Противостояние Одесская Хатынь

Глава четвёртая

Одесская Хатынь

Поэт стихами осуждён или спасён -
- Он в Мир несёт соблазн и чудеса...
Стихи - дрова костра, где будет он сожжён,
Иль космотопливо для взлёта в Небеса...

«Не осуждая поэта…»
Вадим Витальевич Негатуров (05.12.1959-02.05.2014)

Площадь в огне… Белое здание с колоннами. Горит парадная дверь. На карнизе стоит человек, он часто-часто дышит и испуганно глядит вниз. Толпа на площади осыпает его бранными словами. В одном из окон на третьем этаже вспыхнуло пламя. В окне повыше на мгновенье появляется жёлто-голубое полотнище. В небо поднимаются клубы густого чёрного дыма… В глубине здания бушует зловещее алое пламя. Люди мечутся по лестнице. Слышны хлопки. Появляется белый дым, который вскоре заполняет всё вокруг, мгновенно прожигая лёгкие бегущих… Из окон верхних этажей, спасаясь от чудовищного жара, прыгают люди, оказавшиеся в огненной ловушке. Во внутреннем дворе разносятся крики: «Скорую… Скорую… Скорую…»
В белом здании с колоннами оказались заперты сотни людей, одни находят спасение на крыше, другие – ломают двери кабинетов и укрываются там, но дым проходит сквозь щели, стелется по полу, создаёт сплошную завесу… Кажется, он повсюду - этот странный бело-зелёный дым. В окнах появляются перепуганные лица людей, которые пытаются вдохнуть чистого воздуха, но стоим им высунуться, как в них летят камни, огненные снаряды и пули… Из окон валит белый дым… В сумерках проносится душераздирающий женский крик: «По-мо-ги-те!»
На площади ликует толпа: «Слава Украине!» Пожилой мужчина выпрыгнул из окна. Обгоревшего еле живого человека избивают палками… Когда пожарники заходят в здание, они находят обугленные тела, застывшие в неестественных позах, и видят обгорелые чёрные лица задохнувшихся людей: «Что тут случилось?» «Да, какая разница?! - отмахивается молодчик, снимающий мертвецов на видеокамеру. – Жареные колорады… Ха-ха-ха. Копчёная сотня… Ха-ха-ха. Майский шашлычок… Это шестнадцатый негр… А эти обнялись… Прям как Ромео и Джульетта. Ха-ха-ха…»

***
Мэт Кларк посреди ночи проснулся в холодном поту… Сердце бешено колотилось в его груди. Он поднялся с постели, включил свет в комнате и выпил стакан холодной воды. Понемногу успокоился, но остаток ночи не сомкнул глаз, лежал в темноте, вспоминая подробности своего сна. Видение казалось таким осязаемым, реальным, что мурашки пробегали по коже. На рассвете он не выдержал, нашёл лист чистой бумаги и сделал набросок: белое здание с колоннами, горящая площадь, голубые ели, кричащая толпа, люди на карнизе. Мэт глянул на свой рисунок и остался доволен им. Это занятие настолько захватило американца, что он едва не опоздал на пресс-конференцию, которая была назначена на субботнее утро. Мэт Кларк примчался на площадь, где возвышались баррикады из покрышек и разобранной брусчатки, вбежал в здание Донецкой областной администрации, поспешно показывая охране своё удостоверение журналиста RT. Конференц-зал был полон народа, а представители новой власти рассаживались за столом, уставленным микрофонами, под стеной с флагом Донецкой республики. Не отыскав глазами свободных стульев, Мэт остался стоять на ногах и едва успел включить свою камеру, как Денис Пушилин начал говорить весьма корявым языком:
-Состоялись переговоры ДНР с Народным ополчением… Было решено полностью взаимодействовать во всех вопросах и вести подготовительную деятельность к референдуму, а всю силовую часть… весь силовой вектор, все блок-посты, а также все отряды самообороны переподключить непосредственно на управление Народного ополчения города Славянска (читай – Игоря Стрелкова – прим. авт.) Штаб находится там… По референдуму. Дата не меняется. Референдум состоится 11 мая. Есть большая вероятность, что он состоится в один день с Луганском. А… Вопрос, который будет на референдуме – один, ничего не меняется. Вопрос будет звучать следующим образом: «Поддерживаете ли вы акт о провозглашении государственной самостоятельности Донецкой народной республики?» Это тот путь, который прошла Россия и Украина после распада Советского Союза, - «до распада», - подсказывает рядом сидящий Пургин, и Пушилин извиняется.- До распада… прошу прощения. Обладая суверенитетом, который нам даст положительный результат референдума, мы сможем решать, что наиболее выгодно для нашего региона: вступить в федеративные или конфедеративные отношения с любой из стран, включая Россию и Украину, или сохранить независимость. После референдума будут назначены демократические выборы…
После пресс-конференции Мэт Кларк разговорился с корреспондентом телеканала «Звезда», с которым познакомился в Донецке.
-Павел, я слышал, что Денис Пушилин был функционером финансовой пирамиды МММ несколько лет назад. Тебе что-нибудь об этом известно? – спросил он у своего коллеги, который затянулся сигаретным дымом.
-Я тоже об этом слышал, - усмехнулся Павел. – Но нам с тобой лучше не распространяться на эту тему…
-Это почему? – удивился Мэт.
-Сам что ли не понимаешь? Нельзя плевать в колодец, из которого пьёшь воду. В России тренд на поддержку народных республик, а ты пашешь на российский телеканал. Хотя и американец… - Павел искоса глянул на Мэта Кларка. – Короче говоря, если не хочешь, чтобы тебя выгнали… Ну, думаю, ты уже всё понял…
-Я всего лишь снимаю видеоматериалы и отсылаю в редакцию, иногда пишу статьи о том, что вижу, не давая комментариев… - сухо отозвался Мэт Кларк, умолк ненадолго и, собравшись с мыслями, мрачно добавил. – А, впрочем, везде одно и то же… Иногда мне кажется, что наша профессия – самая безнравственная. Журналист в угоду политики государства и своей редакции вынужден освещать одно и брать на себя грех умолчания другого… Факты искажаются. Что это, если не ложь?!   
-Мэт, дружище, - коллега Павел хлопнул его по плечу, - ты мне определённо нравишься… Ты говоришь то, что думаешь. А это большая редкость в нашей среде! Но пойми - сейчас идёт информационная война… Нам приходится в ней участвовать, иначе никак нельзя. Слишком велика ставка. 
-Ты знаешь, когда в августе 2008 года я вернулся из Грузии в США, меня пригласили в эфир телеканала CNN. Им хотелось, чтобы я рассказал небылицу о Грузии, которая подверглась нападению со стороны агрессивной России. Но я в тот день сказал правду, о том, как всё было на самом деле…
-Неужели? – удивился коллега Павел. – Да, теперь я понимаю, почему ты оказался здесь… Ну, ты даёшь, Мэт! Слушай, сегодня суббота. Я знаю одно кафе… на бульваре Пушкина. Здесь недалеко. Пойдём, дружище Мэт, я угощаю…
Разговор продолжился в кафе за бутылкой водки и закуской. Мэт пропустил одну рюмку, другую, третью… И ни в одном глазу. Трезв, как стёклышко. Павел глядел на него и всё больше удивлялся:
-Во, мужик! Уважаю… Где ты научился так пить?
-На Украине, - усмехался Мэт. – Где я только не был! Считай, всю Восточную Европу исколесил, побывал в Грузии во время революции роз, оранжевый Майдан захватил…
-И почему тебя носит по свету? – осведомился Павел.
-Это долгая история, - отнекивался Мэт.
-Я никуда не спешу…
-Как-нибудь в другой раз…
-Не хочешь рассказывать – не надо. Жены, как понимаю, у тебя нет. А бабы-то были? Хоть это не секрет?
-А куда ж без них настоящему мужику? – улыбнулся Мэт, и Павел покатился со смеху.   
-Как тебе славянские девушки? – спросил он.
-Красивые, особенно русские. Я встречался с одной несколько лет назад… Её звали Ольга, коллега из Москвы… 
-О, как интересно – расскажи, - подхватил Павел.
-Да что рассказывать? – помрачнел Мэт. – Недолгим было то счастье…
-Она тебе разбила сердце? Что ж, бывает, особенно в Москве… Извини, что напомнил.
-Да ладно – не извиняйся, всё в порядке, - улыбнулся добродушный американец. – Что было, то быльём поросло, как у вас говорят…
-Ты меня удивляешь всё больше и больше, - сказал Павел. – Знаешь наши пословицы! Если б не знал, что ты американец, принял бы тебя за нашего… Впрочем, ты и есть наш, - поправился он и продолжал. – Ты вот говорил, что все журналисты лгут…
-Я такого не говорил, - возразил Мэт.         
-Да ладно тебе, я не обижаюсь, - отозвался Павел. - Да, лгут… А ты знаешь, почему? Вот у меня, к примеру, двое малолетних детей, которых надо кормить, да и мне самому хочется жить нормально, по-человечески… Чтобы всё было, чтобы жена была довольна и дети сыты, одеты. Понимаешь? Но временами душа болит…
-Ну, так и живи, как человек… Живи по совести, чтобы не было стыдно.
-Не получается… Не получается, дружище Мэт. Я не кочевник как ты, я прикован к одному месту, к редакции… Я словно крепостной и не могу уйти, иначе всё рухнет… И моя жизнь покатится в пропасть…
-А, может, ты уже упал в неё?
-Я не знаю, дружище Мэт, - качнул головой Павел. - Я ничего не знаю. Но тебя я люблю… Только не подумай ничего такого… Это у вас там в Гейропе, и в США однополые браки, а у нас только в Москве, эстрада эта… пошлость кругом, всё ненастоящее… - он ещё говорил, но его глаза уже слипались, а голова клонилась вниз, наконец, и вовсе упала на стол.
-Мне как всегда везёт, - присвистнул Мэт Кларк, расплатился с официантом и поволок пьяного приятеля в свою гостиницу. В номере он аккуратно уложил спящего на кровать, сел за стол и долго глядел на рисунок, пока усталость не одолела и его…
На другой день Павел проснулся с жуткой головной болью, и американец заботливо протянул ему стакан воды, после чего показал свой рисунок:
-Что это такое, как ты думаешь?
Павел сморщил лоб от боли:
-Здание какое-то… Не знаю…
-Это понятно. Где оно находится? Вспомни, может, ты видел его раньше?
-Не припомню. Слушай, у тебя нет антипохмелина. Нет? Сейчас бы пивка.
-Это потом. Паша, вспомни, может, ты всё-таки видел это здание?
-Но я же сказал… Откуда это у тебя?
-Это я сам нарисовал… - отрывисто проговорил Мэт Кларк, - по памяти… Понимаешь, я его увидел во сне…
Павел рассмеялся:
-Во сне? Я уж думал, что это серьёзно…
-Паша, это не смешно, - возразил Мэт. - Там погибли люди, много людей. В этом здании случилось или случится что-то страшное… Я видел обгорелые… обугленные тела, а у других только лица чёрные… Они все мертвы. Это ужас! Такое не забывается никогда. Это со мной будет всю оставшуюся жизнь. Толпа кричала: «Слава Украине!» Стало быть, это место где-то здесь, может, в Донецке, на востоке… 
-Дай-ка ещё раз взглянуть, - сказал Павел и, посмотрев рисунок, пожал плечами. – Не знаю, где это может быть. Здание, судя по всему, советской постройки. Это может быть любой украинский город… А почему ты думаешь, что там непременно случится пожар? И что ты хочешь – предотвратить его?
-Я не уверен в этом, но в последний раз, когда я видел похожий сон… - Мэт на мгновение умолк и с трудом продолжил, - погибла моя девушка. Её звали Барбара, она была еврейкой с русскими корнями… Это случилось 11 сентября 2001 года…
-Да, Мэт, ты меня продолжаешь удивлять, - протяжно отозвался Павел. - Я попробую показать твой рисунок моим знакомым украинцам, - может, они что-нибудь знают…
-Спасибо, Паша. Я твой должник…
-Да ладно тебе… Ты извини – я вчера отрубился и не заплатил… Сам не знаю, почему алкоголь на меня так подействовал… Сколько было в счёте?
-Пустяки… Давай договоримся так – ты разузнаешь всё об этом здании, и мы в расчёте.
-Идёт, дружище Мэт. Только результата я не обещаю.
-Это я понимаю…
Мэт Кларк узнает, где находится здание, увиденное им во сне, когда его покажут все мировые СМИ…
В понедельник 28 апреля он снимал на видео марш за единство Украины. Внезапно набежали молодые люди в масках, с щитами. Они шли по улице Артёма, выкрикивая: «Россия! Россия!» - гнали и избивали палками участников проукраинской акции, которые не успели вовремя скрыться. Досталось и случайным прохожим, среди которых оказался Мэт Кларк. Он едва сумел убежать от разъярённой толпы донецкой молодёжи… Таков русский бунт, бессмысленный и беспощадный…

***
Было темно, кругом чернела пустота, лишь где-то далеко-далеко белело светлое пятно. «Где это я? - думал Михайло Головко. – Что случилось со мной? Неужто я умер? Да, я умер, убит пулей… Стало так легко и безмятежно. Но я мыслю… Я помню ту улицу… Микола… он бросился на баррикаду. И погиб. Я тоже. Всё кончено. Больше ничего не будет. Тьма кругом. И свет в конце тоннеля… Что-то знакомое. Где-то я это уже слышал. Свет в конце тоннеля… Странно. Что-то не то. Но почему я не могу сдвинуться с места? Мои ноги словно приросли к земле. Ни зги не видно впереди. Где же я?! Где же я? Где же я?» Внезапно яркий свет залил всё вокруг…
-Он открыл глаза… Боже мой, он открыл глаза! – донёсся женский радостный крик. Михайло увидел знакомые черты лица и почувствовал прикосновение холодных губ. Послышался испуганный голос:
-Сынок, ты меня слышишь? Доктора… Доктора…   
Прошло немного времени, и луч света заглянул в глаза юноши.
-Зрачки реагируют на свет, - говорил строгий мужской голос. – Это положительный знак…
-Доктор, он поправится?
-Надежда есть, но покажет время… Рана очень тяжёлая. Чудо, что он остался жив! Вы верите в Бога? Молитесь… Мы со своей стороны сделаем всё возможное.
По совету лечащего врача женщина опустилась на колени перед иконой и молилась со слезами на глазах, время от времени поглядывая на сына, неподвижно лежащего на постели в отдельной больничной палате. Она кормила его с ложечки, шептала ему те самые нежные ласковые слова, которых он так долго ждал от неё, и всё время рыдала. Слёзы не высыхали на её глазах… «Прости меня, мальчик мой, - однажды вырвалось из груди женщины. – Прости за то, что была плохой матерью, прости за то, что не боялась потерять тебя…» Она не ждала ответа и вздрогнула, когда шевельнулись его губы:
-Не плачь, мама…
-Михайло… Ты заговорил? Господи, Боже мой! Ты заговорил. Какое чудо! Мальчик мой, как ты себя чувствуешь?
-Легко и безмятежно… Я не чувствую своего тела, - с трудом вымолвил он.
-Не говори, мальчик мой, ничего не говори, не утомляй себя… Я только на минуту тебя оставлю… - женщина, не помня себя от счастья, бросилась звать доктора.

Прошёл месяц. Михайло Головко учился заново ходить. Мать не оставляла сына и во всём помогала ему. Однажды в больничную палату зашёл молодой человек в зелёном камуфляже, которого сопровождал репортёр с телекамерой.
-Ну, здравствуй, земляк, - сказал тот по-украински, протягивая для пожатия руку. – Наслышан о тебе, герой! Как себя чувствуешь?
-Спасибо, хорошо, - удивлённо отвечал Михайло, с недоумением поглядывая на незваного гостя. – Врачи говорят, что иду на поправку.
-Очень рад, - улыбнулся мужчина. - Я тебе фрукты принёс, чтобы ты поскорее выздоравливал. Нам с тобой предстоят тяжёлые бои с оккупантами… Вот тебе моя визитка – если что, звони. Буду рад. Ну, давай, Михайло, выздоравливай, набирайся сил.
Незнакомец попрощался с Ириной Михайловной и её сыном. Михайло проводил его удивлённым взглядом и спросил у матери:
-А что это было?
-Тебя навестил сам сотник Парасюк, кажется, Владимир Зиновьевич – его имя-отчество…
Михайло взглянул на визитку с номером телефона и пожал плечами:
-Странно, ничего о нём до сих пор не слышал…
-Так он прославился уже после того, как… - Ирина Михайловна начала и прикусила губу, не желая напоминать сыну о случившемся. – После того, как было заключено мирное соглашение, он поднялся на сцену Майдана и выдвинул Януковичу ультиматум, пригрозив штурмом, если тот не подаст в отставку. Так он стал знаменит… – сказала она и восхищённо добавила. - Красивый парень и какой смелый!
-А о каких таких оккупантах он говорил? - вспомнил Михайло.
-Сынок, я тебя не хотела волновать… Я знаю, как ты патриотически настроен… - несколько смущённо заговорила Ирина Михайловна.
-Мама, что случилось, чёрт возьми? – несдержанно проговорил Михайло. - Что ты от меня скрываешь?
Женщина вынуждена была рассказать сыну о референдуме в Крыму и волнениях на юго-востоке страны. Известие потрясло юношу: он не мог поверить в то, что всё это не кошмарный сон.
-Нет, этого быть не может. Как же так? Россия вторглась в нашу страну?! Мы потеряли Крым. Почему это случилось? Где было наше правительство? Что делали Яценюк с Турчиновым?
-Я не знаю, что они делали, - вздохнула Ирина Михайловна, - власть делили, наверное, а в это время москали захватили Крым. Там появились эти «зелёные человечки» и стали разоружать наших военных…
Михайло покачал головой:
-Мы можем потерять Украину, а я тут прохлаждаюсь…
-Не говори так, ты ещё очень слаб, тебе требуется покой и надлежащая забота. Всё будет хорошо, милый мой. Сейчас ты должен думать, прежде всего, о себе. Здоровье - превыше всего. Не беспокойся, Мишенька, всё будет хорошо.
Мать обняла сына, прижав его к своей груди, и повторяла:
-Мой родной, мой милый, всё будет хорошо…    
         
***
В день выписки из больницы Михайло сказал матери:
-Я не поеду во Львов…
Ирина Михайловна удивилась:
-Что значит - не поедешь?
-Я хочу немного побыть в Киеве, - отвечал сын матери. Ирина Михайловна заволновалась:
-Если так, то я останусь с тобой.
Женщина пыталась заглянуть в глаза сына, но тот опустил свой взор.
-Прости, мама, но… мне надо побыть одному, - сказал Михайло и заставил себя взглянуть на мать. Женщина увидела, что глаза сына полны решимости, и поняла, что его не переубедить.
-Сынок… Ты же вернёшься? – спросила она с надеждою в голосе.
Он грустно улыбнулся:
-Конечно…
Михайло увидел, как по лицу матери прокатилась слеза, и его сердце сжалось от боли.
-Вот тебе деньги… Будь на связи. Звони каждый день. Ты слышишь? Если что-то понадобится… Мы с отцом всё для тебя сделаем…
У ворот больницы они расстались, Михайло отправился искать ближайшую станцию метро, а Ирина Михайловна проводила его крестным знамением:
-Храни тебя Господь, сыночек мой единственный…

