Захватчики

                Захватчики.

                Подходит к своему завершению апрель. Зима была малоснежной, а весна ранней и тёплой, поэтому снег не только везде растаял, но уже и дороги подсохли. В саду набухли почки у смородины и крыжовника, вот-вот начнут раскрываться. Под окном у юго-западной стороны дома зеленеют крупные листья тюльпанов, из них показались головки бутонов, к праздникам должны зацвести. Стою у окна, поливаю помидорную рассаду на подоконнике. Низкое заходящее солнце слепит глаза и ласково гладит лицо тёплыми пальцами-лучами. Вижу, как у ворот останавливается старенький «Москвич» и из него выходят два известных мне персонажа, два закадычных друга Санька и Лёха. Я о них как-то уже писал. Зная, что они заходить не будут, пошёл на выход. И точно: тихонечко стучат в ворота. Выхожу.
                -- Здравствуйте Вадим Кузьмич! – протягивают руки, мнутся, переглядываются.
                Поскольку я их знаю как облупленных, и чувствуя такой необычный для них подход, понимаю, что явились они не просто так, а с какой-либо просьбой.  Разговор первым не начинаю, пусть помаются.  Наконец, Санька не выдерживает, подмигивает сам себе и начинает:
                -- Кузьмич, а вот скажи нам, какого цвета у сороки яйца?
                -- Ну, ты даёшь! Как будто сам не знаешь, зеленоватые с бурыми пятнами.
                -- Ага… А от скажи ещё, сколько сорока несёт яиц.
                Чувствуя какой-то подвох, отвечаю – Обычно пять-шесть, очень редко семь.
                -- Видишь, Лёха – разводит руками, обращаясь к другу Сашка – а ты говорил « пойдём к Кузьмичу, пойдём к Кузьмичу, он точно знает!», а он как раз и не знает, что у сороки яйца белые и несёт она по восемь штук.
                -- Ты чего чепуху городишь! – обиделся я – я ещё пацаном начал сорочьи  гнёзда изучать, мне ли не знать о сороках.
                -- Понимаешь, Кузьмич – вступил в разговор Лёха – Мы врать не собираемся. Эту пару сорок мы засекли   в самое распутье, в начале апреля, когда они только начали строить гнездо и таскали для него ветки.  Мы недалеко от той луговины, где на тальниковом кусте сороки строили гнездо, ставили сети. Поэтому, проезжая мимо, весь этот процесс видели. Гнездо-то уже давно построено, а сорок что-то не видно стало. А сегодня поехали сети проверять, да не смогли до места доехать. Река сильнее разлилась и дорожку, которая по лугам, в одном месте подтопило. Пришлось топать пёхом. Сети пришлось снимать. Переставлять не стали, а просушили на солнце, сложили  мешки и спрятали в кусты вместе с лодкой. Рыбу по рюкзакам разложили, и пошли к машине.
                -- Шли как раз мимо сорочьего гнезда – перебил его Санька – и этому юному натуралисту – он показал пальцем на друга – взбрело в пустую башку залезть в него.
                -- А чё! Любопытно стало, да и низко совсем, трёх метров нету – Лёха шмыгнул носом – дак я моментом. А в гнезде восемь штук яиц и все белые.  Сказал этому верзиле, а он смеётся, говорит -- мозги напекло. Тогда я ему показал два и он сразу смеяться перестал,  велел одно яйцо взять. Но я побоялся, лучше от непонятного подальше держаться. Вот и решили тебе рассказать, да заодно рыбкой угостить.
                Он полез  машину и достал двух трёхкилограммовых лещей.
                -- Спасибо, мужики! Жену обрадую. Вы мне расскажите, где гнездо расположено, я утречком, до работы, сгоняю.,
                Лёха опять замялся и посмотрел на Саньку. Тот молча пожал плечами.
                -- Дак, не найти тебе, если расскажем…
                -- Ладно, Лёха, не темни, я те места не хуже вашего знаю, говори,  что надумали, я ведь вижу, что вам от меня что-то надо. Перестань темнить, говори уж.
