глаза. - Этого... Курбатова, что ли? Твоего бывшего комсомольского секретаря?
- Угу...
- Когда?
- Вчера утром его труп обнаружили на заводе. У слесарной мастерской...
- А почему ты думаешь, что Макс это сделал?
Светлана криво усмехнулась.
- А он свой автограф оставил. Прямо у Виталика на животе скальпелем вырезал.
Хозяйка квартиры озадаченно поморгала.
- Зачем?
- Не знаю...
Екатерина  нахмурилась.
- Вот что, - решительно произнесла она. - Давай-ка, дурочку не валяй, выкладывай все по порядку.
- Ну, в общем...
- Погоди! - хозяйка подняла указательный палец. - Сперва еще по граммульке примем для поднятия духа...
  Они выпили, и Светлана принялась рассказывать ту же историю, что и Акаеву полтора часа назад, только на этот раз в полном объеме.
Поначалу, честно говоря, ее одолевали сомнения: мало ли? Вдруг действительно Екатерина каким-то образом со всем этим связана? Но потом, увидев реакцию подруги, успокоилась. Та событиями последних двух суток была буквально ошарашена.
- А ты уверена, что Макс сымитировал именно голос твоего отца?
Гостья кивнула.
- Уверена. У папы был очень своеобразный выговор. Такой, знаешь, - она пощелкала пальцами. - Похожий на Утесова.
- Да, дела. - Екатерина тряхнула головой. - Даже если предположить, что он - супергипнотизер и вынудил тебя проболтаться о Сергее, даже если псих успел побывать у Нины Григорьевны, «разговорив» и её, то всё равно - заставить человека ТОЧНО СКОПИРОВАТЬ голос давно умершего родственника - физически невозможно!
- То-то и оно! - уныло согласилась Светлана. - Просто мистика какая-то!
Хозяйка квартиры встрепенулась.
- А если тебе на время спрятаться? Уехать, скажем, к матери? Или у нас пожить...
- Загнать болезнь внутрь? - гостья грустно улыбнулась. - Без меня милиции Макса не взять. Я - лучшая приманка...
Подруга возмутилась.
- Ни фига ж себе! Почему ты должна отдуваться за бездарность ментов?! В конце концов, им за риск деньги платят! Вот пусть и...
- Да это все понятно! - перебила ее Светлана. - Однако приходится считаться с обстоятельствами...
- Обстоятельства! Тут одно обстоятельство - ментовский беспредел. Не в плане наездов, а в плане их некомпетентности и тупости!
- Слушай, Кать, - вспомнила женщина, - а помнишь, ты рассказывала о своем знакомом-гипнотизере? Вы ещё на презентации вместе водку трескали...
- Помню, - хозяйка квартиры, слегка обескураженная резким поворотом темы, кивнула. - А зачем тебе... Вот чёрт! - она хлопнула себя ладонью по лбу. - Ну, конечно же! Как я сама то не догадалась? Клин клином! Коль уж Макс - гипнотизер, то снять его внушение способен другой человек, обладающий аналогичным даром? Верно?
- Верно, - согласилась Светлана.
  Катька, не теряя ни секунды, схватила телефонную трубку, раскрыла лежащий тут же блокнот и, найдя нужный номер, принялась тыкать пальцем в кнопки набора.
- Сейчас я обо всем договорюсь, - заявила она, прислушиваясь к длинным гудкам, доносящимся из трубки. - Блин, неужели у них дома никого нет?.. Ага! Алло, добрый вечер! Родиона Семеновича будьте добры... А, Родька. Это ты? Привет! Не узнала. Богатым будешь... Как жизнь-то? И у меня, слава Богу….  Я вообще-то по делу звоню. Помнишь, ты предлагал в случае чего обращаться... Ну да. Короче, с моей ближайшей подругой произошла крайне неприятная история. Мы тут грешим на одного типа. Возможно, он обладает даром внушения и ... Чего? Нет, он свалился на неё как снег на голову, ни на какие представления она не ходила... Нет, не экстрасенс. Он вообще не пойми кто, темная личность... Да. Сообщает ей вещи, о которых знает лишь она сама, представляешь? Что? Посмотреть надо? Так я об этом и говорю! - хозяйка квартиры, повернувшись к Светлане, показала ей большой палец. - Проведи там сеанс гипноза, то, сё... Ты же классный гипнотизер! Не гипнотизер? А кто? Психотерапевт? Ну, это без разницы! Значит, классный психотерапевт, с мировым именем! Ничего я не льщу! Когда ты сможешь её принять? Послезавтра? Сейчас спрошу...
  Катька закрыла трубку рукой и шепотом поинтересовалась: «Послезавтра вечером сумеешь к нему выбраться?»
- Сумею, - так же шепотом ответила Светлана, - только узнай, куда ехать...
- Алло, она подъедет... Как ей тебя найти? Ага, записываю. Вторая линия, дом... На первом этаже? Покажут? Отлично! А насчёт оплаты? Да-а-а?! Вот за это спасибо! Брось! Услуга-то была пустяковая! Все, Родька! Я теперь твой должник по гроб жизни!.. О’ кей!.. О’ кей, говорю! Ладно. Целую. Увидимся...
  Екатерина повесила трубку на место и воскликнула:
- Ну, до чего ж отличный мужик! И главное - всё на лету схватывает. Не голова, а Дом Советов!
- Он и вправду  светило с мировым именем? - поинтересовалась гостья.
- Разумеется, - её собеседница кивнула, - нам ещё повезло, что мы его застали. Он ведь в основном по конгрессам да симпозиумам всяким мотается. Сегодня в Париж, завтра в Вену, послезавтра - в Венесуэлу какую-нибудь...
- Везет же людям!
- Ха! Везёт тому, кто сам везёт! У Родьки - два высших образования, всю жизнь вкалывает, как Бобик, уйму книг прочёл! Представь - в кабинете по стенам стеллажи и полки вот такими томами уставлены! Столько одолеть - у меня б точно башка лопнула!
Светлана вздохнула.
- Говорю же - везёт! Человек любимым делом занимается. А я, - она, не закончив фразу, мазнула рукой.
Катька взбеленилась.
- А что ты? Тоже мне, целка - неудачница нашлась! Подумаешь, горе, какое - шизанутый полудурок за ней бегает!
Гостья поморщилась.
- Ну, при чем здесь полудурок? Я вообще... Об отсутствии смысла. О том, что постоянно приходится не жить, а выживать...
- Ещё лучше! - подруга закатила глаза к потолку. - «Страна фиговатая, я - кривоватая, жисть поломатая!» - она постучала указательным пальцам по краю стола.
- Светка, я тебя по-хорошему прошу: завязывай киснуть! Не то свяжу, засуну в чемодан с дырочками, да и вывезу насильно куда-нибудь на Багамы! Найду молодого, красивого миллионера, устрою вам встречу, и вы быстренько у меня поженитесь. Будешь потом всю жизнь на портрет мой молиться!
 Светлана грустно улыбнулась.
- У Кольки это как раз и получилось...
- Что получилось? За миллионера замуж выйти? - насмешливо спросила Екатерина.
- За его дочь... Я ведь, кажется, рассказывала.
- Рассказывала, рассказывала... - хозяйка квартиры усмехнулась. - А тебе завидно?
- Да не завидно - обидно! - гостья в раздражении выбила из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, прикурила. - Какой-то слизняк, ничтожество, бестолочь полная имеет от жизни всё, а тут из кожи вон лезешь, недосыпаешь. Вкалываешь - и сидишь без копейки, на нулях. Где справедливость?
- Ну, во-первых, насчет полной бестолочи - это ты зря. Колька далеко не дурак. А во-вторых... Уж не обижайся, подруга дорогая, но что бы ты действительно из кожи лезла - такого, убей, не припомню!
- Да?! А как я защитные костюмы этого самородка из Луги проталкивала? Забыла? Подумать только - в сто раз эффективнее скафандров высшей химической защиты, в три раза легче, и вдобавок ко всему в полтора раза дешевле! Меня ж даже слушать не стали! Респираторами, дескать, обойдемся! Конечно! За шесть месяцев пять серьезных травм, не считая мелких ожогов и легких отравлений! Я ж с этим лужским гением все кабинеты обошла, вплоть до Смольного, с начальством разругалась, премии лишилась. Толку-то?
- И что? И всё? - Катька презрительно выпятила нижнюю губу. - Получила разок по носу и ручки сложила?! Молодец! - она фыркнула. - Нельзя сдаваться, ясно?! Бей в одну точку, пока либо лоб не расшибёшь, либо стену... А иначе в нашем бардаке не выжить!
Светлана прищурилась.
- А может, я не хочу выживать?! Может, я хочу просто жить?!
- Тогда собирай манатки и сваливай за кордон! Делов - то!
- Кому мы там нужны?
- Правильно. Никому. Ни там, ни здесь... Значит, работай на себя, обеспечивай себе отдых, развлечения, путешествия... Пойми, от этого и личная жизнь зависит. Нормальные мужики они на сильных клюют, на самостоятельных.
- А я не сильная?
- Ты? Нет. Ты лишь кажешься сильной и независимой. На деле же - ничем не лучше всяких там рефлексирующих интеллигентов, неспособных решить какой носок вначале одевать - правый или левый...
- Спасибо! - обиделась гостья. - Утешила...
- Я не утешаю. Я тебе помочь пытаюсь.
Светлана зло улыбнулась.
- Ну, ты погляди! - воскликнула она, сминая сигарету в пепельнице. – Ну, все вокруг пытаются помочь! Милиция бросает одну с психом, лучшая подруга нотации читает...
- Ладно, ладно! - хозяйка квартиры примиряющие подняла руку. - Хватит заводиться! Лучше выпьем! - она наполнила рюмки и подмигнула гостье. - За умные советы! Чтобы всегда их выслушивать, но никогда им не следовать. Ибо за ошибки должны расплачиваться мы сами, не сваливая вину на мудрецов!
- Где это ты тостов нахваталась? - проворчала Светлана, выпивая коньяк и закусывая долькой мелко нарезанного лимона, посыпанного сахаром.
- Да Родька их целую кучу знает! - Катька хмыкнула. - И выдаёт при каждом удобном случае. У него на Кавказе друзей много... Кстати, не забудь! - она протянула подруге листок с координатами психотерапевта. - Зовут его Родион Семенович. Фамилия - Лисовский, как у продюсера знаменитого... Послезавтра в 19.30. смотри, не опаздывай!
- Уж постараюсь! - гостья сунула адрес в карман джинсов. - А ты со мной не пойдёшь?
- Вряд ли, - хозяйка квартиры вздохнула. -  Дел куча... Через три дня из Германии представители партнерской фирмы прилетают, у нас же после налета налоговиков, в документах - бардак, девочки в бухгалтерии до сих пор валерьянку пузырьками глотают, начальники отделов - водку стаканами…. В общем - полная деморализация и разложение... Это сегодня у меня свободный вечерок выдался. А завтра с девяти утра, как штык...
- Понятно, - Светлана погрустнела. - Похоже, одной топать придется...
- Ты чего - боишься?! - поразилась Екатерина. - Да брось ты! Вот увидишь, он мужик что надо! Умница! Хирургов ведь ты не боялась!
- Хирурги всё-таки не в мозгах ковыряются! - возразила гостья.
- Бывает, что и в мозгах... Между прочим, как твоя рана? Побаливает?
- Знаешь, совсем не беспокоит. Даже странно, - Светлана машинально прикоснулась к тому месту, куда попал Макс. - И шрама-то почти не осталось...
- Ну да? - не поверила Катька. - Покажи!
Гостья оттянула широкий ворот свитера и оголила плечо.
- Видишь?
 Действительно, вместо положенной пулевой отметины, на коже наблюдалось небольшое пятнышко, напоминающее скорее след давнего ожога.
Хозяйка квартиры покачала головой.
- Чудеса! А врачи что говорят?
- Ничего, - Светлана поправила воротник и вновь потянулась за лимоном. - Да я к ним и не хожу.
- Здрасьте, пожалуйста! Это еще почему?
- Зачем, если не болит?
- С тобой, подруга, не соскучишься! - Катька поднялась со своей табуретки и потянулась всем телом. - Так ты сегодня у меня ночуешь?
Гостья с некоторой опаской поглядела в сторону прихожей.
- А Андрей возражать не будет?
- Он же сам тебе предложил остаться!
- Ну, мало ли? Может он из вежливости...
- Успокойся. Все о’ кей! О вежливости Андрей Андреевич имеет весьма смутное представление. А вот о моей способности устраивать скандалы ему известно не понаслышке. Так что не трусь. Иди пока в ванную, а я тебе в маленькой комнате постелю...
  Через полчаса Светлана уже лежала, укрытая верблюжьим одеялом, с удовольствием вдыхая запах свежего, накрахмаленного белья. Голова слегка кружилась, в теле ощущалась приятная расслабленность. Она будто плыла по лёгким, теплым волнам. Женщина сонно улыбнулась и потянулась, было к выключателю торшера, как вдруг в ее сознании что-то сместилось.
В нос ударила смешанная вонь прогорклого масла и плесневелой бумаги, до слуха донесся странный атональный звук, от которого немедленно заныли зубы, и запершило в носу. На языке возник отвратительной медный привкус то ли крови, то ли какой-то химии. Перед глазами все запрыгало так, как если бы в видеомагнитофон вставили старую, к тому же бракованную ленту.
- Учись летать красиво, детка! Зубри арифметику. И помни - дважды два - пять! - раздался чей-то вкрадчивый шепот.
А следом вой и треск атмосферных помех, словно ее голова неожиданно получила способность самостоятельно принимать радиосигналы, без всяких транзисторов и автомобильных магнитол. Постепенно из хаоса пустого эфира возник голос - привычно глумливый, привычно мертвый, страшный.
- Радио «Юго-Запад» продолжает свои передачи. На нашей двенадцатибальной волне информация для тех, кто идет преждевременно: трасса зет- 66 перекрыта беженцами, требующими отмены своего статуса... Следуйте в обход - по трассам зет- 01 и зет- 04. Наш корреспондент передает с места событий...
Тут зазвучал новый голос, еще более мерзкий:
- Итак, передо мной 66 правительственная дорога. Ночь. Редкие огни не в силах разогнать плотную завесу окружающего мрака. Беженцы стоят плотными рядами, молча, опустив головы. Лиц не видно. С неба низвергаются потоки ледяной воды - идет дождь, вернее, ливень. Некоторые, не выдержав ожидания, садятся на мокрый, холодный асфальт. Кое-кто пытается отползти в сторону...
  А по обочинам трассы двумя бесконечными цепями, движутся темные фигуры в черных блестящих плащах с капюшонами - подразделения сопровождающих. Командиры несут длинные шесты с прикрепленными к их верхушкам тусклыми желтоватыми фонарями... И над всем этим гремит джаз Глена Миллера, доносящийся из установленных на межевых столбах репродукторов...
 С минуты на минуту ситуация должна разрешиться.
- Что ж будем надеяться! - вновь возникший в эфире диктор рассмеялся.
-Пока же - музыка! Для беженца - отказника Сергея Ивановича Окайло, благополучно лишившего себя жизни посредством всовывания в ноздрю сверла электродрели, естественно, по - пьяни, передаем бессмертное, в отличие от его автора, произведение - песню погибшего от удара электрическим током Александра Галича «Караганда»...
  Кстати, Сергей Иванович, в Караганде, воспетой, а точнее - охаянной певцом, подрастает ваш незаконнорожденный сын - умственно-неполноценный даун - жертва пьяного зачатия... Через пару лет он повторит папашин подвиг, засунув в нос, правда, не включенную в сеть электродрель, а тонкую вязальную спицу. Вы встретитесь на трассе зет-66, но поговорить вам, к сожалению, не удастся - отпрыск пойдет по обочине, меся смешанную с кровью грязь, высокими шнурованными ботинками...
  ...Светлана слушала голоса и видела, но не глазами - всем существом своим - черную, озаряемую мертвыми огнями, заливаемую дождём ночь, мокрое шоссе с нескончаемой колонной людей - то ли заключённых, то ли военнопленных, и марширующую по обочине охрану - в блестящих плащах с низко надвинутыми на скорбно склоненные головы капюшонами.
  Она сама шла в шаркающей ногами толпе, с тоскливым ужасом сознавая, что этот путь бесконечен, что минует еще немало лет, а то и десятилетий, прежде чем один из сопровождающих повернется и, высмотрев её в однообразной безликой массе, сделает знак выйти из колонны. Что случится потом, Светлана не знала, да и никто не знал - даже командиры подразделений, со своими нелепыми сигнальными шестами. Освобождённые покидали трассу и исчезали в кромешном мраке пустых пространств.
  Здесь всегда была ночь, всегда был дождь, здесь ничего не имело смысла, кроме двух понятий - ЖДАТЬ и ДОГОНЯТЬ. Они догоняли ускользнувшее от них время и ждали знака...
  То и дело из окружающей чужой и равнодушной тьмы выплывали странные сооружения, вернее скелеты сооружений, напоминающие недостроенные небоскребы. В затянутое тучами, низкое ночное небо уходили титанические железные каркасы, непонятно кем и зачем возведённые в этом забытом Богом краю. Через каждые пятьсот метров встречались покосившиеся столбы с прикрученными к ним ржавой проволокой репродукторами. Над дорогой гремели то джазовые композиции, то военные марши, то жуткая атональная музыка, не содержащая в себе и намека на гармонию. Радиостанции сменяли друг друга с завидным постоянством - «Юго-Запад», «Северо - Юг», Западо -Восток»...
«Внимание! Информация для беженцев: дважды два - пять. Вдыхайте воздух небольшими порциями, ибо всё хорошо в меру. Асфальт - наш друг, охранник - ваш брат, ночь - сестра. Понятие множительности - растяжимо, в погоде никаких изменений не предвидится...»
  Светлана автоматически переставляла гудящие от усталости, стертые до крови ноги шаг за шагом, год за годом, время, от времени поднимая голову и глотая тяжелую ледяную воду, пахнущую гарью и оставляющую на языке горький, вяжущий привкус. Мгновения превратились в вечность, и уже трудно было различить - где кончается сон и начинается явь...
Она очнулась на рассвете - в липком поту, с пульсирующей в висках острой болью, и со сведенной судорогой левой рукой. Мир вокруг нее плавился, будто искажаясь в кривых зеркалах; меняя форму, вспухая гигантскими пузырями, закручиваясь ослепительными спиралями и постепенно теряя цвет...