Михайло Головко спустился в подземку и вскоре оказался на улице Институтской… Он вышел из дверей станции метро Крещатик и замер на месте… Перед его внутренним взором вмиг ожила картина бойни. Прошло почти два месяца с тех пор, но, кажется, что всё случилось вчера. Микола укрылся за цветочной бетонной клумбой… Лежит неподвижно. Пули свистят над его головой. Слава Украине! Героям слава! Бойцов Львовской сотни косит снайперский огонь… Они истекают кровью. В дерево входит пуля. Стреляли со спины?! Что же это? Пули ложатся совсем рядом. Сердце бешено колотится в груди. Микола выскакивает из укрытия и устремляется к баррикаде, бежит зигзагами, вырывается вперёд и… крик пронзает душу, словно лезвие ножа. Смертоносная пуля настигает его…
-Шо встал на дороге, придурок? – прохожий окликнул Михайло, и тот очнулся от забытья. Он огляделся по сторонам, приметил часовенку, которой тут не было раньше, приблизился к ней. Деревянный сруб с крестом на вершине, плакат под иконой Георгия Победоносца, а на нём изображён державный тризуб, образованный фотографиями героев Небесной сотни…
Михайло оказался вдруг возле деревянного креста, где лежало множество цветов и лампадок под портретами погибших людей. Он отыскал глазами своего друга и не удержался от слёз. Подошёл какой-то седовласый старичок и участливо спросил:
-Что, парень, больно тебе?
-Больно, отец, - отвечал Михайло, не оглядываясь. – Очень больно…
-Кого потерял ты? Брата?
-Друга своего, который был мне как брат…
-Не печалься, парень. Время лечит, - звучал тихий умиротворяющий голос.   
-Лечит? - усомнился Михайло. - Я тоже должен был умереть здесь…
-Но ты выжил. И это чудо! Ты должен Бога благодарить.
-Лучше бы я умер… - отмахнулся Михайло.
-Не говори так – это грех. Скоро в твоей жизни произойдут перемены. Не унывай – всё будет хорошо…
Михайло вздохнул:
-Нет, уже не будет как прежде. Всё рухнуло… А вас как зовут?
Не получив ответа на свой вопрос, он обернулся, но старика и след простыл. «Странно, - подумал Михайло, - будто исчез… Или мне всё это показалось?» Он попытался вспомнить, как очутился возле деревянного креста, но тщетно… «Похоже на провал в памяти. Вздор…» - думал Михайло, проходя мимо дерева, за которым прятался в тот роковой день. Он спускался по Институтской на Майдан… По дороге тянулась вереница лампадок. У подножия склона возле цветочных часов возвышался ещё один крест посреди цветов и венков. На стенде, где раньше висел рекламный плакат, кто-то приклеил лист бумаги со строчками стихов. Михайло остановился и прочитал:
Мамо, не плач. Я повернусь весною.
У шибку пташинкою вдарюсь твою.
Прийду на свiтаннi в садок iз росою
А, може дощем на порiг упаду.

Голубко, не плач.
Так судилося, ненько.
Вже слово, матусю, не буде моим.
Прийду i попрошуся в сон твiй тихенько
Розкажу, як маеться в домi новiм…

Михайло не смог дочитать до конца и зарыдал… Прохожие дивились, глядя на плачущего юношу. А ему было всё равно, что о нём подумают. В этот миг он почувствовал всю полноту горя женщины, потерявшей своё возлюбленное дитя. Он понял, каково было его матери, когда он сам лежал в больнице, будучи ни жив, ни мёртв. Чужое горе он пропустил сквозь себя, проникся им, оно, это горе, преисполнило его израненную душу и выплеснулось наружу потоками слёз… Способность сопереживать – это дар Божий и одновременно проклятье…
Сумев совладать со своей слабостью, Михайло продолжил путь… На Майдане он огляделся по сторонам. Остались прежние грязные баррикады из мешков с песком, автомобильных покрышек и всякого хлама. Появились новые палатки, но он не знал, кто в них теперь живёт. На конструкции Новогодней ёлки висел чёрный плакат: «Вiчна слава Небесной сотне», в другом месте было написано: «Украинский народ против Путинской фашистской агрессии». Самый популярный лозунг Майдана образца апреля 2014 года – Путiн геть… Киевляне и гости столицы бродили по центру города, превращённому в музей революции под открытым небом. Какая-то женщина, словно на экскурсии, остановилась, чтобы сфотографировать местную достопримечательность – баррикады…
Михайло вдруг стало неприятно находиться здесь, и он вернулся к входу в подземку, немного постоял, раздумывая, что делать дальше, и двинулся к гостинице «Украина», где вскоре снял недорогой номер. Он вошёл в комнату, открыв ключом дверь, оглядел убогую обстановку, схватил со стола пульт от телевизора, подвешенного под потолком, включил его и приблизился к окну, из которого открывался превосходный вид на улицу Институтскую. Он рассматривал окрестности и внезапно поймал себя на мысли, что отсюда из гостиницы, быть может, из этого самого окна, по ним могли вести огонь, принуждая бросаться вперёд, под пули, на верную смерть. «Ни шагу назад. Заградотряды», - всплыло в памяти. В этот момент загорелся экран телевизора, зазвучала музыка на стихи Анастасии Дмитрук:
Никогда мы не будем братьями
Ни по Родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными -
Нам не стать с вами даже сводными.

Вы себя окрестили старшими.
Нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а жаль – безликие
Вы – огромные, мы – великие!
«Мы ве-ли-кие!» – провозгласил исполнитель песни. Михайло вздрогнул, обернулся и внезапно вспомнил о нежданном госте, посетившем его в больнице, нашёл в сумке визитку Владимира Парасюка и, недолго думая, позвонил ему. Поначалу ответа не было, затем суровый мужской голос проговорил: «Слушаю».
-Владимир Зиновьевич, здравствуйте. Вы, наверное, меня не помните. Я Михайло Головко… 
Сотник Парасюк сразу изменил тон своего голоса:
-Как же, помню. Здравствуй, герой! Как дела?
-У меня всё хорошо. Владимир Зиновьевич, в прошлый раз вы говорили, что я могу обратиться к вам в случае чего…
-Я тебя внимательно слушаю, Михайло.
-Вы упоминали, что нам предстоит борьба… - отрывисто говорил Михайло, тщательно подбирая слова. – Я бы хотел… Украина для меня превыше всего…
-Я понял тебя, Михайло, - оборвал его на полуслове Парасюк. - Но это не телефонный разговор… Давай сделаем так. Я сейчас нахожусь в Одессе… по делам. А послезавтра буду в Днепропетровске… Мы можем с тобой встретиться там и всё обсудить. Идёт?
-Хорошо… А как я вас там найду?
-Как приедешь, набери меня.
-Хорошо. Я понял. Спасибо вам…
-Да не за что. Ну, давай, земляк. До скорой встречи.      
Михайло принял душ и пообедал в кафе на Институтской, а вечером позвонил матери.
-Я добралась до дома, - сказала женщина. – Завтра выхожу на работу. У тебя всё в порядке? Где ты остановился?
-В гостинице «Украина», - сообщил Михайло. – У меня всё в порядке, мама.
-А когда ты приедешь?
-У меня здесь кое-какие дела, - не сразу отвечал юноша. - Ладно, я побежал. Передавай привет отцу…
Он бросил телефон, опустился на диван и долго глядел в окно, видел, как сгущаются сумерки и на город опускается ночная темнота… Внезапно раздался стук в дверь, юноша от неожиданности вздрогнул, вскочил с места и спросил: «Кто там?» - но ответа не последовало. Тогда он потихоньку подошёл к двери и прислушался…
-Михайло, я знаю, что ты там… - послышался настойчивый женский голос, который юноша тотчас узнал, остановившись под дверью в нерешительности. – Как долго ты ещё будешь от меня прятаться?
Михайло сделал усилие над собой и повернул ключ, приоткрывая дверь. В коридоре стояла та, о которой он когда-то мечтал, его невеста, которая предала своего жениха незадолго до свадьбы… Её появление застало его врасплох:
-Снежана? Что ты тут делаешь?
-Ты разрешишь мне зайти в номер? – спросила она.
-Нет, - отвечал он.
-Михайло, нам надо поговорить, - настояла женщина. – Прошу тебя… Выслушай меня.
-Я слушаю, - безразлично отозвался он. – Только быстрее, я занят…
-Неудобно говорить через порог, - скривила губы женщина. - Позволь пройти – я у тебя не отниму много времени.
Скрепя сердце, Михайло впустил её в свой номер:
-Проходи, присаживайся. Я тебя слушаю.
Снежана опустилась на диван и, оглядев комнату, немного поморщилась. Михайло остался на ногах и прислонился спиной к шкафу. Он заметил её взгляд и усмехнулся:
-Что, не нравится? Не богато для тебя?
-Миленькая комната, уютная, обстановка, конечно, так себе, но это мелочи… - попыталась оправдаться Снежана. 
-А как ты нашла меня? – осведомился Михайло и тотчас догадался. – Только мама знала о том, что я здесь…
-У тебя замечательная мама, не сердись на неё.
-На неё я уж точно не стану обижаться, Снежана, - возразил Михайло. - Она не только родила меня, она спасла меня, подарила мне вторую жизнь. Она – единственный человек, который не бросил меня… Она не отходила от меня ни на шаг всё то время, пока я был в коме и потом, когда заново делал первые шаги…
-Бедный мой, через что тебе пришлось пройти?! - вздохнула женщина, глядя на него печальным взором. Она поднялась и сделала шаг ему навстречу, но юноша остановил её рукой:
-Стой, не приближайся ко мне…
-Михайло, - сказала она, и слёзы блеснули в её глазах. – Михайло, милый мой, родной…
-Да что с тобой такое?! Ты случайно не ошиблась дверью? Где твой ухажёр? Кто он там? Бизнесмен, чиновник, олигарх…
-Михайло, не будем вспоминать прошлое.
-Нет, будем, - возразил юноша. – Разве можно такое забыть?! Ты кинула меня накануне нашей свадьбы, променяла на денежный мешок и красивую столичную жизнь…
-Я виновата перед тобой, Михайло. Это правда. Но я раскаиваюсь. Пойми - я просто слабая женщина… Я сделала глупость. И, кстати, уже заплатила большую цену за свою ошибку. Прости меня, мой родной. Вспомни, что когда-то ты меня называл самой лучшей девушкой в мире…
-Да, называл, но это было ещё до… той измены, - отмахнулся от неё Михайло. Снежана подошла к нему вплотную и, заглянув в его глаза, жалостливо спросила:
-Но неужели ты никогда не простишь меня?
-Уходи, Снежана, не трави мою душу. Мне и так тошно. Прошу тебя – уходи… - гневно выкрикнул Михайло, указывая рукой на дверь.
-Ты раньше не был так жесток! – вспылила женщина.
-Времена изменились, - равнодушно отозвался Михайло. И, немного помедлив, он снял чёрную бейсболку, с которой не расставался даже в гостиничном номере. На коротко остриженной голове юноши открылся затянувшийся шрам от огнестрельного ранения.
-Взгляни на это, - с лихорадочным блеском в глазах заговорил Михайло. – Пуля осталась в моей голове… Она там, и я наполовину мёртв, но не снайпер убил меня, - это сделала ты…
-Не говори так, Михайло, - зарыдала женщина. – Ты разбиваешь мне сердце…
Юношу не тронули неискренние слёзы, и он повторил:
-Уходи, Снежана…
Она положила руки ему на плечи и пропела:
-Вспомни, милый мой, то время, когда мы были вместе. Помнишь, как мы танцевали на Дне рождения твоей матери? Тогда мы были счастливы… Ещё можно всё вернуть.
-Нет, - юноша отстранился от неё. – Твоё время истекло… Убирайся отсюда.
-Михайло, - попыталась возразить Снежана, но тот внезапно пришёл в ярость и вскричал вне себя:
-Убирайся!
Вид его был столь грозным в этот момент, казалось, что дикий зверь готов броситься и растерзать бедную женщину, она испугалась, вскрикнула и выбежала за дверь… Михайло тяжело дышал, в его голове что-то шумело. Он позвонил в ресторан и сделал заказ. Опустошив принесённую бутылку водки, юноша забылся спасительным сном…

***
Бронированный американский микроавтобус, угнанный из автопарка Януковича в Межигорье, катился по ухабистой украинской дороге, испещрённой выбоинами. На ветру развевалось красно-чёрное полотнище «Правого сектора», который недавно был зарегистрирован как политическая партия. В салоне микроавтобуса десять боевиков во главе со своим лидером Дмитрием Ярошем праздновали «переход бандеровской армии через Днепр». Полноводная река сверкала вдалеке в лучах апрельского солнца. Мимо проносились зеленеющие луга, таблички населённых пунктов и редкие деревья, на ветках которых набухали почки, чтобы со дня на день распуститься листьями.      
-Скоро пойдёт «зелёнка», - задумчиво проговорил Дмитро Чумаченко, выглядывая в окно. Его толкнул в бок соратник по борьбе Владимир Кравченко:
-Ты что там бормочешь?
-Просто мысли вслух, - отмахнулся Чумаченко. – Я подумал, что сепары засядут в лесах, и хрен мы их оттуда выкурим… этих российских диверсантов. Время работает против нас. Сейчас пойдёт «зелёнка», и польётся кровь патриотов Украины… 
-С сепарами и диверсантами мы как-нибудь разберёмся, - уверенно заявил Кравченко. – Это не проблема… Плохо придётся нам, если Путин решится на открытое вторжение, придётся плохо, но мы выстоим, перейдём к партизанской борьбе с захватчиками, и тогда «зелёнка» нам будет в помощь, а им – в проклятье… Не думай о завтрашнем дне, Дмитро, живи настоящим моментом, а лучше - выпей… Слава Украине! – прозвучал тост, и, поднимая вверх полупустые бутылки коньяка, бандеровцы единодушно подхватили:
-Героям слава!
Привычный лозунг, как и выпитый коньяк, взбодрил душу бандеровца, и Дмитро Чумаченко неистово воскликнул:
-Слава нации!
-Смерть ворогам! – грянул дружный хор. Дмитро Чумаченко сидел в глубине салона и оттуда, словно верный пёс, ревностно наблюдал за своим хозяином - Ярош оживлённо о чём-то беседовал с каким-то невзрачным человеком, которого иногда дружески похлопывал по плечу. Чумаченко смог расслышать отрывок этого разговора:
-Ну, а он, значит, прямым текстом заявляет: совсем с ума сошёл этот шизофреник маленького роста… был у нас шизофреник большого роста, а этот маленький… помешался на своём мессианстве. Тогда я и понял, что Беня – тот человек, который нам нужен.
Нового фаворита Дмитрия Яроша звали Константин Гришин, правда, в кармане у него лежал паспорт на другое имя… Чумаченко не выдержал такой несправедливости и подал голос:
-Господин полковник, разрешите обратиться.
-Валяй, тёзка, - благосклонно кивнул Ярош. В салоне было шумно, и, чтобы его услышали, Чумаченко громко спросил: 
-С каких пор жиды стали нам союзниками?
Мгновенно в микроавтобусе воцарилась тишина. Ярош изменился в лице:
-Иди-ка сюда, Дмитро, я тебе кое-что скажу. Костя, пересядь пока…
Они поменялись местами, и Чумаченко снова очутился возле господина.
-Дмитро, - начал свою поучительную речь Ярош. – Ты не так давно влился в ряды нашего движения и уже успел показать себя. Я высоко ценю твою преданность. Ты говоришь – жиды! Евреи на протяжении всей истории Украины воевали в рядах УПА! Важна не столько национальность человека, сколько его заслуги перед нашим общим делом. Коломойский, которого ты назвал жидом, - истинный патриот Украины. И даже среди москалей есть порядочные люди… Вот скажем – Костя. Отец у него русский, мать – украинка, родился в Севастополе, жил в Донецке, но при этом он патриот Украины, внёс свой вклад в победу Майдана, а теперь мы вместе с ним начинаем борьбу с путинской агрессией… Нельзя судить о человеке лишь по национальности! Это касается и Коломойского – он ненавидит москалей, которые… москали, яростные, пропутинские, короче говоря. Он назначил по десять тысяч долларов за каждого пойманного российского диверсанта.
-Господин полковник, если я вас правильно понял, нам не обойтись без помощи олигархов вроде Коломойского?! – сказал Чумаченко, затаив улыбку. – Но я не понимаю… Они враги Украины, они двадцать лет грабили наш народ!
-Отчасти ты прав… Да, нам нужен источник финансирования, - вынужден был согласиться Ярош. – Но нет ничего зазорного в том, чтобы брать деньги… на борьбу с врагом… Я же не собираюсь вести предвыборную кампанию на деньги Коломойского! Даже большевистские вожди не чурались брать деньги у врагов своей страны. Да, Коломойский – враг украинского народа, но в настоящий момент, когда наступает внешний враг, внутренние распри мы должны на время… забыть. Иначе нельзя, пойми это, Дмитро. Если мы не объединим усилия, мы можем потерять Украину, которая превыше всего. Украина понад усэ! – воскликнул Ярош, и бандеровцы единодушно подхватили этот лозунг, который в несколько ином виде был популярен в нацистской Германии.

