Человек с лошадиным лицом

 Человек с лошадиным лицом

« …Тваштар выдал за Вивасвата свою дочь Саранью. Саранью не хотела идти замуж за человека, но ей пришлось подчиниться воле отца. Она родила Вивасвату близнецов, брата и сестру; их звали Яма и Ями. Но после того гордая Саранью не могла более вынести жизни в доме неравного ей супруга. Она создала женщину, которая была совершенно подобна ей обликом, и оставила ее вместо себя в доме Вивасвата, а сама скрылась, обернувшись кобылицей. Сначала Вивасват не заметил подмены. Мнимая Саранью родила ему сына по имени Ману, того самого Ману, от которого происходят люди, ныне живущие на земле. Но после Вивасват узнал, что его истинная жена бежала от него, приняв облик кобылицы, и тогда он сам обернулся конем и бросился за нею в погоню. Он настиг ее, и между ними произошло примирение. В конском облике они вновь стали супругами, и у них родились еще двое близнецов, двое братьев по имени Насатья и Дасра, которых именуют также Ашвинами, что значит Рожденные от коня».

(из Мифов древней Индии)   




  Осень. Промозглый ветер непристойно выл, то и дело срывал старую шляпу с седой головы, отчаянно пытаясь унести ее куда-то вдаль. Ржавые листья сыпались с деревьев, создавая гигантский ковер коричневого, желтого, красного цвета. Солнце висело где-то за тучками, стараясь улыбнуться каждому божьему созданию на земле, но все у него выходило наперекосяк: непонятная кривая улыбка еле-еле виднелась за серыми, дождливыми зубами, а теплые, летние лучи так и сверкали за горизонтом…

***

   Подсолнечное масло, две бутылки кефира 3,2 %, сыр с дырочками, три килограмма картошки …Что же она еще говорила? - лихорадочно вспоминал я про себя. Дурак! Надо было записать! Так.                Картошка…картошка…Помидоры! Конечно же, помидоры! Но сколько? Килограмм? Два?
    Я медленно шагал по лужам воскресным октябрьским утром, припоминая, что сказала Машка еще минут десять назад. Видимо, на тот момент мой разум витал где-то в небесах и был не в состоянии воспринимать серьезные указания. Надеюсь, одного кило помидоров хватит.
  Открыв дверь магазина под весьма оригинальным названием «Продукты», я вошел внутрь. У прилавка стояла женщина среднеазиатской национальности в синем фартуке.
- Утро добрый, дарагой, что желаешь? – раздался ее настырный голос.
- Здравствуйте, будьте добры две бутылки кефира 3,2%.
- Только два с половиной кэфир, – прервала она мою заранее спланированную речь.
   Я оказался в небольшом замешательстве, точно помню, Машка говорила   3,2%, ни сотой меньше. А ведь мы пьем его каждый день, и если я приду домой с пустыми руками, придется еще где-то этот треклятый кефир искать.  Единственным свободным утром тащиться за однопроцентным пойлом – одна из наилучших перспектив.
- Давайте, не суть важно, – ответил я с ленивой улыбкой.
- Что еще хотел?
- Так…Сыр дайте какой-нибудь…этот…ну…с отверстиями… – сказал я, как истинный начальник борделя. 
- С чем? – переспросила продавщица.
- Ну с этими…как их там…
   Я стоял в полном ступоре, не помня ни единого слова, способного охарактеризовать сыр с углублениями…впадинами…отверстиями…
- Какой сыр хочешь, скажи уже, а?   - допытывалась женщина в дурацком синем фартуке.
   И тут на радость всем птичкам, рыбкам, паучкам и даже сверчкам  я вспомнил старый стишок из рекламы по телевизору:
«Москворецкий сырочник» - лучший сыр …
- В дырочку!
  Последовала пятисекундная пауза, в течение которой моя собеседница искренне пыталась въехать в то, что я сказал, но, увы, как-то безрезультатно.
- Ты русский языком говорить можешь, паринь?!
Это было сказано с таким акцентом и выглядело настолько комично, что улыбка на моем лице перестала лениться и растянулась до самых ушей.
- С дырочками, я имел в виду.
Она молча отрезала громадный кусок сыра «в дырочку» и сунула мне в руки.
- Дальше что?
- Подсолнечное масло, три килограмма картошки…
- Погоди – погоди, дарагой, так, масло, картошка…
Три с половиной килограмма творений Великого Петра кое-как запихали в немного порванный пакет и положили рядом с весами. Казалось, на этом мои страдания должны были закончиться.
- Сколько с меня в итоге? – спросил я, доставая из заднего кармана толстенький кошелек с позавчерашней первой зарплатой. 
- Ровно 356 рублей, дарагой, – ответил все тот же настырный голос.
- Ах, да, точно! Помидоры! Дайте, пожалуйста.
- Сколько тебе? Два – три – четыре кило? Помидоры хороший, свежий, вкусный! Новый урожай!
- Мне всего один килограмм, – сказал я неуверенно.
- Да бери ты! Нэ стесняйся! А то вон какой щуплэнький, худэнький ходишь!
- Ладно-ладно! – прервал я ее разглагольствования по поводу своей внешности.
Женщина набрала ровно три кило недозрелых помидоров, отложив с весов штучки две для вида.
- С тебя 699 рублей – произнесла она небрежно, как бы ни придавая этой вымышленной сумме особого значения.
Я оторопел. Нет, не спорю, в школе с арифметикой я особо не дружил, но как вонючие помидоры могут стоить 300 рублей?
- Прошу прощения, девушка, - обратился я к мисс «Синий фартук 2014». – Вы уверены, что правильно подсчитали? 
- Ну что ты? Что ты?! Падумай сам! Каркулятор сматри! – она достала калькулятор, ткнула мне им в нос и принялась набирать цифры, тараторя. – Масло – 84, два кэфира – 112, сыр – 225, картошка вкусный, свежий -119 и памидоры хароший, вкусный, с грядки сегодня сорвали! Памидоры всего-то 159 рублей! Я тебе еще скидка сделать за глазки красивый! 659 рублей 0 копеек! Ну? Доволен, красаувец?
   Я расплатился с этой обезьяной и скорее вышел из жуткого магазина, пока она еще что-нибудь не сморозила. Эх, надули – так надули! И ничего не поделаешь. Ну, можно сказать, свои рублей 200 она заработала   …натарахтела. Дурак!