                -- Понимаешь… Нам  туда ни на его драндулете, ни на моём «Урале»  не добраться, тем более надо бы ещё резиновую лодку, да пару сетей перевезти.. Ты бы нас поутряне забросил до места, посмотрел бы гнездо, а вечером пригнал за нами. Ты не думай, мы не просто так, мы уловом поделимся.
                -- Хорошо! Я ведь сразу понял, что не зря вы ко мне заехали. Договорились. Выезжаем в половине пятого.
                Весь вечер соображал, в чём тут подвох. Врать бы они не решились: не в их интересах. Но ведь, что-то здесь не просто так! И только ложась спать,  сообразил и даже хлопнул себя, бестолкового, по лбу. Как до меня сразу не дошло! Нет здесь никакой мистики. Наверняка, сорочье гнездо заняли ушастые совы, а хозяев выгнали. Это мы уже проходили, встречали, видели! И они, хитрецы такие это знали, а меня подставили. Ну, понятно, им же машина нужна была.
                В назначенный срок, да голубчика, виновато улыбаясь, ждали на лавочке у Сашкиного дома. Молча и быстро открыли задний борт, погрузили лодку, вёсла, рюкзаки и мешки с сетями. До места добрались без особых приключений, правда, в двух местах с пробуксовкой. Показали издалека гнездо, когда проезжали мимо. Разгрузились, и я поехал обратно, предварительно заявив, что точного времени, когда их заберу, назвать не могу, а приеду, как освобожусь.
                Близко к гнезду подъезжать не стал, оставив машину на дороге. Приближаясь к гнезду, заметил сидящую выше него буроватую птицу величиной с ворону. Птица сидела вертикально и не шевелилась, но когда я приблизился метров на десять, она заволновалась, принялась щёлкать клювом и глухо «гукать». Затем снялась с ветки и летала надо мной, щёлкая клювом, но не нападая. Ушастую сову я, конечно, узнал сразу. От других сов она отличалась двумя пучками длинных перьев торчащих на голове («ушками»)  и красновато-оранжевой радужкой глаза. Сова напоминает миниатюрного филина. Когда я начал подниматься к гнезду, из него вылетела точно такая же птица, только завела она совсем другую песню, что-то похожее на протяжное «квак-квак-квак». Обе птицы как-бы имитировали нападение, но не приближались ближе трёх метров, и продолжали щёлкать.
                Гнездо представляло собой основательную постройку из различной толщины веток с незначительной примесью листьев трав и сцементировано глиной. Над гнездом сооружена крыша из веток и сучьев, так что оно напоминало шар полуметрового диаметра с боковым входом. Лоток гладко оштукатурен глиной. Подстилки никакой не было. Видимо, совы не стали дожидаться, когда гнездо будет окончательно достроено, прогнали хозяев и поселились в нём, о чём говорили восемь белых, почти круглых яиц. Я замерил яйца и покинул ивовый куст. Совы несколько успокоились, и сидели рядышком, на соседнем кусте, изредка пощёлкивая.
                Вечером я освободился поздно, и приехал за друзьями перед самым заходом солнца. Они ждали меня на основной дороге у поворота на луговую, и заявили, что вода продолжает подниматься, и там, где мы проехали утром, уже вода.  Гнездо тоже окружено водой. Сети они поставили ближе, лодку-долблёнку спрятали, а всё остальное перетащили сюда. Про новых хозяевах гнезда они помалкивали, и я не стал с ними разбираться. По приезду рыбаки отвалили мне с полведра окуней и чебаков, пару лещей и нехилую щуку.
                В самом начале июня мне довелось проезжать через луга по основной дороге, и я не удержался, чтобы не заглянуть к ушастым совам. Взрослых птиц поблизости не оказалось, а в гнезде, молча прижавшись друг к другу лежали шесть, довольно уродливых, покрытых беловатым пухом птенца и два яйца. Птенцы ещё были слепые, но когда я доставал яйцо, задел птенца и тот поднял голову с раскрытым клювом. Яйца оказались «болтунами», что легко было проверить, и я забрал их для коллекции.
  .