***
Микроавтобус под красно-чёрным знаменем въехал во двор Днепропетровской областной администрации. Оставив свою свиту на улице, Ярош исчез в здании и вскоре оказался в кабинете, где из-за письменного стола ему навстречу поднялся «гауляйтер» Днепропетровщины - губернатор и бизнесмен Игорь Коломойский. Тот широко улыбался и дружески приветствовал гостя:
-Добро пожаловать, Дмитрий Анатольевич! Или лучше сказать – с возвращением в родные края! Да-да, я наводил о вас справки. Мы с вами, оказывается, земляки. Я очень рад нашей встрече. Знакомьтесь – это мои лучшие друзья…
В помещении находились два заместителя Коломойского: Геннадий Корбан, специалист по корпоративным конфликтам, проще говоря – по рейдерским захватам, и Борис Филатов, в прошлом – адвокат и журналист, который прославился в конце февраля, когда написал в своём Фейсбуке о событиях в Крыму: «Надо давать мразям любые обещания, идти на любые уступки… А вешать… Вешать надо потом».
Коломойский достал из бара бутылку дорогого коньяка.
-Нет, я не буду, - улыбнулся Ярош.
-А что так? – хитро прищурился Коломойский, глянув на него искоса.
-Игорь Валерьевич, мы пока ехали… Ну, сами понимаете – дорога длинная… Уже успели, короче говоря. Мне хватит…
-А, я уж, было, грешным делом подумал, что вы мне не доверяете, - сказал Коломойский и захихикал. – Да, вы правы – надо знать меру… во всём. Ну что ж, перейдём к нашим делам. Нас с вами объединяет ненависть к одному человеку, который меня назвал «уникальным проходимцем», - Коломойский с особым удовольствием произнёс последние слова, так, будто это была похвала, и продолжал. – Этот человек вообразил себя Мессией и поставил целью возродить Советский Союз в новой версии… Мы с вами должны помешать осуществлению планов этого шизофреника. Как вам кажется?
-Я с вами полностью согласен, Игорь Валерьевич, - отозвался Ярош.
-На днях разговаривал с Аваковым, - продолжал Коломойский. - Сейчас на повестке дня стоит вопрос с формированием добровольческих батальонов. Гена, расскажи, как обстоят дела с Днипро-1?
Заговорил Геннадий Корбан:
-В понедельник началась запись добровольцев. Первая рота на базе штаба нацзащиты наполовину укомплектована. Командир – Юрий Берёза, майор запаса ВСУ, военное образование, профессиональный зенитчик. К нашему батальону проявили интерес даже некоторые знаменитости, например, известный сотник Парасюк. С собой он привёл несколько человек, в том числе одного из героев Майдана. Парень едва не погиб в Киеве на Институтской… Предполагаемая численность батальона – 500 человек. МВД готово предоставить учебный центр и оружие со складов. Впрочем, кое-что нам придётся закупать за границей.
-Пятьсот человек маловато, - заметил Ярош. – Хотя бы тысячи три… профессионалов своего дела. Я привёз одного человечка – он из Донецкой области, смышлёный малый, говорит, что может собрать батальон из жителей Донбасса, но ему нужна поддержка…
-Хорошая идея, - улыбнулся Коломойский. – Поддержка? Поможем, чем можем… Ха-ха. Конечно, не бросим на произвол судьбы. Три тысячи человек мы, пожалуй, сможем снарядить и снабдить всем необходимым, кроме оружия… Оружия завались на складах – бери - не хочу, правда, в основном, старое советское. Поэтому своих бойцов я вооружаю импортными винтовками М-16. Из Калашей пусть ватники и колорады стреляют по зайцам… Ха-ха, - весело смеялся собственным шуткам хозяин Днепропетровской области, но тотчас его выражение лица менялось и становилось серьёзным. – Впрочем, вы, должно быть, устали после долгой дороги. И вашим людям нужен отдых. Всё сметено могучим ураганом. Снят целый этаж в гостинице для ваших людей, штаб «Правого сектора» для начала разместится в соседнем административном здании. Да, чуть не забыл - на ваше имя, Дмитрий Анатольевич, открыт счёт в Приват банке, там деньги на первое время для вас и ваших бойцов. Я своё слово держу. Всё, как договаривались – сделано.
-Дякую, - отозвался Ярош. – Рад был встрече с вами, Игорь Валерьевич.
Ярош направился к выходу, но Коломойский в последний момент остановил его:
-Постойте, Дмитрий Анатольевич. Хотел у вас спросить… Что говорят в Киеве об Одессе? Там же этот палаточный лагерь сепаратистов на Куликовом поле как бельмо на глазу у господина Немировского… Ха-ха.
-Думаю, дело идёт к зачистке, - отозвался Ярош. - По моим сведениям 14-я сотня с Майдана была снята и направлена в Одессу. Вокруг города выставили блок-посты… Там сотник Микола всем заправляет.
-Ваш знакомый?
-Ну да, пару раз пересекались с ним на Майдане. Сейчас стал командиром спецподразделения Шторм.   
-Пора разгонять этот рассадник путинской заразы… Немировский попробует уладить дело миром, подкупить, кого следует… А если не получится по-хорошему… - задумчиво проговорил Коломойский и ухмыльнулся. - Впрочем, бог с ним… Сегодня великий день! Осуществилась мечта украинских патриотов – наконец-то, бандеровская армия перешла через Днепр… И в этом наша с вами общая заслуга. Слава Украине!
-Героям слава, - отозвался Ярош и покинул кабинет Коломойского. Как только закрылась дверь за ним, Беня обратился к Филатову:
-Боря, мне надо знать всё, что происходит в Одессе… О, Одесса-мама! Жемчужина у моря. Наша Земля обетованная…

***
Тем временем, в Крыму жизнь вернулась на привычную колею. Закончились народные гуляния, но осталось приподнятое праздничное настроение. Люди получали российские паспорта. На Приморском бульваре в Севастополе самым ходовым сувенирным товаром была футбольная майка с портретом Путина и надписями такого рода: «Самый вежливый из людей» или «Respect за Крым». Злые языки поговаривали о «культе личности». Но как ни крути - в Крыму действительно любят Владимира Путина. Думаю, на Донбассе к нему не столь однозначное отношение…
Игорь Кириенко не смог проголосовать на судьбоносном референдуме, - до конца марта он находился в симферопольской больнице. Кости после перелома срастались долго – лечащий врач наотрез отказал юноше в выписке:
-Молодой человек, это вам не шутки. Здоровье превыше всего…
-Родной, послушай Андрея Геннадьевича, - вторила доктору мама юноши, Надежда Михайловна. – Твой голос ничего не решит… Крым единодушен – почти все хотят возвращения в Россию. Тебе стыдиться нечего – у тебя уважительная причина…
Юноше казалось, что самые главные события в жизни проходят мимо него, и ему было тяжело смириться со своей судьбой. Больного часто навещали друзья и однокурсники. Он жадно слушал рассказ Димы Мальцева о первом явлении «вежливых людей» и печально вздыхал: «Жалко, меня не было рядом с тобой в это время…» Особенно частым гостем в больничной палате была Маша Горелова, однокурсница Игоря Кириенко, которая не скрывала своего восхищения «его героическим поступком».
-Какой из меня герой?! – отмахивался юноша, пряча радостную улыбку (ему были приятны её слова, хотя он и пытался скрыть это). Она говорила о последних событиях в институте:
-Теперь мы будем изучать российское законодательство. Конституцию 1993 года - уже начали…
-А у тебя с собой нет её? Мне бы не отстать от вас… пока я тут бездельничаю.
-Я в следующий раз обязательно принесу тебе, - улыбалась девушка. Надежда Михайловна глядела со стороны на молодых людей, и когда Маша Горелова ушла, подмигнула сыну:
-Вроде бы порядочная девушка. Присмотрись к ней…    
-Мама, - возразил Игорь, - мы с Машей просто друзья.
Но мать не унималась:
-Сынок, поверь моему опыту. Очень важно в жизни всё делать вовремя. Любовь – чувство мимолётное, недолговечное… Оно уходит рано или поздно, а семья, дети… Это самое главное.
-А ты любила моего отца?
-Да… Ты у нас поздний ребёнок. Я тогда была глупой девочкой, искала своё счастье… долго. Витя был хороший человек, но взвалил на себя слишком тяжёлую ношу. Его сердце не выдержало… - Надежда Михайловна прослезилась. – Лучше учись на чужих ошибках, сынок. Семья – самое главное в жизни, а карьера или… любовь – явления преходящие.
Игорь пытался утешить горе матери:
-Не плачь. Ты ещё успеешь понянчиться с внуками. Я обещаю…

Время в больнице тянулось невыносимо долго. Игорь Кириенко коротал деньки с казаком Николаем, который развлекал юношу рассказами о своих «ратных подвигах за землю русскую» во время службы в советской армии. Но вскоре Игорь потерял своего собеседника… После того, как казака Николая выписали домой, ему стало совсем одиноко, он стал испытывать непонятную тревогу. Кошки на душе скреблись. Посещения друзей и общение с ними на некоторое время успокаивали его, но, когда они уходили, всё повторялось. Снова и снова. Каждый день он с нетерпением и одновременно страхом ждал обхода лечащего врача – для него это была возможность увидеть миловидную голубоглазую медсестру. Ему удалось-таки узнать её имя. Девушку звали Лиза. На её лице всегда сияла обворожительная улыбка, а всякий раз, когда она приближалась, он начинал заметно нервничать. Поначалу девушку это веселило, они мило общались, смеялись и шутили, но когда она поняла, что юноша слишком близко к сердцу принимает безобидный флирт, - и по мере его выздоровления, - всё реже стала подходить к нему, больше уделяя внимания другим пациентам, лежащим в палате. Теперь он видел её только во время обходов лечащего врача. Ему было очень одиноко. Он ждал её… напрасно. Он всё чаще поднимался с постели и даже выходил из палаты, гуляя по коридору. Однажды он увидел её издали - в обществе какого-то молодого человека. Она смеялась, он держал её руку, а потом их губы слились в поцелуе… Игорь вернулся в палату и лёг на койку. Ему хотелось забыться сном, но, увы, не получалось. С тех пор тревога и страх стали спутниками его жизни. Всякий, кто пережил несчастную безответную любовь, понимает, насколько тяжело принимать суровую правду жизни… Подчас это приводит и к нервным срывам.
Вечером того же дня Игоря навестил Дима Мальцев, тот удивился просьбе больного:
-Митяй, сгоняй – пивка принеси, а лучше – водки…
-Что, всё так плохо? Подожди… Что случилось-то?
-Ничего не случилось, - отмахнулся Игорь Кириенко. – Просто выпить хочется…
-Нет, брат, ты меня не проведёшь. Рассказывай, давай.
-Нечего рассказывать. Я тебя как друга прошу – принеси…
-И не подумаю. Если тебе так надо – сам иди…
-Куда я в таком виде? Да и денег у меня нет. Будь другом, Митяй. Я с тобой рассчитаюсь потом…
-Пока не расскажешь, что случилось – не сдвинусь с места, - настоял Дима Мальцев.
-Да пошёл ты к чёрту, - огрызнулся Игорь Кириенко. Митя обиделся и ушёл. Впрочем, сразу после выписки из больницы Игорь поспешил к своему приятелю с извинениями. Дима Мальцев не был злопамятным человеком – примирение состоялось…
После выздоровления жизнь Игоря Кириенко завертелась как прежде – институт, волейбольная секция, дом, компьютер. Он стал завсегдатаем социальных сетей, где находил себе друзей из России и рассказывал им о жизни в Севастополе:
«Мы, наконец-то, вернулись в родную гавань, - уважаю Владимира Путина. Это праздник… со слезами на глазах, потому что мы выдержали третью оборону Севастополя. Первая была во время Крымской войны, вторая – в годы Великой отечественной, а третья продолжалась двадцать три года. Всё это время нас в «незалежной» считали людьми второго сорта, пытались навязать нам своё видение истории, где «Бандера и Шухевич – герои, они воевали за нас с тобою». Я сам украинец, но оба моих деда били фашистов и их прихвостней-бандеровцев, а теперь потомки этих уродов дорвались до власти в Киеве… Хунту геть!»
«Я не понимаю разницы между украинцами и русскими. Это один народ, который некогда ляхам удалось разобщить. Кто-то говорит о различии в языке и культуре. Я знаю украинский язык – там много общеславянских слов, но что-то взято от поляков. По любому - русский украинца всегда поймёт!»
«Вчера получил российский паспорт. Для меня это был едва ли не самый лучший день в моей жизни! Переходим на рубли. Цены начали расти в магазинах, но выросли и зарплаты. Так мама говорит, а я ей верю. Ждём всех в Крыму этим летом. У нас есть, на что посмотреть, и где отдохнуть».       
После телевизионного репортажа из Славянска, где ополченцы захватили украинскую военную технику, он стал внимательно следить за событиями на Донбассе. «Держитесь, ребята, мы с вами! – писал он в одной из групп. – Мы свой референдум провели, теперь дело – за вами. А там, глядишь, и к вам придут «зелёные человечки», а вместе с ними наступит порядок».
Однажды вечером Игорь зашёл на кухню, где Надежда Михайловна готовила ужин.
-Мама, как твоя девичья фамилия? – спросил он.
-Коврига… А почему ты спрашиваешь? – удивилась женщина.
-Да такое дело. Я, кажется, нашёл наших родственников из Одессы. То есть наоборот… Николай Коврига внёс меня в свои друзья. У тебя был двоюродный брат?
-Постой, - призадумалась Надежда Михайловна и вспомнила. – Да… Сергей, но с ним я давно потеряла связь…
«Здравствуй, братишка, - написал Игорь в личке. – У меня подозрение, что твой отец и моя мама – двоюродные брат и сестра. Её девичья фамилия – Коврига. Твоего отца зовут Сергей?»
Вскоре последовал ответ: «Это я удачно попал. (Смайлик). Да, его звали Сергей… Привет, братишка. Троюродные мы, что ли?»
-Похоже на то. Не думал, что у меня есть родня в Одессе. Это приятный сюрприз.
-И для меня. Как там поживает легендарный Севастополь, гордость русских моряков?
-После присоединения к России у нас появилась надежда на будущее. Начались реальные перемены к лучшему!
-Я завидую вам… Думаю, это тот случай, когда зависть простительна.      
-А у вас какие новости? Как поживает Одесса-мама?
-Сейчас вся жизнь у нас вертится вокруг Куликова поля. Это «большая одесская кухня», единственное место, где можно узнать правду. УкроСМИ врут безбожно. Посмотри фотки, которые сняты моей подругой, и всё поймёшь…
-Обязательно посмотрю. Если не секрет, как зовут подругу?
-Не секрет - её зовут Кристина. В середине мая наша свадьба…
-Свадьба? Поздравляю. Нет, ты не подумай – я не напрашиваюсь. Хотя, если честно, хотелось бы побывать в Одессе. Говорят, красивый город?!
-Самый лучший на свете! Приглашаю в гости на майские праздники. Мама будет рада… Она у меня очень добрая!
-В гости?! Ты разве не слышал, что укропы закрыли границу для мужчин призывного возраста из России?
-Вот твари. Киевская хунта совсем охренела.
-Я попытаюсь выяснить – может, как-нибудь всё-таки можно добраться до Одессы.      
-Хорошо. Ну, давай. Будем на связи. 
Игорь Кириенко посмотрел фотографии, выложенные на страничке Николая Ковриги – увидел палаточный городок, сцену с высокими плакатами: «Мы – ЗА федерализацию, Таможенный союз с Россией, Мы – ПРОТИВ неонацистов, олигархов», мемориал в память о погибших на Майдане бойцах «Беркута». Под конец он открыл файл с видеороликом. Картинка ожила, на сцене появилась юная девушка с русыми волосами и голубыми цвета неба глазами. Она читала стихи собственного сочинения:

Они стояли гордо в суровые снега
и умирать за Родину не дрогнула рука.
Они стояли гордо, когда бандеров строй
калечил, убивал их с поднятой головой.

Они стояли гордо, обычный ждав приказ,
а хунта издевалась, душила, гнала вас.
Они стояли гордо под пулями стволов
губили их нещадно, губили пареньков.

Они стояли гордо, оберегая нас,
стояли и молились, когда придёт их час.
Они стояли гордо во имя всех потерь,
за вас наши родные, МЫ боремся теперь!

Игорь Кириенко догадался, что это и есть невеста Николая Коврига – девушка по имени Кристина. В последующие дни он выяснил, что все авиарейсы из Крыма в Одессу отменены на неопределённый срок. Остров Крым оказался отрезан от материка… Самолёты из Симферополя летали только в Россию, с Краснодарским краем поддерживалась связь через Керченскую паромную переправу. Мост обещали построить к 2018 году.
-Раньше появится сухопутный проход – когда юго-восток отделится от Украины, а в Киеве будет свергнута хунта. Коля, не знаю, как прорываться в Одессу – нам объявлена блокада, я понял это только сейчас. Укры перекрыли шлюзы на Северо-Крымском канале, - эти фашисты хотят нас оставить без воды…
-А к нам выдвигается десант из Харькова – фанаты «Металлиста». В пятницу матч с «Черноморцем». В прошлый понедельник эти ребята участвовали в разгоне женского палаточного лагеря в Харькове… Теперь, видимо, настала наша очередь.
-Думаешь, их бросят на Куликово поле?
-Да, об этом все сейчас говорят. Губернатор Немировский ещё 9 апреля требовал освободить площадь – там проходят военные парады по случаю Дня победы. Но это всего лишь предлог. Наверняка, пришёл приказ из Киева - разогнать… Ещё эти блок-посты выставили. Против какого врага, спрашивается? Судя по всему, 2 мая будет жарко…
-Жаль, что я не могу быть с вами. Держитесь, ребята! Держись, Одесса, город-герой!