***

И вдруг она выглянула, эта наивная солнечная улыбка. Показалась откуда-то из-за тучек – и снова скрылась за туманной осенней мглой. «Удиви меня…» - будто шепнула она седому господину в старой поношенной шляпе, но, не дождавшись ответа, исчезла, не проронив более ни слова. Да и как он может кого-то удивить, этот угрюмый старикан? Только и умеет что смотреть себе под ноги…бедный человек…

***

- Вот скажи мне, пожалуйста, Ваня, ну зачем мне ТРИ килограмма помидоров, да еще к тому же неспелых?! – бушевала Машка, разбирая пакеты с провиантом.
  Я стоял перед ней, как нашаливший ребенок, уставившись в пол.
- Ну как вам сказать, Мария Алексевна, - проговорил я сквозь зубы. - Так уж сложилось. Звезды на небе слепили неясную картинку – плохой знак. Вот и помидоры неспелые.
  Она скорчила кислую мину.
- Пусть ваши звезды, Иван Владимирович, сами жрут зеленые помидоры, а я в сторонке постою, ага?
  Я молча разулся, повесил пальто на крючок и направился в комнату. Отличное начало воскресного утра. 
- Слушай, кефир 2,5% - это ладно, но какого черта ты купил такую кусень сыра, а? Я просила НЕМНОГО для макарон! – раздался голос из кухни.
- Извини, Машуль , я не спец ходить по магазинам!
  Закинув футболку и джинсы на стул и не дожидаясь, пока моя подруга организует еще один бунт, я захлопнул дверь душевой кабинки, дабы изолировать таким образом себя от внешнего мира хотя бы на пару минут.
  Я думал о прекрасном первом месяце, проведенном в школе в качестве учителя немецкого языка, о полученной зарплате размером в десять тысяч рублей - не так много, как хотелось бы, но для начала сойдет. Учитывая финансовую помощь со стороны родителей, мы с Машей не чувствовали себя в недостатке. Прямо сказать, я и не рассчитывал на какие-то бо;льшие суммы. Вполне достойные деньги для 22-хлетнего начинающего преподавателя. Дети в основном проявляли уважение к новому учителю возможно оттого, что работал я в неплохой гимназии, которую сам же четыре года назад оканчивал, а не в какой-нибудь общеобразовательной школе. 
  Уже через четверть часа мы сидели вдвоем на кухне и завтракали. Машка молча ела свою порцию кукурузных хлопьев, все еще находясь на меня в обиде за, откровенно говоря, провальный поход в «Продукты». Ну, знаете ли, сама виновата! Надо было знать, на что подписываешься, посылая за провизией несведущего в базарных делах джентльмена. На протяжении всей моей жизни по магазинам ходила мать, а меня лишь заставляли тренировать свою мускулатуру, таская сумки. Козел с мельчайшей долей вероятности в будущем станет пастухом, если, конечно, не спилит рога и не побреется с ног до головы. Вуаля! Еще пять таких походов - и даже самый профессиональный пастух не отличит меня от человека. 
- Маш, - произнес я неразборчиво эти зловещие три буквы с набитым хлопьями ртом.
Она нехотя подняла глаза и тотчас опустила за неимением желания общаться с парнокопытными.
- Ну? Долго еще будешь на меня дуться?
- Пока не научишься вести себя, как взрослый, образованный человек! – ответила она громко и отчетливо по билету номер 33 какого-нибудь гражданского или семейного кодекса. Не зря же юридический оканчивает!
- Знаешь, в душе мы все еще дети, дорогая. – ляпнул я и понял, что зря.
Потому что после моих слов, она выскочила из-за стола и горделивой походкой, раскачивая каштановыми волосами из стороны в сторону, сверкая блестящими, отполированными ножками и стреляя карими глазами, прекрасная и неповторимая…пошла в туалет, оставив полтарелки хлопьев на съедение Александру Сергеевичу Пушкину.
- Суд еще не окончен, куда же вы? – буркнул я себе под нос, еще до этого осознав всю неуместность иронии, и от отчаянья с силой запихнул полную ложку в рот, да так, что пролил половину на свежевыстиранный халатик.
  Итак, теперь мы с чистой совестью промотаем весь этот неинтересный день до ключевого момента, оказавший влияние на всю мою жизнь в целом. Но перед этим стоит немного рассказать о себе, чтобы вникнуть в суть дела было немного легче. Меня зовут Миронов Иван Владимирович (можно без аплодисментов), 92-ого года рождения, недавно окончил (с кровью и потом) один из педагогических ВУЗов Москвы по лингвистике, с 1-ого сентября работаю в гимназии учителем немецкого языка (das ist mein voller Ernst!), преподаю ребятам с 5-7 классы. Живу со своей девушкой Машей (Скворцовой Марией Алексеевной) во внезапно образовавшейся квартире в Москве на Большой Филевской улице (и что бы мы делали без моих перебравшихся в Питер родственничков?). Пожалуй, надо сказать пару слов о Машке. Она, как вы уже наверное догадались, девушка принципиальная и гордая (это еще слабо сказано), 93-его года рождения, в данный момент оканчивает какой-то там юр.фак. по нотариально-регистрационно-правовой специализации(юрист, короче говоря), в общем, молодец.
  А сегодня, значит, пока мы хлопья ели, ругались, а потом мирились, в ящик под номером 127 было положено письмо с точным адресом «Миронову Ивану Владимировичу ул. Большая Филевская д. 52 кв. 127». От кого же это интересно? Мне никто в жизни никаких писем не присылал, только счета там всякие – по мелочам. А тут! Ба! Целое письмо! Из частной школы №*** от директора Шахермахера Исаака Эммануиловича. Не знаю, друзья, я бы с такой фамилией пошел бы, наверное, и утопился в первой попавшейся речушке и паспорт прихватил заодно (а лучше бы вообще сжег от греха подальше). Я порвал конверт и стал читать:

Уважаемый Иван Владимирович,

Мне, как директору частной школы №***, стало известно о Ваших заслугах (жаль, что никому кроме Вас не известно) в области немецкого языка. И мы хотели бы предложить Вам выгодную вакансию учителя в нашей школе. Первоначальный оклад составил бы 60 тысяч рублей (О-па) за месяц работы на полной ставке, естественно, не учитывая премий. В случае Вашего согласия звоните на номер 8 *** *** ***, и мы обязательно обсудим детали.

С уважением,
  Шахермахер Исаак Эммануилович

Я все-таки решил не топиться и побежал к телефону…

***

  Всюду царила гармония: легкий шелест листьев, создаваемый юго-восточным ветром, полуголые стеснительные деревья, как девицы в первую брачную ночь, однообразное пение еще не улетевших в теплые края птиц, возгласы детишек, играющих в осеннем парке, и обыденные разговоры их родителей – все сливалось в единое целое…все, но не одинокий седой мужчина в доисторической шляпе и сером костюме. Он  сидел вдали на скамейке, держал в руках классический зонт с изогнутой деревянной ручкой и смотрел себе под ноги. На первый взгляд могло показаться, что он о чем-то задумался, о чем-то серьезном и до чертиков важном, но на самом деле взгляд его оставался пустым и скучным. Да и какая в общем-то разница?

***

- Вот представляешь, Вась, приходит мне такое письмо? – говорил я своему другу Ваське, шагая с ним вместе по Тверской мимо издательства «Известий».
- Ну? И что ты? – бездумно отвечал Васька.
- А что я? Конечно, сею же минуту позвонил этому Исааку Хершахеровичу.
- А он что?
- Сказал, мол, ты классный парень, в 9 вечера у меня, а потом поговорим.
Друг смотрел круглыми глазами куда-то в сторону, явно ничего не понимая и даже не пытаясь понять моего сарказма.
- Серьезно? – бросил он машинально.
- Да не переживай ты так, десятого числа сказал явиться на собеседование.  Вновь последовала вездесущая пятисекундная пауза…
- К нему домой? – спросил он, тем самым доказывая, что  могут быть глупые не только ответы, но и вопросы (скорее люди).
- Да, Вась, домой…в частную школу.
- Ну и что? Ты пойдешь?
- Естественно! Куда ж я денусь? Интересно, как этот директор вообще про меня узнал?
Мы прошли немного вперед до перекрестка, повернули направо на Большую Бронную и зашли в одну из кафешек. Никаких идей насчет чрезвычайной директорской проницательности ни у меня, ни у него увы не созрело.
  За время прогулки я успел рассказать Васе все о проведенном месяце в школе, о нашем сожительстве с Машкой, местами курьезном, иногда даже проблемном. Он слушал без какого-либо энтузиазма, просто потому, что так надо, видите ли, вежливо. Но мне надо было выговориться. Все это скопилось и сдавливало грудную клетку с неимоверной мощью.
- Два экспрессо со сливками, - обратился я к официанту.
- Это все? Попробуйте наши горячие завтраки…
- Завтраков горячих нам еще не хватало, - моментально ответил мой друг, отчего тот развернулся и ушел с угрюмой физиономией.
- Ну и зачем ты так с ним, Вась? – недоумевающе спросил я.
Он посмотрел на меня ничего не выражающими круглыми глазами.
- Ты закончил?
- Что закончил?
- Ну, это самое, свою лабуду нести?
Я немного оторопел, не каждый день такое от друга услышишь. 
- А то я все слушаю да слушаю, - продолжал он, - но все понять не могу, нафига ты мне это рассказываешь?
- Я тебя вроде и не заставлял слушать.
- Я думал, встретимся, что-нибудь дельное расскажешь, а тут – вот оно что! – говорил Васька уже на повышенных тонах, аж краснея от возмущения. – Думал, Вань, приду, и что-нибудь интересное будет, а не вот эти посиделки в кафе!
  После этих слов он встал, снял со спинки стула свою кожаную куртку, надел ее, очень долго ковыряясь с молнией (ну не судьба человеку быстро застегивать дешевые куртки), развернулся, наподобие того официанта, и вышел из заведения, даже не пожав мне руку и не заплатив.
  За окном гудели машины, неслись куда-то и, создавая колоссальные облака пыли, беспрестанно выли. Диковинные с первого взгляда громадины, грузовики, шатаясь из стороны в сторону, пускали пары ядовитого газа, загрязняющего и того грязный воздух. Благо, не было уже душащего летнего зноя, он блуждал в лабиринтах осеннего дождливого ветра в то время, как снежные горы готовились сбросить балласт на оголенное подножие улиц Москвы.
   Еще где-то в районе часа просидел я за кофе, размышляя о поступке своего, как мне казалось, «друга». У меня была только одна разумная идея, объясняющая столь престранное поведение. Хм, как бы эдак помягче выразиться…отсутствие девушки, черная-пречерная зависть и полная безнадега в этом плане. Еще ко всему прочему бедный Васька пытался бросить курить, о чем я догадался по чрезвычайной нервозности и дрожащим пальцам. Но все это ни на градус не меняет температуры воздуха и моей какой-никакой обиды на нахамившего Василия. В любом случае, это также и моя вина, зря я начал так красочно и в подробностях описывать свою личную жизнь с Машей.
  Я попросил счет и оставил пострадавшему кельнеру сто рублей чаевых.