                23

  На следующий день Светлана постаралась уйти с работы пораньше, чтобы никого не видеть, не слышать, не отвечать на дурацкие вопросы - сегодня ей хотелось побыть одной.
  От ночи, проведенной в Катькином доме, у нее остались смутные обрывочные воспоминания, и она не могла понять, почему так испугалась неожиданно вынырнувшего из-за угла человека в черном блестящем дождевике с капюшоном. Это случилось в самом начале рабочего дня возле проходной, но до обеда Светлана чувствовала страх.
  Дождавшись ухода бухгалтеров, она позвонила Акаеву, который, во-первых, оказался на месте, а во-вторых, к её несказанному облегчению подтвердил свою решимость организовать на психа засаду. Женщина сразу повеселела.
«Надеюсь, Макс нынче вечером соизволит нанести визит!» - злорадно размышляла она, сидя в столовой и с трудом заталкивая в себя безвкусные макароны, скупо политые кисловатым соусом. «Будет ему сюрпризик! Небольшой такой приятный подарочек - штук десять бугаев в камуфляже с автоматами! Посмотрим, господин гипнотизер, как вы с этими дуболомами справитесь! Интересно, его еще в подворотне схватят или в подъезде?! Эх! Жалко, я не увижу!»
  После перерыва Светлана, для проформы помозолив глаза начальству, быстро переоделась и, незаметно выскользнув из заводоуправления, покинула территорию через дырку в заборе. Правда, до автобусной остановки пришлось топать минут десять, зато охрана осталась с носом, лишившись удовольствия лишний раз настучать на ближнего своего.
Вернувшись домой, женщина первым делом залезла в холодильник и, разложив купленные по дороге продукты, поставила на плиту кастрюлю с водой, намереваясь сделать приборку, и провозилась с ней часов до восьми вечера, периодически подходя к окну и поглядывая на обосновавшийся возле мусорных контейнеров, ничем не примечательный «рафик» унылого защитного цвета.
  До отказа набив помойное ведро («надо ж сколько грязюки накопилось!»), Светлана накинула плащ и вышла во двор. Огибая микроавтобус, она невольно бросила на машину взгляд, и ей показалось, что в одном из окон мелькнул огонек сигареты.
«Бдят ребята! А Акаев-то у нас, оказывается, не совсем трепло!...»
  Потом хозяйка  квартиры поужинала и, заварив чай, включила стоящий на холодильнике небольшой цветной телевизор, подаренный им на свадьбу родителями Николая. Пощелкав пультом, она остановилась на каком-то эстрадном концерте и, налив в свою любимую кружку с изображением Винни - Пуха заварку, потянулась за чайником.
  В этот момент со стороны прихожей послышался легкий щелчок, следом за ним - скрип открываемой двери; женщина ощутила нахлынувшую с потоком воздуха волну затхлой подъездной сырости, тут же раздались быстрые тяжелые шаги, и на кухню подобно выпущенному из пушки снаряду, ворвался Макс.
- Всем лежать! - заорал он с порога, хватая Светлану за рукав и швыряя её на табурет. - Деньги, оружие и наркотики на стол! Сопротивление бесполезно, дом окружен, на крыше полицейский вертолет, подвалы заминированы! Шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу, конвой стреляет без предупреждения, - пришелец замолк и, посмотрев на ошарашенную вторжением женщину, захихикал.
- Привет, крошка! Здорово я тебя напугал? А замок - говёный! Канцелярской скрепкой вскрыть можно...
«Свет! - мелькнуло в голове у Светланы. - Я любой ценой должна зажечь свет в комнате!»
  Псих неторопливо пересек кухню и уселся на своё, ещё с прошлого раза облюбованное место.
- Соскучилась, милая? И я соскучился. Лежу, пивко попиваю, сигаретку покуриваю да все думаю: чего же мне не хватает? Представляешь? Вроде всё есть - голова, руки, ноги, пистолет с глушителем... А вот гложет непонятное беспокойство, тревога даже... Тогда поднимаюсь с койки, достаю скальпель и, приставив острой гранью к стене, отпускаю его в свободный полёт. Смотрю, и глазам не верю: мой стальной друг, раз за разом выцарапывает на штукатурке не слова из ненормативной лексики, не уродливую голую женщину, не портрет Че Гевары, а имя - Светлана, Светочка, Светик... Прикинь! Напрашивается вывод: дяде Максу нужна любовь - физическая, духовная, высокая и низкая. Напряженно размышляю: где ж её, родимую, раздобыть и, наконец, получаю ответ: конечно же, на улице Восстания в уютной однокомнатной квартирке с ванной и с ящиком для идиота на кухонном холодильнике...
«Почему его во дворе не поймали? - женщина прикусила нижнюю губу. - Или он с чёрного хода проник? Или через чердак? Но в таком случае, получается, Максу известно о засаде?»
- Выключи телевизор, тётка! - неожиданно заорал псих, во всего маху обрушивая кулак на столешницу. - Движущаяся фальшивка! Картон в стекле! Онанизм для глаз! Ненавижу!!!
  Светлана испуганно выдернула вилку из розетки, и с легкой паникой посмотрела в окно. «Найти бы повод затащить его в комнату. Или самой там оказаться! Только найти бы повод!»
- Придатки электронно-лучевой трубки! - продолжал разоряться сумасшедший. - Жвачные животные, перемалывающие слюнявыми ртами эфирную чухню! Нам стыдно за вас! Жить в век новейших технологий, широчайшего, прост - таки необъятного потока информации и не боготворить это чудо, эту вершину человеческого гения, воплощенную в элегантном дизайне кинескопа... Вруби ящик, дура! На хрена ты его выключила?!
- Вы, то есть ты, сам же сказал, - пролепетала хозяйка квартиры, судорожно хватаясь за шнур.
- Вы же, ты же, мы же, они же! - Макс важно выпятил грудь. - Вы, например, мадам, суетитесь излишне, шевелите лицом и потакаете желаниям сомнительных типов!.. Берите пример с меня! Я дрессировке не поддаюсь!
- Я тоже! - отбрасывая провод и ощущая нарастающее раздражение, процедила сквозь зубы Светлана. - Но я не открываю дверей воровским способом и в чужие дома не врываюсь!
- Как вы мелочны! - с отвращением произнес псих. - Ну, почему люди, рождаясь добрыми и щедрыми, постепенно превращаются в злобных скупердяев?!..
- Чужой дом, чужой дом! - передразнил он её. - А где тогда не чужой? Где меня примут и полюбят?
- Слушай, - женщина с деланно утомленным видом прикрыла ладонью глаза. - Давай в комнату перейдем. Что-то я устала сегодня...
Псих надул губы, как капризный ребенок.
- Не хочу. Здесь уютнее. И потом, нам - российским интеллигентам - положено сидеть на кухнях!
  Светлана решительно встала с табурета.
- Ну, ты как знаешь, а я...
- Положи свою задницу обратно вниз! - зловеще ласково шепнул Макс. В его руке, словно по мановению волшебной палочки, возник скальпель.
- Медленно-медленно, не делая резких движений, сгибаем конечности, опускаем седалище на горизонтальную плоскость и складываем ручки крендельком... Вот так... Хорошо.
Хозяйка квартиры вздохнула.
«Ладно... Подождем более подходящего момента...»
  Псих засунул скальпель обратно в высокое голенище «байкеровского» ботинка и довольно ухмыльнулся.
- Мир, Светлана Васильевна, спасет не красота! - ни к селу, ни к городу заявил он. - Мир спасет спокойствие и рассудительность... Гениально, да? ... А, кстати, где вы были вчера вечером? У бойфренда?
- У подруги, - буркнула женщина. - В гости ходила.
На лице пришельца немедленно возникло выражение крайнего умиления.
- Ой, уж, не у Екатерины ли Семеновны чаёвничать изволили?! Чаёвничать, коньячить, шоколадить и трепаться о маленьких женских тайнах?! Замечательное занятие!
- Не ваше дело!
- Ну,  почему же не моё? И мне кое-какие секреты известны... Например, Андрей Андреевич, полгода назад вернувшись из турпоездки в Малайзию, заразил дражайшую супругу («халду», как он её именует в кругу друзей) целым букетом экзотических заболеваний, передающихся половым путем... Половой трассой, - Макс подмигнул. - Я прав?
«Вот зараза! Всезнайка хренов!» - Светлана поморщилась и назло психу отрицательно покачала головой.
- Нет. Андрей, если уж и шляется по проституткам, то предохраняется...
Пришелец оживился.
- Откуда сия осведомленность?
- Катька рассказывала...
- Вах, вах!.. А я уже думал - она всё-таки сумела тебя уговорить. Помнишь, три года назад? Её слова: «Пойдем с нами... Андрюха нас двоих обслужит – будьте - нате!..» Пьяненькая тогда была Екатерина Семеновна, да ещё косячка дёрнула... - псих сально улыбнулся. - Потом они громко трахались на полу в гостиной, а ты сидела на кухне, пила водку и уже жалела, что не согласилась...
  Женщина зажмурилась и изо всех сил стиснула зубы: « Спокойно! Не злись! Он ведь тебя специально доводит, неужели не понятно?!»
Макс продолжал:
- Твоя лучшая подруга, девочка, всегда относилась к сексу просто и без затей. Она раньше всех узнала откуда дети берутся и что такое оргазм. Верно?
  Однажды в шестом классе, поздней весной, вы сидели на берегу реки, и Катька вытащила из портфеля красивый глянцевый журнал с иностранными буквами - отцовскую порнуху, украденную формирующейся эротоманкой из потайного ящика письменного стола Семена Владимировича. На отличницу Свету цветные фотографии, изображающие совокупляющихся одновременно с тремя и более мужиками растрёпанных, потных женщин, произвели неизгладимое впечатление. Вернувшись домой, пятерочница Петрова заблевала весь унитаз  и дала себе страшную клятву: никогда, ни при каких обстоятельствах не приближаться к созданиям, имеющим между ног столь отвратительный, брызгающий мерзкой слизью, отросток!..
Однако, даже ужасный журнал не порушил вашу трепетную дружбу! ...
Макс вдруг посерьезнел.
- Тебе здорово повезло, что Катька не лесбиянка! Иначе бы жить вам сейчас вдвоем крепкой однополой семьей!..
  Нет! Екатерине Семеновне нравились мужчины! Она ведь и Колюню пыталась соблазнить! Так, между делом, из чистого любопытства... Ей, видите ли, не давал покоя вопрос: почему подруга Светлана столько лет терпит пьяные выходки супруга, не вышвыривая его вместе с кипами исписанной бумаги, вонючими носками и пустыми бутылками? Может непризнанный гений силен в постели?
  Задавшись целью проверить данную гипотезу, Екатерина нагрянула на улицу Восстания днём, сразу после обеда и, пользуясь отсутствием хозяйки, затащила Колю Петрова в койку, разумеется, предварительно похмелив...
Пришелец посмотрел на Светлану с издевательским весельем и назидательно поднял палец.
- Вот этого делать как раз и не следовало! Неопохмелённый гений еще мог что-нибудь куда-нибудь вставить, хлебнув же попавшей на вчерашние дрожжи водки, принялся свинячить - харкать в пепельницу, поливать жену грязью, хныкать, читать стихи... Раздосадованная Екатерина Семеновна залезла поэту в штаны, обнаружила там нечто, похожее на мягкий, полусгнивший стручок гороха, и, обматерив его по матушке, хлопнула дверью. После чего прониклась к подруге ещё большей жалостью...
- Ложь! - спокойно отреагировала женщина. - Все ложь - от первого до последнего слова!
С лица Макса сползло глумливое выражение, и он холодно заметил:
- Я, Светлана Васильевна, не лгу. Лжете вы, презирая реальность и пытаясь возвести в абсолют иллюзию. Вы по гороскопу не Рыба случайно? А, впрочем, нет, не Рыба... К чему это я.. Каждый раз, закрывая глаза на очевидное, вы волей-неволей проходили мимо на самом деле достойного, ибо таковы условия игры и всему - своя ниша. Свято место пусто не бывает - да, но ТОЛЬКО ОДНО место! Ведь даже институт вам пришлось заканчивать заочно. И вовсе не из-за Коли - алкоголика, как вы с пеной у рта доказывали окружающим, а из-за неё - из-за Екатерина, которой грозило отчисление за неуспеваемость и беспросветную аморалку. Не правда ли?
  Женщина хмуро взглянула на визитера.
  Действительно, в ту далёкую зиму, еле-еле сдав очередную сессию, Катька, празднуя первый день наступающих каникул, решила оторваться на полную катушку. Светлана звала её домой - навестить родственников и хоть немного отдохнуть от суматошной столичной жизни, но у подруги были другие планы. Начав гульбу в кафе «Север», она ворвалась в общагу заполночь, обхамила вахтершу и, растолкав Светлану, которая мирно отсыпалась в своей комнате с относительно трезвым Колюней, заставила супружескую пару втаскивать на второй этаж по хлипкой пожарной лестнице абсолютно пьяного веселого типа, прижимающего к необъятной груди две бутылки водки и три - шампанского. Тип, не внимая уговорам, во все горло распевал «Из-за полей доносится: налей!», поэт Петров, предвкушая скорую попойку, шумно сглатывал слюну, а Катька, уперев руки в боки, командовала: «Колька, не хватай его за уши - и так оттопыренные! Светка, принимай «шампунь»... Ну, ребята, щас расслабимся!..»
  Голосистый алкаш оказался каким-то то ли геологом, то ли нефтяником, деньгами сорил с легкостью необыкновенной, и Катерина загуляла. На занятия она, если и являлась, то с опозданиями, опухшая, разящая перегаром, на перемене выпивала в столовой пять стаканов компота и вновь исчезала на день-два.
  Через полтора месяца деньги у нефтяника кончились, отпуск тоже, и он укатил обратно в свою Тынду. А Катька переключилась на бухариков -финнов. Несколько раз попадала в милицию, неоднократно нарывалась на разборки с путанами, ненавидящими любвеобильную студентку за бескорыстие и, в конце концов, приземлилась в больнице со сломанной челюстью. Навестив подругу, Светлана нашла её в ужасном состоянии - зарёванную, осознающую страшную истину: весеннюю сессию не сдать, плакал диплом, накрылся Питер, всё пропало!
  Выйдя из травмы, Екатерина и не пыталась наверстать упущенное, целыми днями валялась с отсутствующим видом на койке в общаге, куря сигарету за сигаретой и не отвечая на вопросы. Спустя неделю она запила пачку снотворного стаканом водки и очутилась в реанимации. Практичная Светлана, испуганная столь бурным разгулом страстей, предложила едва очухавшейся от суицида подруге, вместе перевестись на заочное отделение. Катька ухватилась за возможность остаться в Северной Пальмире, как утопающий за соломинку.
- Не хочу возвращаться в эту дыру! - ненавидяще визжала она, имея в виду их родной город. - Болото провинциальное, толчок засранный, долбанный! Ни одного приличного рыла - пьянь да рвань! Папашка - прыщ на заднице, командира из себя корчит! Ай, я такой крутой, такой занятой! Дерьмо свинячье!
...Светлана тряхнула головой, отгоняя неприятное воспоминание и с тоской уставилась в заоконную черноту: «А если оперативникам надоест ждать, и они уедут?! - уныло подумала она. - Что тогда делать?»
Макс тем временем вещал, презрительно кривя губы:
- Екатерина Заславская в качестве подруги вам была нужна позарез... И знаете почему?
Хозяйка квартиры вздохнула.
- Почему?
- В ней вы видели свою нереализованную личность честной давалки... ****и, то есть, - псих вновь с умным видом поправил несуществующее пенсне. - Науке, Светлана Васильевна, известны два типа женщин - «матери» и «шлюхи». Матерью вы стать не захотели, шлюхой побоялись... Екатерине же подобные душевные метания и высокоморальные судороги неведомы. Ей приспичило трахаться - она трахается... Без всякой философии. А вы, всю жизнь, думая, будто выбираете полового партнера по этическим или нравственным соображениям, на самом деле пытались бежать от неопределенности, подсознательно мечтая сделать выбор, став либо почтенной семейной матроной, либо нимфеточкой, укладывающей мужиков штабелями. Но мешала собственная трусость. Зато, слушая рассказы подруги о ее многочисленных сексуальных похождениях, вы спали и видели, как расспрашиваете Катьку о будоражащих воображение подробностях, о возбуждающих деталях. Она же, спинным мозгом чувствуя ваш интерес, частенько выдумывала щекочущие нервы истории о каких-то немыслимых неграх-тяжеловесах и извращенных вьетнамцах...
  Кстати, подробности ночных посиделок на следующий день становились известны Андрею Андреевичу - человеку ироничному и умеющему чрезвычайно зло высмеять... Что он и делал...
- Врёшь, скотина! - бледная от бешенства Светлана скрипнула зубами. - С Катькой меня поссорить хочешь?!
- А у вас ссоры не выйдет, - пришелец пожал плечами. - Слишком разные весовые категории... И потом, мы ведь уже договорились: я не вру!
- Я с тобой, сукин сын,  ни о чем не договаривалась! - заорала женщина, окончательно теряя самообладание. - Чего ты ко мне привязался?! Что ты, чуть ли не каждый день сюда ходишь и нудишь, нудишь, нудишь?! Бабу найти не можешь?! Или меня трахнуть надумал?! Так я с таким ублюдком, как ты, не то что не лягу, а...
- Шкни, ворона! - рявкнул Макс и с чудовищной силой вогнал в крышку стола вновь появившийся из ниоткуда скальпель. - Закрой хайло, падаль!
Светлана, невольно отшатнувшись всем телом назад, неожиданно потеряла равновесие и обрушилась вместе с табуреткой на пол. Однако, не растерявшись, перевернулась на бок и, в мгновение ока, вскочив на ноги, бросилась в комнату, заранее протягивая руку к выключателю. К сожалению, псих оказался проворнее. Без особых усилий со своей стороны он настиг женщину, схватил ее за волосы и швырнул обратно на кухню.
- Не дергайся! - совершенно спокойно произнес он. - Себе же хуже делаешь! - после чего вернулся на место, играючи вытащил из столешницы скальпель и укоризненно добавил. - Вот ты меня обзываешь всячески, зубьями скрипишь, конечностями машешь, а, между прочим, я тебе очень даже сочувствую. Потому как поздно что-либо менять. Коль уже я на горизонте возник - всё! Суши весла.
  Светлана всхлипнула.
- Это что ещё за хрюканье? - возмутился Макс. - А ну, отставить! Думай о чем-нибудь весёлом! Обо мне, например... Хочешь анекдот? Возвращается муж из командировки...
- Прекрати-и-и-и-и!!! - завыла женщина, давясь слезами  ощущая неумолимо наплывающую волну дурноты. - Заткни-и-и-и-сь!..
  Внезапно воздух вспыхнул разноцветными, звенящими искрами, потолок завертелся вокруг люстры с сумасшедшей скоростью, а с улицы, сквозь оконные щели, в кухню потекла темная, вязкая субстанция. Перед глазами Светланы закопошились полупрозрачные черви, в вены, из неведомых глубин хлынула холодная, мертвая слизь, вытесняя кровь, превращая тело в свинцовую болванку, лишенную способности мыслить... Затем вспышкой: мокрое ночное шоссе с бредущей по нему колонной то ли заключенных, то ли военнопленных, и сейчас же откуда-то сверху, пощёчиной, поток ледяной воды.
- Подъем! - завопил псих, держа в руке пустой стакан и радостно улыбаясь улыбкой дауна, получившего новую игрушку. - Выйти, построиться! Время пошло! Сегодня форма одежды в дивизии - ватник и противогаз!
- Что со мной? - глухо спросила хозяйка квартиры, стирая с лица влагу и растерянно глядя на Макса. Тот хохотнул.
- Головокружение от успехов! Осознание невозможности понимания... Каждый, Светлана Васильевна, рано или поздно упирается мозгами в потолок, ибо, опять же - такова логика игры. Человеческая личность ограничена средой обитания, некоей тесной, душной комнатушкой, за стенами которой нет ничего, кроме безумия. Разум адаптирован к знанию, сверхзнание для него принципиально непостижимо, следовательно - кажется бредом...
- Мне лично, бредом кажешься ты! - угрюмо заметила женщина, массируя пальцами виски. - Послушай, парень, ты еще долго собираешься тут торчать?
- А что?
- Мне необходимо заняться собой, - хозяйка квартиры поморщилась. - В общем, нужно сходить в комнату.
Пришелец упрямо выпятил подбородок.
- Нет.
- Не понимаешь? - Светлана тяжело вздохнула. - Господи! Неужели ещё и это объяснять надо?!
- Чего объяснять-то?
- Блин! Критические дни у меня! А прокладки в комнате!
Псих захихикал.
- У сучки течка... Пардон, пардон! Извиняйте, мадам, в смысле - прошу прощения! Все время вылетает из памяти физиология. Хотя, согласно Фрейду, мир проистекает именно оттуда... Раз в месяц.
 Он холодно посмотрел на женщину.
- Перебьешься! Сиди - отдыхай. Если хочешь - я твоих несостоявшихся отпрысков вылижу...
 Он высунул длинный узкий язык и медленно провел им по верхней губе, пародируя секс - бомб из видеороликов «Плейбоя». Хозяйка квартиры вздрогнула и инстинктивно сжала колени.
  Макс удивился.
- Почему мы стесняемся? Вам ведь, Светлана Васильевна, не привыкать, когда вылизывают, в смысле выскребают... Опыт, слава Богу, есть: три аборта, один выкидыш, - внезапно, качнувшись всем телом вперед, он схватил собеседницу за рукав халата и горячечно зашептал. - А тебе известно КАК делаются аборты? Эмбрионы извлекают острой такой ложечкой - грубо, без церемоний, кусками - голова, конечности, туловище, и бросают в таз. Потом - либо сжигают, либо втихаря выкидывают в больничные мусорные контейнеры вместе с заскорузлыми от гноя бинтами, осклизлой ватой и пустыми ампулами. Крысы, обитающие в тех краях, очень любят деликатесное мясо человеческих зародышей... Думаешь, отдираемые железом от слизистой, формирующиеся младенцы не понимают, что с ними происходит?! Ошибаешься, мамуля! Душа и дух даются человеку в первые же часы после зачатия...
- Замолчи! - скривившись от отвращения, Светлана отпихнула пришельца и вскочила с табурета. - Меня эти отвратительные подробности не интересуют!
- Да-а?! - псих мерзко улыбнулся. - Тогда может тебя заинтересует другое? Если бы не искусственное прерывание беременности, ты бы, деточка, родила троих сыновей. Правда, первый погиб бы в возрасте восьми лет от несчастного случая, второй бы по характеру пошел в папу Колю, захлебнувшись по - пьяни в собственной блевотине в глухой провинции, а вот третий, которого ты зачала бы от случайного знакомого на юге в 1995 году, уже с десяти лет начал бы поражать окружающих своими способностями по части литературного творчества. Девятнадцатилетним он напечатал бы первый сборник рассказов, удивительный по своему мастерству, однако, затем по каким-то, одному ему известным причинам, замолчал на целых два десятилетия. А спустя еще год опубликовал бы гениальный роман, затмевающий и Гоголя, и Толстого, и Достоевского, и Булгакова, вместе взятых! Его книгу назвали бы лучшим произведением XXI века, по ней бы ставили фильмы, спектакли, ее включили бы в школьные хрестоматии... Мало того, она стала бы первым шагом человечества к объединению, ибо впервые за всю историю цивилизации, творение твоего сына признали бы и религиозные конфессии, и социальные, культурные и прочие слои населения планеты... Во ведь как, Светлана Васильевна! Немного мужества, немного безрассудства, немного разгильдяйства - и история мира меняется в лучшую сторону, ибо в многовариантности всё же преобладает плюс...
 Пришелец невесело хмыкнул.
- Но нет! Практичная женщина твёрдо стоит на страже своих личных интересов и своего благополучия! У нее имеется небольшой календарик, в коем она отмечает периодичность месячных, зорко следя за малейшим сбоем в отлаженной системе! Нас, мол, на хромом коне не объедешь! Мы, мол, не такие дуры, что бы!
- Если бы да кабы, да во рту росли бобы! - Светлана вздохнула. - Надоел ты мне хуже горькой редьки! Выгнать бы тебя, да ведь не уйдешь!
- Не уйду! - согласился Макс. - Куда ж уходить, когда начинается самое интересное! Будем сидеть на кухне, беседовать о высокодуховном, обсуждать поэтов, писателей, композиторов, цены на водку, НЛО...
«Издевается, сволочь! - устало подумала хозяйка квартиры. - Своими гипнотическими приемчиками выведал у меня о засаде и теперь дурака валяет... Вот гад!»
- Смотри, что я принес, - пришелец полез в боковой карман «косухи» и, одним пальцем выудив оттуда милицейские наручники, помахал ими перед лицом женщины. - Хотите историю? Как-то Екатерина Семёновна, в отсутствие Андрея Андреевича, - неторопливо принялся рассказывать он, - крутила на DVD для Светланы Васильевны порнофильм из серии «Ржавые кровати». Большинство сюжетов вызывали у высоконравственной работницы славной химической промышленности, походя приговорившей к смерти троих детей, настоящее омерзение. Настолько сильное, что пару раз она едва не потеряла сознание. Особо Светлане Васильевне запомнился эпизод, в котором огромный мохнатый мужик приковывал продажную женщину к койке наручниками и удовлетворял всеми известными и неизвестными науке способами. К сожалению, повторить подвиг безымянной порно - актрисы инженеру по технике безопасности не представлялось возможным. На жизненном горизонте в тот момент не наблюдалось огромных мохнатых мужиков. Супруг Колюня виделся плюгавым, скучным, дурно пахнущим. Да и наручниками он мог бы разжиться лишь в одном случае: вломившись в Большой дом и заявив, что работает на арабо-израильскую разведку. Короче, трах в «браслетах» оставался для нашей героини недостижимой мечтой, пока однажды её не узнал хороший мальчик Макс, имеющий соответствующие размеры, как по вертикали, так и по горизонтали... Продемонстрировать?
«Ого! Это, кажется, уже серьёзно! - женщина попятилась от психа, лихорадочно соображая, что ей предпринять. - Перво-наперво включить в комнате свет! Срочно!!!»

  Пришелец быстро поднялся с табурета и, сделав шаг, зажал хозяйку квартиры между стеной и холодильником.
- Как насчет минета? - промурлыкал он, нависая над Светланой подобно материализовавшемуся киномонстру и обволакивая её странной смесью запахов: болота, сырой земли, дыма костра...
- Сядь, пожалуйста, и успокойся! - ровным голосом, предельно доброжелательно произнесла хозяйка квартиры. - Я думаю, мы сегодня не будем об этом говорить. Хорошо?
- А что вы, мадемуазель, имеете против орального секса?
 В ту же секунду Макс нырнул головой вниз и лизнул руку женщины. Вскрикнув, та отпрянула от него, как от гремучей змеи. Кожу немедленно начало жечь, словно на неё плеснули кислотой и, опустив взгляд, Светлана обнаружила, что тыльная сторона ладони, действительно, сильно покраснела.
«Он что - и ядовитый вдобавок?! - мельком подумала она с холодной иронией. - Или это самовнушение? А если псих меня поцелует?! Я ведь без губ останусь!»
 Пришелец с преувеличенно огорчённым видом причмокнул.
- Вам, Светлана Васильевна, ужасно повезло! Вы выросли в глухой патриархальной провинции, получив соответствующее воспитание. Вас, как и Нину Григорьевну, учили строить что угодно – заводы, пароходы, страну, но только не собственную жизнь. Вы, конечно, очухались, но поздно. Полтора оргазма за 39 лет - это, знаете ли, смешно. Я бы на вашем месте умолял бы доброго дядюшку Макса помочь бедной девочке наверстать упущенное... А? - псих снова провёл языком по губам.
  И тут в душе Светланы впервые шевельнулось сомнение: «Коли уж он - гипнотизер, то почему не использует свою силу для того, чтобы затащить меня в постель?.. Значит, не гипнотизер? Но кто тогда?!» И она решилась.
- О’ кей, дядюшка! - хозяйка квартиры, криво усмехнувшись, в упор посмотрела на гостя. - Давай навёрстывать упущенное! Только не здесь, ладно?! Надеюсь, ты, как опытный герой-любовник, не позволишь даме сидеть голой задницей на раскаленной плите?
Глаза Макса весело округлились.
- Приятно слышать, мэм! - хрипло пробасил он, скаля в плотоядной улыбке зубы. - Пойдём в комнату? Или мадемуазель предпочитает трахаться на коврике в прихожей?
- В комнате, зайчик! - насмешливо произнесла женщина. Теперь она не сомневалась в успехе. - Крови-то не боишься?
Псих отмахнулся.
- Подумаешь, месячные! Справимся как-нибудь!
- Ну-ну...
  Светлана нарочито неторопливо, покачивая бедрами, вышла из кухни, миновала коридор и, завернув за угол, сделала, наконец, то, ради чего так долго терпела странного и опасного типа, а именно - протянула руку и щёлкнула выключателем.
«Боже, как просто!» - подумала она, глядя на вспыхнувшую под потолком старую пыльную люстру.
  Однако расслабляться времени не было, женщина прекрасно помнила слова Акаева о возможной перестрелке. Обернувшись к Максу, она кивнула на диван.
- Располагайся пока... А я всё-таки схожу, приведу себя в порядок... Не возражаешь?
  Послав психу «многообещающий» взгляд, она шагнула, было по направлению к туалету, но тут...
- У-у, су-у-ука!!! - взревев, сумасшедший со всей силы отшвырнул Светлану в сторону, пулей выскочил в коридор и, скользнув в ванную, заперся изнутри.
  А еще через пару секунд, женщина услышала долгожданный шум шагов по лестнице; не растерявшись, выбежала в прихожую и успела открыть замок за мгновение до того, как дверь распахнулась от мощного удара ногой. Однако, вместо ожидаемых здоровенных детин в камуфляже и черных масках, в помещение ворвались люди в штатском. Правда, с пистолетами. Первый, профессиональным движением развернув хозяйку дома на 180 градусов, прижал её лицом к стене, остальные рассыпались по квартире. Последним в прихожую вошел Акаев.
- Где? - кратко спросил он у Светланы. Та показала глазами на полутёмный проход и, почему-то шепотом произнесла. - В ванной...
- Отпусти её...
  Оперативник ослабил мертвую хватку, и женщина с облегчением вздохнула. Акаев вытащил из подмышечной кобуры пистолет.
- Идите в гостиную, Светлана Васильевна! - негромко приказал он. - И не высовывайтесь.
  После чего, с помощью нескольких отработанных жестов, сосредоточив подчиненных в узком пространстве между комнатой и кухней, постучал согнутым пальцем в дверь ванной.
- Эй, парень! - крикнул он. - Сейчас сделаем так: ты выкидываешь в коридор оружие, затем выходишь сам с поднятыми руками, и мы тихо - мирно беседуем... К чему лишние неприятности?! Верно?
  Обернувшись, Акаев посмотрел на выглядывающую из комнаты Светлану и одними губами поинтересовался:
- Там замок есть?
Хозяйка квартиры энергично закивала головой, изобразив руками накидывающийся на петлю крючок.
- Спрячьтесь! - раздраженно шепнул опер и вновь повернулся к запертым дверям.
- Слышишь, Максим, - воззвал он к притаившемуся психу. - Мы никого не собираемся арестовывать. Ты просто нужен нам в качестве свидетеля по очень важному делу. Обещаю: выйдешь по-хорошему - я закрываю глаза на твой «ствол», и мы расстаёмся без взаимных претензий... Договорились?
Макс безмолвствовал.
  Акаев, ещё немного помедлив, кивнул оперативникам, после чего вжался в стену и, осторожно взявшись за дверную ручку, быстро рванул её на себя. Двое милиционеров - бледные от возбуждения, с горящими глазами, держа оружие на уровне глаз, подались вперёд  и... застыли, как вкопанные.
Следователь, не отрывая взгляд от дверного проема, распрямился, неторопливо убрал пистолет обратно в кобуру и вполголоса выругавшись, поманил пальцем хозяйку квартиры.
- Ну, и как это прикажете понимать?! - спросил он ледяным тоном. - У вас с головой всё в порядке?!
  Светлана, растерянно моргая, шагнула из комнаты и, преодолев расстояние, отделяющее её от опергруппы, с опаской заглянула в ванную...
  И тут ей стало по-настоящему дурно.
  Тесное, скупо освещенное единственной, шестидесятиваттной лампочкой помещение, с висящим на стене испачканным засохшими мыльными брызгами зеркалом, БЫЛО АБСОЛЮТНО ПУСТО.
  Никаких следов психа.
Лицо Акаева начало наливаться свекольным цветом.
- Зачем вы подали сигнал, Светлана Васильевна? - вкрадчиво поинтересовался он. - Решили малость поразвлечься?!
Губы женщины предательски задрожали.
- Но... Честное слово - Макс прятался именно здесь! Я сама видела!
- Да?! И где же теперь ваш неуловимый преследователь?
- Может... Может он туда залез? - хозяйка квартиры кивнула на узкую щель между ванной и полом, плотно забитую тазами, коробками из-под стирального порошка и прочей дребеденью.
- Вы что, издеваетесь?! - опер дернул щекой. - Я бы вам, гражданочка, настоятельно рекомендовал обратиться к хорошему врачу, - сдерживая бешенство, произнес он. - Это на тот случай, если вы нам не врали... Если же вы корчите из себя сумасшедшую, рассчитывая уйти от ответственности, то, - Акеав, не закончив, махнул рукой.
- В общем, не прощаюсь. Думаю, мы ещё встретимся... Вас вызовут.
С этими словами он запахнул плащ и, кивнув оперативникам, вышел из квартиры. За ним - остальные.
  Оставшись одна, Светлана медленно съехав спиной по стене, опустилась на пол и, невидящим взглядом уставилась на сохнущее в ванной полотенце с изображением черной пальмы на ядовито синем фоне.
  В её голове, как в испорченной музыкальной шкатулке, раз за разом прокручивался обрывок брошенной милиционером фразы: «... Корчите из себя сумасшедшую... Корчите из себя сумасшедшую... Корчите из себя сумасшедшую...»
«В том-то все и дело, что никого я не корчу! - с отчаянием подумала Светлана. - Я действительно сошла с ума! Просто взяла, и в один прекрасный момент съехала с катушек. Чокнулась. Шизанулась. Сбрендила. ... Макс - галлюцинация? Конечно! И Акаев - галлюцинация, и эта квартира, и эта жизнь... Театр абсурда... Бредовый сон... Иллюзия... Трасса зет-66».
Она ткнулась подбородком в грудь и потеряла сознание.