***
Почерневшие стены заброшенного завода, опавшая штукатурка, оголённая кирпичная кладка… Среди груд камней по дорожкам, утопающим в глине и цементе, перемещаются короткими перебежками неизвестные бойцы в камуфляже и масках, экипированные бронежилетами и защитными очками. Слышится приглушённое стрекотание автоматов, которые они держат в своих руках. Отряд рассыпался по развалинам, занял оборону и приготовился отражать атаку неприятеля. Вот за бетонной опорой прячется боец – его рукава обмотаны жёлтым скотчем. Он выглядывает из своего укрытия, видит бегущего противника, заметного своей красной повязкой, и открывает огонь – летит смертоносный град, который поражает несчастного. Тот падает в грязь, - голова набок, руки в стороны, - и умирает, медленно и мучительно… К нему подбегает другой боец и кричит:
-Вставай уже, Васёк, хорош валяться!
Неожиданно последовал ответ:      
-Я же убит, я не могу подняться. Спасите меня!
Из своего укрытия появляется боец, стрелявший в паренька:
-Всё в порядке? Я тебя не зашиб?
-Ты ещё спрашиваешь, вражина? Вот тебе – получай, - умирающий внезапно резво вскакивает на ноги и открывает стрельбу. Прокатывается автоматная очередь – шарики отскакивают от бронежилета, попадают в маску на лице. Боец вскрикивает, скорее, от неожиданности, чем от боли:
-Ты что творишь, придурок?!
Паренёк снимает очки, сдёргивает маску и довольно улыбается:
-Теперь мы в расчёте!
-Это нарушение правил! – огрызается его противник. – Ты за это ответишь, Васёк.
-Я за всё отвечу, - смеётся паренёк.
-Победа будет за нами. Жёлтые – форевер!
-Иди, давай, - говорит Васёк. Он освобождает рукава от красного скотча и выходит с поднятыми руками:
-Я убит! Я убит!
Паренька звали Василий Панкратов, он - студент местного политеха, одним из первых вступил в Одесскую дружину, стоял, так сказать, у истоков движения Антимайдана и ещё в феврале дежурил на Куликовом поле. Теперь он шёл с поднятыми руками по тропинке. Мимо него пробегали бойцы с автоматами, весьма похожими на настоящие АКМ, - на самом деле, это «мягкая пневматика», стреляющая пластиковыми шариками, которые, впрочем, бьют по открытым участкам тела весьма чувствительно. Страйкбольное оружие применимо, когда необходимо пугнуть врага, а не для нанесения ему настоящего урона…
Тем временем, бойцы с жёлтыми повязками выбили противника с территории завода и перешли в контратаку. Вскоре красные оказались повержены. «Победа!» - ликовали дружинники. Конечно, это была просто игра, но в условиях, приближённых к боевым. Так, в потешных баталиях проводила свои тренировки Одесская дружина – силовое крыло местного Антимайдана, разбившего лагерь на площади Куликово поле возле городского железнодорожного вокзала.
На сцене Куликова поля еженедельно проходили митинги и часто выступали приезжие артисты, так, 10 апреля в день Освобождения Одессы от немецко-фашистских захватчиков «Катюшу» исполнила знаменитая Вика Цыганова. А в светлое Пасхальное воскресенье известный одесский общественник Валерий Кауров, скрывшийся от преследования СБУ в Москве, на площади по скайпу обратился к своим православным сторонникам с поздравлениями, потом вдруг объявил о создании Одесской народной республики в составе большой Новороссии и, ни с того ни с сего, объявил себя её президентом.               
-Таким же успехом он мог бы себя императором или королём назвать, - рассмеялся Вася Панкратов, едва бородатое лицо Каурова исчезло. – Сначала тикают, потом командуют из-за кордона…
Рядом стоящий мужчина в преклонных летах его одёрнул:
-Что ты понимаешь, сопляк?!
-Отец, твоё счастье, что я уважаю старость, - усмехнулся Вася Панкратов. – А то бы я тебе ответил и не только на словах…
-Да, вы только и можете, что хвастаться – ни на что способны. Молокососы. Хвалёная Одесская дружина – якшаетесь с бандерлогами, болтаете языками… И ничего не делаете.
-Это кто якшается? – возмутился Вася Панкратов.
-Известно кто – ваши руководители. Долженкова ещё в январе видели на пресс-конференции Майдана…
-Отец, не надо говорить о том, чего не знаешь. Кто Царёва из гостиницы вызволял 10 числа? Кто бился с правосеками, когда они флаг бандеровский поднимали?
-И зачем? Ещё один болтун, демагог, толку от него никакого…
-Выходит, все только выступать с речами горазды?
-Выходить, что так.
-Может, вы и правы, - отозвался Вася Панкратов и призадумался: «Фашисты сжигают георгиевские ленточки в Вечном огне, тусуются у Дюка, маршируют по улицам города, - и всё им сходит с рук! Вместо того, чтобы заниматься делами, Одинов и Яцюк (этот клубный мажор) пиарятся на пресс-конференциях, рассказывая байки о целостной федеративной Украине. За всё время только один раз выехали за город на страйкбол. Куда уходят собранные пожертвования? А если старик прав? Быть может, протест по-тихому сливают? Не нравится мне всё это!»
На следующий день на Куликовом поле проходили тренировки новобранцев Одесской дружины. Десяток бойцов в камуфляже и масках, экипированных щитами, на которых красовался герб движения – российский двуглавый орёл над одесским якорем, отрабатывали навыки отражения атак противника. Несколько человек в чёрной униформе с надписью «Охрана» нападают на них, пинаются, пытаются прорвать оборону. Дружинники в плотно сомкнутом строю шаг за шагом продвигаются вперёд и на счёт «Три», - дружно атакуют, делая выпады металлическими прутьями. Один противник, потеряв равновесие, падает на мостовую, другой пятится назад, но вскоре к нему подходит подкрепление… На сей раз нападающие экипированы щитами и вооружены арматурой. Силы примерно равны. Начинается бой. Гремят металлические палки о щиты и по защитным шлемам. Командный голос Василия Панкратова призывает: «Держать строй! Держать строй!». Но не выдержали новобранцы напора: врагам удаётся прорвать их шеренгу.
Тренировки, начавшиеся на рассвете, продолжаются третий час. Солнце припекает.  Начинается ропот, бойцы пеняют на усталость и жару. Командир не доволен. Он ходит перед строем, словно грозовая туча: «Великий русский полководец Александр Суворов говорил: тяжело в учении – легко в бою. Вспомните, что мы наследники великой империи. Наши деды и прадеды победили фашизм в его логове. Если вы хотите быть достойными наших предков, нужно тренироваться. Если вы хотите отстоять город от бандеровской мрази, нужно тренироваться. Если вы хотите, чтобы правосеки вас боялись, нужно тренироваться. Побывав в настоящем бою, вы станете настоящими людьми. А пока я вижу перед собой кучку молокососов, которые только и могут, что в ночных клубах гулять да за юбкой прятаться… Без обид, ребята! Сейчас вам будет предоставлена возможность доказать, что это не так!
-А когда от слов, наконец, перейдём к делам? - выкрикнул один из бойцов. – К чему усиленно тренироваться, если протест потихоньку сливают?
-Это чьи слова? – гневно осведомился командир.
-Да все так говорят! Слухами земля полнится…
Командир подошёл к бойцу вплотную и сказал ему:
-Правосеки организованны и хорошо подготовлены, у них за плечами опыт боёв на Майдане. Что мы им можем сейчас противопоставить? Да ничего. Силы пока не равны. И моя задача – обучить вас противостоять этой фашистской бандеровской мрази. И когда это произойдёт, мы покажем им, где раки зимуют. Не всем слухам можно доверять, боец… - закончил он и обратился ко всему взводу. - Всё, хорош лясы точить. Продолжим нашу тренировку.
После занятий командир взвода зашёл в палатку Одесской дружины, на ходу снимая маску. Его окликнули: «Васёк! Чересчур ты строг с новичками. Разбегутся они, и не соберёшь их, когда наступит срок».
-А когда он наступит, Серёга? – бросил с вызовом Панкратов.
-Это не нам с тобой решать! – отозвался Сергей Долженков, в прошлом – милиционер, а теперь командир Одесской дружины.
-А что говорит наша сладкая парочка, Одинов и Яцюк? – полюбопытствовал Панкратов. 
-Ну, ещё ладно – Денис, завсегдатай Итаки, - согласно кивнул Долженков. - А насчёт Одинова – ты это зря. Мужик – что надо! Тут воду мутит другой человек…
-И кто же? – усмехнулся Панкратов.
-Егор Кваснюк, у него связи. Говорят, люди губернатора через него пытаются выйти на Артёма Давидченко, чтобы тот освободил площадь… Нет, Артём не такой человек, чтобы просто слить протест, ему нужно сохранить лицо и доказать, что он лучше брата. Разгон Куликова поля подойдёт, чтобы сделать нужную картинку…
-Ты так спокойно об этом говоришь, Серёга? – удивился Панкратов.
-А что я могу сделать? – пожал широкими плечами Долженков. - Тут, брат, политика!
-То есть получается, что палаточный лагерь никому не нужен? – разочарованно выдохнул Панкратов и растерянно проговорил. – Но это же символ нашего движения!
-Пойми, Васёк – эта площадь сама по себе ничего не значит. Губернатор поставил своей целью зачистить палатки, рано или поздно он добьётся своего. Наша задача – не удерживать Куликово поле или противостоять ментам, а тренироваться для боёв с правосеками… А здесь мы как на разогретой сковородке… Жара, от которой нигде не спрятаться. Проблемы с водоснабжением начались. А что будет дальше, летом? Нет, отсюда надо сваливать – все это понимают, кроме Артёма Давидченко – тот упрям как осёл…

***
Неделю спустя.
В кафе комплекса «Палладиум», что на Итальянском бульваре, вошёл человек в штатском, которого многие в городе видели прежде в форме полковника милиции. Это был замначальника местной милиции, и звали его Дмитрий Фучеджи (ему суждено было вскоре прославиться на весь мир). Он обвёл взглядом помещение кафе, увидел человека, сидящего за столиком возле окна, и направился в его сторону. Мужчины пожали друг другу руки и опустились в мягкие диваны. Тотчас появилась официантка, которая с фирменной улыбкой на губах протянула новому посетителю меню, но тот почему-то заказал лишь бутылку газированной воды.
-Всё? – спросила удивлённая девушка.
-Да, - подтвердил Фучеджи, вытирая пот со своего лица, и, едва она исчезла, заговорил приглушённым голосом:
-В пятницу вечером после матча всё произойдёт… Надо, чтобы Одесской дружины не было на Куликовом поле…
-Вы принесли? – нетерпеливо осведомился Егор Кваснюк.
-Да, как договаривались, - отвечал Фучеджи, оглянулся по сторонам и передал под столиком толстый конверт с деньгами.
-Можно не пересчитывать? – улыбнулся Егор Кваснюк.
-Там всё в порядке, - сказал Фучеджи. Он, дождавшись газированной воды, утолил жажду и заторопился, прошептав на прощание:
-И помните - никому ни слова о нашей встрече…

Одесса – уникальный город. Как только её не называют?! Жемчужина у моря. Столица юмора. Город-герой… Там живут уникальные люди, которые говорят на уникальном языке (одесском-русском) и умеют договариваться друг с другом. Это сродни традиции – улаживать все споры миром, находить общий язык и избегать никому ненужных конфликтов. Так, испокон веков заведено в большой одесской семье - не выносить сор из избы, из общего дома, который одинаково почитают и любят все его жильцы. Когда приезжие украинцы говорят «Одэсса», это коробит слух жителей города, которые называют её ласково и нежно – Одесса, а ещё Одесса-мама… Два месяца Евромайдан и Антимайдан спокойно уживались в одном городе, избегая открытого противостояния: ходили маршами, митинговали, - каждый в своём месте, - и даже поддерживали контакты на уровне руководителей. Отдельные стычки происходили, но это не нарушало общего спокойствия горожан, которые гордились тем, что Одесса остаётся мирным тихим уютным местечком. Никто и представить не мог, что однажды всё изменится…    
Но вернёмся к тем апрельским дням, когда в городском саду под музыку оркестра танцевали пожилые пары, а юноши и девушки, сидя на скамеечках, общались, поглядывая на вспоминающих молодость стариков. На Куликовом поле, тем временем, стояла суета – Одесская дружина переезжала на новое место - в парк знаменитой 411 береговой батареи (мемориал обороны Одессы). Сворачивали палатки… Шла погрузка вещей в грузовики, на которых дружинники выдвинулись на южную окраину города. Со сцены перед парадным крыльцом Дома профсоюзов звучали обличительные речи… Артём Давидченко обвинил руководителей Одесской дружины в предательстве. На площади остались палатки «Народной дружины» и Валерия Каурова, в том числе «православный храм» с иконами. Тогда уже ни для кого не было секретом, что вечером 2 мая палаточный лагерь на Куликовом поле будет снесён толпою харьковских фанатов. Весь город знал об этом… Знали в милиции, потому что поступил приказ – «не вмешиваться», знали в пожарной части, поскольку была дана команда – «не тушить горящие палатки», и, конечно, были в курсе сбушники, которые усилили наружное наблюдение за площадью, ставшей символом сопротивления киевской хунте…
29 апреля в Одессе побывал секретарь СНБО Украины Андрей Парубий, он посетил один из блок-постов, выставленных вокруг города, и раздал бойцам бронежилеты 4 класса защиты, прекрасно зная, что вскоре они им понадобятся. В тот день впервые появился в кадре сотник Микола – командир милицейского спецподразделения «Шторм», который, как и Фучеджи, вскоре прославится на весь мир… Но не только шпионы из СБУ рыскали по Одессе, «гауляйтер» Днепропетровщины Игорь Коломойский зорко следил за развитием событий в городе, даже не покидая своего рабочего кабинета, куда изредка наведывался Дмитрий Ярош, которого волновал вечный денежный вопрос. У Коломойского повсюду были свои глаза и уши, однако новость, которую однажды сообщил ему вождь «Правого сектора», показалась ему чрезвычайно любопытной:
-Турчинов не доволен Аваковым, скоро Наливайченко возглавит АТО на востоке страны.
-А что Одесса? – осведомился Коломойский, убрав с лица прежнюю усмешку. - Там, кажется, люди Авакова будут действовать 2 мая?
-Туда сейчас всех свозят, - отозвался Ярош. - Фанаты «Металлиста» из Харькова, самообороновцы, мои ребята тоже туда поедут. Наливайченко берёт операцию под свой личный контроль… По оперативным данным, колорады планируют напасть на мирных футбольных болельщиков на Привокзальной площади после матча…
Коломойский встретился взглядом с Ярошем и прочёл на его лице то, о чём тот предпочёл умолчать: «Готовится провокация, прольётся кровь, будут жертвы, которых повесят на пророссийских активистов, чтобы оправдать разгон Куликова поля». Он улыбнулся:
-Совсем охренели эти ватники и колорады. Пора-пора им показать, что Одесса – это украинский город…
Когда Ярош скрылся за дверью, Коломойский вызвал своих заместителей: Геннадия Корбана и Бориса Филатова.
-Ребятки, вот и пришло наше время, - сказал он, захихикал и добавил. – Да, кстати, как дела в «ДнепрАЗОТ»? Проблема улажена?
-Нет ещё, но решение уже найдено, - отозвался Геннадий Корбан.
-Поторопитесь. Продукция завода востребована как никогда прежде… Понятно, да? А люди как там живут, с голоду не пухнут? – Коломойский снова засмеялся.
-Нет, мы с ними рассчитались.
-Как, уже?
-Авансом за будущую работу… Это профессионалы – на них можно положиться.
-Надеюсь, что они не подведут.
-Можете не сомневаться, Игорь Валерьевич. Заказ будет сделан…

***
Проходя мимо танка НИ – «На испуг» - трактор, обшитый бронёй, который применяли во время обороны Одессы, Вася Панкратов столкнулся с Сергеем Долженковым, которого не видел все последние дни, и потребовал от него объяснений:
-Что, твою мать, происходит, Серёга? Мы съехали с Куликова, кинули «Народную дружину», а завтра в город завезут ультрас, которые пойдут громить палатки! Как это понимать, чёрт возьми? Если раньше мои пацаны говорили шёпотом, то теперь прямым текстом мне высказывают свои подозрения об измене. Говорят, что протест сливают под шумок…
-Вася, - сурово остановил его Долженков. – Успокойся… Я сказал – успокойся. И выслушай меня. Всё идёт в соответствии с планом…
-С каким, на хрен, планом? Что ты мне втираешь?
-Я тебя не узнаю. Где твоё чувство юмора? Почему ты так разговариваешь со мной? Я всё-таки твой командир – не забывайся.
-Прошу прощения, товарищ капитан, - выдавливая улыбку на своём лице, проговорил Василий Панкратов. – Разрешите обратиться? Можно узнать, каков наш план, или на нём стоит гриф «совершенно секретно»?
-Нет никаких секретов. Зайди на нашу страничку «ВКонтакте» и всё поймёшь, - мрачно отозвался Долженков и направился по своим делам. Василий Панкратов вскоре в социальной сети прочитал сообщение от «капитана Какао» (это прозвище Долженкова):
-ВНИМАНИЕ!!! МАКСИМАЛЬНЫЙ РЕПОСТ!!!
Сбор ВСЕХ небезразличных одесситов 2 мая в 13.30-14.00 у
памятника погибшим сотрудникам милиции на
Александровском проспекте. Окажем достойный приём
приезжим гастролёрам, которые избивали людей под
фашистские лозунги на Востоке страны и хотят устроить
беспорядки здесь. Равнение на Донецк!!!
Далее следовала карикатура: «Пошёл вон! Бандеровская мразь!»
Прочитав это сообщение, Вася Панкратов воспрял духом, нашёл Долженкова и даже попросил у него прощения за свои слова:
-Наконец-то, мы надерём задницы этим бандеровским уродам! Завтра будет великий день!

***
Отшумела первомайская демонстрация; сгущались сумерки, в домах оживали окна, на улицах зажигались фонари, отбрасывая причудливые тени. В скверах, где зацвели каштаны, допоздна гуляли влюблённые парочки, которые наслаждались весною и тем чувством, что преисполняет сердца людей столь желанной сладостной истомою, неспроста называемой счастьем. В такие мгновения хочется мечтать, предаваться светлым мыслям, даже верить в чудеса. Прислушаемся к беседе одной их тех счастливых пар. Звенит как колокольчик голос юной девушки:
-Гляди, как много звёзд на небе!
-Завтра будет солнечный день, - отозвался молодой человек, взглянув вверх на звёздное небо. – Примета такая…
-Значит, завтра будет хороший день… - подхватила девушка. - Когда я была маленькая, мне казалось, что непременно добрый волшебник зажигает там огоньки… В школе нам говорили, что это солнца из далёких галактик. Но теперь я знаю точно, что добрый волшебник существует… Это Бог. Он подарил нам счастье… Он сделал так, что мы встретились, мы нашли друг друга и теперь навеки вместе. И даже смерть не разлучит нас, правда, Коля?
Молодые люди остановились во дворе жилого дома на улице Канатной.
-Не надо о смерти, - возразил парень, лаская личико своей возлюбленной. – Скоро наша свадьба, у нас с тобой, родная, впереди вся жизнь…
Он поцеловал её и прижал к своей груди. Надеждой светились небесно-голубые глаза девушки.
-Мы уже пришли? – разочарованно выдохнула она и спохватилась. – Меня мама заждалась, наверное. Да и тебе рано вставать. Тогда до завтра? Встречаемся на Куликовом поле?
-Нет, - отвечал он.
-Почему? – удивилась она. – Что-то не так?
-Завтра мы ждём гостей незваных… - напомнил юноша. - На Куликовом будет жарко. Кристина, лучше тебе завтра остаться дома и никуда не выходить…   
-А как же ты? – заволновалась девушка. - Ты там будешь?
-Если позовут… - немного помедлил с ответом парень. – Мы должны отстоять Куликово поле… Ты же знаешь, надо бороться, иначе мы потеряем город.   
Она с мольбой заглянула в его глаза:
-Коля, прошу тебя – береги себя… Если вдруг силы будут неравны…
-Не волнуйся, родная. Все будет хорошо…
-Обещаешь?
-Обещаю…
-Ты ещё не сказал, - вспомнила девушка, - понравился тебе мой ролик: «Донбасс, держись»?
Он улыбнулся:
-Очень трогательно, особенно музыка… Ты у меня умница, я тобой горжусь…

