С Верой, Надеждой, Любовью...

С Верой, Надеждой, Любовью…

Три дамы, напоминающие по виду разновозрастных сестер, тесно прижавшись друг к другу, сидели на маленькой скамейке, врытой в землю у серого гранитного памятника с рельефным изображением солидного мужчины в тяжелых «профессорских» очках, и скромной надписью, гласившей: «Дорогому мужу от любящих и помнящих тебя Веры, Надежды, Любови».
- Вот и еще год прошел, - печально вздохнула старшая.
- Да-а-а, - задумчиво протянула средняя. – Но на нем это уже не отразится, а вот у меня что-то сердце стало пошаливать.
- И у меня, - подала голос младшая.
- Тебе еще вроде рано на здоровье жаловаться, - удивилась старшая. – В твои тридцать семь я знаешь как бегала!
- Хлипкая нынче молодежь пошла, - встряла в разговор средняя.
- Кто бы говорил! – возмутилась старшая. – Давно ли сороковник разменяла, а туда же!
- Да тебе самой до пятидесяти больше года шагать, - обиделась средняя, - а командуешь нами как настоящая заслуженная пенсионерка!
- Девочки, не ссорьтесь, - попыталась примирить женщин младшая. – По крайней мере не здесь, не при нем.
- И то верно, - согласилась старшая. – Прости, Надюш!
- И ты меня прости, Верунь, - с готовностью откликнулась средняя. – Нервы что-то сдают последнее время. За Алешку сердце болит – как-то ему служится?
- Пишет? – поинтересовалась младшая.
- Два письма прислал, - гордо ответила средняя. – Вам приветы шлет.
- Спасибо, - поблагодарила старшая. – Ты мне адресок дай, я сама ему напишу.
- И я! – встрепенулась младшая. – Мой Валерка для Алеши целую кипу рисунков приготовил.
- Счастливые вы, девочки! – искренне позавидовала старшая. – Вам Бог детей дал. А у меня только один свет в окошке был – Антоша. Для него жила, его поднимала, в него верила. Семь лет наше счастье длилось. Я ни его, ни тебя, Надюш, не виню. Он о сыне мечтал. Сколько раз предлагал мне – давай, мол, мальчишечку какого усыновим, а я все отнекивалась, боялась. А тут ты в его управлении появилась…
- Ага, - с готовностью откликнулась средняя. – Меня к нему по распределению направили. Алешка тогда в первый класс пошел. А потом у них в школе карантин гриппозный объявили, и пришлось мне его с собой на работу таскать. Антон его сначала яблоками закармливал, а потом и вовсе к себе в кабинет забрал.
- Знатные были яблоки, - улыбнулась старшая. – Мать Антошина деревца каким-то особым составом поливала.
- Ага, - вновь заговорила средняя. – Он эти яблоки корзинами для Алешки носил, а после и квартиру нам выбил.
- И сам туда переехал, - тихо добавила старшая и неожиданно крепко обняла среднюю. – А ведь это я, Надюша, его к тебе направила. Поначалу каждый вечер, скрепя сердце, слушала, какой твой Алешка чудесный, да какой умный, да какая мать у него распрекрасная – одна сына поднимает. А когда Антон по выходным стал исчезать, испугалась. Думала, любовницу завел. А он, как оказалось, Алешку твоего по музеям и зоопаркам водил. Вот тогда я и не выдержала. Иди, говорю, и будь мальчишке настоящим отцом.
- Он и был им, - тепло произнесла средняя. – И мужем мне хорошим был. За все годы, что мы вместе прожили, я ни разу от него слова грубого не слышала. А ведь я, девочки, знала, что ни капельки он меня не любит, а прикипел рядом лишь из-за Алешки. Сколько раз ему говорила, что нужна ему жена настоящая, которую бы любил, а дети – дело наживное. Алешка мне до сих пор простить этого не может. Ты, говорит, отца сама из дома выперла. А я, когда узнала, что он на Любочку глаз положил, но из жалости к нам никаких шагов для своего счастья не делает, тогда и сказала ему, мол, у меня другой есть, чтоб он с чистой совестью от нас ушел.
- А на самом деле? – строго поинтересовалась старшая.
- Никого у меня не было, - печально призналась средняя. – Никого я, Верунь, в своей жизни не любила, кроме него. После того, как бросил меня мой первый с ребенком, я надежду на счастье совсем потеряла, а Антоша ее мне вернул.
- Если бы я знала, - всхлипнула младшая, - то никогда б его до себя не допустила…
- И слава Богу, что не знала, - успокоила младшую старшая. – Он только с тобой, Любаш, полного счастья и отведал. Любили вы друг дружку крепко, и сына ты ему родного подарила. Валерка твой один в один Антошу нашего повторил.
- Ага, - улыбнулась сквозь слезы младшая. – Он когда волнуется, ну точь-в-точь, как Антоша, хохолок на макушке теребит.
- Да, Антона уже не воротишь, - печально заметила средняя. - Алешка в армии. Валерка у нас один и остался…
- Вот вырастит Валерка, - размечталась младшая, - женится. Внуки пойдут. Ох и отыграемся мы на них, девочки!
- Эк, куда тебя занесло! – засмеялась старшая. – Сначала Алешку женим и его деток понянчим.
- Надюш, - вдруг ахнула младшая. – А ведь Алешке после армии собственная квартира нужна будет. Не век же ему с тобой куковать.
- А и правда! – поддержала ее старшая. – Но ничего, Надюш, что-нибудь придумаем, не все старые связи еще растеряли. В крайнем случае, переедешь ко мне. Антоша это бы одобрил.
- Он-то бы одобрил, да ты меня тогда совсем закомандуешь, - запротестовала средняя.
- Тогда ко мне переезжай! – предложила младшая.
- «Ко мне»! – передразнила ее старшая. – Годы не бегут – несутся! Оглянуться не успеешь, как Валерка невесту в дом приведет.  Так что и ты давай, потихонечку собирайся. У меня три комнаты, места всем хватит.
- Уживемся ли? – проявила осторожность младшая.
- С Антошей уживались, значит, и между собой поладим, - успокоила подруг старшая. – сколько лет уж сюда приходим. А если боитесь, можем генеральную репетицию устроить.
- Как это, Верунь? – не поняла средняя.
- А так! – глаза старшей заблестели. – Предлагаю будущим летом махнуть всем вместе на мою дачу.
- Неудобно как-то, - засомневалась младшая.
- Неудобно за соседом в щелочку подглядывать, когда он нагишом под душем стоит, - вновь повысила голос старшая. – Эту дачу Антоша купил, значит, она и ваша.  Кому я все добро оставлю? Государству? Кроме вас, да Алешки с Валеркой у меня никогошеньки и нет. Одна как прошлогодняя соломка на ветру.
- Ближе к лету все и решим, - рассудительно заявила средняя. – А сейчас пора домой собираться. Что-то похолодало.
- И снег пошел, - поддакнула младшая.
… Три женщины, напоминающие по виду разновозрастных сестер, не спеша поднялись со скамейки, низко поклонились могилке и, поддерживая друг друга на скользкой дорожке, медленно направились к выходу с кладбища.