                24

  ...Впервые за долгое время, выглянувшее солнце насквозь пронизывало полупустой, трясущийся на ухабах автобус. Бледная, с темными кругами вокруг глаз, Светлана стояла на подпрыгивающей задней площадке, вцепившись в поручень и низко опустив голову.
   Рабочий день уже давно начался, часы показывали половину одиннадцатого утра, но это женщину мало интересовало. Очнувшись посреди ночи и обнаружив себя валяющейся на полу в коридоре, она, чувствуя страшную усталость, перебралась в комнату, устроилась на диване, где и продрыхла до девяти тридцати, безнадежно опоздав на службу.
«Беда не приходит одна! - мрачно размышляла Светлана, равнодушно уставившись в грязный, заплеванный пол автобуса. - Теперь, впрочем, всё равно... Пойдем сегодня к Родиону Семеновичу и скажем: «Дорогой господин психиатр! У нас на примете есть некая особа, время от времени беседующая со всезнающим космическим пришельцем, ловко замаскированным под нашего то ли панка, то ли «металлиста». При виде милиции гость, как правило, растворяется в воздухе, очевидно, возвращается к себе на летающую тарелочку... Светлана Васильевна называет его сумасшедшим, но, скорее всего, сумасшедшей является именно она... Разумеется, если отбросить малонаучное предположение о существовании суперсверхгипнотизёра, способного в тысячные доли секунды подчинять своей воле сознание таких высокоинтеллектуальных дяденек, как сотрудники правоохранительных органов!..»
  Неожиданно женщина ощутила рядом чьё-то присутствие. Подняв взгляд, она увидела невысокого, неряшливо одетого молодого парня. Его плохо выбритое, к тому же болезненно-худое лицо показалось ей смутно знакомым. Вот только глаза смущали - светящиеся изнутри ровным, спокойным светом, как у юродивых или святых на иконах...
- Здравствуйте! - глухо произнес он, чуть наклонившись вперед. - Вы меня не узнаёте?
- Простите? - застигнутая врасплох, Светлана удивлённо посмотрела на попутчика. Драная ветровка с капюшоном, линялая футболка, протёртые до дыр джинсы...
«Господи! Очередной псих на мою голову!!! Совсем совесть потеряли!»
- Нет, не узнаю! И не собираюсь!
- Я - Сергей... Помните? Мы у вас еще практику проходили...
  Женщина внутренне сжалась.
«Этого еще не хватало! - подумала она. - Наркоман, да к тому же СПИДманутый... С ума сойти!»
- Ну, здравствуй, - немного помедлив, вымолвила Светлана, ощущая ту неловкость, какую испытывала всегда, разговаривая либо с инвалидами, либо с безнадежно больными людьми. - Как дела?
- Нормально! - Сергей довольный, что его узнали, расплылся в страшной беззубой улыбке до жути несоответствующей лучистому взгляду прозрачно-серых глаз. - Я, правда, долго хворал, но теперь всё в порядке.
«Ага, верно! - саркастически хмыкнула про себя женщина. - Вылечишь ты СПИД!»
- И чем же ты хворал?
- Наркоманией, - с обезоруживающей откровенностью сообщил парень. - Поганая штука. Смерть на помеле...
- Что- что?!
- Знаете, смерть - она разная бывает, - Сергей развёл руками. - Добрая, злая, равнодушная...  Даже сумасшедшая. А наркотики - ведьмина смерть. От лукавого. Никакого выбора, никаких шансов... Праведников, говорят, живыми на небо брали, а к наркоманам ад на Землю приходит. Загодя.
- Можно подумать - их кто-то заставляет!
- Заставляют. И там, и здесь... Впрочем, хватит об этом, - попутчик нахмурился. - Я вас хочу предупредить насчет одного человека.
- Какого еще человека?!
- Того, кто вас узнал...
Светлана вздрогнула.
- Макса?!
- Да, Макс - одно из его многочисленных имён, - Сергей кивнул. - И он очень... Поверьте, очень опасен! Вы ни в коем случае не должны его слушать!
- Ты его знаешь?
Парень грустно улыбнулся.
- У нас Макс известен многим...
- Где это - у вас? Среди наркоманов?
- И среди наркоманов тоже...
  Тут Светлану осенило.
- Послушай, - горячо зашептала она, приблизив своё лицо к лицу Сергея. - Ты мне должен помочь! Сейчас поедем в милицию - подтвердишь, что Макс и в самом деле существует. А то они думают - я их обманываю...
  Старый знакомый отрицательно помотал головой.
- Мои показания, Светлана Васильевна, юридической силы не имеют...
- Почему? Потому что ты сам под следствием?
- Нет. По иной причине, - попутчик, внимательно посмотрев на женщину, снова улыбнулся.
  И тут у Светланы перехватило дыхание. «Вот чёрт. Не может этого быть!!! - мелькнула в её сознании паническая мысль. - Неужели опять галлюцинации?!»
  А дело в том, что она вдруг совершенно отчетливо увидела очертания автобусных дверей, заляпанные дорожной грязью стёкла задней площадки, и проплывающую за ними Неву. СКВОЗЬ, казалось бы, вполне материализованного, твердо стоящего на ногах собеседника!
- Простите, Светлана Васильевна! - искренне воскликнул Сергей. - Я не хотел вас пугать. Просто предупредил... Всего хорошего!
  С этими словами он отвернулся к окну, растопырив локти, облокотился на поручень и замер.
  Женщина, прикусив нижнюю губу, похлопала знакомого по плечу, словно проверяя - настоящий ли он.
- Сережа, послушай, - начала было она, но сейчас же, слабо вскрикнув, отпрянула в сторону.
  Обернувшийся к ней человек ничем не напоминал её давнего воздыхателя - низкий скошенный лоб, маленькие поросячьи глазки и заячья губа под сизым распухшим носом. Дыхнув неописуемой смесью перегара, табачного дыма и гниющих десен, он окинул Светлану бессмысленно-пьяным взглядом и невнятно выматерился.
- Прошу прощения! - пролепетала насмерть перепуганная женщина. - Я... Я обозналась...

                25

   Катького знакомого Светлана нашла без проблем.
   Приемная специалиста по психическим аномалиям походила скорее на офис респектабельной торговой фирмы, нежели на больничный «предбанник». Красивая, пышущая здоровьем секретарша, оторвавшись от клавиатуры компьютера, приветливо кивнув вошедшей, вежливо справилась насчет цели посещения и, включив переговорное устройство, интимно сообщила:
- Родион Семенович, тут к вам женщина - Светлана Васильевна Петрова - по рекомендации некой Заславской. Пригласить? Хорошо.
- Сюда, пожалуйста, - она указала на обитую натуральной кожей дверь.
  Психотерапевт Лисовский оказался плюгавым мужичонкой с огромной лысиной и наметившимся аккуратным брюшком. Катька рядом с ним наверняка выглядела настоящей гренадёршей, и Светлана, представив их вместе, невольно улыбнулась.
- Вот это правильно! - воскликнул Родион Семенович, вставая из-за стола и приближаясь к женщине. - В кабинет врача надо входить весело! Оптимистично! Прошу, Светлана Васильевна! - он провёл её в угол комнаты, где стояли два низких кресла, разделяемые журнальным  столиком и, усадив, светски поинтересовался.
- Чай? Кофе?
- Спасибо, ничего, - посетительница нервно сжала сумочку. - Родион Семёнович, у меня к вам дело...
- Вижу, вижу! - воскликнул психотерапевт, неторопливо доставая из кармана сигареты и предлагая их женщине. - Курите?
- Да, благодарю, - Светлана прикурила от предупредительно протянутой зажигалки и, выдохнув дым, продолжила. - В общем, меня преследует один тип...
- Подождите, - хозяин кабинета поднял руку. - Давайте для начала немного успокоимся. Так нам будет проще беседовать... Не возражаете?
Посетительница растерянно покачала головой.
- Нет...
- Ну и прекрасно! - Лисовский наклонился вперед, осторожно прикоснулся к женской ладони и несколько монотонно заговорил. - Спокойствие, Светлана Васильевна, наиболее естественное состояние здорового человека... Современная суматошная жизнь в городских условиях, то есть в искусственной, созданной людскими руками среде, порой всех нас выбивает из колеи, лишает равновесия. Происходит своеобразная подмена объективной реальности субъективной... Тогда-то окружающий мир, в целом - индеферентный, равнодушный к человеку и становится неожиданно враждебным, опасным. Появляется раздражительность, нетерпимость, необоснованные страхи... Что мы можем противопоставить этому негативному процессу? Исключительно заложенное во всех нас умение отделить себя от ежедневной суеты, подняться над ней, посмотреть на жизнь непредвзято... Расслабиться! Ведь так?
  Светлана, заворожено глядя в необычные, удивительной силы глаза Лисовского, покорно кивнула. Тем не менее, во взоре врача мелькнуло сомнение.
- Представьте, - сказал он, - вы идете по мокрой, грязной дороге, сверху льёт холодный ливень, до конечной цели путешествия ещё много километров, и как на зло - ни одной попутной машины! Вы устали, замёрзли, проголодались, вас всё раздражает - дождь, шоссе, унылый пейзаж... И вдруг, миновав очередной поворот, вы видите небольшой уютный дом - жарко натопленный, с горячей, вкусной едой на плите, с сухой, теплой одеждой. Переодевшись и перекусив, довольная и счастливая, вы садитесь в кресло-качалку у окна, смотрите на всё тот же дождь, всё то же шоссе, но они вас уже не раздражают. Да, погода по-прежнему отвратительна, дорога по-прежнему ужасна, однако НЕЗАВИСИМОСТЬ ОТ НИХ помогает вам успокоиться. ... Мы не так привязаны к окружающей действительности, как это принято думать, Светлана Васильевна! На то человеку и дан разум, чтобы быть хозяином собственных эмоций... Поэтому сейчас постарайтесь не РАССКАЗЫВАТЬ о происходящих с вами неприятностях, а  РАССУЖДАТЬ  о них. Обстоятельно, неторопливо... Времени у нас навалом... Я лично никуда не тороплюсь, вы, надеюсь, то же... Итак?
  Светлана, и в самом деле успокоенная не столько словами психотерапевта, сколько его тоном, удовлетворенно откинулась на спинку кресла и начала свое повествование.
  Лисовский слушал ее внимательно, не перебивая. Он прекрасно владел собой и, даже в самых «ударных» моментах, навроде необъяснимого исчезновения Макса из запертой ванной, оставался невозмутимым.
- А ванная точно была заперта изнутри? - спросил он после того, как женщина, сообщив об утренней встрече с «призраком» Сергея, наконец, замолчала.
- Точно, - Светлана кивнула. - Я ясно слышала звук набрасываемого крючка.
- Милиционер же открыл дверь без всяких помех... Так?
- Так.
- Гм... - психотерапевт на секунду задумался. - Скажите, Светлана Васильевна, а этого Макса кто-нибудь кроме вас видел?
Женщина пожала плечами.
- Ну, в «Гостином дворе» покупатели... Пассажиры в метро, в автобусе...
- И как они на него реагировали?
- В основном с опаской. Кроме, пожалуй, военного, - Светлана, почему-то вновь занервничала, потянулась за сигаретой. - Родион Семенович, а он и вправду - гипнотизер?
  Лисовский поморщился.
- Не думаю... Во-первых, столь мощных гипнотизёров в природе не существует. Всё это - выдумки желтой прессы. А во-вторых, - сочувственно взглянув на посетительницу, врач вздохнул, - не знаю, к счастью или к несчастью, но вы, Светлана Васильевна, из тех людей, которые АБСОЛЮТНО НЕ ПОДДАЮТСЯ ГИПНОЗУ. Ни слабому, ни сильному... Я вам, как специалист говорю...
Внутри у женщины все оборвалось.
- Не может быть! - дрожащим голосом пробормотала она, забыв о сигарете. - Откуда вы знаете? Вы ж даже не пытались меня загипнотизировать!
- Что бы понять это, мне вовсе не обязательно проводить сеанс...
- Весело! - Светлана уставилась в пространство отсутствующим взглядом. - Получается, я и в самом деле сумасшедшая...
- Ни в коем случае! - возмутился Лисовский. - Что за чушь вы несёте?! Уж поверьте, я на своем веку сумасшедших повидал предостаточно! А у вас небольшое переутомление, нервный срыв... Знаете, если на любой автобусной остановке протестировать находящихся там людей, у семидесяти процентов наверняка обнаружатся те или иные психические отклонения... Статистика! Наш век - век стрессов, Светлана Васильевна, и никуда от этого не деться! По себе скажу, - доверительным тоном произнес хозяин кабинета. - Бывает, засидишься на работе допоздна, устанешь как собака, да еще по пути домой в метро какая-нибудь сволочь обхамит; входишь в квартиру и не поймёшь - то ли в глазах рябит от переутомления, то ли, действительно, черти по стенам прыгают. Человеческой мозг - капризная штука. К тому же малоизученная... Мягко говоря.
- Может, вы всё-таки попытаетесь? - Светлана умоляюще посмотрела на психотерапевта.
- Чего попытаюсь?
- Загипнотизировать меня! Вдруг получится?!
Лисовский грустно покачал головой.
- Не получится, Светлана Васильевна... Впрочем, если вы хотите...
- Очень хочу! Пожалуйста!
- Ну, хорошо, - хозяин кабинета встал с кресла, подошел к шкафу и, достав оттуда прибор, отдаленно напоминающий метроном поставил его на стол перед женщиной.
- Внимательно следите за этим зеркальцем, - сказал врач, чуть касаясь пальцем металлического штырька, отчего вся система пришла в движение. - Периодически на зеркало будет падать свет. Видите? Сосредоточьтесь на вспышках и, по возможности, ни о чём не думайте. Договорились?
  Светлана, волнуясь, подалась вперед и впилась взглядом в прибор.
  Вспышка, темнота, вспышка, темнота...
«А если не выйдет? Куда мне? В дурдом? ... Стоп. Не думать. Не рассуждать. Смотреть...»
  Вспышка, темнота, вспышка, темнота...
  Расплывающиеся под дождем тусклые, мёртвенно-синие круги далеких прожекторов... Отражения привязанных к шестам фонарей на мокром асфальте...
  Вспышка, темнота...
  Ломаные линии света, бегущие по длинным, до земли плащам сопровождающих... С каждым их шагом по обочине шоссе мелькают небольшие рваные молнии...
  Вспышка, темнота...
  Взрыв холодного, морозного огня, превращающегося в хохочущую голову Макса.
- Ремикс, девочка, это - ремикс! - орёт призрак, медленно вращаясь вокруг своей оси. - Мы встретились через тысячу лет, мы вновь познакомимся там же! Переведи стрелки вбок! Нельзя вперёд! Нельзя назад! Можно вверх!.. Допрыгнем! Полетим касательно к планете, царапая кору! Повиснем оборванными телефонными проводами между пылью скуки и гнилью безумия! Погуляем над городом! Возвращение! Возвращение!
  Светлана, уже заранее зная, что увидит, открыла глаза.
Окружающий ее мир раскололся на две половины. В одной - психотерапевт, удрученно произнося: «Я ж говорил - не получится!», убирал со стола прибор, в другой - по странному, с искаженной перспективой городу двигался её преследователь, метя дома перевернутой пятиконечной звездой.
- Моё туманное сердце! - кричал он, кривясь в жуткой гримасе. - Мои выжженные стужей глаза! Я видел тьму, а потому - постиг свет! Я - двойник!
Женщина, съежившись в кресле, изо всех сил прижала к лицу ладони
- Что с вами? Вам плохо? - Лисовский участливо склонился над Светланой. - Голова закружилась?
- Закружилась... - невнятно пробурчала посетительница. - Только не моя...
Она осторожно отняла руки и с облегчением вздохнула: вселенная больше не двоилась.
Психотерапевт озадаченно потёр подбородок.
- Насчет головы - не понял...
- Извините, - женщина встала со своего места, - Спасибо вам за помощь, но...
- Подождите, подождите! -  перебил ее врач. - Вы никак уходить собрались?!
- Да, мне пора.
- Э-э-э, милочка, так не годится! - Родион Семенович вновь усадил Светлану в кресло.
- Впасть в отчаяние, знаете ли, никогда не поздно. И всегда рано... Я бы лично вам посоветовал для начала пройти обследование...
- В психушку лечь? - с горечью спросила женщина. - На «Пряжку»?
Лисовский рассердился.
- Не в «психушку», как вы изволили изящно выразиться, а в клинику. И не на «Пряжку», а в институт мирового уровня, с первоклассным оборудованием! Причем - бесплатно. Полежите там недельки две-три, отдохнете, успокоитесь, наберетесь сил...
- А потом?
- Что «потом»?
- Ну, вы сказали, «для начала»... Потом-то что?
- Потом я бы настоятельно рекомендовал вам сменить обстановку. Съездить куда-нибудь за границу, расширить круг знакомств, найти другую работу, наконец...
Светлана невесело усмехнулась.
- В моем положении найти работу?! Смешно! Кому сейчас нужен специалист по технике безопасности? Я же ИТР! ...Да и насчет заграницы... Деньги-то на неё где взять?
 Психотерапевт неожиданно улыбнулся и махнул рукой.
- Ладно, - сказал он. - Все равно шила в мешке не утаишь... Сегодня утром, Светлана Васильевна, у меня была ваша подруга Екатерина, и мы, не скрою, говорили о вас. Она очень хорошо к вам относится и, в принципе, готова помочь... Как с устройством на интересную высокооплачиваемую работу, так и с поездкой за границу...
- Знаю, - женщина раздражённо поджала губы. - Но я, Родион Семенович, не привыкла чувствовать себя обязанной и путать дружеские отношения со служебными! Я вообще не люблю благотворительность.
Лисовский нахмурился.
- Напрасно вы так думаете. Мне лично кажется - это Екатерине даже нужнее, чем вам! Вы для нее - точка приложения добра... (Светлана вздрогнула.) Есть люди, для которых естественнее отдавать, нежели брать. Понимаете?
- Понимаю, - посетительница упрямо выпятила подбородок. - Однако, есть так же и люди, считающие недопустимым пользоваться чужой добротой, извлекая из неё выгоду! Я, слава Богу, жизнь повидала и с этим не раз сталкивалась.
- Принципы, Светлана Васильевна, вещь хорошая, но и их иногда следует подвергать ревизии, - в голосе врача послышалась ирония. - Я же не призываю вас ловчить! Я просто хочу, чтобы вы относились к жизни более непредвзято, более терпимо! Принципы же...
- Извините, Родион Семенович, - женщина решительно встала с кресла и демонстративно посмотрела на часы. - Мне, вправду, пора...
- Что же, - вздохнул психотерапевт. - Не смею вас задерживать... А вы всё-таки подумайте насчет клиники. Ничего страшного, а тем более постыдного в этом нет! Переутомиться-то каждый может! Особенно в наше непростое время...
- Да, да! Я подумаю... - Светлана, уж было, шагнув к дверям, вдруг снова остановилась и повернулась к Лисовскому. - Родион Семенович, - спросила она. - А галлюцинацию можно отличить от реальности?
- Вполне! - хозяин кабинета хмыкнул. - Надавите слегка на глаза... Вот так... Видите? Тогда реальные предметы раздвоятся, а галлюцинация - нет. Но всё же лучший способ борьбы с ними - лечение у специалиста! Уж поверьте моему опыту...