На город опустилась мгла, немногочисленные жители палаточного лагеря на поле Куликовом смогли сомкнуть усталые глаза и погрузиться в объятья Морфея… Часы пробили полночь. Ненадолго повисла тишина, которую вспугнул шум моторов. Три микроавтобуса остановились недалеко от Куликова поля, позади Дома профсоюзов… Возле чёрного входа в здание зажегся огонёк. Темные силуэты мелькали в свете фонарей… Неизвестные в спешке перетаскивали какие-то ящики и контейнеры, исчезая в Доме профсоюзов.
-Сюда, сюда, - голосил мужчина в форме с надписью «Охрана», спускаясь вниз по лестнице. Он остановился перед массивной железной дверью, ведущей в бомбоубежище, вытащил связку ключей и долго искал тот, который нужен. Его окрикнули:
-Шо ты там копаешься?   
-Один момент. Все, нашёл, - лязгнул замок, скрипнула тяжёлая дверь. – Силь ву пле…
Люди в боевой экипировке проходили по длинному, тускло освещённому коридору в старое советское бомбоубежище, разгружая вдоль бетонных стен принесённые ящики и контейнеры. Охранник Дома профсоюзов следовал за ними. Он вспомнил о пачке стодолларовых купюр, которая лежала у него дома под подушкой, и ему захотелось большего:
-Ребята, я слышал, ваш хозяин обещает хорошие деньги за освобождение зданий от сепаратистов. Я не претендую на двести тысяч долларов. Хотя бы десять процентов…
Человек, замыкавший движение, резко обернулся: 
-Чем ты не доволен? Тебе не заплатили?
-Заплатили, но я подумал, что за риск можно было бы и прибавить немного… Мне кажется, я заслужил, - заявил охранник, не чуя беды.
-Заслужил, - усмехнулся человек в чёрной маске. – Сейчас ты все получишь… Лови!
Он подкинул вверх пачку с деньгами, охранник бросился собирать упавшее на пол. Раздался выстрел. Мужчина рухнул на бетонный пол с пробитой головой.
-Что заслужил, то и получил, - рассмеялся человек в маске, собирая деньги, запятнанные кровью. На звук выстрела сбежались бойцы отряда.
-Командир, что случилось? – спросил Владимир Парасюк.
-Жадность фрайера сгубила, - отозвался Юрий Берёза, снимая маску. – Хлопцы, эту падаль надо упаковать в полиэтиленовый мешок, чтобы не вонял…
-А не хватятся его?
-Когда хватятся, нас уже здесь не будет.
Михайло Головко взглянул на мертвеца с пулей в голове, лежащего в луже крови. С непривычки его стошнило… Он бросился в туалет, провожаемый насмешками сослуживцев по батальону «Днепр-1». Заглядывая в старый проржавевший от времени унитаз, юноша впервые осознал то, что происходит. Спецоперация по уничтожению гнезда сепаратистов в украинском городе Одесса… Он вызвался добровольцем в батальон, не думая о том, что рано или поздно придётся столкнуться со смертью и самому убивать… Теперь, когда он увидел воочию труп человека, чья жизнь была оборвана так внезапно, он понял, что назад пути уже нет. Ловушка захлопнулась. И это ужаснуло его… Когда Михайло вышел из уборной, он прятал глаза от своих товарищей, встречая их насмешливый взгляд, и столкнулся с командиром взвода Парасюком. Тот сказал:
-Михайло, у меня для тебя есть особое поручение.
Михайло Головок воспрял духом:
-Да, Владимир Зиновьевич.
-Утром ты пойдёшь в магазин и купишь себе футболку ФК «Черноморец», затем ты отправишься на Соборную площадь, заодно узнаешь, где она находится. Там в 15:00 собираются футбольные болельщики, которые маршем за единую Украину выдвинутся в сторону стадиона…
Михайло изменился в лице:
-Я что, пойду на футбольный матч? А как же… Это потому, что меня стошнило?
-Михайло, - возразил Парасюк. – Дело не в этом… Поверь, мне тоже не составляет большого удовольствия глядеть на трупы. Такое со всяким может случиться.
-Но случилось это со мной! – с досады обмолвился парнишка. - Позвольте мне остаться. Я докажу, что не боюсь крови…
-У тебя ещё будет такая возможность. И не раз. Пойми, сейчас нам нужно знать, что происходит в толпе футбольных фанатов. Это очень ответственное задание, которое мы поручаем тебе… Ты понял?
-Так точно, товарищ лейтенант. Разрешите доложить?
-О чем? – удивился Парасюк. 
-Пока мы ехали, я просматривал сайты сепаратистов и вышел на страничку «ВКонтакте» так называемой «Одесской дружины». Оказывается, завтра, то есть уже сегодня, они собираются на Александровском проспекте, - это в центре города, недалеко от Соборной площади, - чтобы «оказать достойный приём приезжим гастролёрам». Это дословная цитата. Думаю, будут столкновения… Возможно, они хотят разогнать марш «За единство Украины».
-Почему ты так решил?
-Сообщение заканчивалось словами: «Равнение на Донецк». Недавно в Донецке пророссийские активисты разогнали марш…
-Ты молодец, Михайло, хорошая работа, - громко сказал Парасюк, так, чтобы все слышали. – Мы в тебе не ошиблись…
Он подошёл с докладом к командиру. Юрий Береза издали поглядел на юношу и подозвал его:
-Рядовой Головко!
-Рядовой Головко по вашему приказанию прибыл! – бойко отрапортовал юноша.
-Знаешь армейский устав? Молодец. Идём-ка, я тебе кое-что покажу…
Они прошли мимо трупа, завёрнутого в полиэтилен, и остановились возле ящиков.
-Как ты думаешь, что в них находится? – спросил Берёза.
-Я не знаю. Оружие, наверное.
-Да, ты прав, оружие. Только… химическое. Открой и посмотри.
Михайло Головко открыл один из ящиков – внутри оказались гранаты.
-Свето-шумовые? – высказал догадку он.
-В общем, да, только снаряжение у них специфическое – они начинены газом…
-Слезоточивым?
-Нет, это газ иного рода. Гремучая смесь на основе хлора. Впрочем, весь состав мне неизвестен. Это надо уточнить у наших друзей из Моссада.
-Разведка Израиля? – удивился Михайло.
-Они нам помогают. У Игоря Валерьевича связи по всему миру. Это гениальный человек! Он самолично разработал план нашей операции. Он ценит преданных ему людей. Это, рядовой Головко, учти на будущее… Сейчас у тебя реальная возможность показать себя. Будь моими глазами и ушами, парень – вот тебе телефон, в котором ты найдёшь мой номер. Я всё время буду на связи.
-На связи? Но здесь же нет сигнала! – заметил Михайло.
-Я буду находиться в кабинете у одного своего приятеля на третьем этаже. Так что не беспокойся… Ступай, - сказал Берёза и подумал: «Интересно, а знают о готовящемся столкновении менты?»

Меркли звезды. Светало. На небе явилась утренняя заря, предвещая наступление ясного дня. Из-за моря выплывало солнце, щедро благословляя одесскую землю своими ладошками-лучами. В девять часов утра на поле Куликовом появился автобус со стражами правопорядка. Вскоре подъехала машина, которая привезла замначальника одесской милиции. Полковника Фучеджи встречал Артём Давидченко, который пулей примчался на площадь:
-Чем обязаны столь раннему визиту сотрудников милиции?
-Рядовая проверка, - мрачно отвечал Фучеджи. – Мои люди осмотрят палатки на предмет выявления огнестрельного оружия…
-А у вас есть ордер на обыск? – осведомился Артём Давидченко.
-Не забывайтесь, господин Давидченко – вы разместили тут палатки в нарушение закона. Уже на этом основании мы могли…
-Я вас понял, господин полковник, - усмехнулся Давидченко. - Нам скрывать нечего. Ищите, проводите свой обыск, делайте, что хотите. Кроме травматического оружия, другого не имеем…
-А разрешение на травматику? – осведомился Фучеджи.
-У нас все документы в порядке, - отвечал ему Давидченко и обратился к коренастому мужчине, командиру Мобильного отряда «Народной дружины», у которого было прозвище – Боцман. – Витя, зови ребят…
После проверки Фучеджи отозвал Давидченко в сторонку и сказал:
-Вижу, у вас действительно нет оружия.
-Ну, а я что говорил? – улыбнулся Давидченко. – Мы закон не нарушаем…
-Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз, - сказал Фучеджи, ловя на себе взгляды окружающих.
Они зашли в православную палатку, где у икон молились несколько пожилых женщин.
-Бабушки, - обратился к ним Давидченко. – Просьба – выйдите на минутку, нам с господином полковником поговорить надо… - и, когда они остались наедине, спросил. – Итак, господин Фучеджи, что вы мне хотели сказать?
-«Одесская дружина» вас предала, - заявил Фучеджи. – И сегодня, когда после матча сюда придут фанаты, вы будете беззащитны. Я вам предлагаю помощь…
-Помощь? – удивился Давидченко. – Какую помощь?
-Я вооружу нескольких твоих ребят, чтобы они могли отогнать футбольных хулиганов от лагеря, - отвечал Фучеджи, заметно нервничая.
-Не понимаю, - качнул головой Давидченко. – А каков ваш интерес в этом, господин полковник?
-Мне глубоко импонируют ваши идеалы, - сказал Фучеджи, краснея. В это время снаружи послышался какой-то шум, и они выскочили из палатки. Оказалось, что несколько минут назад прибыл спецпоезд их Харькова с болельщиками «Металлиста». Группа молодых людей тотчас ринулась на соседнюю площадь – Куликово поле, однако милиция выстроила кордон на их пути и воспрепятствовала началу массовых беспорядков…
Когда фанаты уходят и ситуация успокаивается, автобус увозит милицейский спецназ, уезжает и Дмитрий Фучеджи на служебной машине, а за ними следует белый микроавтобус с бойцами мобильного отряда Народной дружины, за рулём которого сидит грузный мужчина, известный под прозвищем Боцман. В городском управлении МВД эти люди из оружейных складов получат автоматическое огнестрельное оружие, которое вскоре начнёт стрелять…
В 12 часов дня в областной прокуратуре начинается совещание руководителей правоохранительных органов и их заместителей, посвящённое противодействию проявлениям сепаратизма. Основной вопрос повестки дня – снос палаточного лагеря на Куликовом поле. Глава областной милиции Пётр Луцюк озвучил разработанный план:
-Сегодня после матча, когда болельщики вернутся со стадиона на Привокзальную площадь, на них, по оперативным данным, нападёт группа людей с Куликова поля. Атака непременно будет отбита, и фанаты при поддержке сил самообороны Майдана пойдут на Куликово поле, чтобы мстить. Все детали операции вам поведает мой заместитель, который непосредственно отвечает за её подготовку и реализацию.
С места поднялся Дмитрий Фучеджи:
-Господа, нам удалось достичь раскола в движении Антимайдана. Наиболее боеспособная группировка – «Одесская дружина» вчера переехала в парк 411 береговой батареи. Полагаю, что оставшаяся на Куликовом поле «Народная дружина» не способна оказать сопротивления объединённой толпе футбольных болельщиков. Кроме того, мы позаботились о том, чтобы они были оснащены всем необходимым, включая «коктейли Молотова». Так что впечатляющая картинка пожарища с Куликова поля обеспечена…
-Господин полковник, скажите, а откуда сведения о нападении на футбольных болельщиков? – поинтересовался областной прокурор.
-Мы пока не можем разглашать свои источники, но, уверяю вас, что этой информации можно доверять. Нападение произойдёт, возможно, будут пострадавшие…
-А почему бы вам не предотвратить это столкновение? – задал уместный вопрос прокурор области.
-Господин прокурор, да, мы можем задержать этих гнусных провокаторов, но в таком случае потеряем уникальный шанс уничтожить гнездо сепаратистов в центре украинского города Одессы, - сказал Фучеджи и глянул на главу регионального управления СБУ. - Да и потом… предстоящая операция уже согласована со всеми ведомствами… Губернатор тоже в курсе…
-А вы сможете удержать ситуацию под контролем, чтобы не было слишком много  жертв?
-Я лично буду находиться на месте, - заверил Фучеджи. Он не замечал, как его телефон, поставленный на бесшумный режим, раскалывается от звонков – ситуация уже начинала выходить из-под контроля. Получилось так, что сбор бойцов «Одесской дружины» на Александровском проспекте застал врасплох милицию. Дмитрий Фучеджи не ожидал такого поворота событий… Он ведь слепо верил, что «Одесская дружина» выведена из игры. Однако Сергей Долженков всем в тот день преподнёс сюрприз, который повлёк за собой весьма трагические последствия…             
 
***
Во втором часу дня на пересечении Александровского проспекта с улицей Жуковского начался сбор «Одесской дружины» (от этого места было рукой подать до городского управления милиции, с одной стороны, и штаба одесского «Евромайдана», с другой – прим. авт.). Вскоре стало понятно, что на призыв капитана Какао откликнулось всего несколько сотен молодых людей. Полностью экипированных бойцов среди них было немного. Одни пришли в бронежилетах и касках, другие – с самодельными фанерными щитами. Вася Панкратов видел даже несколько витязей в кольчуге. Он подошёл к ним и спросил, пряча улыбку под маской: «Парни, вы шо, исторический музей ограбили?» Множество бойцов не смогли раздобыть какой-либо защиты, и таковых было большинство. Юноши разминались на спортивной площадке перед схваткой с противником. В два часа дня Вася Панкратов заволновался. Он оглядывался по сторонам, тщетно ища глазами своих бойцов, начал обзванивать: кто-то отключил телефон, другие не отвечали, третьи ссылались на свою занятость. В конце концов, несколько человек из взвода все-таки явились на место общего сбора – опять же без полноценного боевого снаряжения. Это было весьма разношёрстное воинство… Вася увидел человека в сером спортивном костюме и зелёной маске, экипированного черным бронежилетом и каской, и, признав в нем Сергея Долженкова, подошёл поздороваться.
-Каков наш план, Серёга? - спросил Панкратов.
-В 3 часа выступаем маршем на Дерибасовскую, дожидаемся шествия бандерлогов и разгоняем на хрен весь этот балаган, - отвечал Долженков.
-Стало быть, мы сойдёмся «стенка на стенку» и покажем заезжим гастролёрам, что Одесса – русский город, - с воодушевлением подхватил Панкратов, в ярости сжимая кулаки. – Постой, а как мы в этой мешанине будем распознавать своих?
-По Георгиевским ленточкам, - отозвался Долженков.
-Точно, - улыбнулся Панкратов. – Я как-то не подумал… А тебе не кажется, что они могут быть сорваны во время схватки, развязаться, потеряться?
-Да, ты прав, - нехотя согласился Долженков. – Нужно что-то более заметное и прочное. И у меня есть одна мыслишка…
Он набрал чей-то номер, и вскоре появились несколько девушек, которые привезли красный скотч, оставшийся после игры в страйкбол, они повязывали его на рукава всем, кто решился на бой с «заезжими гастролёрами».         
Вскоре к собравшимся подошёл милиционер в погонах подполковника – это был начальник отдела общественной безопасности Вячеслав Ташматов:
-Что тут происходит?
На переговоры с представителем власти выступил Сергей Долженков.
-Мы представляем «Одесскую дружину» Антимайдана, - сказал он. - Имеется информация о планах нападения «ультрас» и Евромайдана на палаточный лагерь на Куликовом поле. Мы намерены во время марша «За единство Украины» находиться в этом месте и реагировать на ситуацию…
Ташматов набирает номер телефона своего начальника – Дмитрия Фучеджи, однако тот, будучи на совещании в прокуратуре, не отвечает на звонки…
Панкратов тихо спрашивает у Долженкова:
-Менты нам не помешают?
-Если что, будем прорываться через кордон, - шёпотом отвечает Долженков. В это время на перекрёстке появляется молодой человек, он кричит: «Слава Украине!» - и делает несколько выстрелов из пневматического пистолета в сторону бойцов «Одесской дружины». Нападавший не успевает скрыться – его сбивают с ног, обезоруживают и начинают бить… Милиции едва удаётся прорваться сквозь толпу, обступившую лежащего на мостовой человека, и предотвратить самосуд. Стрелка, получившего на прощание ещё несколько ударов по лицу, уводят в сторону городского управления МВД, вскоре он исчезает из виду. Этот инцидент запустил механизм кровопролития. Обстановка начинает накаляться. И вот уже группа бойцов «Одесской дружины» выдвигается в сторону штаба «Правого сектора». Однако на их пути вырастает препятствие – милиция выстраивает шеренгу возле арки, ведущей во двор дома по улице Жуковского. Видно, как за спинами сотрудников правопорядка сотник Микола лихорадочно кому-то звонит по телефону. В это время заканчивается совещание в прокуратуре, и Дмитрий Фучеджи узнает о ситуации в центре города… Вскоре он появляется на месте событий и вместе с Ташматовым сопровождает колонну бойцов «Одесской дружины».
Тем временем, неподалёку от Александровского проспекта - на Соборной площади собираются фанаты футбольных клубов «Металлист» и «Черноморец», планируя в четвёртом часу дня выдвинуться маршем в сторону стадиона, на котором в 17:00 начнётся матч украинского чемпионата. Михайло Головко находится на площади и наблюдает за происходящим со стороны. Впрочем, пока ничего особо примечательного не происходит. Повсюду - молодёжь в ярко-жёлтых футболках, развеваются державные прапора, мелькают рюкзаки. Вот, двое молодых людей поднялись на кромку работающего фонтана и развернули плакат с надписью на русском языке: «Уничтожь Пу злобного карлика». Раздавались привычные речёвки футбольных фанатов, потом они хором затянули популярную песенку Ляписа Трубецкого:
Воины света, воины добра
Охраняют лето, бьются до утра.
Воины добра! Воины света!
Джа Растафарай бьются до рассвета.
Вскоре на Соборной площади появилась одна из сотен Самообороны Майдана – неплохо экипированные бойцы: в касках, бронежилетах, которые выстроились шеренгами, гремели щитами и привычно подхватывали речёвки, которые выкрикивал заводила:
-Слава Украине! - Героям слава!
-Слава нации!- Смерть ворогам!
-Украина… - Понад усе!

***
Колонна бойцов «Одесской дружины» выдвигается в сторону Дерибасовской. Впереди рядом с Сергеем Долженковым идут Фучеджи и Ташматов – им не удаётся сдержать движение, и тогда они решают его возглавить. Окольными путями к Дерибасовской бегут силы милицейского спецназа из бывших бойцов «Беркута»…
На протяжении всего пути бойцы «Одесской дружины» подбадривают себя привычными речёвками:
-Один за всех – и все за одного!
-Фашизм не пройдёт! Фашизм не пройдёт!
-Одесса – русский город!
Заводила кричит дурным басом: «Май-да-ну-тых на кол!» И многоголосый хор дружно подхватывает: «Чтоб Бандера плакал».
-Майданутых на кол! – Чтоб Бандера плакал! – и т.д., и т.п.
Автомобили на перекрёстке пропускают колонну и провожают её одобрительными сигналами… Бойцы, вооружённые палками, арматурой, цепями, шествуют по Красному переулку. Кажется, что эту ораву ничто не способно остановить, однако неожиданно впереди выстраивается шеренга из бойцов бывшего «Беркута». Сергей Долженков вовремя замечает возникшее препятствие и громогласно даёт команду: «Колонна, стоп». Внезапно он сворачивает в сторону улицы Греческой, огибая торговый центр «Афина». Сначала идёт шагом, а затем переходит на бег. Бойцы «Одесской дружины» устремляются вслед за своим командиром… Милиционеры пытаются их догнать и перегнать…
Вася Панкратов бежит рядом с Долженковым, успевая восхищаться его сообразительностью и быстротой реакции. Впереди виднеются белые колонны Спасо-Преображенского собора, мелькает жёлто-голубое полотнище, - это им навстречу выступили бандерлоги. В этот миг Панкратов вспомнил слова своего любимого Редъярда Киплинга из книги о Маугли, которую читал в далёком детстве: «У бандерлогов нет Закона. Бандерлоги - отверженные. У них нет собственного наречия, они пользуются украденными словами. У них не наши обычаи. У них нет памяти. Они уверяют, что они великий народ, но падает орех, и они всё забывают об этом… Если у них есть какое-либо желание, то именно стремление, чтобы в джунглях их заметили…»
«Да, все так, - пронеслось в мыслях у Васи Панкратова, - у них нет памяти… Они пользуются украденными словами… Они называют себя великим народом, но хотят лишь того, чтобы их заметили… Животные… Обезьяны… Бандерлоги…»
В это время со стороны Соборной площади выдвигается отряд внутренних войск, который охранял марш «За единую Украину». Звучит команда: «Выстроить шеренгу», - и вырастает стена из бойцов, не оснащённых щитами. Милицейскому спецназу, который ранее преградил «Одесской дружине» путь к Дерибасовской, удаётся все-таки опередить несущуюся толпу и выставить ещё один заслон на улице Греческой, но его прорывают дружинники, жаждущие крови противника. Колонна хлынула в образовавшийся проём, а впереди было ещё одно препятствие – шеренга бойцов внутренних войск… В это время раздались первые взрывы… Полетели петарды, усиленные металлическими шариками. Первый взрыв-пакет был брошен, судя по всему, со стороны «Одесской дружины». Сторонники Майдана ответили дымовой шашкой… Начался бой, который, правда, оказался совсем не таким, каким ожидалось… Сквозь строй внутренних войск удалось прорваться немногим бойцам «Одесской дружины», их тотчас стали избивать, а какой-то человек в мотоциклетном шлеме со стороны Соборной площади несколько раз выстрелил из травматического пистолета. Дружинники отошли назад за двойное милицейское оцепление. От столкновения «стенка на стенку» пришлось отказаться. Между противоборствующими силами образовалось значительное расстояние. Летели петарды, и дымовая шашка крутилась как юла на мостовой. Взрывы сотрясали округу. Улица утопала в клубах белого дыма. Ревели автомобили, припаркованные вдоль обочины, - сработала сигнализация. Несколько фанатов в азарте перепрыгивали с одной машины на другую и выкрикивали ругательства в адрес своих оппонентов.   
Когда начал истощаться запас пиротехники, в ход пошли куски мостовой. Повторялась мрачная история киевского Майдана… Активисты с обеих сторон выковыривали и кололи тротуарную плитку, по цепочке передавая добытые снаряды к месту боевых действий. Зачастую камни не долетали до противника и падали на головы стражей правопорядка, державших оцепление. Слышались крики: «Милицию не трогать!». Бойцы «Одесской дружины» спешно сооружали баррикады из мусорных контейнеров. А когда появилась самооборона Майдана, пришло осознание того, что силы неравны… Майдановцы, образовав щитами «черепаху», ринулись в бой под возгласы: «Слава Украине!».