***

  Порой бывает грустно смотреть на уходящий вдаль поезд. На то, как вся эта груда металлолома сердито урчит и пыхтит, с трудом пробираясь чрез густые заросли рельсов и шпал. На то, как уносится в небытие каждый из вагонов, являющийся частью огромной мозаики, олицетворяющей сам поезд, как субъект живой (вообразим себе такую ситуацию) и говорящий. На то, как убегают от тебя горы принципов, всяческих мифических состояний, сломленных судьбой, и бессмысленных надежд (учитывая, что мистер поезд является частью тебя самого). И слезы наворачиваются на глаза, и грустно ужасно, и тоскливо, но не можешь плакать, потому что пару минут назад уехали твои глаза и слезы, твои вечные попутчики. Вот тут-то и не знаешь, что делать, пока не напросится сам собой ответ – жить другой жизнью. «Как?» - воскликнешь из последних сил. «Ан-никак» - ответит разум и перевернется вверх тормашками. «Ан-вот так!» - ответит уже другой разум и улыбнется своей фальшивой улыбкой, и ты улыбнешься – и заживете счастливо. Пока что?…пока не увидишь след от поезда, такой мерцающий и переливающийся…

***

  Я шел по улице и жрал мороженое. Именно жрал. И никак иначе нельзя было охарактеризовать мое занятие, потому что уж очень по-свински все это выглядело. Если бы сию минуту проводилось соревнование под названием «человек-самый липкий рот», я бы непременно выиграл две золотые медали, а может даже и кубок. Но не судьба была мне сегодня участвовать в конкурсах по одной простой причине, что направлялся я на собеседование в ту самую школу, где правил Исаак Эммануилович по прозвищу «Фамилия Года» (тоже наверное конкурс выиграл). Но не время сейчас заслугами мериться и лясы точить, а время искать это проклятое учебное заведение. Хорошо, я выехал из дома за два часа, не забыл надеть свой новенький костюмчик, галстук, шпагу, шляпу с орлиным пером – все, как полагается. За 60-ю тысячами в месяц без оружия как-то стыдно идти, друзья. Будет и «шах» и «мах» и даже … этому Шахермахеру.
  Безусловно, я приехал намного раньше, чем хотел. В итоге полчаса пришлось разгуливать по дворикам близ этой школы, огромного голубого здания, огороженного высоким забором, с собственным отдельным садом, бассейном в левом корпусе и (да-да) небольшой конюшней с (не поверите) настоящими лошадьми. Зайдя внутрь, мне сразу стало немного не по себе. Высоченные красные потолки, мраморный пол, стены со всевозможными рисунками и дети-дети-дети. Ну детей я и в своей гимназии видел, но то, как за ними бегают, холят и лелеют…
  Еле-еле нашел я кабинет директора, постучался и приоткрыл дверь.
- Да-да, войдите – раздался гулкий бас.
- Здравствуйте, Исаак Эммануилович? Это Миронов Иван Владимирович, Вы назначили мне собеседование на десятое число.
- А, Иван, да, заходите, присаживайтесь.
Я с некоторой опаской перешагнул через порог кабинета, осторожно подошел к свободному стулу рядом с креслом директора и аккуратненько плюхнулся на него (на стул), предварительно выложив все необходимые документы. Напротив меня сидела важнейшая персона лет 65-ти, в элегантном черном костюме, гладко выбритая, в то же время с густыми, черными, кудрявыми волосами на голове. Внезапно она перестала писать и покосилась на меня черными-пречерными глазами (как в анекдоте, помните? Но глаза то на самом деле голубые были).
- Так-с, так-с, так-с, - прервал молчание Исаак Эммануилович, - значит, все-таки пожаловали.
Он начал рассматривать мои документы.
- Ну-с, собственно говоря, мне все ясно: рекомендаций у Вас нет, университет окончили практически на днях, опыта работы нет, про связи и знакомых вообще молчу.
Я немного растерялся. Ехать в такую даль, чтобы услышать наиглупейшую критику в свой адрес?
- Единственное что, почти полтора месяца работы в гимназии, - сказал я сухо. 
- Будто это показатель, - ответил директор  с улыбкой на лице. – Вы думаете, я Вас просто так позвал на собеседование, чтобы сказать пару ласковых слов о Вашей компетенции? 
  Не знаю, но, по моему мнению, все выглядело именно так.
- Я ничего не знаю о Ваших намереньях и явился, потому что было предложение, которое меня весьма заинтересовало.
- Так вот теперь узнаете. Со следующего месяца, то есть с первого ноября, Вы приступите к работе в качестве учителя немецкого языка в нашей частной школе. Первого числа ждем Вас в 9:00.
  Надо же! Вот это пироги! Машка упадет! Работа в частной школе! Примерно такие мысли пронеслись у меня в голове в тот миг. Всем сердцем я возлюбил тогда директора и весь мир. Жаль, что не особо надолго.
- Вы свободны, Иван Владимирович.
- Да-да, конечно, спасибо!  - радостно воскликнул я, вскочил со стула и пошел по направлению к двери. 
  Дойдя до порога, я (неожиданно для себя) остановился и развернулся лицом к что-то пишущему Исааку Эммануиловичу.
- Извините, а… - запнулся.
- Да? – посмотрел он на меня вопрошающим взглядом.
- Я хотел спросить…
- Спрашивайте, - опять раздался этот гулкий бас.
- Почему именно я? Небось столько желающих…не студентов.
- Совершенно верно, - отвечал он все с той же улыбкой, оторвав свой взгляд от стола с миллиардами бумаг. – Но дело в том, что нам нужен молодой учитель, который знает свой предмет на подобающем уровне и может быстро и легко найти общий язык с избалованными подростками с 10-ого по 11-ый классы.