                26

  Тьма по углам квартиры казалась живой. Светлана включила всё, что имелось в доме из осветительных приборов, но все равно ей было страшно.
Она сидела на кухне и, куря сигарету за сигаретой, приканчивала недопитую Максом бутылку водки, бессмысленным взглядом уставившись в орущий телевизор. На экране мелькали анонсы телепрограмм, какие-то эстрадные номера, конкурсы, викторины, кто-то неумно острил, кто-то надменно комментировал очередной политический скандал - все для неё слилось в однообразную серую массу, бесконечно далекую от реальной жизни, где жуткий, подстриженный под панка тип, вырезал скальпелем глумливую надпись на дряблом, бледном животе бьющегося в последних судорогах мужчины.
«Несомненно, Макс – убийца, - вяло размышляла женщина, вертя в руках недопитую рюмку. - Но не галлюцинация... Галлюцинация не способна на преступление... Ха! А вот Сергей в автобусе - это уже глюк. Видение... Правильно! Я - шизанутая. Однако написали же на трупе про радио «Юго-Запад»! Верно? Верно! Я и написала... Как, значит, с ума сошла, так сразу же, посреди ночи вскочила с постели, поехала за Виталиком... Не зная, правда, адреса, но нашла, скрутила, привезла на «Сегмент» и зарезала. По горлу - вжик! ... Надо бы в доме скальпель поискать. Улика всё-таки... Да! И монтажный пистолет» - Светлана истерически захихикала. - Чокнутая тетенька повеселилась на славу! Не удивлюсь, если завтра обнаружится, что я и Родиона Семеновича - мировое светило отечественной психиатрии - ухайдакала! Тюкнула по лысине метрономом, расчленила, часть съела, часть его же секретарше скормила... Тьфу!»
  Хозяйка квартиры залпом выпила водку, поморщилась и прикурила от окурка новую сигарету.
- Ну, где же мой Максик? Почему он не идёт?! - она пьяно погрозила телевизору пальцем. - Потише ори! А то я звонка не услышу... Надеюсь, в этот раз он позвонит?! Не будет пугать бедную девочку?!
  Тут выпитое натощак спиртное неудержимо устремилось вверх, и Светлана едва успела добежать до уборной, как её вырвало.
- Фу-у-у-у... - она вытерла слезящиеся глаза и, пошатнувшись, ухватилась за дверной косяк.
- У нас тут тоже всё прыгает... Водка из желудка, например.
Затем она переместилась в ванную и, решив умыться, открыла кран с холодной водой.
-Да, это я, - пробормотала женщина, опираясь о раковину и разглядывая в зеркале своё отражение. - Дура ненормальная, отказывающаяся от халявного Египта, где вполне могла бы найти себе богатого бедуина! Или бабуина. Сидела бы на пальме, трескала бананы, слушала бы радио «Юго-Запад»... Внимание! Для того, кто её узнал, бабуинша Светлана Петрова просит передать срочное послание из шести слов: «В гробу я вас всех видала!»
Вздохнув, хозяйка квартиры наклонилась над краном и принялась умываться. Немного взбодрившись, она подняла голову и, вновь взглянув в зеркало, еле удержалась от крика: за её спиной стоял и ухмылялся, скаля острые зубы, безумный убийца с татуировкой на выбритом черепе. Его рот был измазан в крови, словно за минуту до этого, он жевал свежее, сырое мясо.
- Старые зеркала - опасна вещь, девочка! - промурлыкал псих и медленно извлек откуда-то снизу точную копию того зеркала, в которое смотрелась Светлана.
  Две идентичные поверхности, отразившись друг в друге, мгновенно превратились в мерцающий отраженным светом туннель, с теряющейся в бесконечности перспективой. Взгляд женщины соскользнул в дробящийся на бесчисленное количество углов, сумрачный мир, увлекая за собой разум, подобно тому, как летящий в воду крючок с наживкой, вытягивает из рук леску. Зеркальный коридор поглотил сознание Светланы, её же, постепенно уменьшающиеся отражения, вдруг принялись жить своей жизнью, смеясь, плача, зевая, хмурясь, кривясь от боли или наслаждения, в считанные секунды проходя путь от младенца до взрослого человека, старея и рассыпаясь в прах.
- Видишь, как они прыгают?! - прошептал Макс, выглядывая из-за деревянной, потемневшей от времени рамы, но возникая лишь в одном - в первом зеркале. - В них есть смысл, неведомый нам... Ждать и догонять, девочка, запомни - ждать и догонять!..
  Собрав волю в кулак, хозяйка дома изо всех сил мысленно рванула назад - прочь от зеркального безумия и, резко развернувшись к пришельцу, застыла пораженная. За её спиной никакого психа и в помине не было. Старый рассохшийся табурет, с наваленным на него грязным постельным бельем, закрытый крышкой оцинкованный бак для кипячения, висящие на пластмассовых крючках мочалки и полотенце. Пусто.
- Глюк! - пробормотала Светлана, вялым движением стирая влагу с лица. - Просто очередной глюк!.. Первая стадия шизофрении и вторая - алкоголизма... Нажрусь сегодня в зюзю! Всё равно завтра пятница, и всё равно мы уже проспали... Можно подумать - хоть одна сволочь побеспокоилась: где это, дескать, инженер... вернее - инженерша по технике безопасности шляется?! ... А инженерша по технике безопасности зеленых чертиков ловит... Вместе с милицией. Ха! ... Не в том смысле, что ментов с галлюцинациями, а в том смысле, что, - тут она окончательно запуталась и, махнув рукой, полезла в большую картонную коробку под ванной - за заначенной бутылкой «Абсолюта».
- До утра буду пить и рыдать! - громогласно заявила она пустому коридору и, по-прежнему слегка пошатываясь, вернулась на кухню.
- Лучший способ спастись от шизофрении - добровольно сойти с ума! То есть наклюкаться... Клин клином! - Светлана скрутила с горлышка пробку и, наполнив рюмку, проглотила ее содержимое, даже не поморщившись.
- Вот так! ... Да здравствует психотерапевт Лисовский, убедительно доказавший невозможность загипро... загипнотизировавовы... короче, полную невменяемость инженерши Петровой! Потому как, если Макс - не гипнотизёр, то он - телепат, если он - телепат, то не мог не знать о засаде... Явление же Акаева с подчиненными стало для психа маленьким сюрпризом... Следовательно, что? Читать мысли он не умеет. И кто ж он тогда? Чёрт рогатый? Чертей, уважаемая Светлана Васильевна, не бывает! Бывают шандарахнутые светланы васильевны, это - да, это сколько угодно! ... А вот с нечистой силой - туго. Дефицит!
  Закурив новую сигарету, женщина обвела кухню критическим взглядом.
- Ну, ты надымила, подруга!!! - встав с табурета, она отодвинула занавески и, уже открывая форточку, замерла, заметив очередную странность.
В тёмном стекле окна отражался порог кухни, а на пороге сидел ... огромный черный зверь, то ли волк, то ли собака - с горящими глазами и оскаленной, измазанной кровью пастью.
- Спокойно! - сама себе приказала Светлана и, стараясь не делать резких движений, повернула голову. Никаких следов монстра.
- Естественно! - хозяйка квартиры пожала плечами. - Привыкай, тётя Света! К слуховым и зрительным...
  Она быстро оглянулась на окно и опять увидела жуткое создание.
- Привет! - криво улыбнувшись, Светлана помахала волку рукой. - Меня зовут Света. А как тебя зовут я знаю - пёс Глюк! Правильно?
- Пошел в жопу! - визгливо заорала она, разворачиваясь и швыряя в сторону коридора опорожненную рюмку. Ударившись о пустой порог, хрупкое стекло разлетелось по всем возможным направлениям.
  Схватив разделочный тесак, женщина до боли сжала толстую пластмассовую ручку и направилась в обход квартиры.
- Где ты прячешься, сволочь?!! - визжала она, имея в виду своего невидимого преследователя. - Покажись, гипнотизер хренов! Иллюзионист вшивый! ... Вылезай, крыса!!!
  Войдя в комнату, Светлана вдруг остановилась, затем отбросила нож в сторону и, упав на диван, бурно разрыдалась.
- Оставьте меня в покое! - всхлипывала она, давясь пахнущими водкой слезами. - Я же никому ничего плохого не сделала! Я не хочу сходить с ума! Слышите?! Не хочу, не хочу, не хочу!!! - тут на её мозг нахлынула густая, обжигающая волна кроваво-красной тьмы, и женщина забилась в самом настоящем истерическом припадке.
  И вновь в её сознании возникла трасса зет-66, с колонной угрюмых, молчаливых людей похожих на узников самого большого во Вселенной концлагеря. Их словно перегоняли из одного барака в другой, по пути, пересекающему повисшую в ледяной пустоте бесконечность вне времени и пространства.
   Светлана посмотрела на ближайших соседей и содрогнулась - толстый, с трясущимися щеками старик, ковылял рядом, надсадно дыша и что-то бормоча себе под нос на незнакомом языке. Его лоб был разворочен так, словно в него со всего размаху вогнали стальной лом и пару раз провернули по часовой стрелке. Следом брел молодой парень, с выпученными остекленевшими глазами и почерневшим от удушья лицом. За ним - пожилая женщина, роняющая из полуоткрытого, сожженного рта клочья химической пены...
  Над дорогой то завывал саксофон, то взрывались медью бравурные марши, то бубнили безумные, механические голоса: «Внимание! Вы слушаете радиостанцию «Северо - Юг»! информация для сопровождающих: добровольные контакты исключены. Остальноё - на ваше усмотрение. Поступление определенного сигнала начнётся с определенного момента. Нумерация беженцев запрещена Уставом. Считайте до пяти, с трех и до десяти. Играйте и выигрывайте!..»
  Ливень хлынул с удвоенной силой, и Светлана, выскользнув из измученного, со сбитыми ногами тела, устремилась навстречу потокам холодной воды в низкие тучи, закручивающиеся огромной сверкающей ослепительными молниями спиралью, которая тут же сжалась, превратившись в зеркальный туннель и протащив женщину сквозь миллиарды и миллиарды её же отражений, швырнула обратно - в пыльную комнату, с высокими потолками, на старый, продавленный диван.
«Что это было? - ощущая ноющую боль во всем теле, хозяйка квартиры приподнялась и очумело повертела головой по сторонам. - Я в обморок грохнулась? Наверное...»
  Она провела рукой по мокрому от слёз лицу и, лизнув ладонь, не почувствовала их характерного солоноватого привкуса.
- Совсем ты, девка, вкус потеряла! - вновь хмелея, пробурчала женщина. - И нюх тоже! И совесть! ... И вообще, надо выпить!
  Встав с дивана, она вернулась на кухню, тупо посмотрела на мерцающий пустым экраном телевизор и, схватив со стола бутылку, глотнула прямо из горлышка.
- Уф! ... Хороша зараза! - громко рыгнув, Светлана рухнула на табурет и снова потянулась за сигаретами. - Сейчас посижу, покурю и пойду баиньки... Завтра на работу... Вернее - сегодня уже.
  Сфокусировав взгляд, она глянула на часы, показывающие половину второго ночи и горестно вздохнула:
- Опять, блин, не высплюсь! И так-то черти мерещатся, а уж с недосыпу... Во! Пожалуйста! - хозяйка квартиры ткнула дымящейся сигаретой в окно, где по-прежнему отражался призрачный, похожий на волка, зверь. Правда, теперь он, судя по всему, спал, развалившись посреди кухни и положив морду на передние лапы.
- Все! Завязываем! - Светлана решительно раздавила в пепельнице окурок, закрыла водку и, выдернув телевизионный шнур из розетки, отправилась на боковую. Кое-как разобрав постель, она разделась, выключила свет и, забравшись под одеяло, сомкнула веки.
  И сейчас же, без всякого перехода, увидела Макса.
Псих стоял, сжимая в руке трясущуюся и сыплющую искрами черную свечу, радостно улыбаясь.
- Приветствую, миледи! - воскликнул он, расстёгивая молнию «косухи». - Когда меня спросят: откуда ты это всё знаешь?! Ты что, свечку держал?! Я с чистой совестью отвечу: да! держал!
- Явился, не запылился! - проворчала женщина, отворачиваясь от пришельца и натягивая одеяло на голову. - Давненько не общались! Я аж соскучилась!
- И я соскучился! - с готовностью подхватил Макс. - Грустно одному жизни радоваться... Гляди!
  Вспышка, темнота, вспышка...
  Старинная железная кровать грохотала и ходила ходуном от конвульсивных движений бьющейся в оргазме потной, задыхающейся девицы, прикованной наручниками к высокой никелированной спинке. Между ее ног дергалась всклокоченная голова бородатого, звероподобного типа с ужасной волосатой спиной и огромными ручищами, обхватывающими талию партнёрши. Тип то хрипел, то хрюкал, сверкая вытаращенными глазами и бешено работая языком.
  Светлана почувствовала, как низ живота наполнился теплом, картины, одна ярче другой, замелькали безумной, перехватывающей дыхание и туманящей сознание каруселью.
  Пятеро красавцев с играющими мышцами, бронзовыми телами, от шеи до ступней вылизывали раскинувшуюся в складках золотистого шелка, кажется уже потерявшую сознание от экстаза женщину. Она лишь слабо стонала, подушечками пальцев лаская ближайших мужчин и время от времени выгибаясь в очередном пике бесконечного оргазма...
  Темнота... Вспышка... Темнота... Вспышка...
  Три блондинки с длинными распущенными волосами ублажали широкоплечего мулата, а их в свою очередь обслуживал жирный, всхлипывающий от удовольствия мужик с неимоверно длинным тонким языком...
  Светлану скрутила первая судорога, тело зазвенело, как туго натянутая струна, кровь вспыхнула.
  Ей хотелось одновременно всего и сразу.
  Восхитительное ощущение спаривающегося животного пронзило её подобно молнии.
  То, что она испытывала, не содержало в себе ничего человеческого. Сексом тут и не пахло. Это была именно похоть, в её первозданном, свободном от чувств и разума, виде...
  А кругом качались, ползали, метались из стороны в сторону раскаленные, мокрые и скользкие тела без лиц, дрожа от жадности, захлебываясь не утоляемым желанием, сливаясь и пожирая друг друга...
  Макс, уже сбросивший куртку, голый по пояс, склонился над задыхающейся, сотрясаемой судорогами женщиной и прошептал:
- Поработаем языками, девочка?
  Ничего уже не соображая, Светлана протянула к пришельцу руки и сейчас же, вместо жара возбуждённого тела, ощутила ледяной холод, словно окунула ладони в январский, сухой от обжигающего мороза, снег. Но и это её не остановило.
- Иди! - захрипела она, выгибая спину. - Иди ко мне!
  И тут новая вспышка безумного белого света, завязнув в пространстве, расплылась отвратительной серой кляксой, постепенно обретая очертания предутренней мути, вяло липнущего к оконным стеклам тумана.
  Мокрая от пота, хозяйка квартиры, бессмысленно поморгав воспалёнными глазами и морщась от подступающей тошноты, всё же сунула руку под одеяло и ощупала промежность, уверенная, что найдет её горячей и мокрой. Однако пальцы ощутили абсолютно сухую, шершавую, как наждачная бумага, кожу, болезненно реагирующую на малейшее прикосновение.
- Чудны дела твои, Господи! - с иронией произнесла женщина и, повернув неподъемную похмельную голову, посмотрела на тикающий рядом будильник. Стрелки показывали половину шестого утра.
Светлана скривилась.
- Чёрт! ... Пора вставать.
  Откинув влажное одеяло, она медленно поднялась с кровати и, испытывая ощущения попавшего в центр крутящейся пластинки таракана, принялась одеваться.

                27

  «Наверняка это всё ненастоящее!..»
  Женщина, бледная, осунувшаяся, с огромными тёмными кругами вокруг глаз, глянула на дорогу, ведущую к цеху коагулянтов.
«На самом деле я сплю и вижу сон: полуразрушенные здания, горы мусора, ядовитый дым от тлеющего тряпья... Не бывает столь отвратительных пейзажей. Правильно? Правильно! ... Проснуться бы! ...»
   Кисло-жёлтое, размытое дымкой солнце, похожее на тусклую пыльную лампу, светило ей прямо в лицо, но женщина этого не замечала. Одета она была довольно странно: шерстяная роба с трудом налезла на свитер, кофту и кожаную куртку, отчего фигура Светланы напоминала кочан капусты. Однако всё равно её бил непрекращающийся с самого утра сильный озноб.
«Похмелье или простуда?» - тупо размышляла она, равнодушно погружая дорогие кроссовки в разноцветные, едкие лужи, и время от времени сплёвывая наполняющую рот холодную горечь.
«Заболею вот, сдохну. И всем сразу станет легко и весело. Бухгалтерия выпишет бесплатный гроб, начальство произнесет скорбную, но полную сдержанного оптимизма, речь, работяги нажрутся до блевотины... Как я вчера. А в вестибюле заводоуправления мой портрет в траурной рамке вывесят. И начнут слюни пускать: «Ай, молодая! Ай, красивая! Ай, рано!..» Конечно, рано! Покряхтела б еще лет адцать - идцать...»
Прищурившись, Светлана вгляделась в приближающуюся со стороны недостроенной мастерской фигуру слесаря и махнула рукой.
- Сергей Михайлович, можно вас на минуточку?
Рабочий, оглядевшись, кивнул и, аккуратно переступая через торчащую из земли ржавую арматуру, подошел к начальству.
- Здравствуйте, Светлана Васильевна! - произнес он, неуверенно ощупывая свисающий с шеи респиратор. - У вас ко мне дело?
- Да! - женщина набрала в грудь побольше воздуха и выпалила. - Сергей Михайлович, вы случайно не заметили здесь высокого парня в такой... заклёпанной куртке, с татуировкой возле уха? Он еще себя Максом называет...
Слесарь озадаченно поморгал рыжими ресницами.
- Нет... Меня ж уже милиция об этом спрашивала... Не помните?
- Помню, помню. Но, может, вы... побоялись сказать правду?
- А чего тут бояться?! - удивился рабочий. - Я не понимаю...
- М-да? - Светлана переступила с ноги на ногу и тоскливо вздохнула. - Ну, ладно... Извините за беспокойство, Сергей Степанович...
- Михайлович, - мягко поправил слесарь.
- Что?
- Отчество мое - Михайлович, если вы запамятовали...
- А? Да-да... - женщина, неуверенно улыбнувшись и зябко ёжась, побрела обратно к административным корпусам.
«Миражи! На территории завода живут всезнающие, всесильные, неистребимые миражи с острыми медицинскими скальпелями и с китайскими драконами, вырезанными на черепах!»
  Внезапно ей показалось, будто рядом, не касаясь грязи, вычищенными пижонскими полуботинками, идёт, а вернее - летит, бывший бизнесмен, разбогатевший на торговле фильмами, в которых огромные мохнатые мужики возбуждающе мерзко удовлетворяли прикованных к койкам, громко стонущих от наслаждения шлюх.
  Виталик жизнерадостно улыбался и прижимал к уху, топорщащуюся вырванными с мясом проводами, автомобильную магнитолу.
- Светланка! Здоровеньки булы! - весело воскликнул он, почёсывая голый, дряблый живот с вытатуированной красными чернилами надписью: «Тот, кто меня узнал».
- А я теперь сексом по телефону увлекаюсь! Я теперь радио «Юго-Запад» слушаю! Замечательная штука! Главное - находиться неподалеку - можно при случае заявку сделать... Ты вникни!
  И тут вопреки всякой логике, из изуродованной импортной электроники, к тому же - без всяких колонок, донёсся знакомый механический баритон: «Светлане Васильевне Петровой от ее не рожденного сына Дмитрия, передаем поздравления с наступившим совершеннозимием! ... Дорогая мамочка, нам здесь с братишками скучно. Приезжай к нам поскорее! Мы очень тебя любим и ждём!..»
- Любовь! - растроганно пробормотал Курбатов, вместо слёз, смахивая с глаз две маленькие капли гноя. - Семья! Жизнь! ... Впрочем, сиё – лирика, - его лицо сделалось строгим и значительным. - Вообще же я доволен. Только вот татуировка чешется - паскуда! Свежая ещё... - призрак вновь поскреб бледную кожу, и Светлана с ужасом поняла, что это - вовсе не чернила, а свежая, обильно сочащаяся из глубоких рваных порезов, кровь.
  Остановившись, женщина низко наклонила голову и сделала глубокий вздох.
«Мне срочно надо выспаться! - подумала она, прикрывая ладонью воспаленные веки и чуть покачиваясь в такт наплывающим волнам головной боли. - Иначе я ещё и не то увижу! Факт!»
  Вернувшись в свой кабинет, Светлана, первым делом достав из сумочки пачку анальгина, положила в рот четыре таблетки сразу и, тщательно разжевав, проглотила. После чего, какое-то время посидев неподвижно, придвинула к себе телефон и набрала знакомый номер. - Извините, Екатерину Семеновну я могу услышать? - спросила она у противно гундосящей, то ли вечно простуженной, то ли страдающей аденоидами, секретарши.
«А призрак Курбатова, кстати, нормально говорил - не гнусавил! - саркастически усмехнувшись, вспомнила она. - Видать на том свете ему носоглотку подправили... Интересно, на «джипах» там кататься разрешают?»
В этот момент раздался недовольный Катькин голос:
- Аллё?
- Привет, это я, - хрипло вымолвила Светлана, кривясь от начинающейся изжоги. -  Как дела?
- Светка! - закричала подруга. - Ты куда пропала?! Я уж в милицию собиралась звонить!
- Я? Пропала? Почему пропала?
- Ты же не явилась на прием к Лисовскому! Совсем сбрендила? Тут, понимаешь, звонишь, договариваешься, нервы тратишь, а она...
- Погоди, погоди, - Светлана, думая, что ослышалась, недоверчиво посмотрела на телефонную трубку. - Я ж у него вчера была! Он меня принял...
- Какое - была? - заорала Катька. - Если испугалась, так и скажи! Нечего мне лапшу на уши вешать! Трусиха...
- Да была я у него! Хочешь - внешность опишу? Маленький, лысенький, пузатый...
- Родька не маленький и не лысенький, - мрачно заметила собеседница. - Он высокий и грива у него - будьте-нате! Слушай, тебе, что - плохо? Ты откуда звонишь?
- С работы.
- Может за тобой заехать?
- Не надо! - Светлана вновь прикрыла веки, проглотила стоящий в горле комок. - Ты лучше ответь: помнишь, мы с тобой радио «Юго-Запад» слушали?
- Где?
- У меня дома, после больницы.
- С трудом. - Екатерина хмыкнула. - Мы ж тогда коньяком укушались... А зачем тебе это?
- Я хочу узнать - слышала ли ты, как диктор говорил: «В эфире радио «Юго-Запад»?
- Черт его знает! - в голосе подруги послышалось нетерпение. - Слышала, не слышала - какая разница?!
- Большая! - Светлана упрямо выпятила челюсть. - Вспомни, пожалуйста!
- Не знаю! - раздраженно проворчала Катька. - Димка мой постоянно приёмник вертит - «Северо-Запад», «Невская волна», «Ностальжи»... Немудрено и запутаться!
- Димка? - удивилась собеседница. - Что еще за Димка?!
- Здрасьте!.. Законный мой супруг - Дмитрий Арсеньевич!
- Стоп, стоп, стоп! - Светлана, чувствуя, как ум у нее заходит за разум, воскликнула. - Его ж Андреем зовут!
- Кого?!
- Твоего мужа!
- Слушай, подруга дорогая, ты или пьяная, или температуришь! - явно нервничая, сказала Катька. - Там с тобой рядом есть кто-нибудь? Дай ему трубку...
- Никого рядом со мной не... - начала было женщина, но замолчала, вздрогнув от легкого укола в ногу.
  Наклонившись, она обнаружила высовывающийся из-под стола оборванный телефонный провод и, автоматически подняв глаза на стоящий перед ней старый телефон с замотанной изолентой трубкой, похолодела от ужаса: шнур, ведущий от аппарата к розетке отсутствовал.
  И сейчас же ухо резанул низкий, хриплый голос:
- Кончай, тетка, пользоваться служебным телефоном в личных целях! Не тряси эфир!
  Светлана, сжав зубы, аккуратно положила трубку на рычаг, бережно приподняв аппарат, покачала его на ладони, будто пробуя вес, и быстро развернувшись, со всего маху швырнула телефон в дальний угол комнаты, где он, ударившись о стену, прощально звякнув, рассыпался на составные детали.
  Встав из-за стола, женщина пересекла кабинет и, прижавшись лбом к прохладному оконному стеклу, уставилась на внутренний двор заводоуправления.
  Всё было как всегда: пара всеми забытых, проржавевших станков в полуразвалившихся ящиках, большая железная бочка, в которой изредка жгли скопившийся бумажный мусор, несколько смятых картонных коробок...
   Только вот ранняя осень почему-то сменилась поздней зимой, да посреди двора, на двух табуретках, утопающих ножками в грязном, сыром снегу, стоял обитый серой материей... пустой гроб.
«Шизофрения... Кино с намеком», - Светлана пальцем нарисовала на запотевшем стекле перевернутую пятиконечную звезду и безразлично перевела взгляд на старую кирпичную стену, ничуть не удивившись появившейся на ней надписи: «УЧИМСЯ ЛЕТАТЬ КРАСИВО. ПРЫГАЕМ И ПОНИМАЕМ. УЗНАЕМ ДРУГ ДРУГА».
- Естественно, учимся! - произнесла она скрипучим голосом, раздвигая губы в мертвой улыбке. - Стираем границы, постигаем истины. Сходим с ума целенаправленно, бодро, со вкусом. Трясём эфир, звоня в преисподнюю по беспроводным сотовым телефонам, моделируем будущие гробы для зимних похорон... Выспаться! Мне надо выспаться!»
  Затем в её сознании образовался провал, когда ж Светлана вновь пришла в себя, то стояла уже не в своем служебном кабинете, разглядывая заснеженный двор (о чем она, кстати, мгновенно забыла), а под низкими потолочными сводами заброшенного цеха, где ещё в начале столетия размещалось производство красящих веществ для текстильной промышленности.
  Вдохнув запах пыли и плесени, женщина оглянулась по сторонам и, обнаружив в тёмном закутке между двумя монстрообразными, проржавевшими до дыр механизмами, чью-то фигуру, усмехнулась:
- Макс, ты? Чего прячешься-то? Вылезай...
  Человек шевельнулся и, шагнув из тени, попал в луч рассеянного, пробивающегося сквозь дырявую крышу, света. И вновь Светлана увидела измождённое, худое лицо, странный взгляд серых глаз и ужасную улыбку открывающую гнилые, изъеденные черными язвами десны.
- Сергей? - неуверенно спросила женщина, на всякий случай, отступая назад. - Ты что здесь делаешь?
- Смотрю и слушаю, - пришелец виновато развёл руками. - Вспоминаю... Время жестоко и неумолимо, но иногда мы можем вернуть память... Знаете, память - это, собственно, и есть мы - вы, я... Её основное свойство - забывая плохое, помнить хорошее, светлое... Следовательно, каждый из уходящих отсюда - чист.
- Откуда - отсюда? - не поняла Светлана. - С завода?
Сергей рассмеялся.
- В том числе, и с завода... Из города, из страны, с планеты...
- Погоди, я, кажется, догадалась... Ты укололся?
- Мы не колемся, - бывший наркоман отрицательно покачал головой. - Там нечем... Да и не зачем.
- Где - там? В больнице? Ты, что, сбежал?
- Больница - от слова «боль»... Боль - понятие относительное, иногда превращается в свою противоположность...
- Перестань говорить загадками! - женщина поморщилась. - У меня и так башка раскалывается, а тут еще твои ребусы разгадывать...
- Никаких ребусов, Светлана Васильевна, что вы! Я бы не посмел...
- Тогда объясни все по-человечески.
- А вы, что, ничего не знаете?
- О чём, черт бы тебя подрал?! - разозлилась Светлана.
- О моей кончине, - Сергей спокойно посмотрел на собеседницу. - Я умер в начале сентября прошлого года. От пневмонии.
- Еще чище! - женщина закатила глаза. - Нет, ты точно укололся!
- Дурь в раю не падают...
- А ты в рай попал? - Светлана хмыкнула. - Это за какие ж такие добродетели?
- Ни рая, ни ада не существует! - грустно произнес пришелец. - По крайней мере, в том виде, в каком вы их себе представляете..
- А я вообще в загробную жизнь и прочую чепуху не верю! - с вызовом заявила женщина, окидывая парня брезгливым взглядом. - Понапридумывали баек для идиотов! Полтергейсты, барабашки всякие... Тьфу!
- Вы заблуждаетесь, - мягко возразил Сергей. - Причём степень вашего заблуждения прямо пропорциональна степени риска, которому...
- Не твое собачье дело! - отрезала Светлана. - Я со своими делами сама разберусь. А ты разберись со своими... Наркоман чертов! Докайфовался до глюков!
- Я не кайфую, - терпеливо повторил пришелец. - Моя физическая оболочка мертва.
- А твоё присутствие здесь - оптический обман, да? - женщина презрительно фыркнула. - Ты послушай со стороны, что несёшь! Уши вянут!
- Вам нужны доказательства?
Светлана визгливо расхохоталась.
- Ну, конечно! доказательства! Покажешь какой-нибудь фокус, навроде вчерашнего в автобусе? Так мы тоже телевизор имеем, шоу Дэвида Копперфилда видели! Он и покруче номера откалывает!
- Я не могу по заказу творить чудеса! - с досадой произнёс Сергей. - Поскольку и мы подчиняемся определенным законам, попадая в ваш мир...
- Ой, жалко! - женщина всплеснула руками. - А то, глядишь, по потолку бы погулял! Пооставлял бы кровавые следы... Пушкину бы привет передал, по случаю... С Пушкиным побеседовать - большая доза нужна? Или маленькая?
Пришелец устало вздохнул.
- Ворота в ад человек ВСЕГДА ОТКРЫВАЕТ САМ! Вампир не войдёт в дом, пока его не пригласят. Вы, к сожалению, пригласили...
- А знаешь, мальчик, - Светлана зло сощурилась, - я ведь догадалась: инициатором всей этой истории с Максом был именно ты. Верно?
- Господи, Светлана Васильевна, опомнитесь! - в голосе Сергея зазвучала неподдельная тревога. - Неужели вам, действительно, мало доказательств? Неужели события последнего месяца вас ни в чём не убедили?!
Женщина взбеленилась.
- Хочешь, чтобы я и в самом деле с катушек съехала? - закричала она, с ненавистью глядя на парня. - Мстишь за отвергнутую любовь?! ... Ничтожество! Сопляк! Да как ты смеешь меня судить?!
- Не судите, да и не судимы будете? - задумчиво выговорил Сергей. - Но вот ведь в чем загвоздка, Светлана Васильевна:  ПОДСУДЕН ЛИ ТОТ, КТО СУДИТ СЕБЯ?
- Ты мне тут мозги не пудри! - вконец рассвирепев, заорала Светлана. - И скажи своему дружку - панку, что актёр он никудышный, а ещё раз в мой дом сунется - нарвётся уже не на милицию, а на очень крутых ребят! Понял?
- Воистину - у каждого - личный Армагеддон... И личный апокалипсис, - вполголоса пробормотал пришелец и громко добавил. - Что ж... Привет Максу...
- Поцелуй своего Макса в задницу! - прошипела женщина сквозь зубы и, повернувшись, вышла из цеха.
«Вот кто виноват! - торжествующе думала она, быстро шагая вдоль заросшей высокой травой узкоколейки, пересекающей огромный пустырь между заброшенными корпусами и подъездными путями железной дороги. - Вот про кого в первую очередь следовало в милиции рассказывать! Ладно. Лучше поздно, чем никогда... У нас в квасцах, кажется, городской телефон есть. сейчас дойду, и немедленно позвоню Акаеву!»
  Она ощущала необыкновенный прилив сил. Озноб прошел, головная боль исчезла без следа, но самое главное - забрезжил свет в конце туннеля, детали чудовищной головоломки встали на свои места, и женщина, впервые за последнее время, вновь почувствовала уверенность в себе.
«Боже, какой же я была дурой! Исчезновение психа из ванной вполне объяснимо простым фокусом в духе Игоря Кио, не зря же Макс с зеркалом возился... Отражения в окне - тоже дешевый трюк... А уж телефон без провода - и вовсе задачка для третьеклассника!»
  Тут Светлана нахмурилась. Что-то ещё сегодня было кроме оборванного провода; какой-то разговор насчёт Виталика, какое-то воспоминание о прошедшей зиме...
«Черт! Всё из башки вылетело! - она пожала плечами. - Здорово, однако, я вчера надралась! Как чукча в анекдоте...»
  Миновав ряд цистерн с кислотой, женщина ступила на узкую, петляющую вдоль складских помещений тропинку и, обходя едко пахнущие лужи, направилась к цеху сернокислых квасцов. «Они не гипнотизёры! Они иллюзионисты! А Макс, наверное, цирковое или эстрадное училище закончил... Фокусник хренов! Да плюс наркотики... Ну, Сергей! Ну, ловкач! Это надо ж было придумать - напустить на меня то ли сумасшедшего, то ли телепата, то ли вообще барабашку... Гениальный план! Стоп! - Светлана, уже поднимаясь по лестнице цеха на второй этаж, в операторскую, остановилась. - А голос отца? ... Ну, во-первых, мне могло показаться... Во-вторых... Они ведь чем брали? Якобы подробностями, мелкими деталями. Я же не спрашивала маму: «Отец, что - прижигал тебя сигаретами?» Я спрашивала: «Вы ведь жили плохо?» Плохо! Так об этом могли и соседи рассказать...»
  Размышляя подобным образом, женщина вошла в аппаратную и, не обнаружив на месте дежурного (они в основном бегали по цеху: изношенное оборудование требовало постоянного ухода), уселась за рассохшийся канцелярский стол с двумя допотопными телефонами - одним внутренним и одним городским.
- Так... Сперва подымим! - Светлана достала из кармана кожанки пачку сигарет и впервые за сегодняшний день закурила. - Фу-у... Вроде похмелье кончилось. Слава Богу! Больше капли в рот не возьму! По крайней мере, в течение полугода...»
  И тут зазвонил аппарат внутренней связи. Вздрогнув от неожиданности, женщина чуть было не свалилась со стула и, чертыхнувшись, схватила трубку.
- Слушаю! - рявкнула она, придвигая к себе консервную банку, играющую здесь роль пепельницы.
- Инженеру Петровой, и вправду, не придется больше пить! - прозвучал в динамике низкий, хриплый бас, отдающийся в висках ноющей болью. - Это я, как иллюзионист, мастер эстрадной пародии и гипнотизер тебе гарантирую! Усекла, девочка? В эфире радио мертвецов! Хочешь сделать небольшой заказик? Догнивающему Виталику Курбатову от загнивающей нимфеточки Светочки! - голос захохотал.
  Женщина выронила трубку и безумным взглядом уставилась на бетонный пол операторской. Еще мгновение назад - пыльный и ничем не примечательный, он вдруг закишел гигантскими крысами-мутантами - многоногими, скользкими, отвратительными, с высовывающимися из животов рудиментарными слепыми головами, с перепончатыми лапами, с торчащими наружу пучками кишок. Грызуны бешено спаривались друг с другом, пронзительно пища, выдавливая из утроб бесформенных, похожих на амеб зародышей...
  Тут же над гнусными тварями, прямо в воздухе сконцентрировался слесарь Сергей Михайлович и назидательно поднял указательный палец.
- Не нервируй крыс, тётка! Крысу, если не трогать, она первая ни в жисть не нападёт! ... Главное - нельзя им страх показывать... Страх - трах... - он почмокал губами. - Экая игра слов, право!
  Вспышка... Темнота... Вспышка...
  Внезапно Светлана обнаружила себя стоящей у недостроенной слесарной мастерской и лихорадочно пытающейся погасить тлеющую шерстяную робу.
- Сигарету я уронила, что ли? - невнятно пробормотала она, зачерпывая из лужи воду и брызгая на дымящуюся прокладку. - Горим синим пламенем... Ха!
- Зеленым, серо-буро-малиновым! - прогнусавил чей-то голос у неё за спиной.
  Оглянувшись, женщина увидела Виталика, по-прежнему свисающего с серой кирпичной стены, с пробитыми монтажным пистолетом руками и вырезанной на толстом животе надписью: «В моей смерти прошу винить Свету П.»
- Тлеем потихоньку? - поинтересовался мертвец, неприятно улыбаясь. - Из непредсказуемого уходим в закономерное? ... Знаешь, я всё-таки не попал на трассу зет-66. Подобные нам идут другой дорогой - более короткой и более спокойной...
  В тот момент из-за угла мастерской показалась, очевидно возвращающаяся с обеда, пожилая работница, отвечающая за разгрузку цистерн с кислотой. Скользнув по проходу между цехами равнодушным взглядом, она неожиданно остановилась и, выпучив глаза, схватилась за сердце. Из её перекошенного рта донесся странный шипящий звук, лицо пошло багровыми пятнами.
•- Э-э-э,- провыла она, уставившись на стену с прикованным к ней призраком.
Затем попыталась перекреститься, но начала крениться на бок и упала, нелепо задрав обутые в резиновые сапоги ноги.
В Светланы от ужаса перехватило дыхание, волосы встали дыбом.
- Это не галлюцинация! - завопили в её меркнущем сознании одновременно множество голосов. - Он и в самом деле здесь!
Курбатов холодно рассмеялся.
- Деточка моя, а я в собственном отсутствии никогда и не сомневался!
И вновь перед мысленным взором женщины возник мерцающий зеркальный коридор, плавно переходящий в мокрый асфальт вечного ночного шоссе...
Огни далеких прожекторов собирались в таинственные цепочки, закручивались тусклыми спиралями и со свистом пронесясь над головами идущих, исчезали в моросящей дождем тьме...

