Так сложилась судьба

               
   Записано по памяти со слов моего преподавателя
   Душина Александра Ивановича во время нашей
   экспедиции по Суре в 1970 году.
               
               

   Осенью 1936 года во время строительства  моста в городе Горький (ныне Нижний Новгород) через Оку в районе  нынешнего речного вокзала  произошла  крупная техническая авария. Мост возводился пионерным способом. Т.е. на обоих берегах одновременно монтировалась часть полотна и надвигалась по опорам  навстречу друг  другу.  Но в результате инженерного или строительного просчета одно из полотен не доходя до очередной опоры отломилось и рухнуло в воду. Разумеется, стали активно искать виноватых.  В общем, Александр Иванович в большой группе преподавателей Горьковского университета попал «под раздачу».  Был «зачислен» в состав  диверсионно- террористической группы по обрушению строящегося моста.
 
    Суд состоялся в Вологде. Судила  тройка особого совещания в приспособленном для этого  каком-то церковном соборе. Подсудимые находились на церковных хорах откуда их выводили на оглашение приговора. Время на одного не занимало более 10-ти минут: «Тебе сколько? Десять и пять. Тебе? Пятнадцать и пять «по рогам». Последнее означает поселение с лишением гражданских прав.  Александр Иванович получил десять плюс пять.

    Уже весной 37-го его этапировали в Кемский пересыльный лагерь для отправки по месту отбытия наказания. Но поскольку северный  морской путь еще  был закрыт, зэки бездельно кисли в бараках.  И тут объявили о наборе желающих поработать на свежем воздухе. Сразу же согласился и в числе других добровольцев погрузился на баржу с устрашающим названием СЛОН (Соловецкие лагеря особого назначения) и прибыл на знаменитые острова. Концлагеря там уже не было, а работы были по разборке нескольких церквей.  На одном из островов строился военный аэродром для морской авиации и ближайшие высокие сооружения могли быть препятствием  при взлетах и посадке самолетов.

   Затем наступила благоприятная ледовая обстановка и на транспорте Клим Ворошилов по Севморпути заключенных начали переправлять в Дудинку. Трюмы транспорта были разделены на несколько этажей горизонтальными настилами. В каждой секции по 200 человек. Из них преобладающее количество уголовников. Никаких нар. Параша – 20-ти ведерная бочка. Отсутствие горячей пищи и почти две недели плавания.
 Размещали этапируемых  так, что  58-й статья в отсеке  была в меньшинстве. Естественно, уголовники нашу половину и обирали дочиста, и издевались над нами по полной программе. Каждый из урок выбирал для себя «лошадь», давал ей кличку и ездил на ней из своего угла до параши и обратно. А поскольку урок было больше, чем 58-й статьи, то «лошадьми» были мы все.

    Наконец, прибыли в Дудинку, где нас поначалу использовали на бревнотаске. Разбирали прибывшие по Енисею плоты и из ледяной воды при минимуме механизации вытягивали лес на  берег и складывали в огромные штабеля. Далее идет прямая речь: «К зиме на этой работе я  заработал сильнейший гемморой с почти постоянным кровотечением. В общем, стал «доходить». В бараке меня как безнадежного  переправили под нары и на общих работах уже не использовали. Я уж и пайку свою есть не мог. Апатия полная.

 И однажды днем в барак пришла медицинская комиссия. Вопрос дневальному: « Болные есть?» Именно так без мягкого знака с грузинским акцентом. Дневальный в ответ: «Да есть тут один доходяга. Под нарами загибается» Тащи его... Вытащили. И вдруг! «Саща! Ты что тут дэлаешь?» А это оказался один из ведущих хирургов Грузии. Тоже зэк, но используемый по специальности. (Я к сожалению, не запомнил его имени. В.Е.) Александр Иванович. познакомился с ним в 1930 году на пятом  Всесоюзном съезде зоологов, анатомов и гистологов. А далее они подружились и всячески поддерживали свои отношения. И вот такая встреча.

     А задача у этого грузина была организовать зэковский профилакторий для поправки здоровья контингента. Быстро наступала зима. Пути поступления новых этапов были перекрыты, а на месте будущего Норильска разворачивались грандиозные работы. Так, что рабсилу берегли. Вот в этот профилакторий А.И. его друг отправил и подлечил. Но сам он позднее при пешем переходе с колонной своего контингента, щеголяя в хромовых сапогах, отморозил ноги. Как же, вчера еще зэк на общих работах, а сегодня  главврач профилактория!  В общем, ампутация, а такие там не выживали. А  вот Александр Иванович на сей раз выжил.  Спасла его  система тех зэковских профилакториев.

     Ну, а далее лагерь на месте теперешнего Норильска. Стройка, долбежка вечной мерзлоты, бригадирство. Место в бараке с выдающимися соседями. С одной стороны нары личного биографа А.М.Горького, с другой поляка – профессора микробиолога. А к стене под бок зимой прикладывалась  фанерка, чтоб не примерзнуть к наледи. И наиболее запомнившийся день. Шли с работы  по жилой зоне и проходя мимо пекарни увидели через стекло и зарешеченное окно в пустом помещении остывающие на столе буханки хлеба. Конечно проверили форточку – не заперта!  И длинным проволочным прутом накололи и достали восемь (запомнил!) буханок. Вот такая была редкая удача!
               