- Знаете, я ведь никогда не работал со старшеклассниками, только с ребятами с 5-ого по 7-ой, и то всего лишь месяц.
- Я не пойму, - в его голосе уже мелькали нотки раздражения, - Вы отказываетесь от столь выгодного предложения?
- Нет-нет, что Вы! Мне просто стало интересно, почему…
- Спросите у Николая Анатольевича, - прервал меня директор, - он все подробно расскажет. А сейчас прошу более не отнимать у меня время. Ждем Вас первого числа. До свидания.   
- Прошу прощения. До свидания, - недоуменно проговорил я, развернулся (уже окончательно) и нажал на ручку двери.
  Через несколько минут я шагал по мостовой и размышлял. Обычно размышляют о чем-то одном, а я - о чем попало. Точнее, не так. Множество мыслей крутились в моей голове, но не каких-то там абстрактных, а совершенно конкретных, но абсолютно неструктурированных. Это значит, что, если раскладывать их по полочкам, они займут одну полку с табличкой «визит к товарищу Шахермахеру», но будут лежать в хаотичном порядке: одна - передом, другая – задом, третья – на спине, четвертая – в бархатной обложке и с порванным переплетом, а пятая – вообще не книга, а отрубленная голова (настоящей) лошади из той самой конюшни на территории треклятой школы.
  Короче говоря, я был прямо так капитально сбит с толку, особенно, этим Николаем Анатольевичем. Кто он вообще? Черт из преисподней? Гугтунгр – демон Шаданакара? Единое воплощение Аида и Персефоны? Вполне возможно…
  И тут до меня дошло. Конечно! Николай Анатольевич – химик из нашей гимназии. Но причем он здесь?
  Нельзя не обойти вниманием одну историю, приключившуюся со мной за тот первый месяц в школе. Числа 19-ого или 20-ого я сильно задержался на работе, проверяя тетрадки безграмотных пятиклассников. В итоге, часов до девяти или около того проторчал за непонятными немецкими иероглифами детей. Известно, что мой кабинет №12 иностранного языка находится рядом с химическим №11 (что по всей вероятности логично). Ну так вот, закончив зверски черкать красной ручкой в прописях малышей и обнаружив на часах десять минут десятого, я собрал сумку, оделся, вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ и направился к выходу из заведения, проходя как раз мимо химической двери. Совершенно неожиданно она молниеносно открылась, не забыв с силой толкнуть меня в спину, отчего я практически потерял равновесие. Оттуда в каком-то неописуемом ужасе выпрыгнул наш химик Николай Анатольевич, от которого наверное на верст 35 разило чистейшим спиртом (уверен, дело рук дьявольского черного кота). Он быстро захлопнул дверь, посмотрел на меня, проговорив что-то неразборчивое (пусть это останется в тайне) и рысцой побежал в сторону выхода, отчаянно виляя и изо всех сил стараясь не упасть. Оказалось, охранник в это время выходил покурить, так что нетрезвого Коленьку не видел. Удача или тонкий расчет? Скорее второе, не зря же задачки по химии умеет решать. На следующий день после седьмого урока, когда никого в кабинете не было, заявляется ко мне Анатолич, который вчера дверкой то отдубасил и говорит, мол, здрасьте, Иван Владимирович, рад познакомиться, трали-вали, сколько хотите? Я оторопел, смотрю на него выпученными глазами, не знаю, что и ответить. Потом только догадался, что он мне взятку предлагает. Самое интересное началось, когда он кошелечек из заднего кармана достал, взял тысяч двадцать, купюрами по пять, и начал мне ими в нос тыкать. Я, естественно, всячески отнекивался, говорил, мол, не надо мне Ваших денег, не беспокойтесь, никому не скажу. Тогда он вынул еще двадцать и как зашипел, отчего я чуть со стула не рухнул. «Слово даю! Слово даю!» - почти уже кричал я. И вот на самой кульминации стук в дверь. Мы аж подпрыгнули вдвоем. Я пошел открывать, заставив Коленьку все-таки спрятать деньги. Открывают – а там физрук стоит, спасенье мое! Спросил, что это у нас за Содом и Гоморра средь бела дня (так физрук и спросил, не шучу).  «Да так, репетируем театральную постановку», - ответил красный, как помидор, химик и, уходя, шепнул, что в долгу не останется.
  Вот такая петрушка приключилась со мной около месяца назад. Видимо, у Анатолича были какие-то связи с этой частной школой, а точнее, с Исааком, которого он и подговорил взять меня на работу, чтобы отделаться от случайного свидетеля (все лучше, чем заживо закопать, хотя кто этих химиков знает). Только потом я догадался узнать его фамилию – Вундермахер, и все сразу встало на свои места. На полке больше не лежало ничего, только пустые бархатные обложки…   

***

Внезапно молнии обрушились на царство людей, лошадиные головы посыпались с неба – начался дьявольский маскарад. Все как один хватали понравившуюся голову и напяливали поверх своей, а бывало и вместо. Они объединялись в группки по несколько человек и избивали до смерти тех, кто еще не успел поймать свою маску. Отрывали им руки и ноги, а оставшуюся часть тела брали за волосы, трясли и пронзительно ржали. А представляете, кто руководил всем этим безумием? Настоящие лошади, которые возвышались над безмозглым царством наивных фанатиков…могло показаться с первого взгляда. На самом же деле, люди сами придумывали себе правила игры.