                28

  В себя Светлана пришла спустя несколько часов, уже в прихожей собственной квартиры. Онемевшая рука крепко сжимала ключ, кроссовки казались черными от налипшей и уже засохшей грязи, сумочка отсутствовала. Посмотрев в зеркало, женщина скривилась: «Я, что так по городу и ехала?»
  Вздохнув, она сняла робу, скинула обувь и, шагнув в комнату, протянула руку к выключателю.
- Не надо зажигать свет! - произнес чей-то голос, явно пародирующий эсэсовца из знаменитого телесериала. - Мы все под колпаком у Мюллера! ... Да, ладно, врубай, врубай! Я пошутил...
  Светлана включила люстру и равнодушно посмотрела на развалившегося в кресле Макса. Псих улыбнулся.
- Здравствуй, дорогой мой человек! Сколько лет, сколько зим! ... Где шляешься-то? На мужиков по подворотням дрочишь?
  Хозяйка квартиры, не отвечая, бросила на диван кожаную куртку, затем села и, морщась, принялась стягивать грязные, пропахшие химией носки.
- Тебе привет передали, - заявила она, влезая в домашние шлепанцы.
- Да-а? - удивился пришелец. - И кто же?
- Наркоман один...
- Уж не Сереженька ли практикант?! - умилился Макс.
- Ага, дружок твой... Сказал, что многие тебя знают... Не боишься?
- Чего?
- Вдруг в милицию сообщат?
- Не сообщат, - псих самодовольно прищурился. - Имя - оно и есть имя. Максимов только в Питере - пруд пруди.
- А кстати, - вдруг заинтересовалась Светлана. - Почему именно Макс?
- Макс с иксом рифмуется, - усмехнулся преследователь. - Красиво.
Женщина фыркнула.
- Ну, и где же тут рифма? Ты стихи, вообще-то, читал когда-нибудь?
  Вместо ответа псих неожиданно продекламировал:
                У времени и у судьбы в долгу,
                Стою я - обнаженнее мишени,
                В застывшем свете, не отбрасывая тени,
                Как будто в заколдованном кругу.
                Где сотни тысяч восхищенных глаз,
                Огни реклам, и мир бесцветно-серый,
                Я на вершину ими вознесен не в первый,
                И, к сожаленью, не в последний раз...
- Вашего бывшего муженька стихи... Это у вас здесь, Светлана Васильевна, Макс с иксом не рифмуются. А у нас, где дважды два - пять, вполне...
- Где это у вас?!
- Там, где всё прыгает, - преследователь подмигнул. - Где всё отвратительно прыгает и нет покоя...
- Весёленькое, должно быть, место!
- Более чем...
- И в каком таком царстве-государстве оно расположено?
- В глубокой заднице! - псих тяжелым взглядом посмотрел на собеседницу. - Много лишних вопросов задаешь, девочка! Гляди - вопрошалка сломается! Ладно, - он вздохнул. - Не будет о грустном в столь знаменательный день!
- Чем же, интересно, он знаменателен? - ядовито поинтересовалась Светлана. - Решил пойти признаться в убийстве Курбатова?
- Э-э, это всё проза! - отмахнулся гость. - Отмечаемое нынче событие гораздо более значительней, я бы даже сказал - эпохальней рядовой ликвидации жирного червя в безвкусном полосатом пиджаке! ... Ровно десять лет назад, известная нам гражданка Петрова, первый и последний раз в жизни испытала кратковременное, но чрезвычайно нажористое состояние, у двуногих, живородящих, млекопитающих животных, именуемое оргазмом.
Хозяйка квартиры, поперхнувшись от изумления, закашлялась.
- Что ты мелешь? - просипела она, стуча себе по груди ладонью. - Совсем ошизел?
Макс, не обращая внимания на её слова, продолжил.
- Вообще, Светлана Васильевна, сам по себе оргазм - явление уникальное, присущее исключительно виду хомо сапиенс. Но! - он поднял палец. - Оргазм ИСТИННЫЙ, САМОДОСТАТОЧНЫЙ возможен лишь в случае, так называемой взаимной любви. Тогда, казалось бы, предельно физиологическое, животное состояние парадоксальным образом сочетается с неким духовным прорывом, с полётом, вплотную приближающим человека к постижению определенных истин...
  Некоторые людские самки, путая секс с похотью, ошибочно принимают за оргазм мощное сокращение мышц, сопровождаемое вторичными признаками, как-то: криками, воплями, царапаньем и т.д., и т.п. Однако, если при этом не происходит высвобождения внутренней энергии, то сей процесс следует именовать банальным трахом, без претензий. К сожалению, гражданке Петровой и тут не повезло. Даже оргазм, рожденный похотью оказался ей недоступен. Не говоря уж о любви. Это оказалось бы возможным в случае серьезного романа с молокососом Сергунькой, но, как мы уже упоминали, Светлана Васильевна сочла данный вариант моветоном, недостойным занятием для солидной женщины - полезного члена... членки общества!
- Ты, людской самец! - грубо произнесла, задетая за живое, хозяйка квартиры. - Я есть хочу! Ты здесь останешься разглагольствовать или со мной на кухню пойдешь?
- Куда ж я от тебя, родная, денусь?! - воскликнул Макс, вскакивая с кресла и следуя за Светланой. - Покормишь бедного чужеземца, отвыкшего от домашней пищи и женской заботы?
- Перебьёшься! - она с грохотом водрузила на плиту чайник и зажгла огонь. - Я с миллионерами не сплю! Денег на жратву у меня - кот наплакал.
- А зря! - пришелец, усевшись, привычно вытащил из кармана сигареты,   закурил. - Спать с миллионером - дело нужное, солидное... Приятное с полезным. Бывший муженек ваш, гражданка Петрова, это нехитрое правило хорошо усвоил... Трахает себе англичаночку и в ус не дует. По Лондону гуляет, в пабах томатный сок заказывает, устриц трескает... Вы-то в глубине души надеялись: сопьётся окончательно, где-нибудь под забором сдохнет... Вы считали себя видящей людей насквозь, знающей человеческую психику до тонкостей! Помните, когда вам сообщили, будто Колюню в общажной драке зарезали? Какое внутреннее удовлетворение от своей проницательности вы почувствовали! Какой мудрой и дальновидной показались себе! Почище любого оргазма! Верно? Вы даже пожалели дурачка пьяного: жалко, дескать, молодой совсем, талантливый... Отчего ж не признать наличие таланта у покойника?! Увы! Выжил поганец - супружник бывший, утер вам соплю под носом, да еще состояться посмел - книги издаёт, да на дочерях английских набобов жениться... Ну, не досадно ли?!
- Не твое собачье дело! - прошипела бледная от ненависти Светлана. - Иллюзионист вонючий!
Макс хохотнул.
- И телепат вшивый...
- Чего?
- Вы забыли добавить: иллюзионист вонючий и телепат вшивый!
  Угрюмо взглянув на пришельца, женщина молча налила чаю и, приготовив несколько бутербродов с сыром, принялась за еду.
- Приятного аппетита, Светлана Васильевна! - псих издевательски вежливо склонил голову. - Последнее удовольствие оставшееся нам в этой жизни - набить поплотнее желудок. Последняя радость перед долгой, полной скорбного безмолвия дорогой... Впрочем, оставим пока тему чревоугодия и вернемся к нашему барану - то есть к Петрову Николаю Ивановичу... Так вот. Никчёмный поэтишко, в отличие от вас, мэм, сумел переломить судьбу... Даром, что Рыба! Он не хлопал ушами, и брошенный ему спасательный круг воспринял правильно... К тому же, на своё счастье, был человеком неглупым... Кстати, он-то нас с вами и познакомил... Не припоминаете?
Светлана, перестав жевать, удивлённо посмотрела на гостя.
-  Нет, не припоминаю, - наконец произнесла она и мстительно добавила. - Вокруг него много всякой швали вертелось!
Макс кивнул с самым серьёзным видом.
- Именно! Поэт Петров дружил со всеми - от учёных до бомжей. Специфика профессии, знаете ли...
Хозяйка квартиры, не удержавшись, фыркнула.
- К твоему сведению, всезнайка хренов, Колька, как профессионал - ноль без палочки! Еле-еле диплом защитил...
- Профессия - это не бумажка с печатью, - мягко возразил пришелец. - Профессия - это отношение... У Николая Ивановича свое предназначение во времени...
- И какое же, позвольте узнать? По - пьяни стишки карябать?
- Слово, Светлана Васильевна, слово! В начале было слово, и в конце будет слово... Впрочем, вы вряд ли поймёте.
Женщина разозлилась.
- Ну, куда уж нам! Мы свои опусы на деньги английских миллионеров не издаём, по Лондону не гуляем!
- Да уж, - гость холодно улыбнулся. - Не всем дано.
  Светлана, не найдя, что на это ответить, промолчала и вновь принялась за бутерброды.
  Макс продолжал:
- Короче, я гостил у Николая. Долго... Очень долго. Поэт в то время здорово закладывал за воротник. Днём добывал деньги на выпивку, по ночам же общался со мной. Надо сказать - весьма содержательно общался, - пришелец усмехнулся.
  Хозяйка квартиры, доев, налила себе еще чаю и, отхлебнув из кружки, проворчала:
- Так ты еще и алкаш!
- Возможно, - взгляд психа сделался тяжёлым и злым. - Набила брюхо? - грубо спросил он, вновь вытаскивая из кармана наручники и с грохотом швыряя их на стол. - Нас в прошлый раз, кажется, прервали... И, кажется, по твоей наводке, сука! Как в этот раз будешь ментам сигнал подавать? Тремя зелеными свистками вверх?
- Ой, какие мы страшные! - Светлана рассмеялась неприятным, похожим на лай, смехом. - Мы только с одинокими беззащитными женщинами такие герои, да? А с милицией мы не связываемся, ныряя в канализацию? Нырк, и в говне. Зато на свободе, правильно?
  Пришелец, мгновенно сменив тон, сделал большие глаза.
- Мне к мусорам нельзя попадать! -  с совершенно идиотским видом, прогнусавил он, растопыривая пальцы. - Я по понятиям живу, а пацанов на бабки крутить - чисто беспредел получается! Мне, значит, в камеру, а братанам с общака ментам зелень отстегивать?! Резона нету! В натуре... - псих захихикал. - Девочка моя, - произнёс он уже нормальным «своим» голосом. - Я ж исключительно ради тебя грыжу надрываю! Потому как люблю неземной любовью, боготворю, пыль сдуваю, всячески развлекая и наставляя на путь истинный! Фирштейн?
  Хозяйка квартиры хотела уж было ответить поязвительнее, когда, внезапно онемев, безумным взором уставилась в сторону коридора, по которому неторопливо приближался... давешний чёрный зверь - то ли волк, то ли собака, скаля острые, измазанные кровью клыки и жадно раздувая ноздри. Его глазницы светились тусклым оранжевым светом, из пасти капала слюна, а тяжёлые, будто из железа сделанные когти, глубоко вонзались в паркет, оставляя после себя на старой, потемневшей от времени древесине уродливые отметины.
  Макс предупреждающе поднял руку.
- Спокойно! Это - со мной... Не рекомендуется делать резких движений, кричать «фу» и сюсюкать... Располагайтесь, Мастер! - последние слова были обращены уже к зверю, который немедленно развалился возле холодильника и протяжно зевнул.
- Хорошенькое дело! - негромко, но напористо произнесла Светлана, косясь на ужасное создание. - Мало того, что ты сам врываешься ко мне без приглашения, так ещё своего пса тащишь!
- Он не пес, он волк...
- Тем более!
- Заблуждаетесь, Светлана Васильевна! Волк, в отличие от пса, - существо благородное, требующее внимания и равноправных партнёрских отношений! Собака же - его недоразвитый вариант, даун!
- Возможно, - женщина, ощущая исходящий от зверя тяжелый запах сырой земли и крови, поморщилась. - Но у меня не зоопарк... Убери его!
- Вы забыли сказать волшебное слово, - издевательски промурлыкал Макс.
- Пожалуйста, чёрт бы тебя подрал!!!
- Во! Другое дело! - пришелец повернулся к хищнику. - Мастер, тётя тормозит, - глумливо вымолвил он, хамски тыча пальцем в хозяйку квартиры. - У тёти аллергия на кошачью шерсть, собачью вонь, птичий пух, рыбий корм и отбрасываемые ящерицами хвосты... Вы же видите - от неё даже тараканы сбежали. Придется вам прийти уже после... Я ясно выразился?
  Волк коротко рыкнул, поднялся с пола и, к превеликому ужасу женщины, рассмеялся низким грудным смехом. Затем сел на задние лапы, быстро сгруппировавшись, прыгнул по направлению к дверям и... исчез.
- Ага, понятно! - Светлана, шокированная происходящим, всё же нашла в себе силы усмехнуться. - Очередной фокус! Браво, господин иллюзионист, браво!
- Мерси, мерси! - псих, пародируя раскланивающегося циркового артиста, прижал к груди руку. - Весь вечер на манеже - ваш покорный слуга - маг, факир, экстрасенс, колдун, волшебник и чёрт рогатый Максим Батькович! Появление кроликов из задниц ассистентов, распиливание всех желающих бензопилой с дальнейшим склеиванием, глотание шпаг, пик, багров, мотыг, лопат и прочего садово-огородного инвентаря! Материализация духов, призраков, привидений, инкубов, сукубов, леших, кикимор, укрощение барабашек и кодирование от алкогольной зависимости! Чтение потаённых мыслей на расстоянии! ... Следующим номером нашей программы - телепатический контакт с инженершей по технике безопасности - Петровой Светланой Васильевной! Отмечая бутербродами с сыром и чаем в одну харю уже упомянутый нами День Великого Оргазма, мы вернёмся на десять лет назад в район Парголово, где две супружеские пары - Петровы и Заславские, в кои-то веки выбравшись на пикник с ночёвкой, мирно пьянствовали на приятном фоне вечнозеленой хвойной растительности и безымянной речки-говнючки. Из магнитолы доносилась расслабляющая музыка, жарились шашлыки, вечер был прекрасен и удивителен. Напившись и наевшись, Екатерина Семеновна с Андреем Андреевичем, решив изобразить нудистский пляж, немало не смущаясь присутствием поддатого поэта с инженершей, разделись догола и полезли купаться... - Макс сделав паузу, подмигнул хозяйке квартиры. - ... Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вид трахающейся в двух шагах пары, превратил добропорядочную работницу химической промышленности (тоже, кстати, изрядно окосевшую) в сексуально-озабоченную мегеру. Завалив полубессознательного Колюню на траву-мураву, Светлана Васильевна разоблачила супруга, разоблачилась сама и устроила показательное выступление «а-ля порно-шоу». Трава-мурава, к счастью, оказалась крапивой, взбодрённый ею поэт бодро подпрыгивал, супруги Заславские уже закончившие радоваться жизни и изумленные столь бешеным проявлением страстей, внимательно наблюдали за совокупляющейся ячейкой общества, чем, сами о том не подозревая, и помогли гражданке Петровой достичь специфического состояния, именуемого оргазмом. Тут испугался даже непробиваемый Колюня, ибо Светлана, дико взвыв, вцепилась мужу когтями в грудь и так вдавила в крапиву, что наверняка повредила её корневую систему...
  Кстати, образ энергично двигающегося Колюни и послужил первотолчком для Екатерины Заславской, после которого ей захотелось опробовать поэта на себе, - пришелец весело взглянул на женщину и деланно сердито прорычал. - Не слышу аплодисментов!
- И не услышишь! - Светлана, разозлённая даже не самим рассказом, а той отвратительной манерой психа издевательски изощрённо обыгрывать уже известные факты, резко поднялась со своего места.
- Я спать хочу! - заявила она сердито.
- С кем? - немедленно среагировал Макс. - Опять с Колюней? Нахлынули воспоминания? Белых акаций гроздья душистые?
- Циник! - с отвращением произнесла женщина. - Грязный тип!
- Но ведь тебе же хочется попробовать циника в постели, а? - псих прищурился. - Надеть себе... Или ему наручники и замутить маленький оральный секс...
  Хозяйка квартиры презрительно оттопырила нижнюю губу и вдруг вздрогнула, почувствовав вспыхнувший внизу живота огонь. «Господи! Мне только этого не хватало! - смятённо подумала она. - Собственное тело становится предателем...»
  Макс же, внезапно сделавшись очень серьезным и очень печальным, тоже поднявшись и приблизившись к Светлане вплотную, пробормотал:
- Это - последний из отпущенных шансов, девочка. Используй хотя бы его!..
Женщина, внимательно посмотрев в тёмные, мерцающие подобно бесконечному зеркальному коридору глаза пришельца, молча кивнула.
- Пойдём, - прошептал псих, одной рукой обнимая её за плечи, другой, подхватывая с кухонного стола наручники.
  Они переместились в комнату, где Макс, развернув Светлану к себе, нежно провел губами от уха до основания шеи, вызвав сводящий с ума озноб, прокатившийся по коже обжигающей морозной волной.
- Подожди, - хрипло выдохнула хозяйка квартиры, отстраняясь от психа. - Ты хоть куртку сними...
  Пришелец, с готовностью расстегнув молнию, стащил с плеч «косуху» и бросил ее на пол.
- Покувыркаемся, мэм? Постигнем смерть? - пробасил он, залезая женщине под свитер холодной, потной пятерней. - Обещаю, ты поймёшь насколько всё просто: бытие и небытие сходятся в одной точке пространства - времени, где человек на миг становится Богом и наоборот... В нашем же случае ты соединишься, если не с более мощной, то с более свободной силой. Абсолютно свободной! От всего...
- Я хочу попробовать, - опуская глаза, вымолвила Светлана, касаясь пальцами отчётливой выпуклости на черных джинсах пришельца и мимоходом поражаясь её чудовищным размерам.
- Что попробовать?
- Ну... Как ты говорил: приковать тебя и сделать... Это самое... Оральный секс, в общем...
- Давай! - обрадовался Макс. - Действуй! - он протянул наручники. - Вот так открываешь, так закрываешь... Понятно?
  Во взгляде женщины мелькнуло торжество. Она усадила психа на диван, подняла его руку и, замкнув один браслет на запястье, с незамеченной ею раньше татуировкой, изображающей оскалившегося волка, другой защёлкнула на трубе отопительной системы.
- Их только одна пара? - невинно поинтересовалась она.
- Почему же? - удивился псих. - Две, как положено... Вторая в кармане, - он кивнул в сторону валяющейся посреди комнаты «косухи». - Доставай, не бойся...
- Я и не боюсь, - Светлана ощупала куртку и, обнаружив наручники, быстро сковала вторую руку пришельца.
- Так... Прекрасно! - уже не скрывая своего триумфа, хозяйка квартиры выудила всё из той же «косухи» связку ключей и, помахав ею перед носом сумасшедшего, злорадно рассмеялась. - Попался, мальчик? Отымел тётеньку? Теперь можешь вытаскивать свою идиотскую стреляющую ручку и свой скальпель... Если, конечно, получится! ... Сейчас я пойду, - она показала глазами на входную дверь. - Вызову милицию, и поглядим, какие ты им в этот раз фокусы показывать будешь!
  К разочарованию Светланы. Макс ничуть не испугался и не удивился. Он лишь с досадой щёлкнул языком и сокрушенно вздохнул.
- Вот дура-то, прости Господи! Ей - беззубой - жуют корочки и в рот кладут, а она нос воротит! Человека, Светлана Васильевна, губят две вещи: жадность и глупость. Вы, например, упорно цепляетесь за священное право сидеть в дерьме, ничего не меняя! В данный отрезок времени вы похожи на безумного шофёра, продолжающего упоённо жать на газ, не замечая, что шоссе давно кончилось, автомобиль плотно завяз в грязи, и отныне надо топать пешком...
- Ты мне зубы не заговаривай! - процедила хозяйка квартиры, торопливо натягивая кожанку. - Ты это милиционерам расскажи! Авось несильно бить будут! За глубокий ум.
  Фыркнув, женщина обулась и вышла из квартиры, громко хлопнув входной дверью. Чуть ли ни бегом миновав двор, она нашла исправный, к тому не занятый таксофон и набрала номер Акаева.
- Да? - послышался в трубке незнакомый ей голос.
- Акаева, будьте добры, - попросила Светлана, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
- А здесь такого нет...
- Это милиция?
- Милиция.
- Минуточку! - женщина достала из заднего кармана джинсов бумажку с записанным телефонным номером. - Двести семьдесят два нуля четырнадцать?
- Да!
- И у вас нет Акаева?
- Послушайте, гражданочка, - в голосе невидимого собеседника зазвенел металл. - Никакого Акаева здесь нет, и никогда не было! Над вами кто-то подшутил... - на том конце провода бросили трубку.
  Светлана стиснула зубы.
«Ладно! - подумала она, нажимая на рычаг и набирая «02». - Будем действовать по-другому... На Акаеве, в конце концов, свет клином не сошелся!»
- Алле! Примите вызов, пожалуйста! - женщина продиктовала адрес и, назвав свою фамилию, добавила. - В мой дом проник посторонний... Нет, он меня не заметил... Хорошо, я поняла. В квартиру не заходить, ждать около подъезда... Через сколько? Да. Ясно.
  Светлана повесила трубку и радостно улыбнулась: «Умно... Очень умно. Молодец, девочка! - похвалила она сама себя. - Главное - вызов приняли! Не увидят меня во дворе, все равно ведь в квартиру поднимутся! А там уж я объясню...»
  Обратно Светлана возвращалась с некоторой опаской - кто знает, вдруг Макс каким-то сверхъестественным способом освободился от наручников и теперь поджидает её, зажав в руке сверкающий скальпель?!
  Однако псих по-прежнему был прикован к батарее и сидел смирно, со скучающим выражением на лице. Правда, завидев хозяйку квартиры, он оживился:
- Ну, и как менты? Едут?
 Женщина, оставив входную дверь распахнутой настежь, осторожно присела на краешек стула и, сжимая в кармане связку ключей, найденных в «косухе» преследователя, поинтересовалась:
- Трюк с Акаевым тоже ты провернул?
- С каким таким Акаевым?
- Не прикидывайся дураком! С оперативником...
- Первый раз слышу, - Макс пожал плечами. - А что?
- Я была у него в кабинете в районном отделении милиции... Теперь же мне говорят, будто его там нет, и не было.
- Убогонькая ты моя! - псих с умильным выражением почмокал губами. - Я все-таки не министр внутренних дел и мусорками не распоряжаюсь. Ты уж с ним сама разбирайся... Ага?
  Светлана зло скривилась.
- Разбираться с ними сейчас будешь ты! Кстати, похоже, они уже прибыли...
Выйдя на лестничную площадку, хозяйка квартиры, действительно, увидела неторопливо поднимающихся по ступеням троих крепких ребят в форме с автоматами.
- Вы в милицию звонили? - отрывисто спросил шагающий первым коренастый сержант в лихо заломленноё на затылок фуражке. - Что у вас тут?
- Я маньяка поймала! - выпалила женщина с чрезмерной горячностью, вызвав на лицах милиционеров сдержанные улыбки.
- Нет, серьезно! Он - сумасшедший и давно уже меня преследует... А сегодня я его обманула и приковала к батарее.
- Чем?
- Он наручники с собой принес...
- Понятно, - сержант поправил ремень и кивнул. - Ведите.
- Сюда, направо, - заторопилась Светлана, - Только учтите, он вооружен! У него скальпель в ботинке и, кажется, какое-то стреляющее приспособление...
- Разберёмся! - буркнул милиционер.
  Наряд из прихожей быстро переместился в комнату и застыл на пороге, выставив перед собой автоматы. Макс смотрел на них с искренним любопытством, непринужденно раскинувшись на диване и вытянув ноги.
- Вот он! - женщина ткнула в преследователя пальцем. - Ключи от наручников здесь, в кармане.
  Милиционеры переглянулись.
- Ничего не понимаю! - сержант повернулся к хозяйке квартиры. - Где ваш маньяк-то? Вы его, что, в диван запихнули?
  Светлана внезапно почувствовала дурноту.
- Да вот же он! - дрогнувшим голосом повторила она, вплотную приближаясь к психу и хватая за рукав футболки. - Вы разве не видите?!
  Макс вдруг захохотал, запрокинув голову и стуча каблуками ботинок по паркету.
- Ой, умираю! - стонал он, трясясь от смеха. - Ой, шиза девку кроет! Менты! Братишки! Вяжи супостата! Волоки на цугундер, заковывай в кандалы, гони в Сибирь по снегу босым, сирым, авитаминозным! Пистоль евойный сзади, резалка - спереди, болт - в гульфике...  Да здравствует наш сосуд - самый справедливый сосуд в мире! ... Нимфеточка моя, кикиморка моя крашена, ты реши сперва, что именно является галлюцинацией - добрый дядюшка Макс или же эти деревенские гопники цвета маренго со скорострельными пукалками? Или ты - галлюцинация? Иллюзия? Фата моргана? Пошевели серым веществом... Полезно.
- Э-э-э… Прошу прощения, гражданочка! - сержант замялся. - А вы уверены в присутствии в вашем доме постороннего?
  Женщина, краем глаза заметив, как один из милиционеров исподтишка покрутил у виска пальцем и ощутила странную опустошенность, кивнула.
- Да. Уверена, - глухо произнесла она. - Только для вас он не существует.
- Гм! - милиционер деликатно притронулся к локтю Светланы. - Да вы не переживайте так! Всякое случается... Мы не в претензии. Вы уж лучше врача вызовите. Что-то вид у вас больно нездоровый...
- Какой мент культурный! - восхитился Макс, сохраняя на физиономии выражение издевательского веселья. - Другой бы обматерил и деньгу бы содрал! ... Ты ему понравилась... Не, всё-таки, симпатявой бабой хорошо быть!
- Заткнись! - рявкнула на него хозяйка квартиры, вызвав у сержанта ещё большее изумление.
- Извините, - обращаясь к последнему, выдавила из себя женщина, устало проводя ладонью по лбу. - Может мне, действительно, показалось... Выпишите, если нужно штраф, я оплачу...
Милиционер пожал плечами.
- Это пусть начальство решает, - сказал он. - Наше дело маленькое. При необходимости вам пришлют бумагу... За мной! - последние слова относились уже к подчиненным, которые, расслабившись, с любопытством пялились на явно сбрендившую тетку в грязных кроссовках, с изможденным лицом и полубезумным взглядом.
  Ухмыляясь, стражи порядка вышли из квартиры, а женщина, закрыв лицо руками, опустилась на стул.
- Имеющий глаза, да видит! - важно изрёк псих. - Я тут, ваще, чисто Прометей, в натуре! Будешь теперь прилетать ко мне по утрам и клевать печень... Свинья неблагодарная!
Светлана оскалилась.
- Тебя, значит, кроме меня никто не замечает... Правильно? ... То есть, если я тебя убью, то и труп не найдут? Великолепно!
  Метнувшись на кухню, хозяйка квартиры вытащила из духовки самую большую кастрюлю, предназначенную для варки холодца и, наполнив ее водой, поставила на огонь.
- Сначала ошпарю, - бубнила она себе под нос, зажигая для скорости вторую конфорку, благо дно кастрюли было широким. - А когда он сознание от шока потеряет - перережу сонную артерию, тело вытащу на помойку и брошу...
Зачем шпарить человека, который и так полностью в твоём распоряжении - об этом она не задумывалась. Мысли скакали, виски взрывались невыносимой болью, тело била крупная дрожь...
...Вода вскипела на удивление быстро.
  Вооружившись прихватками, Светлана сняла с плиты булькающую кастрюлю и, неся ее на вытянутых руках, вернулась в комнату.
- Готовься, сволочь! - заорала она, готовясь выплеснуть исходящую густым паром жидкость прямо на психа. - Прощайся с жизнью, подонок!
  И тут случилось нечто уж совсем запредельное.
  Прикованный к батарее пришелец усмехнулся, продел запястья СКВОЗЬ толстый металл наручников и исчез, растворившись в полутьме комнаты, как сахар в кипятке...