***
На Куликовом поле никто ещё не знает о столкновениях в центре города. На сцене выступает группа «Никто, кроме нас». Концерт заканчивается внезапно, музыкантам кто-то звонит, и они второпях уезжают. Народ - в недоумении: что случилось?
На площадь прибегает запыхавшийся Николай Коврига. Он явно чем-то взволнован, беспокойно озирается по сторонам и спрашивает у каждого встречного: «Где Артём Давидченко?» И слышит в ответ такие слова: 
-Не знаю…
-Да здесь где-то был.
-А на что он тебе?
-На Греческой идёт бой. На парней из «Одесской дружины» напали правосеки. Силы неравны. Парням нужна помощь…
-А ты откуда знаешь?
-Друг позвонил с Греческой, он сейчас там. Я вырвался с работы и сразу сюда. Нужно собирать людей. Срочно. Да где же Артём?
Новость подхватили несколько женщин, и она за считанные минуты облетела весь палаточный лагерь. Вскоре на сцене появился Артём Давидченко с рупором в руке. Он подтвердил информацию о столкновениях в центре города. Тотчас из толпы прозвучали возмущённые женские голоса:
-Не валяйте дурака. Где наша бригада? Ребятам надо помочь!
-Нужно пятнадцать-двадцать минут, чтобы собрать людей, и мы выдвигаемся… - оправдывался перед толпой руководитель «Народной дружины». – Мобильный отряд уже выехал…

На Греческой улице бойцам Самообороны Майдана не удалось прорваться через строй милицейского спецназа. Около четырёх часов дня ненадолго воцарилось перемирие, во время которого сотник Микола звонит министру с докладом о ситуации: «Нас бильше, но нам ничего не дают зробыты», а рядом стоящий с ним правосек в камуфляже негодующе обращается к офицеру милиции: «Дайте нам коридор, и мы сделаем своё дело». 
Возле торгового центра «Афина» останавливается белый микроавтобус, из которого появляются люди, вооружённые автоматами Калашникова укороченной модификации. Среди них выделяется коренастый грузный человек в маске и бронежилете, из-под которого видна тельняшка. Это Виталий Будько, он же - Боцман, командир Мобильного отряда «Народной дружины». Милиция его знает в лицо, поскольку он утром находился на инструктаже в городском управлении МВД и получал оружие…
Тем временем, отдельные группы фанатов выдвигаются по Преображенской улице на Дерибасовскую и выходят в узкий переулок Вице-адмирала Жукова, нападая на бойцов «Одесской дружины» с тыла. Атакующих быстро удаётся выбить обратно на Дерибасовскую. Бойцы мобильного отряда «Народной дружины» вступают в бой и применяют огнестрельное оружие. Из укороченного автомата Калашникова стреляет одиночными Боцман. Он пытается лишь отогнать противника, но одно неосторожное движение – и пуля пробивает грудь болельщика харьковского «Металлиста». Раненого вытаскивают из-под обстрела и уносят в сторону улицы Преображенской. Вызывают скорую, пострадавшему пытается оказать первую помощь неизвестный человек ближневосточной наружности, говорящий по-английски, - руками, одетыми в медицинские перчатки, он использует какие-то препараты. Однако вскоре мужчина умирает… Так, в тот день пролилась первая кровь. Люди видят милиционеров, сидящих в двух автомобилях, и бросаются к ним в негодовании:
-Почему вы ничего не делаете?! Надо задержать этих упырей, разоружить их…
Милицейский наряд, спасаясь от разъярённой толпы, уезжает, едва не сбив машиной человека. На Дерибасовской молоденькие девушки, некоторые из которых говорят на украинской мове, что нетипично для русскоязычной Одессы, разливают по бутылкам «коктейли Молотова», успевая при этом фотографироваться и размещать снимки в социальных сетях. 
Тем временем, группы футбольных болельщиков снова подступают к переулку Вице-адмирала Жукова. На перекрёстке с Дерибасовской отряд милиции выстроился «черепахой», закрываясь щитами, а сзади стоят вооружённые люди, которые стреляют из-за спин бойцов спецназа. Правда, огонь явно ведётся не на поражение, поскольку в стане майдановцев больше смертей не было. Фанаты из-за угла дома кидают камни, рядом с милицией разливается горящий бензин… Стражи правопорядка пятятся назад. Дружинники возводят баррикады из мусорных баков. К фанатам, мстящим за своего товарища, подходит подкрепление. В сторону милиции люди кричат: «Убийцы!», - кидают камни и «коктейли Молотова». Откуда-то появляется голова акулы, сделанная из какого-то, вероятно, прочного материала, которую используют в качестве укрытия. Кто-то прячется за листом кровельной жести. Напор усиливается, и милиция отступает вглубь переулка Вице-адмирала Жукова…         
      
***
Диспетчер пожарной части принимает звонок о возгорании автомобиля на Греческой улице, пожарный расчёт выдвигается для тушения огня. Однако оказывается, что вызов ложный. Пожарный автомобиль «ЗиЛ» возвращается назад. На перекрёстке внезапно появляется препятствие…         
Во время перемирия бойцы Самообороны Майдана покидают Греческую улицу, их провожают рукоплесканиями и восторженными голосами: «Молодцы!» и «На Куликово!» Навстречу колонне попадается пожарная машина. Самооборона Майдана захватывает технику и, размахивая украинским флагом, выдвигается в сторону Куликова поля, но затем разворачивается назад. Вскоре начинается решающая атака на позиции «Одесской дружины», вокруг которой всё плотнее сжимается кольцо окружения…
Когда со стороны Дерибасовской полетели «коктейли Молотова», Вася Панкратов разослал бойцов своего взвода по округе, вручив им собственные деньги. Вскоре они вернулись, неся коробки с бутылками светлого и тёмного пива…
-Эх, гулять будем! – засмеялся Панкратов и, строго взглянув на своих бойцов, пояснил. – Это шутка…
-Командир, жаль уничтожать добро, - нерешительно подал голос один боец. – Можно немножко хлебнуть… ну, для храбрости?
-Я сказал – выливать! Нам нужны только бутылки. И если я увижу, что кто-нибудь… - пригрозил кулаком Панкратов. И бойцы не стали спорить со своим командиром, тем более, что, бегая по магазинам, они даром времени не теряли, и от многих уже несло перегаром.
И потекли по мостовой пенистые ручейки… Проблема с бутылками была решена, но встал вопрос - чем заправлять «коктейли Молотова»? На улице было много автомобилей, и дружинники пытались выкачать топливо из бензобаков, используя подручные средства… А это занятие чревато последствиями для здоровья. В общем, не сладко приходилось в тот день бойцам «Одесской дружины» - враг многочисленнее и подготовлен гораздо лучше. Кроме всего прочего, на него работали несколько групп юных дарований, готовивших «коктейли Молотова».
В переулок Вице-адмирала Жукова со стороны улицы Бунина въезжает пожарная машина, сопровождаемая бойцами Самообороны Майдана. Путь им преграждает шеренга солдат внутренних войск. Хлещет вода из пожарных шлангов. Бойцы «Одесской дружины» в спешке возводят новые баррикады из мусорных контейнеров и отбивают атаку противника, отвечая камнями и всем, что попадается под руку. На некоторое время пожарная машина пропадает из виду, а затем появляется снова уже с другой стороны…
В 17:00 на стадионе «Черноморец» начинается футбольный матч. На гостевой трибуне не больше шестисот человек (многие болельщики харьковского «Металлиста» остаются на передовой), а после окончания первого тайма стадион и вовсе пустеет (игра не оправдала надежд фанатов и закончилась ничейным счётом). Штаб «Евромайдана» объявляет мобилизацию в социальных сетях и начинает смс-рассылку… Приближается кровавая развязка…

***
В пятом часу дня на помощь окружённым бойцам «Одесской дружины» с Куликова поля выдвигается подкрепление. Автомобилисты приветствуют сигналами и пропускают колонну, идущую по улице Пушкинской…
Народная дружина сворачивает на улицу Бунина и видит впереди толпу хорошо экипированных бойцов с жёлто-голубыми или красно-черными повязками - в бронежилетах, касках, со щитами и дубинами. Это Самооборона Майдана, которая блокирует переулок Вице-адмирала Жукова, где работает водомёт угнанной пожарной машины. Они выдвигаются вперёд, навстречу колонне, пришедшей с Куликова поля, летит град камней.
К коменданту палаточного лагеря подбежал Николай Коврига:
-Командир, возле «Афины» идёт бой. Мы можем обойти вокруг стройки… 
Бойцы «Народной дружины» двинулись вдоль забора, за которым уже десять лет шло строительство подземного паркинга, обогнули торговый центр «Афина» и примкнули к «Одесской дружине», которая едва сдерживала натиск неприятеля, окружив себя баррикадами. Впрочем, из ста человек, шедших в колонне с Куликова поля, до места добрались не более половины, остальные в страхе бежали назад при виде грозной силы Самообороны Майдана.

Ненадолго в центре города воцарилось хрупкое затишье. Где-то в отдалении выли сирены машин скорой помощи. Мимо Николая Ковриги пронесли паренька с разбитой головой. Возле магазина детских товаров «Мега-Антошка» переулок Вице-адмирала Жукова перегораживали баррикады из мусорных контейнеров, за которыми укрывались люди с Георгиевскими лентами и приметными повязками на рукавах. «Это «Одесская дружина», - понял Николай. Он заметил, что тем же красным скотчем обмотаны руки у бойцов бывшего «Беркута», которые всякий раз оперативно выставляли заслоны от разъярённой толпы фанатов и Самообороны Майдана, что было воспринято одесситами как знак того, что «милиция с народом». Пространство между баррикадами и милицейским кордоном сплошь усеяно обломками того, что ещё совсем недавно было тротуарной плиткой, а затем стало «боеприпасами». На ободранной мостовой повсюду возвышаются горки, сложенные из кусков брусчатки, - воспользовавшись передышкой, бойцы «Одесской дружины» второпях наращивают свою боевую мощь. Вновь прибывшим бойцам «Народной дружины» тоже делают повязки из красного скотча. Никто тогда не мог и представить, что вскоре из-за этих пресловутых повязок их объявят провокаторами…
В этот миг кто-то крикнул: «Пожарка возвращается! С Красного переулка!» - и все рванули в сторону торгового центра «Афина». Действительно, красная автомашина «ЗиЛ» показалась из-за поворота, за нею следовала колонна Самообороны Майдана. И дружинники принялись перемещать баррикады с переулка Вице-адмирала Жукова. Мусорные контейнеры на колёсиках переезжают к западному фасаду торгового центра «Афина». Вскоре столкновения возобновляются с ещё большим ожесточением…
Дружинники забрасывают камнями неуправляемую пожарную машину, которая двигается прямиком на второпях возведённые баррикады, та застревает между мусорными контейнерами и останавливается. Бутылка бензина с подожжённым фитилём залетает в пустую кабину… Бойцы «Одесской дружины» встречают возгорание ликованием, но вскоре пламя удаётся потушить.
Возле торгового центра «Афина» бойцы Самообороны Майдана воздвигают свои баррикады – в ход идут столики уличного кафе, которое закрылось после начала беспорядков, листы кровельной жести из забора, ограждающего стройку, в народе прозванную «чёрной дырой», и прочие подручные предметы. Михайло Головко, который поначалу наблюдал со стороны за происходящим, под конец втягивается в столкновения, помогает возводить баррикады, а в разгар боя решает испытать гранату, которую он выкрал из ящика утром, покидая подвал Дома профсоюзов…

Возле баррикады, охраняемой бойцами из подразделения Василия Панкратова, гремит взрыв. Тотчас появляется белый дым, который стелется по земле, и резкий неприятный запах врывается в грудь юноши, мгновенно перехватывая дыхание. Он едва не потерял сознание, но смог отойти в сторонку и отдышаться, лихорадочно набирая воздуха в грудь.
-Командир, всё в порядке? – забеспокоился один боец. 
-Да, вроде да, - отозвался Вася Панкратов и возмутился. - Что ещё за хрень они бросают?
Он возвращается в строй и продолжает обстрел позиций майдановцев. Камни летят со всех сторон, и вскоре поле боя напоминает кадры из американского апокалиптического блокбастера. Безжизненное пространство, усеянное камнями. Кровь на асфальте. Слышны выстрелы, огонь ведётся с балкона Центра болгарской культуры – там находится человек с охотничьим ружьём, а, кроме того, оборудован склад с «коктейлями Молотова». Несколько солдат внутренних войск охвачены пламенем, множатся потери среди сотрудников правопорядка и дружинников, обстреливаемых картечью. Машины скорой помощи не справляются с потоком раненых… На тротуаре лежит мужчина, у которого остановилось сердце, его пытаются реанимировать…
Раненого Сергея Долженкова увозят в больницу, Виталий Будько, который после гибели человека на Дерибасовской избавился от своего оружия, помогает переносить пострадавших. Легко ранен в руку Дмитрий Фучеджи, врачи долго уговаривают его сесть в машину, из которой внезапно появляется Боцман. Они вместе покидают поле боя…         
Когда начался обстрел, милицейский спецназ, экипированный щитами, был вынужден отступить, солдаты внутренних войск выставили ещё один кордон и начали оттеснять назад дружинников (именно в это время в центре города появляется губернатор Немировский, который отдаёт распоряжения милиции – прим. авт.). А колонна бойцов Самообороны Майдана, выстроив «черепаху», напротив, переходит в решительное наступление, они занимают позиции «Одесской дружины» рядом с торговым центром «Афина».
Бойцов «Одесской дружины» обложили со всех сторон, но Вася Панкратов не смог смириться с неудачей.
-Друзья, - крикнул он. – Вперёд. Один за всех, и все за одного! Фашизм не пройдёт. У-ра!
Бойцы подхватили этот возглас и устремились вслед за своим командиром. А он, размахивая дубинкой-электрошокером, прорвался через кордон милиции и бесстрашно двинулся на врага. Майдановцы при виде несущейся толпы испугались и попятились назад. Дружина вернула прежние позиции. Правда, ненадолго…
Вскоре бойцы Самообороны, оправившись от испуга, снова устремляются в атаку. Град камней летит в их сторону, барабанит по щитам «черепахи», но затем стихает… Милиция всё дальше оттесняет бойцов «Одесской дружины», и вскоре она оказалась расколота на несколько отрядов. Основная масса отходит в сторону Соборной площади, некоторые укрываются в торговом центре «Афина», ещё несколько десятков человек, и среди них Вася Панкратов, попали в окружение на переулке Вице-адмирала Жукова, заблокированном Самообороной Майдана. Началась истерика: 
-Мы в западне! Нам не выбраться! Нас здесь всех перебьют!
В такой обстановке немногим удалось сохранить присутствие духа.   
-Парни, ну, шо будем ныть, как бабы?! А, может, включим мозги? – повысил голос Панкратов. – Заткнитесь и послушайте, что я вам скажу. Смотрите… Что вы видите? Спереди – жидкий кордон милиции и основная группа «правосеков», которые с минуты на минуту могут прорваться сюда, а там – группа «правосеков» поменьше, их человек сто, из них «боевиков» человек шестьдесят, не больше. Это наш шанс. Мы должны прорываться на улицу Бунина, если не хотим, чтобы нас тут перебили. Кто со мной?
Для атаки собралось человек сорок. Сердце бешено колотилось в груди Василия Панкратова. Так страшно ему ещё никогда раньше не бывало. Он заорал: «У-ра!» - и понёсся во всю прыть. Бойцы, подхватив дедовский клич, бросились вперёд. Они бежали и кричали, а им навстречу летели камни. Один паренёк с пробитой головой грохнулся на мостовую. Вася Панкратов не оглядывался по сторонам, он мчался прямиком в гущу врагов, и те дрогнули. Немногие решились принять бой. Человек со щитом выскочил на него, но тотчас отпрыгнул в сторону, завидев дубинку с электрошокером. Майдановцы разбежались. Бойцы «Одесской дружины» выскочили на улицу Бунина, где вскоре их кто-то окликнул:
-Ребята, скорей сюда.
Неизвестный мужчина указал рукой на грузовичок:
-Залезайте в кузов – я подвезу вас…
Недолго думая, дружинники исчезли в недрах «Газельки» и только там смогли кое-как отдышаться…
Николай Коврига оказался на улице Греческой, где противники не были организованы так, как Самооборона Майдана. «Одесская дружина» толпою прорвалась через Соборную площадь. Бойцы бросились врассыпную. За ними началась погоня. Николай забежал в подворотню, где увидел, как майдановцы избивают ногами и палками лежащего на земле паренька. Пожилая женщина голосила с плачем:
-Что вы делаете, зверье!!! Что вы делаете?? Вы же убьёте мальчика! Что же с Одессой и нами творится? Вы же не одесситы. Вас даже людьми назвать трудно!
Майдановцы заметили Николая, и тот бросился бежать без оглядки… Тем временем, на Греческой площади празднуют победу, славят Украину и выкрикивают угрозы дружинникам, которые забаррикадировались в торговом центре «Афина». Девушки в медицинских перчатках возле бассейна разливают «коктейли Молотова», необходимые для заключительного акта трагедии 2 мая. Майдановцы обнаруживают белый микроавтобус с логотипом «Народная дружина», на котором днём приехал мобильный отряд во главе с Боцманом. Вскоре машина загорается…