***
  Крепко сжав в руке букет желтых тюльпанов и держа под мышкой коробку конфет, я изо всех сил пытался открыть дверь своей квартиры, но заклинивший замок все никак не поддавался. «Да что ж ты будешь делать, черт побери!» - шипел я сквозь зубы и отчаянно дергал ключ.
  И как по команде дверь распахнулась, и оттуда выглянула недоумевающая голова Машки. От неожиданности я выронил коробку злосчастных конфет, кинулся ее поднимать – и тут же упустил букет, который грохнулся на грязный пол лестничной клетки. Ленточка развязалась, и цветы покатились, будто ухмыляясь своими желтыми бутончиками.
- Ой, извини, я не хотел, - бормотал я, стоя на коленях и собирая укатившиеся тюльпаны.
  … а она все  тоскливо смотрела на картину маслом.
- Маш, я… - запнулся и засмеялся, сам не зная, почему, наверное, от всей нелепости ситуации, - Хотел сказать, что…
… тяжело выдохнула.
- … что меня взяли на работу, дорогая. Конечно, букет это уже не спасет, но нам больше не придется…
  Опять пауза. Я положил последний цветок в бумагу и поднял, наконец, конфеты.
- … не придется сидеть на шее у родителей, – постарался сказать я это максимально уверенно.
  Так мы простояли в молчании еще несколько секунд, долгих и мучительных.
- Пошли, - проговорила она нехотя (ох, что за талантливые актрисы эти девушки, я вам скажу). 
  И вот после таких захватывающих приключений мы сидели на кухне и пили чай с конфетами, а на подоконнике красовалась ваза с ярко-желтыми цветами. 
- Ваня! Давай уже рассказывай! Мне интересно! – с жаром процедила моя Маша, уже не пытаясь скрыть своего энтузиазма.
  Я не удержался и рассмеялся. Не знаю, почему. Возможно, почувствовав детские интонации в ее голосе, то безмерное любопытство, которое невозможно скрыть даже за женским актерским мастерством, и какой-то щенячий восторг. Все эти эмоции слились в одно, заставляя меня восхищаться ими и смеяться от умиления.
- Ваня! Ваня! Ты бесишь меня! – это ребяческое негодование, спровоцированное моим смехом, потревожило воздух. Пожалуй, я еще никогда не был так счастлив.
- Да-да, извини, Маш, ты просто очень забавная.
- Я сейчас встану и уйду, ты ведешь себя, как… ребенок, - произнесла она псевдосерьезным тоном и надула губки.
- Я тебя люблю, - сказал я тихо и с расстановкой, смотря ей прямо в глазки, в которых видел отражение своих. Увы, то навеки останется для меня загадкой, где же все-таки, в чьих глазах горел и резвился огонек, подпрыгивая все сильнее после каждого слова… всего три, но сила их не могла даже и сравниться с тремя миллиардами бессмысленной болтовни и пустословия людей с чужими лицами. Этот огонек прыгал все выше… выше… выше…
- Ааааапчхи! – смачно чихнула моя возлюбленная и потянулась к коробке со сладостями, - Ооой! Ну и пыли у нас в квартире! Или ты в тайне от меня завел кота? Ну-ка, признавайся! (Да ей, блин, с Папановым и Смирновым на одной сцене выступать надо).
- Ладно, - в конце концов начал я. - Полобызались мы, значит, с этим мистером Исааком… - и закончил, потому что какой-то надоедливый черт начал трезвонить в дверь. 
- Я открою, - заявила Машка с набитым ртом и потопала к двери, по дороге долопывая конфету.
  А я в свою очередь откинулся на спинку стула и всей душой надеялся, что не придется разговаривать ни с какими соседями.
- Ванечка! Дорогой! – прогремел гром, и ударила молния, а точнее, заревел гиппопотам, - Наконец-то вас с Машенькой застала! А то так давно хотела навестить…
  Пышнотелая тетя Лиза из 126-ой соседней квартиры уже протиснулась в дверной проем и разувалась в прихожей, параллельно завывая на всю квартиру.
- Вот все как ни приду, так вас нет, представляете, какое совпадение! – продолжала она (как будто нарочно заунывно растягивала слова, что аж тошно становилось), - Я уж думала, пропали куда. Думала, в милицию позво;нить. Полиционеры умные же, сами знаете. У меня муж раньше там работал, умненький-розумненький был, пока, дрянь эдакая, пить не начал! А бросить ведь никак не заставишь. И сковородкой била, и на коленях просила-умоляла, что только ни делала – все бесполезно!
  В то время, как голосистая дамочка набирала воздуха для еще одного рыка, я шепнул Маше, чтобы она скорей убегала из дома «по делам». Та молча кивнула головой и ушла в другую комнату, а мы с Лизонькой - на кухню.
  - …и вот понимаешь, Вань, какое несчастье на меня бедную свалилось? Каждый день этот козел пьет! Свинья! Грязный, небритый паршивец! Явился, значит, вчера ночью, весь коврик в ванной изгадил! А я ведь новенький коверчик купила, красный такой, с узорами, за 794 рубля на рынке у бабки Светы. От души деньги оторвала! Как лучше хотела, думала, уют – все дела. А тут ба-те-на! 
  Я искренне пытался показать всем своим видом интерес к ее бессмысленной речи, дабы не обидеть человека. Это было трудно.
- Люда – дура вообще полнейшая. Ну как? Вот объясни мне, как  можно было эту Юльку, Илюшкину невестку, к себе домой пустить, а? Понимаю, если бы она готовила, стирала, убирала…пфф, хоть бы хны! Сидит и сидит все себе без дела! Ну? Дура – одним словом.
  А знаете, все не так уж и плохо. Если воспринимать тетю Лизу серьезно, можно узнать много нового о жильцах пятьдесят второго дома на Большой Филевской. Но, видимо, Машка совершенно не разделяла моего мнения и, как только оделась, пулей выскочила из квартиры. Мы еще в районе получаса просидели вместе. Под конец у меня действительно ужасно разболелась голова.
- Вань, а Вань? – покосилась она на меня как-то угрожающе, - Ну-ка давай рассказывай, шо эт у вас там с Машей творится? – и засунула конфету себе в рот.
- Да нормально все, - растерянно отвечал я.
- Ты мне тут язык не заговаривай, а выкладывай все начистоту!
- Точно говорю, нормально все! – начал выходить я из себя.
- Ну! Не ерошься! Вижу ж, не так что-то у вас. Вот как зашла – так сразу и приметила.
- Что еще приметила?
- Не так она на тебя смотрит, понимаешь? По-другому девушки смотрят… - перешла на шепот, - В глаза глядят и любуются…
- Чем любуются?
- Эх! Дураком слепым!
  Я абсолютно не мог понять, что она от меня хочет. Какой-то маразматический бред несет, наверное.
- Да смотрит она мне в глаза. Что ж вы пристали, тетя Лиза? Нет у нас проблем никаких.
- Черт бы тебя побрал, Иван! Смотреть – то смотрит, но другим взглядом каким-то… притворяется она. Не радуется тебе, сынок.
  Надо же! Что за наглость! Мне в лицо гадости про любимого человека говорить!
- Послушайте, я не хочу Вас никоем образом обидеть, но мне неприятно слышать такие вещи…
- Еще б тебе было приятно, – перебила меня тетя Лиза, с трудом поднимая свое увесистое тело со стула.
  Я молча помог ей встать, проводил до входной двери и подал ложку для обуви. Чрезвычайно неловкая ситуация получилась. И я был рад навсегда забыть об этой грубой, бестактной женщине (как-то наиграно сказано, не находите?).
- Не будет верная баба оставлять своего мужика одного на съедение толстой противной соседке. Пока, Вань, я еще тебя навещу, - проревела она на прощание и захлопнула дверь.