                29

   Очнувшись утром на не разобранном диване, Светлана повернула затёкшую от неудобной позы шею и, окинув гостиную мутным взглядом, брезгливо поморщилась. Рядом стояла кастрюля с остывшей водой, куртка психа всё ещё валялась на полу, с трубы отопительной системы свисали наручники.
- Вас-то мы сейчас на вшивость и проверим, - угрюмо пробурчала хозяйка квартиры, надавливая на глаза большим и указательным пальцами, как учил Лисовский. Комната действительно раздвоилась, а вместе с ней и «браслеты» с «косухой».
«Надо было Макса раздвоить...» - вяло подумала женщина, вставая и раздражённо стаскивая через голову кожанку вместе со свитером.
«Докатилась, милая! Уже в одежде спишь, как какая-нибудь бомжиха привокзальная! ... Помойся хоть!»
  Пошатываясь, Светлана прошла в ванную, скинула джинсы с водолазкой, сняв и скомкав грязное белье, бросила его в бак и залезла под душ. Горячая вода её немного взбодрила, хотя она по-прежнему не могла твёрдо сказать - что за последние сутки было реальным, а что ей привиделось в бесконечном, горячечном сне, похожим на видения выбирающегося из тяжелого запоя алкоголика. В памяти всплывали то полуразложившийся труп Виталика, преследующий воющую от ужаса операторшу цеха квасцов, то пожирающие друг друга крысы-мутанты, то загипнотизированные, беззвучно хохочущим психом милиционеры, пляшущие и хором кричащие: «ВОРОТА В АД ЧЕЛОВЕК ВСЕГДА ОТКРЫВАЕТ САМ!»
   Надев халат и обмотав волосы полотенцем, женщина переместилась на кухню и, включив телевизор, села за стол.
«Поесть? - Светлана скривилась. Сама мысль о еде вызвала у нее сильнейший приступ тошноты. - Так... Понятно. Завтрак на сегодня отменяется... А может и обед с ужином... Ну и чёрт с ними!»
  Она попыталась сосредоточиться на теленовостях, привычно напичканных рухнувшими самолетами, взорванными поездами, террористами, политиками и прочей чернухой, но всё это показалось ей бесконечно далёким и ненастоящим, как разыгрываемая в театре абсурда пьеса или репортаж с другой планеты.
- Ящик для идиота! - проворчала Светлана и, решительно выдернув провод из розетки, посмотрела во двор, где, весело отражаясь в окнах верхних этажей противоположного дома, светило солнце и, судя по всему, здорово потеплело.
- Вот и бабье лето... - пробормотала женщина, прижимаясь лбом к оконной раме. - Плохая декорация... Бездарная. Уж лучше дождь...
  Вернувшись в гостиную, она с наслаждением отшвырнула ногой «косуху» пришельца, подсушила волосы феном, слегка подкрасилась, затем, отмыв кроссовки, оделась, обулась и вышла из квартиры.
  Город встретил её вонью бензина, урчанием автомобильных моторов, пронзительным визгом трущихся о рельсы трамвайных колес и смутным, волнообразным мельканием размытых движением лиц. Светлана будто наблюдала за миром исподтишка, через захватанное жирными руками, мутное стекло, с трудом узнавая улицы и испуганно шарахаясь от подворотен, пахнущих каменной сырой плесенью и пылью.
  Стремясь побыстрее вырваться из давящих, вызывающих клаустрофобию и УЖЕ НЕ ИМЕЮЩИХ СМЫСЛА многоэтажных лабиринтов, она остановила проезжавшую мимо маршрутку и, приоткрыв дверь, поинтересовалась:
- Я до «Сегмента» доеду? ... Только мне надо не со стороны Октябрьской набережной, а со стороны Весёлого поселка...
  Шофер молча кивнул, и женщина, забравшись внутрь, устроилась на мягком, обитом дерматином сиденье, в углу салона.
  В микроавтобусе по случаю выходного дня народу было немного, по полу бегали солнечные блики, из небольших колонок, рядом с водительским сиденьем лилась негромкая музыка. Кто-то, очень похожий исполнительской манерой на давешнего певца из подземного перехода, пел:
                Ты, может быть, знаешь, а, может быть, помнишь,
                И, может быть, любишь, а, может - жалеешь...
                Ты хочешь меня, но еще не умеешь,
                И веришь, как в ночь, и как Бога хоронишь...
 Вслушавшись в слова, Светлана поёжилась - уж слишком они соответствовали её настроению, слишком уж напоминали Макса, с его безумными речами и безжалостным препарированием самых потаенных уголков души, самых печальных или самых постыдных воспоминаний...
                ... Нырнула во тьму плоть, нашедшая пару,
                Забилась в оргазме, душ блудных не слыша,
                Всё злей, всё мудрее, всё хуже, всё выше -
                По чьим-то телам, на халяву, на шару...
                Поехала крыша...
  ...Из немыслимой зеркальной бездны на нее смотрел НЕКТО, кривя в ухмылке чувственные губы и держа на вытянутой ладони окутанный странным розовым туманом пульсирующий комок плоти, похожий на вырванное из груди сердце...
         ... Вчерашним словом перерезаны глотки,
                Заброшены сны в заоконную вьюгу...
                И вновь за тобой иду я по кругу,
                И вновь узнаю сатану по походке...
 Оглядевшись по сторонам, женщина встрепенулась.
- Здесь остановите, пожалуйста...
  Расплатившись, она вышла из машины и, никуда особо не торопясь, побрела вдоль трамвайных линий по заросшему сорной травой полю, представляющему из себя, так называемую, «санитарную зону», расположенную между гигантским химическим предприятием и жилыми массивами «спальных» районов. Слева, почти у самого горизонта, белели однообразные унылые ряды новостроек, справа виднелись приземистые корпуса родного объединения - темные, полуразрушенные, мрачные, похожие на обломки погибшей, враждебной человеку цивилизации...
- Эстетика безобразного, - громко произнесла Светлана, жадно вдыхая привычно едкий запах и, как старой знакомой, кивая белесой химической пыли, тонким слоем лежащей повсюду - от огромных лопухов до трамвайных шпал.
  Добравшись до остановки «Химзавод», она свернула на тропинку, ведущую через заросшие крапивой канавы и упирающуюся в хлипкое сооружение с гордой, правда, слегка покосившейся табличкой: «Проходная. Предъявлять пропуск в развернутом виде».
«Сегодня нам он не понадобится... - подумала женщина. - Сегодня я проникаю повсюду по собственному желанию...»
  Она уселась на связку древних трухлявых шпал, в хорошую погоду служащих вахтерам в качестве скамейки для перекуров и, сунув руки в карманы кожанки, задумчивым взглядом окинула бескрайний, продуваемый всеми ветрами пустырь.
  «Я здесь... Вне города, вне домов, вне людей, все Макса... Мне уютно и несуетно. Светит солнце, тепло... Человеку, в сущности, надо лишь одного: чтобы его оставили в покое. Запастись продуктами, залечь в берлогу с центральным отоплением и зимовать... Пусть холода будут нескончаемы, мне безразлично... Только не трогайте моего дома, моих друзей  родных, моих старомодных глупых принципов, без которых, кстати, человечество давно бы уж превратилось в зверинец! Я живу, как умею, как могу, как учили; что же до промахов и просчетов, то своя ноша не тянет, своя грязь не пахнет... Чужая - да. Воняет.
Сейчас, господин великий гипнотизёр, господин убийца, иллюзионист, телепат, философ, чёрт рогатый, воняете именно вы! Вы судите меня и, значит, вы слабы. Ибо сильный - не судит, сильный прощает...»
Внезапно за её спиной послышался знакомый голос.
- Мудро, Светлана Васильевна, мудро... Но неверно.
 Женщина вздрогнула.
- Опять сорок пять! - проворчала она, сердито разглядывая якобы умершего Сергея. - Следишь ты за мной, что ли?
Бывший поклонник отрицательно покачал головой.
- Нет, не слежу. Просто присутствую.
Светлана усмехнулась.
- Да вижу, что присутствуешь, не слепая... Кого мы нынче играем? Опять мертвеца? Или мужественного героя, спасающего слабую, беззащитную тётеньку из волосатых лап кровавого маньяка-убийцы? ... Пушкину-то привет передал?
Сергей вздохнул.
- Ну, зачем вы так?! Мне же ничего от вас не надо...
- Ух, ты! - в притворном изумлении воскликнула Светлана, делая большие глаза. - С ума сойти! Все норовят с несчастной девочки выгоду поиметь, а он - святой, блин, крылышками тут машет, нимбом отсвечивает! ... Неужели даже трахнуть меня не хочешь?!
- Не хочу, - спокойно ответил парень, стараясь не встречаться с собеседницей взглядом, то ли он робости, то ли от стыда за неё.
- Ну и катись тогда отсюда к чертовой матери! Иисусик!
- Мне жаль вас, Светлана Васильевна! - искренне произнес Сергей. - Трасса зет-66 не лучшее место во Вселенной.
- Чего-чего?! - женщина резко обернулась. - А ну повтори! - последнюю фразу она договаривала уже машинально, тупо уставившись на пустую тропинку, где ещё секунду назад стоял некогда влюбленный в неё мальчишка-практикант.
- Будьте вы прокляты! - прошептала она, устало смыкая воспалённые веки, - нигде от вас спасения нет!
  Посидев ещё немного с закрытыми глазами, Светлана вновь посмотрела в сторону исчезнувшего Сергея, затем поднялась на ноги и, шагнув к проходной, потянула на себя противно заскрипевшую несмазанными петлями дверь. В тесном пыльном помещении с низкой выгородкой и ржавым турникетом было душно и воняло кислятиной. Сам вахтёр - здоровенный толстый парень, спал в углу, на топчане, с головой укрывшись драным, прожжённым в нескольких местах одеялом. На столе, рядом с нехитрой снедью, валялась пустая бутылка из-под водки.
«Умаялся бедняга! - с иронией подумала женщина, проскальзывая мимо храпящего охранника и оказываясь на территории завода. - Надорвался, вкалывавши!»
- Тянет на родное пепелище? ... А я тут пастухом подрабатываю...
Светлана, оглянувшись и уже ничему не удивляясь, заметила своего преследователя, медленно бредущего по заросшему бурьяном пустырю и крепко сжимающего в руке длинный тонкий хлыст.
  Приблизившись к женщине, Макс остановился.
- Ключики-то отдай! - потребовал он, скаля зубы в широкой улыбке. - Чай - не твои...
  Светлана, пожав плечами, вынула добытую вчера из «косухи» психа увесистую связку и бросила её на землю.
- Прошу!
- Спасибо, внученька! - сумасшедший, преувеличенно кряхтя и охая, подобрал ключи, после чего, распрямившись, стряхнул с них грязь и добавил. - А за курткой я вечерочком зайду... Не возражаешь?
- Возражаю.
- Тем более! - Макс вновь осклабился. - Обязательно заскочу! Запрыгну, залечу, заползу! Посидим - попьём чайку с сахаром-рафинадом, угостимся чем Бог послал - пищей телесной и духовной, о знакомых посплетничаем... Радостно встретим Новый год!.. Вот только крысок довыгуливаю... - он широким жестом обвёл пространство вокруг себя, и женщина, приглядевшись, заметила нечто удивительное.
  То появляясь, то исчезая в густой траве по пустырю двигалась огромная грязно-бурая стая крыс-мутантов. Грызуны, казавшиеся очень испуганными и подавленными, молча жались друг к другу, на почтительном расстоянии обтекая стоящих у них на дороге людей, робко принюхивались к человеческому запаху.
  Светлана ошеломленно помотала головой.
- Ну и ну! ... Так ты у нас еще и укротитель крыс? Крысиный пастух?
- Я не просто пастух, - со знанием изрек псих, поигрывая хлыстом. - Я пастырь. Мои подопечные, увы, далеко не праведники. Они постоянно спариваются, они дерутся из-за самок, из-за куска тухлятины, они пожирают больных и слабых... Но! - он поднял палец. - Она верят в меня! Им приходится это делать, поскольку я бью их кнутом, следовательно, существую... Смотри!
  Макс беззлобно стегнул попытавшегося свернуть в сторону крысёнка, и тот, обиженно пискнув, вернулся обратно в стаю.
- Видишь? Элементарная логическая цепочка: шаг в сторону - удар, следование по намеченному пастырем пути - временное благополучие, еда, самка, продолжение рода... А не верящих в меня я уничтожаю. Просто давлю каблуком, как неспособных связно мыслить и улучшать породу. Когда их наказываешь - они не понимают, что сила, распоряжающаяся болью - разумна. Они думают, будто натыкаются на оголенные электропровода или на колючки растений. Еретики - глупы, хотя я и им даю шанс...
- Фокусы-покусы, фикусы - пикусы, - передёргиваясь от отвращения, пробормотала Светлана. - Дай мне пройти!
Сумасшедший нахмурился.
- Иди... Они тебя не тронут.
- Как?! По ним?!
- По ним, по ним... Не дрейфь!
- Ну, хорошо...
  Собрав силу воли в кулак и до боли сжав зубы, женщина шагнула прямо на непрерывно движущийся живой ковер и... будто мгновенно перенесённая волшебной силой из одного места в другое, очутилась... на Невском проспекте, обнаружив себя бредущей по середине тротуара, напротив Гостиного двора.
- Здравствуйте, уважаемые земляки и гости славного города на Неве! - пробурчала она себе под нос, - перед вами - центральная улица Санкт-Петербурга, полная достопримечательностей, дворцов, кабаков и всяческих чудес... Вот, к примеру, шизанутая летающая тетка - лучшая подруга крысиного пастуха, прискакавшая сюда на невидимом помеле, прямо с трассы зет-66!
  Не останавливаясь, Светлана расхохоталась громким визгливым смехом, запрокинув голову и восторженно разглядывая стремительно меняющееся небо. Еще минуту назад синее и безоблачное, теперь оно покрылось густым, дождливым мраком, в глубинах которого то и дело вспыхивали  огненные спирали. Дома, всё так же освещаемые солнцем, казались грубо вырезанной тупыми ножницами из цветной фотографии и наклеенной на кусок черного бархата, картинкой.
- Восхитительная декорация! - кричала Светлана, убыстряя шаг. - Гениально! Браво, господин иллюзионист! Брависсимо!
  Прохожие испуганно шарахались от странной, вопящей и хохочущей, к тому же почему-то мокрой насквозь женщины в кожаной куртке, потемневших от воды джинсах и хлюпающих кроссовках. Двое мрачных типов с бледными отёчными лицами у таксофона оживились.
- Обширялась баба! - прогнусавил один из них, подмигивая приятелю. - Видать прямо из ванны вылезла... Жаль, не голая!
  Ничего не замечая вокруг, Светлана добежала до станции метро «Невский проспект», ступила на мост через канал Грибоедова, затем, будто что-то вспомнив, резко затормозила и, тяжело дыша, привалилась к перилам.
- Удивительно! - выпалила она, смотря вниз на воду, по-прежнему отражающую естественную голубизну небес. - Встретились день и ночь! Пересеклись, слились, смешались, перемешались... ПОМЕшались! Как я, - женщина, вздохнув, опустила подбородок на сложенные «домиком» ладони  замерла.
  Спустя некоторое время возле неё остановился немолодой уже мужчина, судя по туристической карте в руке, приезжий, и несколько удивлённо разглядывая влажную одежду Светланы, неуверенно произнёс:
- Э-э-э, извините, ради Бога... Вы не подскажете, как мне добраться до Артиллерийского музея?
  Женщина оглянулась, и сейчас же её разум пронзили тысячи незримых игл. Она узнала о пожилом любителе военной истории почти всё: о том, как он в одиннадцатилетнем возрасте занимался онанизмом, подсматривая за соседкой по квартире - толстой и уродливой старухой; и о том, как на первом куре военного училище украл у соседа по казарме заначку в двадцать пять рублей; как врал жене, утаивая от неё «левые деньги» и шляясь по гарнизонным шлюхам... Даже как ещё в школе, перед уроком математики высморкался на учительский стул...
  Однако самое постыдное, самое ужасное воспоминание, которое мужчина всю жизнь пытался изгнать из своей памяти, показалось Светлане забавным.
Оно касалось дня торжественного бракосочетания, когда молодой старший лейтенант, напялив новый, специально сшитый по такому случаю мундир, повёл украшенную фатой невесту в районный ЗАГС, сопровождаемый уже с утра пьяными друзьями-однополчанами и немногочисленными родственниками. Там-то, в душном, казённом помещении и случилось ужасное: в наиболее ответственный момент, утвердительно кивая на вопрос: согласен ли он взять в жены стоящую рядом с ним женщину, взволнованный офицер вдруг, с изумлением почувствовал в желудке самый настоящий взрыв и почти сразу же катастрофически молниеносный понос, сопровождаемый оглушительным выбросом газов, наполнил отутюженные форменные штаны... В общем, известно чем.
  Опозоренный перед всем офицерским (а по слухам и рядовым) составом местного военного гарнизона, старший лейтенант безрезультатно ползал в ногах у садюги - комдива, умоляя о переводе в другую часть, сослуживцы, приятельски, но крайне ядовито интересовались: обеспечивает ли дерьмо в штанах дополнительное скольжение при ходьбе, супруга же, в наиболее напряжённые минуты их семейной жизни именовала благоверного не иначе, как засранцем, причем с полным на то основанием...
  Светлана криво усмехнулась и кивнула в сторону станции метро.
- Спуститесь сейчас вниз, доедете до «Горьковской», там спросите...
Не слушая рассыпавшегося в благодарностях бывшего вояку, женщина, оторвавшись от перил, шагнула по направлению к Дому книги и тут же, едва не столкнувшись с двумя молодыми девицами, вновь, с непонятно откуда взявшейся уверенностью, поняла: одна (с идиотским по ее мнению именем Ангелина) ненавидит другую - Ларису - лютой ненавистью, девственность потеряла полтора года назад, в компании пьяных подонков, несколько раз уже пробовала нюхать героин и очень озабочена двухнедельной задержкой месячных.
  Вторая - Лариса - всерьез подумывала о том, чтобы спровадить престарелую маразматическую тетушку на тот свет (либо отравив, либо напугав до смерти), став единственной владелицей двухкомнатной «хрущебы» в районе Купчино...
  В ужасе Светлана перевела взгляд на идущего следом парнишку лет десяти и узнала о его непреодолимом страхе (до столбняка, до дрожи) перед неким Жориком - пятнадцатилетним оболтусом с огромными веснушчатыми кулаками и нравом взбесившегося бультерьера...
  Прохожий с большой спортивной сумкой, сам того не ведая, «сообщил» женщине о своём, тщательно скрываемом от окружающих, влечении к хрупким юношам - ученикам балетной школы из дома напротив...
  Старушка - «божий одуванчик» - обожгла памятью о жутких морозах, разрезаемых истошным воем сирен, обледенелых ступенях парадного, и о разрубленном мародерами трупе замерзшего прямо у подъезда человека - в рваном драповом пальто и с изящными «профессорскими» очками на мертвом, покрытом нетающим снегом лице...
  Растерянная и испуганная, Светлана, сгибаясь под потоками негативной - то странной, то тошнотворной информации, шарахалась в разные стороны пока не поняла одну закономерность: телепатическое, если можно так выразиться, «поле» действовало в радиусе примерно трёх метров от его носителя. Стоило отойти, и оно исчезало, но при малейшей попытке пересечь невидимую границу, женщину охватывало чувство нырнувшего с головой в нечистоты золотаря.
- Что вы со мной сделала?! - мысленно завопила она, обращаясь к низкому ночному небу, с которого на неё, и только на неё, продолжал падать ледяной, пахнущий смертью, дождь. - Мне не нужно вашего знания! Не нужно вашей способности видеть под прекрасной внешностью - пожираемого червями мертвеца! Я всего лишь человек! Я не вынесу этого!
  Словно в ответ на её неслышный, отчаянный крик, сознание Светланы заволокло вязкой, липкой мутью, когда же она вновь оказалась способной воспринимать окружающее, то обнаружила себя на совершенно пустой, грязноватой улице, упирающейся в мрачное строение - то ли заброшенную фабрику, то ли склад. Слева тянулся высокий бетонный забор, справа громоздились давно оставленные жильцами полуразвалившиеся двухэтажные дома с облупившейся штукатуркой и выбитыми окнами. Посмотрев наверх, женщина, к своему несказанному облегчению, вместо черного дождливого кошмара со сверкающими спиралями, увидела обыкновенное «земное», правда, потихоньку заволакиваемое облаками, небо.