***
В тот день Кристина Бежаницкая после учёбы, как обычно, зашла проведать свою бабушку. Пожилая женщина была больна, и внучка делала ей уколы… В гостиной горел телевизор, и Кристина из спальни услышала отрывок новости, переданной по Первому одесскому каналу: «В районе улицы Греческой продолжаются массовые беспорядки. Напомним, сегодня днём группа неизвестных провокаторов с красными повязками напала на футбольных болельщиков, собравшихся на Соборной площади…» Девушка тотчас вспомнила о своём возлюбленном: «Коля… Где он сейчас?» Она заволновалась, - сердце забилось учащённо, - но перед бабушкой вида не подала. Вышла из комнаты, позвонила ему, номер не отвечал…
-Бабулечка, мне пора, - заторопилась вдруг девушка.
-Внучечка, куда же ты? – забеспокоилась пожилая женщина. – Опять на Куликово поле? В новостях передают, там что-то происходит… Не ходи туда, Кристина. Не доброе чует моё сердце…
-Бабулечка, я одним глазком. Всего одним глазком. Туда и обратно. Не волнуйся. Всё будет хорошо, - Кристина поцеловала бабушку на прощание. Пожилая женщина проводила внучку взглядом, а после её ухода горько заплакала… 
Девушка прибежала на площадь и увидела, как люди возводят баррикады из мешков с песком, автомобильных покрышек и деревянных поддонов. Её окликнул до боли знакомый голос:
-Кристина!
Девушка обернулась, увидела своего возлюбленного и бросилась в его объятия. Она заглянула в его голубые добрые умные глаза:
-С тобой всё в порядке? Ты был там?
-Да, был, но я не пострадал.
-Ты не пострадал. Слава Богу! – воскликнула девушка. – Я так перепугалась… - в её глазах блеснули слёзы. – Скажи, что мы больше не расстанемся.
-Мы всегда будем вместе. Не плачь, родная моя… - шептали уста молодого человека. Вася Панкратов промчался мимо обнимающейся парочки и подскочил к командиру «Народной дружины». Тот спросил:
-Что с Долженковым?
-Он ранен, его увезли в больницу.
-А где остальные дружинники?
-Я не знаю, Алексей. Нас вырвалось из окружения человек тридцать, потом все разбежались кто куда… А ваши люди? Подкрепление подойдёт?
Командир «Народной дружины» напряжённо молчал. Панкратов побледнел:
-Это все, кто на площади? Как вы намерены обороняться? Там от силы человек триста, очень много стариков, почти половина – это бабы. А немногочисленные мужики вооружены в лучшем случае какой-нибудь палкой. Куликово открыто со всех сторон, и эти баррикады, которые можно легко перешагнуть, нас не спасут. Сюда движется толпа правосеков… настоящих, которые не чета нашим! Они закалены в боях, они не боятся крови, я лично видел, как они палками забивают насмерть. Нам с такими силами не удержать палатки…
-Я полностью с вами согласен, - раздался вдруг мужской голос. Панкратов обернулся и увидел человека в чёрных солнечных очках, который представился:
-Меня зовут Сергей, я офицер спецподразделения «Беркут», который был расформирован киевской хунтой. Вы правы, молодой человек, на открытом пространстве нам не одержать победы над майданутыми…         
-Что вы предлагаете? – выпалил Панкратов. – Без боя сдать Одессу?
-Ни в коем случае, - возразил Сергей. – Палатки неважны, в конце концов, можно будет поставить новые, но главное – не сдать Куликово поле, это символ нашего сопротивления! Власть должна услышать нас и выполнить все наши требования. Если мы сейчас просто тупо уйдём с площади, этого никогда не произойдёт. Вы согласны?
-Да, но я так и не понял…
-Вспомните, что делали майданутые во время своей так называемой «революции достоинства»? Они захватывали здания… в Киеве, на Западенщине и выдвигали свои требования. То же самое следует сделать и нам… Взгляните туда… - Сергей кивнул на пятиэтажный Дом профсоюзов. – Это наш единственный шанс.
-Раньше мы туда заходили только, чтобы набрать воды, ну и в туалет, - возразил Панкратов. – Я не думаю, что это…
-Но сейчас всё должно измениться, - грубовато перебил его Сергей. – Иначе они победят…
-Давайте спросим у народа – чего он хочет? – сказал командир «Народной дружины» Алексей. Был брошен клич, и вскоре к сцене подтянулись немногочисленные защитники Куликова поля.
-Товарищи, - заголосил в рупор один из активистов левой одесской организации «Боротьба». – Как стало известно, сюда на Куликово поле движется толпа ультрас и правосеков. Они с минуты на минуту будут здесь. Их много, и они намерены снести наш палаточный лагерь. И теперь перед нами стоит непростой выбор: защищать Куликово поле до последнего или разойтись по домам?
Площадь взорвалась бурей возмущения, особенно сильны были женские голоса:
-Как это – по домам? Мы тут ради чего два месяца стояли?! Не уйдём отсюда! Мы не сдадим Одессу. Мы не отступим…
На сцене появился человек, который представился бывшим беркутовцем:
-Товарищи, я впервые вижу перед собой столь смелых и мужественных людей. Бандерлоги и в подмётки вам не годятся. Да, может быть, их больше, но с нами Бог и правда! Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Мы победим!
-Мы победим! – подхватил народ. – Мы победим!
Люди на площади рукоплескали человеку, который назвался бойцом почитаемого ими спецподразделения «Беркута», они поверили этому провокатору, который прятал торжествующую улыбку, и только Вася Панкратов тихо сказал:
-Не нравится мне этот тип…
Командование «Народной дружины» приняло решение обороняться в Доме профсоюзов…

***
На Куликовом поле царили суета и неразбериха. Второпях переносились баррикады, мужчины и женщины перетаскивали к парадному входу в здание всё подряд: деревянные поддоны, плакаты, доски. Одни пытались разбирать булыжную мостовую – заготавливали камни для обороны. Другие – возмущались: «Эта мостовая – гордость Одессы!» Бабушки из православной палатки, которых Вася Панкратов уговаривал разойтись по домам, упёрлись: «И с места не сдвинемся». Тем временем, двое мужчин стали рубить топорами закрытые двери Дома профсоюзов. А враг уже был на подходе…         
Михайло Головко шёл в толпе, которая двигалась на Куликово поле, выкрикивая привычные лозунги: «Слава Украине – Героям слава… Слава нации – смерть ворогам…» - и т.д., и т.п. На ходу он по телефону докладывал о происходящем: «Минут через пять будем на месте. Какие будут дальнейшие распоряжения? Так точно».
Двери Дома профсоюзов выломали, кажется, в самый последний момент, в здание потянулись люди с площади, они спасали самое ценное – иконы, флаги и фотографии погибших «беркутовцев», другие - в мешках и на покрывалах перетаскивали груды битого булыжника с мостовой. Согбенная старушка зачем-то из последних сил волокла здоровенный матрас… Вася Панкратов, помогая переносить иконы, внезапно заметил «беркутовца» Сергея, последовал за ним, но в здании потерял его из виду. Тот как будто сквозь землю провалился, что, впрочем, было не далеко от правды…
Панкратов вышел на парадное крыльцо, окружённое весьма непрочной баррикадой, и увидел, как на площадь хлынула толпа майдановцев, кричащих: «Поджигай их!» На Куликовом поле началась паника, и послышался мужской голос, усиленный рупором: «Все в здание! Все в здание!» Следуя призыву, брошенному комендантом православного палаточного лагеря, многие из тех, кто был на площади, в том числе зеваки и просто прохожие, рванули под защиту крепких стен Дома профсоюзов. Среди тех, кто забежал в те минуты внутрь здания, были несколько человек с огнестрельным оружием. В дальнейшем один из них стрелял с крыши, другой – с третьего этажа…
Майдановцы неистово громят фотовыставку, посвящённую освобождению Украины от немецко-фашистских захватчиков, режут верёвки, удерживающие палатки, срывают плакаты со сцены…      
Николай Коврига забегает в здание, но останавливается в нерешительности. Он оглядывается назад, туда, где разгорается бой, но, встречая умоляющий взгляд своей подруги, вместе с ней бросается вверх по центральной лестнице…   
На парадном крыльце Дома профсоюзов в это время находится десяток бойцов, экипированных фанерными щитами с красноармейскими звёздами. Толпа майдановцев поджигает палаточный лагерь. Они бросают в огонь всё, что куликовцы не успели занести в Дом профсоюзов. 
-Ну что, ребята, - кричит Вася Панкратов, - устроим тут бандерлогам второй Сталинград? Ура!
-У-ра! – подхватывают бойцы и с воодушевлением закидывают подступающих врагов камнями. Но внезапно один из тех парней со стоном складывается пополам, он глядит на свой живот, где под кожей прощупывается резиновый шарик. 
В баррикаду защитников Куликова поля летят «коктейли Молотова», и Вася Панкратов понимает, что её не удержать:
-Нас слишком мало, ребята. Из нас не получится триста спартанцев…
Они заходят в здание и баррикадируются изнутри всем, что попадается под руку… Из кабинетов несут мебель, аппаратуру, сейфы. Разбирают то, что спасено с Куликова поля. Гора, сложенная из деревянных поддонов, остаётся на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Пробегая по коридору, Вася Панкратов заметил человека, который спокойно стоял с крестом в руке и возносил молитву:
-Господь наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое. Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И остави нам долги наши, якоже мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…
В это время на Куликовом поле не успевший забежать в Дом профсоюзов человек, размахивая топором, отбивается от майдановцев. С крыши здания кто-то бросает бутылку с зажигательной смесью, она падает на голубую ель и затухает…
На номер 101 поступают первые звонки о возгорании. Диспетчер, следуя указаниям своего начальства, их откровенно игнорирует. Вскоре линия начинает раскалываться от звонков. Диспетчер либо сбрасывает, либо отвечает, переходя на грубость. 
- 101.
- Пожарные?
- Да.
- На Куликовом поле побиты все палатки, остались две палатки и горят какие-то…
- Там палатки горят, имущество. Никому оно не угрожает, женщина.
- Так всё уже побито, всё…
(диспетчер бросает трубку)
- 101, служба спасения.
- Добрый день.
- Здравствуйте.
- На Куликовом поле пожар.
- Горит на открытой территории?
- Скоро будет гореть здание.
- Какое здание будет гореть скоро?
- Обладминистрации.
- Ну, горит пока ещё на открытой территории, палатки сгорают, правильно? Пока ничего не угрожает.
- Я всё понимаю (слышишь, что говорят, пока ничему не угрожает). Но здание-то скоро начнёт гореть.
- А вы кто, прохожий?
- Я здесь, на майдане стою, гражданин Одессы.
- Я поняла, хорошо, спасибо за ваш звонок, мы отреагируем.
Горят палатки… Михайло Головко оказывается рядом с пламенем и внезапно замечает, что огонь подбирается к некоему предмету красного цвета. Он понимает, что это такое, и в ужасе бросается наутёк:
-Газовый баллон. Сейчас рванёт!
Начинается паника, и волна нападавших отхлынула с площади… Этот момент запечатлён в кадре видеосъёмки, которая велась, видимо, со здания областной администрации. Вскоре майдановцы возвращаются назад, рассредоточиваются и обступают со всех сторон Дом профсоюзов, где оказывается в ловушке около четырёхсот человек. Люди стремятся подняться как можно выше и бегают по коридорам незнакомого здания. Руководитель «Боротьбы» Алексей Албу с товарищами пытаются попасть в подвал, но дверь наглухо заперта, тогда он звонит директору Дома профсоюзов, чтобы узнать, где находится чёрный ход. Но, увы, клерк лишь ругается в ответ: «Что вы там устроили?!»
Немногим из тех, кто оказался в Доме профсоюзов, удаётся пробраться в безопасное место - на крышу: дело в том, что с центральной лестницы туда не попасть, а один из двух проходов закрыт на решётку. Николай Коврига с Кристиной Бежаницкой поднимаются на пятый этаж Дома профсоюзов. Вместе с ними ещё несколько десятков человек. Николай первым подбегает к окну, открывает его и начинает кидать в майдановцев принесёнными в мешке камнями. Парни из дружины помогают товарищу. Распахиваются окна по всему этажу…
В это время с крыши здания кто-то стреляет очередями по Куликову полю, из окна третьего этажа видно охотничье ружье. Толпа на площади снова бросается врассыпную, один человек, кстати, российский гражданин, приехавший помогать киевской хунте, прячется за елью, но, едва высовывается из укрытия, получает пулю… Сотник Микола стреляет из пистолета. Фанаты и майдановцы обходят вокруг здания, и некоторые добираются до заднего двора, куда выходит дверь чёрного хода и окна центрального лестничного пролёта. Они тащат за собой автомобильные покрышки. В парк подъезжают несколько автобусов с милицейским спецназом, однако стражи правопорядка стоят в сторонке, а на все вопросы отвечают односложно: «Нет приказа».
-Твари вы, - кричит милиции мужчина с рупором, выглядывая из окна, где видна какая-то мебель. Камни, летящие в него со двора, бьют стекла.    
Человек с палочкой, в котором позднее признают некоего Юрия Борщенко, сторонника бывшего мэра Одессы Эдуарда Гурвица, указывает молодёжи дорогу к боковому входу в здание. Майдановцы ломают дверь…
Вася Панкратов поднимается на второй этаж. В это время в открытые окна с площади летят камни, резиновые пули и «коктейли Молотова». Появляются новые раненые. Загораются подоконники и деревянный паркет в коридоре. 
-Нужны огнетушители. Ребята, ищите огнетушители, - кричит Панкратов. Он бежит по коридору, дёргая за дверные ручки – повсюду заперто. Было решено ломать двери, однако в трёх кабинетах ни одного огнетушителя не нашлось. Тогда какой-то парень крикнул:
-Командир, я кое-что придумал. Бандерлогов надо немного охладить…
Вскрывается пожарный кран, но, к всеобщему разочарованию, воды в нем не оказалось… Сбить пламя пытаются бронежилетами, куртками, щитами… Несколько бойцов из туалета приносят воду в касках. Молодая женщина подходит и делает им замечание:
-Бензин не потушить водою. Это знают даже в школе…
Сверху доносятся выстрелы и хлопки. В это время на пятом этаже уже начинается резня… Николай Коврига, загораживая собой Кристину, молит о пощаде человека в чёрной маске, который направляет на него дуло револьвера. Рядом с ним лежит бездыханное тело паренька. По коридору бегут люди, им вдогонку летят пули…
Женщина с сыном врываются в кабинет. Юноша пытается забаррикадировать дверь, но его сбивают с ног, и в кабинет влетает граната, она с шумом взрывается, и вскоре всё помещение заволакивает густой бело-зелёный дым. Он выбивает воздух из груди юноши, тот начинает задыхаться, из последних сил открывает окно, перелезает на парапет и увлекает за собой еле живую мать. Женщина, судорожно глотая чистого воздуха, повисает на карнизе. Толпа на площади, завидев её, выкрикивает жестокие ругательства:
-Прыгай, сепаратистка… 
Юноша теряет сознание и падает вниз… На глазах матери насмерть разбивается её ребёнок… В коридоре пятого этажа несколько человек в черных масках и боевой экипировке избивают ногами молодых людей. Николай, как может, закрывает собой подругу. К её голове приставлено дуло пистолета. Она плачет и молит о пощаде.
-Не трать пули. И так сдохнут! – раздаётся крайне неприятный голос. У людей в чёрном пропадает интерес к парочке, когда молодые люли затихают. И они продолжают своё кровавое шествие по зданию, переступая через трупы.
-Мы слишком долго возились с этими. Теперь остальные разбежались, попрятались по норам, - зарычал один. Другой ухмыльнулся:
-Ничего, мы их выкурим оттуда.
Они снимали маски, надевая противогазы.
-Экономь гранаты, - рявкнул первый.
-У нас есть ещё много чего, - отозвался второй и скомандовал. - Парни, перебьём всех колорадских жуков…
Они вырубали топорами в дверях отверстия, через которые в кабинеты влетали «коктейли Молотова» и ампулы с жидким хлором, ядовитые испарения заполняют всё пространство. Люди задыхаются, выбрасываются из окон…
Когда убийцы обошли весь пятый этаж, спустились на четвёртый, где бойня продолжилась… За ними следом стелился белый удушливый дым, который убил лежащих на полу влюблённых молодых людей - Кристину Бежаницкую и Николая Ковригу. Они умерли в один день, в один час, в одном месте, рядом друг с другом…

***
Майдановцы выламывают боковую дверь Дома профсоюзов. Створка повисает на верхней петле, и они, пригибаясь, проникают внутрь здания, вместе с кучей народа заходят операторы с камерами, которые снимают все происходящее (впрочем, в дальнейшем из тех видеозаписей будет многое вырезано – прим. авт.). Молодёжь бестолково ломится в дверь одного из кабинетов на первом этаже, некоторые поднимаются наверх, откуда их вскоре выбивают куликовцы. Чтобы сдержать натиск врагов, те даже кидают в них «коктейлями Молотова», а затем баррикадируют двери…
На втором этаже появляется мужчина, который кричит:
-Майдановцы уже наверху. Прорываются по коридору.
-Как они туда попали? – удивился Вася Панкратов, но на раздумья времени не было. Группа молодых людей поднимается на третий этаж. Вася видит, как две девушки, надрываясь, передвигают старый железный сейф, он помог им – вместе дотащили его до двери, ведущей в другую половину коридора. Вдруг с той стороны раздался какой-то хлопок, и из-под двери повалил бело-зелёный дым. Вася тотчас вспомнил этот запах и, едва втянув отравленного воздуха, чуть не поплыл… Часто-часто дыша, он рванул в другую сторону. В это время в коридоре потух свет. В потёмках он ворвался в какой-то кабинет на третьем этаже, где вскоре стали собираться люди.   
Тем временем, загорелись двери парадного входа, - майдановцы продолжали забрасывать здание «зажигалками», а с заднего двора в окно на палке закидывают горящие покрышки. На лестничной площадке мгновенно вспыхивает деревянная баррикада, вверх поднимается густой чёрный дым, и вся центральная лестница превращается в раскалённую домну… Слышится хлопок, огонь как будто потухает, но холл здания окутывает пелена «белого тумана». Свидетельствуют очевидцы:
«Дым был настолько жгучим и ядовитым, что сваливал с ног за секунды. Клубы дыма шли буквально отовсюду, казалось, что дым валит даже из-под пола и из-за стен. Дым был бело-зелёным, люди падали, вдохнув его лишь пару раз. Все побежали наверх, но не успели – падали прямо на лестнице и отрубались…»
«Сразу после того, как загорелась центральная дверь, послышались эти хлопки на центральной лестнице, между первым и вторым этажами… Было так: стоит человек рядом с тобой, хлопок, проходит 2–3 секунды, и человек исчезает, ты его просто не видишь. Он скрывается в дыму… Это не был обычный дым. Все мы жгли костры и знаем, что дым от огня поднимается вверх. А этот дым был зеленовато-жёлтый, с коричневым оттенком. И он не поднимался, а сразу падал до пола, образуя вокруг тебя сплошную завесу. Так что ты сразу переставал видеть. Этот дым падал вниз, стелился. Он проходил сквозь щели, даже когда мы двери забаррикадировали…»
Люди, вдыхая ядовитые пары, теряли сознание, падали на лестнице, где их настигало бушующее пламя…
Возгорание с тыльной стороны здания произошло так быстро, что стало для всех полной неожиданностью. В мгновение ока полыхнуло, в окне появилось яркое алое пламя, и тотчас повалил дым… Говорят, что сработал «эффект камина». Из окон верхних этажей, спасаясь от немыслимого жара, выпрыгивали люди. Послышались ошеломлённые голоса: «Скорую… Скорую…»

В это время в одном из кабинетов на третьем этаже находились пожилые женщины из  православной палатки. Внезапно появился высокий мужчина, он бросился к окну, втягивая грудью воздух, развернулся. Глядь – а у него во лбу дырка. Он медленно сползает на пол. Женщины взвизгнули, пощупали руку – пульса нет. Одну из них при виде крови стошнило, и она побежала в туалет. Открыла кран, а воды нет… Хотя немногим ранее ещё была. Бедная женщина вдруг почувствовала запах газа и открыла дверь. Ни стен, ни потолка не видно, - все пространство окутано белым дымом. Мгновенно обожгло горло и лёгкие. Она упала, прислонилась к полу, и лицо стало гореть…
На заднем дворе под окнами майдановцы набросали кучу автомобильных покрышек, однако, если одни спасали, другие – губили. Кто-то поджёг эти скаты, и с высокого окна первого этажа в огонь упал мужчина. У него было необычайно чёрное лицо. Мало, кто мог узнать в этом человеке замечательного одесского поэта Вадима Негатурова, который написал «Марш Куликова поля». Обожжённого человека вынесли со двора Дома профсоюзов, ему была оказана первая помощь.
-Потерпите немного, сейчас мы вам сделаем укол, - говорил врач, готовясь ввести обезболивающее.
-Я потерплю, - с трудом выдохнул Вадим Негатуров. - Я пока буду молиться, вы готовьтесь.
Перед потерей сознания он обратился к медсестре, которая глядела на него с состраданием:
-Дочка, перекрести меня, когда я буду умирать…
Вадим Негатуров был доставлен в больницу, где спустя два часа скончался.