***
  Ржание. Стук копыт. Громогласный ор и пустые лошадиные лица. Наверное, каждый из них в душе знает, что не сможет вечно жить под чужим именем. Нужно как-то дышать и хотя бы что-нибудь видеть. Боюсь, жесткая, холодная, каменная маска не подойдет милому, розовому личику. А толстощекий Бармалей, к сожалению, не натянет мордочку пони. Но порой все-таки приходится мириться с суровой действительностью, вынуждающей тебя играть по ее правилам.
  А ты попробуй, дружок, не играть! Давай! И я посмотрю на твои еле шевелящиеся губы. Они будут колыхаться на ветру, издавая нечленораздельные звуки: «По…ги…ааа…мо…по..ги…ааа…те». Или, правда, с меньшей вероятностью, могу я полюбоваться твоими сверкающими пятками (путь глупого трусишки) и полностью тебя поддержу! Молодец! Оригинально вышел из ситуации. Пять баллов или даже шесть поставил бы Юлий Гусман (шутка, конечно, четыре – предел).
  Никто, видимо, ничего не понял из того, что я хотел сказать. Но не беда. Поживем – увидим… 

***
- Скорее! Машка! Куда ты дела мой галстук?! – кричал я первого ноября в 7:15 утра, мечась по комнате в поисках, как вы, наверное, уже догадались, галстука. Но не простого, нет! Космического! Такого синенького со звездочками…
- Да не трогала я твой ***ный галстук! – культурно отвечала мне из ванной Мария (безусловно, повышенным тоном), в безумном ужасе разыскивая потерянный дезодорант и опаздывая на семинар по праву.
- Маш, ну? С космическим рисунком, помнишь? Ты еще говорила, что он страшный?
- Ваня! Отвяжись! У тебя там как минимум три других было!
  Эх, ну не понимает человек. А я, быть может, смысл жизни свой вижу в этом галстуке?
- Твой дезодорант в комнате тут! – раздался мой победный клич.
  Сею же минуту это милое существо со взъерошенными волосами и бешеным взглядом ворвалось в комнату, выхватило трофей у меня из рук и выскочило наружу. А я так и стоял с поднятой вверх рукой, ожидая некой похвалы за проявленное благородство и отвагу. Но, не дождавшись, принялся завязывать первый попавшийся галстук. Какая, черт возьми, разница, красный он или синий со звездами?
  Через полтора с лишним часа я был уже в школьном здании, чувствуя себя несколько сконфуженно и неловко в новом помещении и, тем более, в новом коллективе. Страх перед детьми, учителями, директором и, в конце концов, голубыми стенами овладел мной окончательно и бесповоротно. А может… убежать, пока не поздно? Спрятаться где-нибудь в конюшне и переждать. Но нет! Деньги так просто не бросают, а особенно гордость.
- Здравствуйте, - обратился я к охраннику. - Миронов Иван Владимирович, учитель немецкого языка (захотелось добавить: холостяк, пьяница, бывший зэк и просто люблю детей… но как-то передумал).
- Доброе утро, распишитесь вот здесь - сказал он, протягивая мне бумажку. 
  Я расписался. И тут же ко мне подошла симпатичная девушка (как выяснилось потом, школьный секретарь) и загадочно улыбнулась.
- Ах! Иван Владимирович! – воскликнула она с придыханием, - Мы Вас как раз дожидаемся. Позвольте, я покажу Ваш кабинет № 94, где и будут проходить уроки иностранного языка.
  На часах было без пяти минут девять, когда мы, поднимаясь на третий этаж, обсуждали будущий штунденплан и учебный график.
- …первый урок начинается ровно в 9:15, заканчивается в 10:00. Далее 15 минут перемена, и в 10:15, соответственно…
  Либо она каждую неделю посещает солярий, либо еще вчера лежала на пляже в Анталии.
- …10 «Б», «В» и 11 «А», «Г»…
  Лет эдак 25, не замужем. Готов поспорить, живет одна (включил я Шерлока Холмса). 
- …Вот мы и пришли. 94-ый кабинет. Дети уже там, так что… желаю Вам удачи. Если будут какие-то вопросы, я буду в 12-ом на первом этаже, Елена Степановна Слуцкая, - сказала она и будто подмигнула.
- Ага, спасибо большое, приятно было познакомиться, до свидания, - ответил я, проводил особу взглядом, эту белокурую бестию, и вошел в класс.
  Перед моим взором открылась сначала кафедра, длинный стол на новеньком паркете, а затем и все помещение. На широких подоконниках стояли вазы со всевозможными растениями, розовые стены были украшены портретами, картами и флагами различных государств, в самом конце класса стояли два шкафа, по цвету явно гармонируя со стенами (видимая работа дизайнера). На побеленном потолке располагались ряды люминесцентных ламп, а посередине стояли 15 сдвоенных парт, за которыми сидели… совсем не дети… и вопрошающе смотрели на меня. Я постарался улыбнуться во весь рот, что вышло довольно-таки кисло, и направился к своему столу (из красного дерева). Учебники уже лежали на партах и ожидали своего часа.
- Доброе утро, - сказал я после небольшого колебания. - Меня зовут Иван Владимирович, и я буду вашим новым преподавателем немецкого языка.