«Могло быть и хуже! - тупо размышляла она, заворачивая в узкий проулок между двумя, воняющими гнилой древесиной, сараями и оказываясь на краю гигантской, смутно знакомой пустоши. - Могла бы и в милицию загреметь! ... Сумасшедшая телепатка Петрова рассказывает загадочному оперу Акаеву о том, как он - Акаев - в детстве прятал порнографические открытки в третий том детской энциклопедии и воровал из копилки младшего брата мелочь на сигареты! Сенсация, блин!..»
  Светлана скривилась и, засунув руки в карманы, окинула взглядом бескрайние заболоченные пространства с неясными очертаниями каких-то циклопических сооружений - то ли заводских цехов, то ли ремонтных доков, на самой границе видимости. Ветер доносил запахи морской воды, переработанного дизельного топлива, тлеющего в огромных сырых кучах мусора...
- Весёленький пейзаж! - женщина, близоруко сощурившись, всмотрелась в стоящее не отшибе приземистое строение и неожиданно узнала в нем тот самый приснившийся ей однажды дом, с похабными рисунками на стенах комнат, с ледяной ванной и самовзрывающимся полом.
«Вот склеп, который построил Макс, - спокойно подумала Светлана, преодолевая по хрупким мосткам озеро жидкой грязи и останавливаясь у двери, с надписью «СЮДА». - Естественно, сюда! Как же я сразу не догадалась?! Не мусор сваливать, не плевать и даже не входить... Впрыгивать! Влетать!..»
  Она взялась за старинную дверную ручку, изображающую дракона, кусающего собственный хвост и потянула ее на себя.
- Прошу вас, Светлана Васильевна, не стесняйтесь!
Женщина шагнула в пыльный сумрачный вестибюль и, заметив привалившегося к стене психа, по-прежнему сжимающего в руке тонкий «крысиный» хлыст, хмыкнула.
- Ну, понятно! Кто ж ещё здесь может быть кроме тебя?!
- Разумеется... Мой хауз - моя крепость! Цитадель с видом на залив... А, кстати, ты чего такая мокрая? От слёз? Или в Неву свалилась?
  Светлана, молча пожав плечами, машинально потрогала уже начавшую подсыхать одежду, и вдруг её осенило.
«Я ведь могу побить Макса его же оружием! - подумала она, вспоминая потоки негативной информации, излучаемые случайными прохожими на Невском проспекте. - Стоит приблизиться вплотную, и я узнаю о нём примерно столько же, сколько он знает обо мне! Посмотрим тогда, господин гипнотизер, кто кого ошарашит!»
  Сдвинувшись с места и внутренне приготовившись к очередной порции чужих мыслительных помоев, женщина приблизилась к психу, но, увы, так ничего и не почувствовала - ни спрятанных за подкладкой школьного портфеля эротических журналов, ни горячего желания удушить подушкой дядюшку-паралитика.
  Макс насмешливо улыбнулся.
- Девочка моя, - с деланным сочувствием произнес он. - Да если бы ты хоть на минутку ощутила накопленный мной отрицательный опыт - твой маленький примитивный мозг выскочил бы наружу через все имеющиеся в голове дыры, не в силах переварить полученные мегабайты! ... Смирись! Богу - богово, а слесарю - слесарево...
- Возможно, - Светлана, разочаровано вздохнув, переместилась из вестибюля в освещенный тусклыми лампами коридор. - Значит, здесь ты живешь, - полувопросительно, полуутвердительно вымолвила она, равнодушно разглядывая обшарпанные стены.
- Живу, - согласился псих. - Хлеб жую, песняк пою, кино кручу, спектакли ставлю... Например, - он толкнул первую попавшуюся дверь. - Пьеска, основанная на фактах биографии первого мужа Екатерины Заславской - Аркаши Усольцева...
  Судьба его проста и сурова: пил, пил да и умер... Но! - сумасшедший подмигнул. - Весь вопрос в том, КАК именно умер! А накрылся Аркаша медным тазиком, отравившись метиловым спиртом - вещью, по причине своей исключительной ядовитости, довольно редкой... Где же гражданин Усольцев раздобыл столь экзотическое пойло?! Элементарно, дамы и господа! Отраву ему подсунула верная супруга Катенька, мудро рассудив, что разменивать квартиру - слишком дорогое удовольствие, и потому, перелив яд из пузырька в пустую бутылку, поставила ее на виду у погибающего от похмельного синдрома Аркадия. Добрые дяди следователи сочли скоропостижную смерть несчастным случаем и, грустно покачав лысинами, пошли ловить преступников, а Екатерина Семеновна - искренне рыдать над свежей могилкой...
  Пока Макс разглагольствовал в своей привычной глумливой манере, Светлана с болезненным любопытством рассматривала заваленную мусором комнату, по которой метался ослепший, громко стонущий человек в грязной дырявой майке и в сползших чуть ли не до колен спортивных штанах с лопнувшей резинкой. Из его рта падала густая пена, худые пальцы бессильно, подобно лапкам полураздавленного таракана, шарили по стенам, а следом - неслышно ступала торжествующая Екатерина, крепко сжимая затянутой в изящную дамскую перчатку рукой объемистый пузырек.
Псих продолжал:
- Правда, зло к отравительнице уже начало возвращаться... При всём своём гоноре и показном наплевательстве на нынешнего супружника Андрея Андреевича, Екатерина Семеновна испытывает к нему - плешивому и пузатому, рабскую, животную страсть, и готова на всё - даже, потакая этому патологическому чистюле, ежедневно вылизывать квартиру до зеркального блеска, часто - в ущерб личным финансовым интересам! ... Могу вас уверить, Светлана Васильевна, ваша подруга, к сожалению, или к счастью, легко не отделается. Ей еще предстоят разнообразные и крайне неприятные сюрпризы, - Макс зловеще усмехнулся. - Се ля ви!..
  Затем он распахнул следующую дверь.
- А здесь, леди и джентльмены, мы имеем удовольствие наблюдать заключительные кадры кинодрамы под названием «Смерть на троих»! Прошу обратить внимание на свежее художественное решение финальной сцены, где героиня, томимая неясными желаниями и смутными предчувствиями, произносит «ту би ар нот ту би», что, впрочем, ужасно банально и не смешно.
  Светлана глянула в указанном направлении и увидела трёх выходящих из мрака женщин. Все они являлись её точными, к тому же абсолютно голыми, копиями, и все крепко прижимали к себе мёртвых, завернутых в окровавленный полиэтилен, младенцев.
- Три счастливых, благополучных аборта, мэм! - радостно улыбаясь, проворковал Макс, приближаясь к одной из копий и ласково круговыми движениями проводя рукой от середины живота до промежности. - Три праздничных дня... Вы ведь, кажется, всегда именовали месячные праздниками, верно? А тут супермесяные! Суперпраздник»
  Псих вновь вернулся в коридор и захлопнул за собой дверь.
- Но главное не в этом, дамы и господа! - воскликнул он. - Главное - насильственного прерывания беременности вполне можно было бы избежать, если бы уважаемая Светлана Васильевна, во-первых, не ленились бы консультироваться у знающих людей, во-вторых, не жалела бы денежек на дорогостоящие противозачаточные прибамбасы, ну, и в-третьих, не подхватывала бы извечную обожаемую рабами и глупцами молитву, состоящую всего из двух слов: «Авось пронесёт!» ... Фирштейн?
   Снова под низким, в разводах сырости с шелушащейся побелкой потолком замигали разноцветные лампы - красный, зеленый, синий, красный, зеленый, синий...
- Здесь мы постигаем плоть, - серьёзно произнес Макс, шагая впереди женщины и открывая комнаты - одну за другой. - Здесь мироздание вращается вокруг нехитрой истины: если боишься летать - ползай красиво...
  Вспышка, темнота, вспышка...
  Тесное, напоминающее то ли парикмахерскую, то ли кабинет врача помещение. Копошащиеся на кафельном полу мокрые тела... Голая, слабоумно хихикающая девица, переступающая через жадно совокупляющиеся пары и поливающая их густой розовой жидкостью из плетеной бутылки...
- Жажда и голод никогда не приедаются, мэм! - вещал псих, беспристрастно, как санитар в морге, переворачивая дергающиеся в непрерывном оргазме скользкие туши, разъединяя и соединяя их по своему усмотрению.
- Великое, красивое ползанье!.. Разум - пустой звук, материя - протоплазма, насыщение - иллюзия. Они вечны и неутомимы. Они - самодостаточны!
  Темнота, вспышка, темнота...
  Маленькая неприметная шлюшка с заурядной внешностью, плоской фигурой и гигантской, чуть ли не вывернутой наружу вульвой, ползала на коленях по залитому слизью паркету, удовлетворяя ртом нескольких мужчин, которых, в свою очередь, стегало плетью рослое, затянутое в блестящую кожу, бесполое существо...
  Темнота, вспышка...
  Знакомая картина: широкая старинная кровать, с прикованной к высокой спинке женщиной и овладевающий ею зверь с отвратительной волосатой спиной... Нет, несколько зверей - белых, черных, желтых, истекающих едким потом, рычащих, готовых раствориться в воющей от наслаждения самке...
  Вспышка, темнота...
  Ожидая неминуемой и уже предвкушаемой судороги внизу живота, Светлана замедлила шаг, но ничего не произошло - тело осталось холодным и равнодушным, будто из него вынули какую-то, крайне необходимую для определенных физиологических реакций деталь.
  Макс сочувственно улыбнулся.
- Поздно, милая, час икс плавно перетек в час зет. Сидеть сразу на десяти стульях никому не возбраняется, но это ужасно неудобно... Сплошные ограничения при абсолютной свободе выбора... Ну, не насмешка ли?! Там, где кончается голод - кончается и насыщение, - он изобразил на лице скорбь и заметил. - Моя печаль светла... А твоя?
- А? - женщина, встрепенувшись, стерла с подбородка обильно стекающую из полуоткрытого рта слюну, и невнятно пробормотав: «Подсуден ли тот, кто судит себя?» - слепо побрела к выходу.
  Макс не стал её останавливать. С замерзшей на губах усмешкой, он стоял, опершись плечом о дверной косяк и поигрывая кнутом, а на его футболке, как на экране монитора, стремительно менялись надписи: «УЧИМСЯ ЛЕТАТЬ КРУТО!», «ПОЛОЖИ ЗАДНИЦУ ПЛАВНО», «Я УМЕЮ РАБОТАТЬ ЯЗЫКОМ», «ТРАССА ЗЕТ-66»...
  Странным образом, эти фразы вспыхивали и перед глазами Светланы, пока она с превеликим трудом, то и дело проваливаясь в зыбкую обморочную тьму, выбиралась из района трущоб.
  Затем её вновь захлестнул поток негативной информации.
  Первый же встречный оказался недавно освободившимся из тюрьмы уголовником, отсидевшим в общей сложности лет пятнадцать за убийство жены - милой и доброй женщины. Её элементарно оклеветали: старая, как мир история - тайный завистник, ревнивый муж с необузданным нравом, нож в рукаве! ... Бывший зэк тлел изнутри чахоточным огнем, жить ему оставалось недолго, и он намеревался использовать отпущенный срок с толком. Добраться до завистника - теперь уже солидного, семейного господина с положением и разобраться с ним раз и навсегда...
  Следующая - толстая смурная дама с поджатыми губами и блестящими поросячьими глазками, исходила злобой к своей молодой, симпатичной невестке, слишком уж, на её взгляд, привязавшей к себе сына - инфантильного увальня-очкарика с двумя высшими образованиями...
  Помятый мужичонка ошарашил тайным желанием хоть раз в жизни изменить законной супруге с несколькими торгующими на рынке ... китаянками. Причем, испражняться на них и заставлять танцевать на столе в голом виде...
  Оказавшись, в конце концов, на проспекте Стачек, Светлана дошла до метро и, спустившись по эскалатору, села в вынырнувший из туннеля поезд.
- Станция «Нарвская»! - прогремел в динамиках ужасный железный голос. - Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Балтийская», выход к Балтийскому и Варшавскому вокзалам, -  и сейчас же, без всякой паузы. - Внимание! В эфире радио «Юго-Запад»! Мы смертельно рады новой возможности встретиться с вами в электрифицированных катакомбах Северной Пальмиры и поговорить о способах уничтожения крыс. Эти милые, умные, чистоплотные животные известны своей живучестью, упрямством и интеллектом стаи. Тем не менее, отлавливать их скопом - бесполезное занятие, ибо каждый грызун требует особого такта... пардон, тактики и определенной стратегии. Крысы - наши маленькие друзья и желательно давить их на хрен без особых мучений...
   Женщина исподтишка бросила взгляд на соседей по вагону, но никакой реакции на бредящего в прямом эфире диктора не обнаружила.
«Ясно, - Светлана зажмурилась. - Очередная слуховая галлюцинация! Жаль нельзя проверить... А то б нажала на барабанные перепонки и настоящие звуки раздвоились бы, а игрушечные - нет... Хотя, куртка Макса и наручники вполне реальны, следовательно, реален их хозяин. Откуда же тогда его способность растворяться в воздухе? ... Кто он?»
- Не человек! - прозвучал вдруг, прямо у неё в сознании холодный бесконечно презрительный, бесконечно далекий, но в тоже время невыносимо, до боли в ушах, громкий голос.
  Акустический удар был настолько силен, что в голове у Светланы зазвенело, и несколько минут она чувствовала себя вообще оглохшей. Затем волна ватной умопомрачительной тишины отступила, вновь вытолкнув на поверхность ржавый механический баритон.
- Итак, радио мертвецов прощается с вами... В заключение. Для несостоявшейся вдовы поэта, несостоявшейся матери, несостоявшейся бизнесвумен, несостоявшейся шлюхи,  несостоявшейся монашки Петровой, от бывшего комсомольского секретаря Виталия Курбатова, мы передаем любимую песню строителей Беломорско - Амурской канальной магистрали - «Универфобия», в исполнении хора мальчиков гермафродитов Актюбинской машиностроительной фабрики...
   Пространство вагона взорвалось истошным воем гитар, и некто, похожий на простуженного, к тому же спившегося Паваротти, пронзительно завопил: «Твое чёрное сердце - морская звезда, я вхожу туда, где меня не ждут... Я тот, кто узнает тебя!..» Певец не успел добраться до припева, когда за окнами поезда замелькали облицованные коричневым мрамором колонны станции «Площадь Восстания», двери открылись и женщина, выскочив из звукового безумия, не оглядываясь, поспешила к выходу.
«Да-да, он - не человек! - теперь она знала это так же твёрдо, как и то, что камень - тяжелый, вода - жидкая, а воздух - прозрачный... От меня отказались. Я отлетела. Наступает ночной дождь... Главное - успеть!..»
Квартира №58 встретила ее затхлостью, мусором, заоконными воплями помойных котов, и, конечно же, развалившимся в кресле психом.
- Бегая со мной наперегонки, ты бы наверняка продула пари, - небрежно бросил Макс, стряхивая с сигареты пепел. - Впрочем, ты и так уже продула по всем статьям, без дополнительных состязаний... Увы и ах!
- Продул ты! - Светлана упрямо дёрнула подбородком. - Ибо я не боюсь... Понял?
- А это уже неважно, милая... Глянь-ка сюда...
Женщина повернула голову и тупо уставилась на некое странное образование в углу комнаты, напоминающее огромный мыльный пузырь, только не прозрачный, переливающийся всеми цветами радуги, а угольно-чёрный, живой, жадно всасывающий табачный дым и, похоже, готовый поглотить всё, что угодно - от человека до целой Вселенной.
  Хозяйка квартиры осторожно приблизилась к пузырю, и тут же, разглядев в его бездонных глубинах уходящие к затянутому тучами горизонту цепочки фонарей по обочинам мокрого шоссе, испуганно отпрянула в сторону.
- Твоя работа?! - она повернулась к Максу. - Убери немедленно!
- Моя работа окончена, Светлана Васильевна, - грустно произнес псих и вдруг, сделавшись полупрозрачным, засветился изнутри тусклым зеленым светом. - Призраки, фантомы, привидения... Банально до зевоты, челюсть сводит. Игра завершена и нет радости в масках. Ни в чём нет радости... Есть лишь дорога...
  Пришелец подобрал с пола «косуху» и, вывернув её наизнанку, бросил в сгусток тьмы.
- Шкуры, кожи, механизмы, - пробурчал он, задумчиво проводя пальцем по расплывающемуся мерцающими зеркальными кривыми лицу. - Биология, химия... Грим. И для чего?.. То есть, для кого? Для бездарных дилетантов?.. Печально... Вы вычерпали путь, вы прозевали источник, ибо вера начинается там, где бессильна логика. К сожалению, вам теперь равно недоступно, как первое, так и второе. Вы могли бы иметь всё, но раздробили себя... А миры за семь дней не только создают, но и уничтожают... Легко.
  Светлана обвела помещение затравленным взглядом. По потолку прыгали, скручиваясь тугими спиралями и распадаясь на тысячи острых осколков, вытянутые, одушевленные тени. Вокруг копошились мириады прозрачных червей, казалось - сам воздух превратился в нечто враждебное и опасное.
А затем, прямо из стены, в комнату шагнула Екатерина, волокущая за собой на толстой стальной цепи слепого мужчину в рваной майке и спортивных штанах.
- Его зовут - Неизбежность! - радостно сообщила она Светлане, тыча в несчастного пальцем. - Он любит сюрпризы! Я хохочу вместе с ним! Я - узнаваема, верно? ... Гляди веселей, подруга! Скажи: чи-и-и-из!
  Улыбнувшись кошмарной беззубой улыбкой, обнажившей сгнившие, покрытые язвами десны, Екатерина пересекла гостиную и вместе со слепцом скрылась в бурлящем, брызгающем черной слизью нарыве.
- Доченька, не плачь обо мне! - послышался со стороны прихожей слабый голос матери. - Я очень хотела казаться необходимой, но не сумела стать счастливой... А кому интересны пожилые пенсионерки с ишемической болезнью сердца? Кому нужны неудачницы? Ведь, правда?
  Жалко пробормотав на прощание: «До свидания, доченька, прости ради Бога!» - голос смолк.
- Ты! ... Дьявол! - прохрипела Светлана, ощущая всё убыстряющееся движение комнаты вокруг себя. - Изыди! - она попыталась перекреститься, но так и не вспомнила, как это нужно делать - слева направо, или справа налево...
 Призрак усмехнулся.
- А вы никогда не задумывались, Светлана Васильевна, что кроме сил света и сил тьмы, может существовать еще одна - ТРЕТЬЯ СИЛА, не несущая в себе ни добра, ни зла?!
- Сказки! - из пятна мрака выступила зябкая, будто видимая сквозь туман, фигура Сергея. - Стоящий вне добра уже работает на Зло! ... Аксиома.
- Простите, но это вам только кажется! - живо возразил мерцающий фантом. - Закон бытия: в трехмерном мире - истина двумерна: да или нет, черное - белое, боль - радость... Низшая ступень, начало пути, примитив. Более сложные структуры подразумевают более сложные формы взаимоотношений...
- Ну, и что же заставило столь важного господина спуститься с высших ступеней развития в наш убогий примитив?! - с иронией поинтересовался Сергей - Сидели бы вне добра, вне зла - горя бы не знали...
  Призрак пожал плечами.
- ВАС НАДО УЧИТЬ! - вымолвил он и, вздохнув, добавил после небольшой паузы. - Хотя, возможно, я обознался... Возможно, я наврал и о третьей силе... В конце концов, у вас существует такое специфическое понятие, как «двойной агент»...
  Согнувшись в шутовском поклоне, Макс приподнялся над полом, медленно сместился к зеркальному трюмо в прихожей, прокричал оттуда что-то типа: «Ключ на старт, мастер, музыку!», затем нырнул в своё же отражение и исчез.
  Вместе с ним исчезло и всё остальное - живущий непонятной жизнью чавкающий мрак, выпирающий из стены подобно чудовищно вздувшемуся ожогу на дряблой старушечьей коже, призраки умерших и двойники живых, лица, огни, тени...
  Осталась лишь пустая пыльная комната с навечно въевшейся в обои застарелой табачной вонью - серая и плоская, как выцветшая черно-белая фотография, прямоугольник окна, напоминающий старую театральную декорацию, с унылым двором, за давно немытыми мутными стеклами, и жалкое человеческое существо, согнувшееся под весом отработанного, уже ненужного тела...
«Бред! Это всего лишь бред! Всего лишь - моё безумие! В безумии - абсолютная свобода. Абсолютная свобода означает смерть. Ожидание её - и есть, собственно, жизнь... Боже, как смешно!»
  Женщина подняла глаза к потолку, изо всех сил обхватила голову руками, так, что ногти впились в кожу, и страшно, по-волчьи завыла.