И далее все пошло, скажем так, «по специальности». В системе Гулага в самый разгар войны работала своя  система «шарашек». Пример тому: «В круге первом» А. Солженицына. Не отстал и Норильлаг.  Здесь была создана закрытая лаборатория для работы над совершенствованием бактериологического оружия. Александр Иванович был привлечен туда. Для проведения опытов был отведен отдельный, достаточно обширный дом с лабораториями и жилыми помещениями. Все, разумеется, за отдельной «колючкой» и на отшибе от общей зоны. Группа работников этой «шарашки» полностью изолировалась от внешнего мира на  полгода. Хлеб передавался через тамбур раз в неделю. Там же в сенях находилось несколько мороженных  оленьих туш  для питания.

    А суть была в том, что опыты проводились с чистыми культурами наиболее серьезных возбудителей болезней. Холера, чума, тиф, малярия и пр. «Чистые», выделенные искусственно эти культуры очень нежизнестойки, но в короткий период своего существования способны без всяких задержек на инкубационный период быстро уничтожить человеческий организм. Вот по выделению их и велись опытные работы.

 И, как-то раз, в совершенно безобидной ситуации лаборантка  (полька, вдова репрессированного ученого, погибшего в Гулаге), расхохоталась  рассказанному анекдоту, неудобно и  резко тряхнула пробиркой с болезнетворной культурой и капля содержимого ей попала в ротовую полость. Мы мгновенно сожгли ей рот чистым спиртом. Но смерть наступила через два часа. И, поскольку, опыт продолжался, и выхода во внешний мир не было,  ее тело лежало в сенях рядом с мерзлыми  оленьими тушами еще два месяца.

     Два раза Александр Иванович за это время заражался чумой. Выходил из этих ситуаций благополучно. Но кожа лица осталась жесткой и  с коричневым оттенком. А потом наступил 1946 год и окончание 10-летнего срока. Он был выведен здесь же на поселение и вызвал из Горького жену с сыном. В 1947 здесь в Норильске родился его второй сын. И с работой все было почти по специальности. Сначала начальник  бактериологической лаборатории  санэпидстанции, где иногда были совершенно дикие для нашего нынешнего понятия задачи.

   Группы  заключенных  откомандировывались на  места сезонных миграций диких северных оленей ( их переправы  через реки) для заготовки мяса. Оленей там били с баркасов обычными деревянными палицами с толстым гвоздем на конце. А санэпидстанция контролировала эти заготовки и следила, что бы вместо оленьего оковалка на склад  «в обмен» не подсунули  человечинки. Так зеки отрабатывали задания по доставке свежего мясца своим товарищам по бараку, да и охране тоже.

       А потом и вовсе все пошло по восходящей. Судно. 20 человек команды. Солидное финансирование. Он и капитан, и начальник экспедиции. Полный контроль и власть над своим коллективом. О чем еще мог мечтать бывший зэк! Цель – определение продуктивности биоресурсов  Пясинского залива Карского моря. Надо было знать –  как  можно без подрыва рыбного стада  брать из этих вод пищевые ресурсы для растущего Норильска. Подчинение непосредственно А.П.Завенягину. Он начальник Норильлага и одновременно зам. министра НКВД. Весьма неординарная и известная личность. Был задействован и в атомной программе  страны.

      Прошли и эти пять лет. Вызвали в управление Норильлага и сказали: «Свободен.  Выбирай любую точку СССР, кроме европейской части, населенных пунктов  более 5 тыс. жителей и подальше от железнодорожного сообщения. Ткнул пальцем в карту и поехал в Алтайский Край в городок Камень-на-Оби, где преподавал в агрономической школе до 1954 года.  Потом получил разрешение на выезд в европейскую часть страны. Правда, ограничения по населенным пунктам и близость к  железным   дорогам остались прежние.

 Разослал по некоторым центральным областям в отделы народного образования  сведения о себе с просьбой о трудоустройстве. И получил ответ с приглашением из Пензенской области. Заведующий областным отделом народного образования оказался его бывшим студентом с которым они  были в Сурской экспедиции 1936 года.

  Так он попал в село Русский Качим, Сосновоборского района Пензенской области, где преподавал в местной школе. Причем, до железной дороги от этого села более 50 км. В 1955 году получил разрешение на проживание в более крупном населенном пункте и переехал в районный центр Белинский, где работал в санбаклаборатории, а потом учителем в школе. И, наконец, в 1961 году после неоднократных заявлений было пересмотрено его дело и… полная реабилитация при отсутствии состава преступления!
И с 1962 года он преподаватель биологического факультета Мордовского госуниверситета, куда поступил по конкурсу.  Жизнь в 55 лет началась заново!
  Скончался в 1985 году.
 


         В 2007 году в Мордовском госуниверситете состоялось празднование 100-летнего юбилея Александра Ивановича. И вот некоторые слова, что были тогда сказаны учениками и продолжателями его дела…
      … Есть люди, личность которых существенно влияет на ход истории  Современную историю биологического факультета очень трудно представить без Александра Ивановича Душина.
          Александр Иванович пришел на кафедру зоологии в возрасте 55 лет, не имея  ни степени, ни звания. Но он был Ученым, именно с большой буквы и прошел свой путь в науке заново. Так сложилась его судьба…