Февраль 2015 года. Читаю автобиографию, размещённую на страничке поэта на сайте «Стихи.ру»: «Родился 5 декабря 1959 года. Случилось это в Одессе (я не старался – просто повезло). В этом Благословенном Городе отлично учился и честно женился. В Одессе живу и работаю. В Одессе хотел бы и умереть в свыше назначенный час…»
 
***
Дом профсоюзов превратился в огромную газовую камеру с крематорием в его центральной части… Зловещий план хитроумного еврея удался на славу… Смерть шествовала по коридорам здания, где слышались выстрелы и хлопки, - это взрывались ручные гранаты, начинённые отравляющим газом.
Люди, гибнущие в Доме профсоюзов, звонят родным и близким:   
-Мама, я сейчас умру…
-Сестрёнка, передай маме, как сильно я её люблю…
-Прости меня и прощай…
-Прощайте, родные мои…
-Не поминайте лихом… 
Майдановцы, которые зашли с бокового хода, испугались необычного дыма и стали покидать Дом профсоюзов. Михайло Головко стоял на площади. Он видел, как люди высовываются из окон, чтобы глотнуть чистого воздуха. Девушка в красной куртке барабанила палкой по кондиционеру, потом исчезла из виду.
На город опускались сумерки. Дущераздирающий женский крик сотряс округу: «По-мо-ги-те!» И в окне мелькнули тени силуэтов. В толпе раздавались злобные голоса: «Сдохни, тварь… Это не женщина, это сепаратистка». Люди на площади встретили ликованием появление жёлто-голубого знамени в окне: «Слава Украине!»
Михайло терялся в догадках: «Что там происходит? – вскользь промелькнула мысль в голове. - Неужто наши? Это и есть операция по ликвидации гнезда сепаратистов?!» Молодой человек, стоящий рядом с ним, выстрелил из травматического пистолета в окно, из которого показалась чья-то голова. Другой – туда же кинул камень.   
-Что вы делаете?! – вскричал Михайло. – Не видите, что им нужна помощь?
Его окружили несколько человек, настроенных явно недружественно:
-Ты кто такой? Может, сепаратист? Почему заступаешься?
Он показал удостоверение сотрудника спецподразделения милиции «Днепр-1»:
-Теперь поняли, кто я? Люди, опомнитесь - мы не варвары. Мы живём в цивилизованной стране! Враг побеждён, а эти… оказались в огненной западне. Они сгорят, а потом москали повесят на нас массовое убийство. Дескать, украинские нацисты спалили мирных ватников…       
Разгорячённые парни поостыли немного, а он огляделся по сторонам, увидел каркас сцены и сообразил, что надо делать:
-Мы должны перетащить эту махину и сделать подобие лестницы… Давайте, живо…
На призыв неравнодушного юноши откликнулись несколько десятков человек. Они вместе перевернули громоздкую металлическую конструкцию и перенесли её под стены здания. Те, кому было жаль куликовцев, но которые до си пор боялись оказывать им помощь, воодушевлённые этим примером, осмелели и стали кидать в окна верёвки для спасения из горящего здания.

Тем временем, после нескольких звонков из дежурной части милиции диспетчер направил-таки один-единственный пожарный расчёт на тушение возгорания.
- Алло
- Да, я слушаю вас.
- Это дежурный по городу. Поехали вы на Куликово поле? А то у меня руководство уже кричит. Машины уже поехали на Куликово поле?
- Сейчас будут ехать.
- А что, ещё не выехали???
- Выехали.
- Выехали, да? Хорошо.
(несколько сорванных звонков)
- Ваня, направляй одно отделение. Куликово поле, здание профсоюзов. Заезд с Канатной, со стороны военной комендатуры. Ты понял, откуда заезд? (только сейчас! – авт.)
- Да.
- Время – 19:56, загорание, там, палаток, входа в здание. Одно отделение.
   
***
Пожар превращает центральный лестничный пролёт в раскалённую доменную печь. Люди укрываются от огня в крыльях здания… Где-то слышны выстрелы… Никто не понимает, что происходит. Страх сковывает рассудок, и всякий думает только о спасении собственной жизни. Навстречу группе людей попадается мужчина:
-Майдауны прорвались в здание! – кричит он. – Их надо задержать. Ребята, идёмте на первый этаж.
Молодая одесситка по имени Юлия поднимается наверх. На лестничной площадке третьего этажа лежат два бездыханных человека, которым женщины-санитарки делают массаж сердца. Раздаются взволнованные голоса:
-Не ходите наверх. Там распылили какой-то газ… Там неизвестные люди, они стреляют… 
На ступеньках лестницы вдруг появляется бело-зелёный дым и быстро заполняет всё пространство, обжигая дыхательные пути и открытые участки тела. Люди в панике спасаются от неведомой напасти в коридоре третьего этажа, дёргают за дверные ручки и вбегают в открытый кабинет. Мужчины загораживают проход офисным шкафом, который немного ниже дверного проёма. Несколько женщин, в том числе одесситка Юля, бросаются к окнам и кричат: «Помогите». Люди на площади глумятся над ними и предлагают прыгать вниз…
В коридоре послышались шаги, и мужской голос просит: «Впустите меня, я свой». Мужчины переглянулись и заспорили, а в это время кто-то снаружи стал отодвигать шкаф, закрывавший вход в кабинет. Внезапно появились чёрная маска и рука, сжимавшая пистолет. Прозвучал выстрел. Женщины, взвизгнув, попрятались за письменными столами, мужчины навалились на шкаф и выдавили непрошеного гостя в коридор, где послышался смех: «Ура, ура, сепаратистку убили…»
Женщины ревут, мужчины держат шкаф, а сверху на них сыпется порошок огнетушителя, потом вдруг снова пошёл удушающий дым. Мужчины, задыхаясь, не выдержали и бросились к открытому окну, а люди в чёрной форме ворвались в кабинет и открыли беспорядочную стрельбу… Женщины падали на колени, молили о пощаде и, пытаясь разжалобить убийц, показывали им фотографии своих детей на экране мобильного телефона. Кто-то из убийц крикнул:
-Баб не трогать. Остальных в подвал… Не трать пули, так давай…   
Умирающих людей добивали палками, а трупы волокли по полу, усыпанному порошком от огнетушителей. 

***
Здание обесточено… Свет погас повсюду. Вася Панкратов оказался в кабинете, расположенном в другом крыле третьего этажа. Он метнулся к окну и разбил дубинкой стекло, прильнул к отверстию, кое-как отдышался и едва увернулся от камня, брошенного с площади. В кабинете укрылось несколько человек. Они закрывают створки двери и баррикадируются шкафами. Из коридора доносятся шаги… Вскоре из всех щелей повалил удушающий бело-зелёный дым. Один парень подскочил к окну и принялся кричать:
-Мы горим! Помогите! Не дайте умереть!
Кто-то с площади гаркнул в ответ:
-Путина зовите, пусть поможет!
Смертоносный газ быстро заполнял пространство помещения, и надо было что-то предпринять, как можно скорее. Вася Панкратов сумел совладать со своим страхом, подогреваемым всеобщей истерикой. В потёмках он нашёл провод от удлинителя, но, глянув вниз из окна, от затеи вынужден был отказаться. По счастью, именно в это время майдановцы приволокли под стены здания металлические конструкции и кинули в окно верёвку, на которой спустились несколько человек. Но едва те оказались на земле, как на них со всех сторон посыпались удары…
Дым подобрался вплотную к окну. В кабинете оставались Вася Панкратов и паренёк, который ранее взывал о помощи, тот при виде избиений отказался спускаться вниз.
-Вылазь. Погибнешь тут. Гляди, что творится! Эта хрень реально убивает, - пытался уговорить его Панкратов, но тот упёрся:
-Лучше от дыма, чем быть забитым насмерть…
Панкратов понял, что паренька не переубедить, махнул рукой, скинул с себя красную футболку с гербом Советского Союза и схватился за верёвку… Вскоре его ноги достали до импровизированного помоста. Спускаясь по неудобным граням металлической конструкции, он сорвался и рухнул на землю (хорошо, что было уже невысоко). Тотчас подскочили несколько майдановцев… Один из них всё допытывался: «Кто стрелял? Говори, вражина». Один за другим сыпались удары. Вася Панкратов закрывал голову руками. Били ногами по почкам… На площади были совершенно озверевшие женщины. Молодая одесситка всё время норовила ударить его палкой по лицу. Другая, постарше, вцепилась мёртвой хваткой ему в волосы…
Изрядно досталось Панкратову в тот день. Те, кто бил, предлагали отвести его в штаб на дальнейшую экзекуцию. Наконец, появился мужчина с милицейским щитом, который проверил, нет ли следов пороха на руках пленника, и спросил:
-Ты одессит?
-Да, - отвечал Панкратов. – Здесь родился, здесь живу… - он показал паспорт с регистрацией.
-Тащите его к ментам, ребята, - крикнул майдановец.
-Менты выпустят, - раздались возмущённые голоса. 
-Эти не выпустят, - сказал, как отрезал, майдановец. И его послушались. Двое крепких парней схватили пленника и поволокли сквозь «коридор позора», выстроенный майдановцами, где каждый норовил ударить дубинкой человека с окровавленной головой…

Ночная темнота легла на улицы Одессы, когда, наконец, на Куликовом поле появились пожарные расчёты. Выдвинулись автолестницы. Спасатели помогали людям выбраться из горящего здания. Довольно быстро удалось потушить пожар в центральной части Дома профсоюзов. Вместе с пожарниками в здание проникли майдановцы, которые под покровом темноты занялись мародёрством и избиением тех, кто остался в живых. «Я свой. Я провокатор был…», - неслось из-за закрытой двери. Депутат Одесского облсовета Алексей Гончаренко фотографировался на фоне погибших людей. Зеваки снимали трупы на камеры своих мобильных телефонов и выкладывали ужасающие кадры в социальных сетях, снабжая их циничными комментариями. Внезапно включился свет…
Тем временем, позади Дома профсоюзов избитых еле живых людей грузили в автозаки и увозили в городское управление милиции…

***
День Победы традиционно с размахом отмечают в городе-герое Одессе. Однако в тот год всё было иначе. Кое-где висят красные знамёна, но людей мало, совсем немного машин. Заметно меньше украинских флажков на автомобилях…
У Дома профсоюзов лежат свежие цветы и горят свечи. Внутри здания свечи тоже горят - на подоконниках, на паркете со следами крови. Там на обугленной стене надпись «Фашизм не пройдёт», а на грудах цветов лежат почерневшие каски и фанерные щиты, которые никого не смогли защитить… «Мне стыдно за мой город, что у нас такое стало возможно», - говорит женщина и быстро отходит в сторону.

В Одессе цветёт сирень – этими праздничными майскими цветами укрыты ступени сгоревшего здания. Сиренью какая-то женщина, плача, хлестала милиционеров — тянулась и во второй ряд, чтобы каждому досталось, а они только зажмуривались. Журналистам какие-то бабушки плевали в камеру: «Хватит врать за Одессу!» Мужчина ходил, обхватив голову руками, и выл: «Где их оружие, где, суки?»
- Пусть русские придут и помогут, - говорит женщина. - Мы тоже русский город, разве мы виноваты, что оказались с этими? Напишите, что я рыбки пожарю, я выйду всех встречать. Нас же убивают! Сидим, все трусимся, детей от себя не отпускаем. Помните, как соратник Коломойского заявлял: «А вешать их будем потом»? Если б вы видели, что я видела, у вас бы волосы дыбом поднялись. Мы хотели просто референдум провести и чтобы русский язык сделали государственным. Мы хотели сохранить Украину. А теперь? Чтоб она провалилась, эта их незалежность. Я не хочу ни флаг их теперь видеть, ни язык их слышать…
Кажется, не стало улыбок и смеха в столице юмора, страх поселился в городе-герое. Любой разговор в Одессе сегодня начинается с осторожного прощупывания позиции собеседника. Нарвёшься на чужого - возможны неприятности. В среде творческой интеллигенции в ходу шутки: а не сдать ли тебя Коломойскому за 10 штук? Родственники погибших в Доме профсоюзов избегают не только журналистов, но и тех, кто хочет им помочь…
На Куликовом поле в небо взвилась стая белых голубей и унеслись черные, как дым пожара, воздушные шары. На площади были вроде те же люди и их «террористические» разговоры, те же Славянск и Путин, Ротшильды и Рокфеллеры, НАТО и АТО, русский язык и «правосеки», но рядом - объявления о похоронах, обгоревшее здание, большой плакат с надписью «Помни Хатынь»…

По официальным данным, в Одессе 2 мая погибло 48 человек. Вечная память этим замечательным людям. Вот их имена: «Поэт Вадим Негатуров; коммунист и член народной дружины Андрей Бражевский; забитый сворой ублюдков семнадцатилетний комсомолец Вадим Папура; депутат облсовета Вячеслав Маркин; 20-летний Игорь Лукас, спасший ценой своей жизни нескольких женщин; переводчик Владимир Брыгарь, воспитывавший с женой троих усыновлённых ими детей (родной ребёнок родился уже после смерти отца); сожжённый 57-летний помощник телеоператора Михаил Щербинин; координатор общественной организации «Молодёжное единство», выступавшей за идеи русского мира, 22-летний фотограф Кристина Бежаницкая, её и её друга Николая Ковригу бандерлоги добивали, крича: «Смотри — Ромео и Джульетта»; отравленный газами 55-летний православный христианин, отец троих родных и двух приёмных детей Александр Кононов; 56-летний музыкант и тележурналист Дмитрий Иванов; 60-летний полковник запаса, член общественной организации «Честь имею», православный истинно верующий христианин, всегда выступавший против насилия, 57-летний Виктор Буллах; Александр Садовничий, оборонявший вход в здание от ворвавшейся вооружённой толпы и ценой своей жизни давший возможность многим укрыться на крыше; одессит в шестом поколении радиоинженер Александр Калин; один из лидеров «Одесской дружины», известный всей Одессе дизайнер и декоратор Геннадий Кушнарев; 25-летний архитектор Андрей Гнатенко; казак, инвалид, работник кукольного театра, православный верующий Дмитрий Никитюк, вошедший с иконой в Дом профсоюзов, где был заживо сожжён; заживо сожжённый 66-летний поэт Виктор Гунн; экс-чемпион Украины по спортивным танцам Сергей Мишин, до последнего защищавший пожилых людей, женщин и подростков от разъярённой толпы; 54-летняя задушенная жовто-блакитной тряпкой библиотекарь Ирина Яковенко; не состоявший ни в одной партии, инженер-конструктор авиаремонтного завода Иван Милев, как оказался на «Куликовом поле», неизвестно, укрылся от толпы «мирных демонстрантов» в Доме профсоюзов и был ими сожжён заживо; торговый представитель Алексей Балабан, получивший три огнестрельных ранения в лицо (в «медицинском» заключении — отравлен газами); пенсионерка, активистка «Куликова поля» Анна Вереникина; бухгалтер Сергей Костюхин; фельдшер Леонид Березовский (обгоревший труп опознан по зубам); Максим Никитенко, успевший по телефону из горящего здания передать маме последние слова: «Я погибаю за свой родной город, за свою любимую Одессу, за всех вас, мои любимые. До Майдана я был патриотом своей страны и верил в её возрождение. Но так случилось, что случайно оказался на Куликовом поле, и всё! Бросить ребят и женщин на смерть в Доме профсоюзов я не смог! Я дрался до последнего, до оголённых костей… Верю, очень верю, что все мы погибаем не зря! Одесса - город-герой! Одесса не сдаётся! Я всех вас очень люблю!...»
         
Март 2015 года. Почти год миновал со времени той трагедии. На видеохостинге Ютуб нахожу короткий ролик «Одесского бастиона», который был снят юной Кристиной Бежаницкой незадолго до её гибели в Доме профсоюзов…

Звучит музыка из кинофильма «Холодное лето пятьдесят третьего». Появляются слова:
Донбасс, держись до последнего. Не сдавайтесь, братья!
Вы – надежда и гордость Юго-востока!
Развевается флаг Донецкой республики – чёрно-сине-красное полотнище. Из-за горизонта выплывает солнце новой эпохи. И рождаются такие строчки:
Дончане дорогие, держитесь до конца!
Не дайте страху зыбкому затмить ваши глаза.
Вы – сила и пример всему Юго-востоку
Не подпускайте тварей к нашему порогу.

Донбасс, ты выстоишь. В тебя мы верим.
Восстанут против хунты все на твоём примере!
И те, кто там погиб в разгаре боя,
В нас возродятся души истинных героев!

Держитесь, братья. Победа будет за нами!

Конец второй книги