                30

  Труп Светланы, уже разложившийся, с почерневшим, неузнаваемым лицом, нашли лишь через четыре дня, когда Екатерина, обеспокоенная слишком уж затянувшимся молчанием подруги, приехав к ней домой и, почувствовав ужасный запах, ползущий из квартиры №58, вызвала милицию. Явившаяся оперативная группа в два счёта выломав дверь, проникла в помещение и обнаружила мёртвое тело хозяйки дома, свисающее с потолочного крюка.
Потерявшую сознание Заславскую, наспех откачав, отправили на патрульной машине в больницу, труп в морг, быстро оформили все необходимые акты и с лёгким сердцем сдали дело в архив.
  А спустя несколько суток, в районном отделении милиции состоялся примечательный разговор между двумя предельно вымотанными за день, а потому решившими немного расслабиться оперативниками.
  Запершись в кабинете, они разлили по стаканам водку, выпили и смачно захрустели солеными огурцами, конфискованными у какой-то бабуси, нелегально торговавшей возле метро.
- Кстати, помнишь шизофреничку, что недавно повесилась? - поинтересовался грузный седой майор у своего более молодого коллеги.
- Да уж наслышан! - усмехнулся тот. - Такую белиберду несут - уши вянут! То ли она летала, то ли по потолку ходила...
  Старший оперативник нахмурился.
- А ты, между прочим, напрасно смеешься, - заметил он, прикуривая «Беломорину» и кидая горелую спичку на пол. - Вы ж тогда все на семинар уехали, а я там присутствовал, видел...
- И что?
- Она, действительно - висела в воздухе...
- Естественно! - собутыльник фыркнул. - На то и повесившаяся, чтобы висеть...
- Ты не понял! - с нажимом произнес майор. - Она висела БЕЗ ВСЯКОЙ ВЕРЕВКИ.
- Чего-чего?!
- Между потолочным крюком и шеей женщины было пусто... Я лично рукой проводил.
  Молодой милиционер озадаченно потер лоб.
- То есть... Как же это? - несколько растерянно спросил он.
Седой оперативник вздохнул.
- Не знаю... Никто не знает. У нас все по очереди на стремянку лазали - проверяли... Причём хозяйка квартиры выглядела именно повесившейся: шейные складки, отек, язык наружу, всё такое...
- Чудеса в решете, - проворчал оперативник и вдруг, встрепенувшись, хитро улыбаясь, вымолвил. - Хорош разыгрывать-то!
- Я не разыгрываю, - старший по званию пожал плечами и, вновь разлив водку по стаканам, кивнул. - Ну... Будем!
Они выпили.
- И все-таки, Дмитрий Палыч, - не отставал молодой опер, хрумкая конфискованным огурцом. - Если уж вы меня не разыгрываете, то хотя бы фотографии показали, что ли...
- А нет никаких фотографий...
- Почему? Михалыч - то с вами ездил?
Майор насупился.
- Мудила грешный - твой Михалыч! Алкаш чёртов! На вызов, правда, с нами увязался и даже целую пленку отщёлкал... С условием, конечно, что мы ему на пузырь одолжим... Потом начал на улице аппаратуру в кофр укладывать, а руки с похмелья трясутся, тут-то он свой дурацкий «Зенит» и уронил... Да ещё умудрился это сделать прямехонько над открытым канализационным люком...
 Молодой оперативник, не выдержав, рассмеялся.
- Ну и как? Достали?
- Достали... Толку-то?! Фотоаппарат вдребезги, плёнка засвечена... Лучше бы мы ребят из технического отдела подождали...
- Но... Есть же, в конце концов, протоколы... Там-то имеется запись об отсутствии веревки?
- Имеется...
- Ну...
- Чего «ну»?
- Надо же кому-то об этом рассказать! - милиционер возбужденно взъерошил и без того растрепанные волосы. - Начальству там... Учёным...
  Седой оперативник, усмехнувшись наивности подчиненного, отрицательно покачал головой.
- Я, товарищ лейтенант, за время своей службы ещё и не такое видывал! ... Если про всё языком трепать - быстренько в дурдоме окажешься! ... Уж поверь мне! ... И мертвецы у нас из запертых подвалов исчезали, и вещдоки из карманов убитых в сейфы перемещались без посторонней помощи...
На лице собутыльника вновь мелькнуло сомнение.
- Ага... И трамваи сами по городу раскатывали, - с непонятным выражением подхватил он. - Не надо Дмитрий Палыч! Я же помню, как вы в прошлом году сбежавший от водилы вагон придумали! Дескать, с ручника сорвался, чуть двух человек не задавил...
  Майор невозмутимо кивнул.
- Помню... Но тогда ясно было, что это - розыгрыш...
- Ясно - не ясно, а нашлись дураки - поверили...
- Возможно, - опер хмыкнул.
Внезапно лейтенанта осенило.
- Погодите-ка, - вкрадчиво произнёс он, подозрительно глядя на собеседника - Коль уж удавленница просто висела в воздухе без всякой верёвки, то как вы её снимали?
- Никак. Она сама свалилась. Мы в тот момент в подъезде перекуривали - решали, что дальше делать, вдруг слышим - звук, будто леска лопнула, и сразу же грохот. Вбегаем - труп на полу валяется. И люстра внизу лежала - вдребезги...
- А-а, - протянул милиционер. - Понятно... Дмитрий Палыч, а почему вы повесившуюся шизофреничкой назвали? Потому что на учёте в психдиспансере состояла?
- Нет, - начальник поморщился. - Не поэтому. Понимаешь, она недавно наряд вызывала, якобы к ней в квартиру маньяк забрался... Ребята приехали, а она тычет пальцем в пустое место и вопит: «Вот он! Вяжите подлеца!»... Глюк баба словила...
- Может наркоманка?
- Не думаю... Скорее, и в самом деле сдвиг по фазе, - неожиданно майор перегнулся через стол и, уставившись на подчиненного немигающим взглядом, произнес. - И ещё, лейтенант... Только между нами. Не даёт мне покоя одна деталь... Там, в квартире, потолки очень высокие - метра четыре, не меньше... Мы, чтобы до крюка достать - стремянку из дворницкой приволокли... Короче, погибшая, при всём своём желании, просто НЕ ДОТЯНУЛАСЬ бы до люстры... Да и внизу - никаких опрокинутых стульев, табуреток, никаких выдвинутых на середину комнаты столов и прочих подставок не наблюдалось. Валялась лишь перевёрнутая вверх дном кастрюля, и всё... Однако, несмотря на это женщина умудрилась снять люстру, взлететь под потолок, закрепить на крюке несуществующий шнур, затем продеть голову в пустоту и удавиться... Ч-чёрт! - оперативник, будто отгоняя неприятное видение, тряхнул головой и, снова взявшись за бутылку, пробурчал. - Давай-ка лучше выпьем... Бог с ней, с повесившейся... Не нашего ума дело...

                31

   С утра погода испортилась окончательно, и жалкая горстка людей у свежевыкопанной могилы в самом дальнем углу бескрайнего Южного (хотя это уж как посмотреть; может быть и не Южного, может быть именно – Юго – Западного) кладбища зябко ежилась под порывами ледяного северного ветра. Время от времени принимался моросить противный мелкий дождь, обещающий к вечеру обернуться первым в этом году снегопадом, глинистая земля предательски разъезжалась под ногами, было муторно и тоскливо.
  Екатерина Заславская, осунувшаяся, с темными кругами вокруг глаз, стояла, опираясь на руку Андрея, под широким чёрным зонтом и с тяжёлой ненавистью смотрела в спину официального представителя «Сегмента», невыносимо нудно по бумажке произносящего прощальную речь. Бедолага, с мокнущей под дождем лысиной, запинался, давился словами, путал имя и фамилию покойной, и, в конце концов, так надоел присутствующим, что они, представься им подобная возможность, с удовольствием похоронили бы несчастного активиста где-нибудь неподалеку в любой свободной могиле.
Правда, пришедших проводить Светлану в последний путь было немного - чета Заславских, несколько человек с заводоуправления, полузабытая институтская подруга...
- Слушай, а почему мать не приехала? - шепотом спросил Андрей, наклоняясь к супруге. - Ей телеграмму давали?
- Нина Григорьевна уже никуда не приедет, - Екатерина мрачно взглянула на стоящий прямо в грязи обтянутый белой мокрой материей, наглухо закрытый гроб, и добавила. - Её паралич разбил... Врачи говорят - никаких шансов.
- Ясно, - Андрей тяжело вздохнул. - Да... Горе. Гроб-то откроют?
- Нет. Она, - женщина запнулась и, безуспешно попытавшись проглотить отвратительный сухой и колючий комок, покачала головой. - Она выглядит ужасно... В конторе сказали, что грим не берутся накладывать - бесполезно. Посоветовали похоронить так...
  Заславский, поежившись, поднял воротник стильного пальто, уже заляпанного снизу желтой кладбищенской глиной и скучающе посмотрев по сторонам, заметил бредущего между могил невзрачного мужичонку, явно местного бомжа.
  Внимательно приглядевшись к пришельцу, Андрей выпучил глаза: грязный, небритый, одетый в засаленный ватник с торчащей из драного кармана пустой бутылкой, ханыга крепко сжимал в руке... невероятной красоты огромную черную розу.
  Спотыкаясь и ежесекундно оглядываясь назад, бомж приблизился к Заславским и, дрожа, то ли от холода, то ли с похмелья, буркнул:
- Вот... Вам просили передать... Чтоб вы на могилку положили.
  Екатерина, переведя взгляд с испитой физиономии на немыслимо дорогой и столь же редкий цветок, удивлённо задрала брови.
- Кто?
- А?
- Кто просил пережать?
- Эта, - мужичонка снова оглянулся. - Парень такой... Высокий, здоровый...
- Ладно, - Андрей, приняв из трясущихся рук розу, не глядя сунул бомжу первую попавшуюся купюру и, процедив сквозь зубы: «Исчезни!» - повернулся обратно к заикающемуся и судорожно дёргающему кадыком активисту.
- Странно... Кто бы это мог быть? - Екатерина осторожно, дабы не привлекать внимания окружающих, оглянулась и вдруг, к своему неописуемому ужасу, заметила невдалеке, у мокнущего под дождем экскаватора долговязого мужчину с панковским «ирокезом» на бритом черепе, в наглухо застегнутой кожаной «косухе», черных джинсах со шнуровкой по боковым швам и высоких «мотоциклетных» ботинках.  Разобрать более мелкие детали не позволяло расстояние, но даже отсюда женщина чувствовала исходящую от незнакомца непонятную тёмную силу, похожую на всё тот же, немилосердно дующий, обжигающий веки северный ветер.
- Смотри, смотри! - зашептала она, вцепившись мужу в рукав и показывая глазами на долговязого парня. - Это он! Макс! Помнишь, я тебе рассказывала?! Он Светку преследовал...
- Прекрати немедленно! - зло прошипел Андрей, вырывая руку и одновременно сохраняя на лице выражение глубокой печали. - Не хватало ещё, чтоб и у тебя крыша поехала! Веришь всякому бреду!
- Бреду?! - Катька возмущенно фыркнула. - Ты сам погляди!
  Супруг с неохотой повернул голову в указанном направлении и пожал плечами.
- Ну и где он?
- Возле экскаватора... Не видишь, что ли?!
- Не вижу!
- Да вот же, - начала было женщина и вдруг смолкла, изумленно уставившись на скользкую, полузаваленную вынутым грунтом тропинку, на которой ещё секунду назад стоял безумный преследователь погибшей подруги.
«Значит, Светка не обманывала, - подумала Екатерина, устало прикрывая глаза. - Он действительно может внезапно исчезать... Я, кстати, в её словах никогда не сомневалась...»
  Женщине вновь сделалось страшно. Перед её мысленным взором возникла пугающая картина:
...Она за рулем «Жигулей», стремительно несущихся по залитому солнцем проспекту, проезжая часть сухая и чистая, тепло, из магнитолы льётся негромкая музыка, дорожные инспектора игриво подмигивают, приятно пахнет новой обивкой, духами, дымком дорогих сигарет...
  И вдруг, неожиданно, как чертик из табакерки, в зеркале заднего обзора появляется развалившийся на сиденье то ли панк, то ли байкер, с вытатуированным на виске драконом, сжимающий маленький сверкающий скальпель. И сейчас же смолкает тихая, успокаивающая мелодия радио «Ностальжи», а из треска атмосферных помех, как утопленник из протухшей болотной воды, всплывает мёртвый, кошмарный голос:
- Внимание! В эфире радио «Юго-Запад»! Заславской Екатерине от её верной подруги Светланы Петровой, благополучно удавившейся в возрасте тридцати девяти лет, передаём песню перемолотого на мелкие запчасти в автомобильной катастрофе рок-певца Виктора Цоя «Мы ждём перемен». Дорогая Катенька! Светлана шлёт вам горячий привет и говорит, что очень забавно было изображать из себя люстру!..
...Женщина тряхнула головой.
- Выкинь ее немедленно! - обращаясь к супругу, свистящим шепотом произнесла она, косясь на траурный цветок.
- Кого выкинуть? - не понял Андрей.
- Розу!
- Совсем обалдела?! С чего это вдруг я должен её выкидывать?!
- Она от убийцы...
Заславский разозлился.
- Какого ещё убийцы?! Перестань чушь пороть!
- Андрей, я серьёзно.
- И я серьёзно...
Екатерина вздохнула.
- Ну, я прошу тебя... Выбрось!
- И не подумаю! За неё, в конце концов, деньги заплачены... И вообще, мне твои финты во уже где сидят! Сначала эта идиотская беготня в поисках чурки - опера, потом чехарда со священником... Я что тебе - пацан малолетний?!
Екатерина упрямо выпятила челюсть.
- Светка было бы против отпевания в церкви! Она не верила в Бога.
- А зря, между прочим! - Андрей поудобнее перехватил зонтик и поправил рукав пальто. - Верила - в петлю бы не полезла!
- Да что ты понимаешь?! - протянула женщина, презрительно оттопыривая нижнюю губу. - Нет, вы поглядите на этого правоверного христианина! Давно ли...
- Заткнись! - Заславский окинул фигуру жены тяжёлым взглядом. - Нам ещё на кладбище скандала не хватало! Совесть-то у тебя есть?!
  Катька, пуще огня боящаяся подобных интонаций в голосе мужа, немедленно смолкла и угрюмо принялась, шурша целлофаном, поправлять букет из четырёх белых хризантем.
  Тут, к счастью, активист закончил свою нудную, как мексиканская «мыльная опера» речь и, напоследок едва не свалившись в могилу, торопливо отошёл в сторону, ловя на ходу соскальзывающие с носа очки.
   Его выступление было последним, и за дело, выйдя из-за спин собравшихся, взялись двое дюжих, разящих перегаром амбалов. Они весело подхватили заранее протянутые под гробом верёвки, кряхтя подняли тяжёлый ящик и медленно опустили его вниз - в сырую глиняную тьму.
Первой к яме шагнула давняя институтская подруга Светланы и, очевидно, не особо чётко представляя, что именно от неё требуется, нелепо размахнувшись бросила пару гвоздик, потом почему-то ногой, попыталась перевалить через край огромный ком земли, но лишь окончательно измазала свои и без того грязные туфли. Затем к могиле приблизилась чета Заславских. Екатерина, избавившись от хризантем, скосила глаза на мужа и неслышно, одними губами, умоляюще произнесла:
- Пожалуйста! Не надо!
- Не учи учёного! - упрямо процедил сквозь зубы Андрей и разжал руку.
Зловещая, угольно-чёрная роза, полетев вниз, пару раз перевернулась в воздухе и, коснувшись обтянутой мокрой материей крышки гроба... исчезла: то ли сделалась невидимой, то ли, непонятным образом, просочилась сквозь тонкую древесину внутрь - прямо на грудь обезображенной смертью, некогда красивой и совсем ещё не старой женщины.
  Лицо Екатерины обожгло особо злым, особо холодным порывом северного ветра, и она, отвернувшись от могилы, смахнула со щек, текущие из глаз слезы, мельком поразившись их странному, абсолютно пресному вкусу.
...Хотя, возможно, это были всего лишь капли дождя.

                32

 Бесконечный эскалатор предпоследней станции в районе новостроек неторопливо, примерно в два раза медленнее, чем в час пик, полз вниз. На движущихся ступенях нетерпеливо переминалась с ноги на ногу полная темноволосая женщина лет сорока в теплой осенней куртке и вязаной шапочке. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не печать давней, не проходящей усталости на лице и не угрюмо-раздраженный взгляд темных, чуть раскосых глаз.
  Оказавшись на пустом перроне, припозднившаяся пассажирка с досадой посмотрела на электронное табло с зелеными светящимися цифрами, отсчитывающими время, и вздохнула: Бог его знает, сколько теперь придется ждать следующего состава, может пять минут, а может и все пятнадцать...
«А завтра, между прочим в шесть утра на работу вставать! - женщина скривила губы и нервно поправила висящую на плече сумочку. - Сначала пешком топать, а потом два часа в общественном транспорте давиться! ... Хотя... Лучше уж давиться, чем вот так - одной, за еще неизвестно, кто там в вагоне окажется - может, конечно, и приличные люди, а может, наркоманы какие-нибудь...»
  Пассажирка с тревогой оглянулась по сторонам.
  Что-то было не так.
  То ли стук каблуков её высоких зимних сапог по перрону показался слишком уж громким, то ли гудение ламп дневного света - слишком низким и однообразным, то ли, просто - подействовала на нервы непривычная пустота станции - ни греющихся перед долгой декабрьской ночью бродяг, ни уборщиц, ни дежурных милиционеров.
 Но главное - тишина.
 Она наплывала промозглыми, вызывающими озноб волнами из пугающей черноты близкого туннеля, и  медленно заполняла собой гигантское подземелье, давила на уши, сбивала с толку, делала окружающее зыбким и нереальным.
  Отшлифованная до зеркальности платформа, неожиданно пришла в движение, и женщине представилось, будто стоит она на тонком мутном стекле, под которым - бездонная, то заволакиваемая туманными спиралями, то вспыхивающая призрачными огнями, пропасть.
«Господи, что со мной?! – пассажирка в страхе сжала виски и прикрыла глаза. - Неужели я сейчас сознание потеряю? И ведь, как на зло, никого рядом!..»
  Однако, через минуту головокружение пошло на спад, и женщина, чувствуя, как покрывается липким, противным потом, невесело усмехнулась: «Допрыгалась, родная! Догонялась кофеечек по десять чашек за рабочую смену, с сигаретой в зубах! Доглоталась гербалайфов, сжигателей жира и прочей отравы! ... На неделе - пять раз минимум засыпаешь со снотворным, а уж сколько раз за ночь от кошмаров вскакиваешь - и не сосчитать! ... В общем, хватит! Девки из бухгалтерии давно в сауну зовут, к тому же по абонементу... Вот, в среду и отправлюсь... Здоровье дороже!»
  Женщина расправила спину и вновь посмотрела на беспристрастные электронные цифры: «Ну, скоро там?!».  Тут же, будто почувствовав её раздражение, из туннеля появился долгожданный состав – предпоследний, а может быть даже и последний в этот вечер, автоматические двери приветливо распахнулись. Толстуха перешагнула узкую щель между краем платформы и вагоном, тут же быстро огляделась и с облегчением вздохнула: ни наркоманов, ни бомжей. Только супружеская пара, очевидно, возвращающаяся с какого-то праздника - чуть пьяноватая, но вполне пристойного вида, трое морских офицеров, чинно сидящих в ряд с кейсами на коленях, да растрепанная девица в красной, увешанной булавками «косухе» и с выкрашенными в ядовито-зеленый цвет волосами.
«Вот и хорошо! По крайней мере, никто приставать не будет!»
  Женщина села на пустое сиденье и вытянула уставшие ноги.
«Хотя, честно говоря, если бы вон тот старший лейтенантик слева пристал, я бы, наверное, не возражала! - лениво подумала она, откровенно разглядывая мучительно покрасневшего морячка, насмешливым взглядом. - Или возражала? Молодой чересчур... Но, во-первых, это не порок, а во-вторых, надоели уже обрюзгшие, краснорожие, и ни на что толком не способные, кроме как жрать водку стаканами, мужланы! Сильный пол! Ага! ... Им бы только до жилетки дорваться - сопли распустить: ай, мы талантливые! Ай, хорошие! Ай, жена - сука, дети - эгоисты, начальники - сволочи! ... Тьфу!»
  Тут, ни с того ни с сего, на неё опять накатила дурнота, тело налилось свинцом, шея онемела... А затем произошло нечто, совсем уж удивительное: поезд, заскрипев тормозами на повороте, вырвался из туннеля под ночное, дождливое небо, как на некоторых перегонах в Москве, и как некогда было в районе Купчино. Раскрыв в изумлении рот, пассажирка оглянулась на соседей по вагону, но никакой реакции на незапланированное изменение маршрута не заметила. Супружеская пара дремала, военные вполголоса переговаривались между собой, малолетняя панкушка увлеченно слушала плеер, притоптывая рваной кроссовкой в такт музыке.
  За окнами же вагона бушевала самая настоящая буря; мелькали тускло освещаемые желтыми фонарями заброшенные полустанки, перекрытые шлагбаумами переезды, гигантские железные конструкции, напоминающие недостроенные небоскрёбы. А ещё через мгновение, ослепительная вспышка молнии выхватила из темноты плохо различимый сквозь бешено хлещущие потоки воды, старый двухэтажный дом - в отличие от всего остального пейзажа, стоящий неподвижно, то есть несущийся над землей, параллельно рельсам, наперегонки с обезумевшим поездом.
...Тут на какое-то время женщина всё же потеряла сознание, а, придя в себя, обнаружила, что вагон стоит на станции «Чернышевская». Двери были открыты, рядом же, на сиденье, устроился невзрачный мужичонка.
Толстуха с силой выдохнула воздух и провела рукой по лбу, стирая пот.
«Вот…. Еще один аргумент в пользу здорового образа жизни! Тебе мало?! Хочешь посреди улицы на проезжей части в обморок грохнуться?! ... Погоди-ка! У меня с собой никаких лекарств нет?» - она открыла сумочку и начала в ней рыться, перебирая разную мелочь - помады, пудреницы, какие-то старые квитанции, пожелтевшие бумажки с уже ненужными телефонами и прочий хлам. - Нет... Ничего подходящего. Правда, активированный уголь имеется. Но им нервы не успокоишь...»
  Закрыв сумочку, женщина поправила выбившиеся из-под шапочки пряди и с некоторой опаской посмотрела по сторонам. К счастью, никаких летающих домов, космических бурь и прочей шизофрении за окнами вновь нырнувшего в туннель поезда не наблюдалось. Обыкновенная подземная тьма, с мелькающими изредка огнями, да собственное неясное отражение с притулившимся рядом невзрачным типом.
  Пассажирка скосила глаза на соседа. Лет пятидесяти, худой, с узким, болезненно бледным лицом и кроличьими красноватыми глазками в белесых ресницах. Одет в мятые брюки, серый, видавший виды плащ, на голове - шляпа ужасного болотного цвета, на ногах - измазанные желтой глиной, стоптанные ботинки.
«Нищий... Хотя, может, и не нищий. Может, просто наплевать ему на внешний вид... Зато вон, грамотный!»
  И действительно, в руках мужчины была толстая потрёпанная тетрадь в черном коленкоровом переплёте. Обладатель болотной шляпы увлечённо ее перелистывал, часто задерживаясь на интересующих его местах, чуть шевеля тонкими, бескровными губами, и отчеркивая понравившиеся строки кривым, коричневым от никотина ногтем.
  Женщина, из чистого любопытства («и вправду интересно - что это можно читать столь увлеченно?!»), заглянула через плечо соседа в тетрадь и... сейчас же испуганно отодвинулась. Вновь накатила волна дурноты, виски сжала боль... Вдобавок ко всему, возникло стойкое, исключительно неприятное ощущение «дежа вю» - будто всё это уже с ней происходило... Очень давно. Может, в другом городе... Может, в другой жизни... Или в другом мире...
  Тетрадь соседа была девственно чиста, и он, по сути, «читал», пусть и изрядно замусоленные, но ничем - ни буквами, ни цифрами - незаполненные страницы. Женщина, надеясь прийти в себя, низко опустила голову, однако, дурнота не исчезла.
   Воздух в вагоне сгустился,  из под сидений поползла невыносимая вонь, к тому же, хотя до следующей остановки было ещё далеко, ожил динамик:
- Осторожно! Двери открываются! Шаг влево, шаг вправо приравниваются к побегу, конвой стреляет без предупреждения! ... Помните: дважды два - пять! Встречайте гостей! Сегодня, завтра, вчера и всегда, слушайте радио «Юго-Запад»! Исключительно радио «Юго-Запад»! С утра до вечера! С вечера до утра!»
  Пассажирка попыталась взять себя в руки..
«Без нервов, милая! ... Вот так... Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох, выдох... Расслабься! ... Ещё тише... Очень хорошо. Молодец! Самое страшное позади, не дёргайся... Больше ты сознания не потеряешь!..»
- Послушайте, а я ведь вас сразу узнал!
  Женщина, вздрогнув от неожиданности, перевела взгляд на соседа. Холодные, пугающе равнодушные глаза смотрели на неё в упор.
- Как же вас можно не узнать?! - голос у мужчины оказался пронзительным и скрипучим - словно ножом по стеклу вели... - Симочек-то ваш всегда со мной! - он сунул руку во внутренний карман плаща и, покопавшись, достал её обратно - по-прежнему пустую, но, тем не менее, согнутую так, будто в ней - невидимая фотография.
- Сами взгляните! - сосед быстро поднёс скрюченную пятерню к лицу соседки, когда же та инстинктивно отшатнулась назад, принялся мерзко хихикать, обнажая ряд прокуренных до черноты, редких зубов.
- Ведь это же вы... Вы!
  Женщина резко поднялась с сиденья, отбежала к дверям и, прижавшись к тёмному стеклу, испуганно оглянулась на сумасшедшего попутчика. Тут, к её несказанному облегчению, поезд выехал на залитую ярким светом станцию...
Выскочив из вагона и торопливо отойдя к колонне в глубине платформы, толстуха обернулась. Сумасшедший, всё так же недобро улыбаясь, смотрел на неё, зажав в ладони невидимый никому (кроме него самого, разумеется) маленький квадратик картона. Металлический баритон, объявляющий следующую станцию, слился с рёвом прибывающего на соседний путь состава; двери захлопнулись, и поезд, постепенно набирая скорость, исчез в сумрачном, светящимся таинственными огнями провале туннеля, казалось бы, навсегда увозя с собой ненормального любителя пустых страниц и несуществующих фотографий.
               
                КОНЕЦ