  Было очень непривычно видеть перед собой взрослую аудиторию да и, прямо скажем, быть учителем вообще. Но так уж сложились обстоятельства, что приходится работать тем, кем вовсе и не хочется. Главное в таких ситуациях не терять самого себя и жить дальше. Другой вопрос – почему я решил стать учителем немецкого? Из-за любви к языку? О, нет, ну что вы! Сидел бы сейчас в какой-нибудь переводческой конторе и радовался. Почему же все-таки работа с детьми? Пожалуй, то навсегда останется для меня загадкой.
  Самое важное в первом знакомстве с учениками не потерять самообладание и говорить максимально четко и уверенно, делая акцент на каждом слове. Так я и начал:
- Как известно, немецкий язык распространен во всем мире, на нем говорят более 90 миллионов человек. Он также является официальным языком Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии и Люксембурга, на нем говорят в Канаде, США, Российской Федерации и некоторых странах Южной Америки.
  Внезапно откуда-то с последних парт раздался смех. Интересно, что же их так рассмешило? Интонация моего голоса? Мой внешний вид? Может быть, просто подумали, как такого молодого учителя допустили к занятиям?
- Многие спрашивают, - продолжал я, - зачем нужно учить любой другой язык кроме английского. Во-первых…
- Чтобы с чистой душой пить немецкое пиво, сидя за рулем BMW xDrive. – сказал кто-то сзади, отчего все прыснули.
- Это можно сделать и без знания языка и даже без знания правил дорожного движения.
- То-то Вы сегодня в школу на автобусе приехали, да? – поставил этот кто-то меня в тупик своим отчаянным хамством.
  Блондин с короткой стрижкой, узким лицом и серебристыми глазами расположился за партой, как на собственном диване: нога на ногу, облокотившись локтями на спинку стула, - и дерзко смотрел на меня. Рядом с ним сидела девица и жадно пожирала его взглядом, восхищаясь каждым словом своего кумира.   
- Не у всех есть личный BMW, мой друг, кому-то приходится пользоваться общественным транспортом, – попытался я хоть как-то выйти из чрезвычайного положения.
  Наверное, с той самой минуты, когда Устинов (Антон Устинов – так звали того самого мачо)  открыл рот, я уже возненавидел его до мозга костей. Меня всегда раздражали люди такого типа: избалованные, самоуверенные, нахальные, эгоистичные красавцы. В аду я бы приготовил отдельный котел для денег их мерзких родителей, без которых эти подобия человека не смогут прожить и сутки. Но сейчас я всего лишь бессильный учитель, а не черт с вилами, так что придется повременить с этой заманчивой затеей.
  - А жену в ресторан будете тоже на автобусе возить? – спросил Антон с мерзкой ухмылкой на лице.
  Я окончательно растерялся и, наверное, жутко покраснел. Этот тип проверяет мой характер. Если я не смогу ответить подобающим образом, то пиши пропало. Навсегда останусь в неудачниках, а на могильном кресте рядом с именем будет висеть табличка «тот, кто не смог». И даже дети (если таковые хоть когда-нибудь появятся) будут бегать по еще рыхлой земле и заливаться невинным смехом, вспоминая отца.
  В итоге, бросив на него многозначительный взгляд, я попытался хотя бы каким-то образом взять ситуацию в свои руки:
  - Итак, открываем учебники на странице…
  Примерно вот так прошел мой первый день в частной школе. Не сказать, что абсолютно провально, но уж точно не самым лучшим образом. Может быть, я слишком молод для роли учителя? Да, действительно. Эх, шел бы мне четвертый десяток, этот выскочка не посмел бы распустить свой язык.

* * *
   «Топ-топ-топ!» - раздалось где-то вдали. «Шлёп-шлёп-шлёп!» - прозвучала вторая песня - и тут же замолкла, как будто и не появлялась вовсе. Что же это могло быть? Счастье, пробегающее мимо нашего носа? Мы дышим им, не обращая на это никакого внимания; с чистым сердцем заявляем, что сие злосчастное счастье, видите ли, бессовестно пролетает над нашими пустыми головами, когда оно изо дня в день хлопочет над судьбами тех людей, которые стонут и жалуются на нелегкую жизнь в доме с серебряными потолками (ведь у соседа то золотые!).
   Мы гонимся за мимолетной удачей, промелькнувшей за углом, когда за нашей спиной стоит настоящая, невыдуманная фортуна и машет руками, но… только трое из пяти тысяч человек смогут обернуться назад и лицезреть сияющее лико своего счастья.

* * *

  Сказать по правде, я никогда не видел той картины, которую сейчас собираюсь описывать. Все это лишь со слов рассказчицы. У меня есть смутное подозрение, что Она («О» для большего пафоса и загадочности) специально упустила некоторые детали, которые я сам постарался додумать. В общем, дело было так:
   Утром 13ого ноября (полмесяца еще не прошло после начала моей карьеры на новом рабочем месте) шла Машка себе спокойно из института. «Шла, значит, себе шла, а тут – бац! – рассказывает, - Вуаля!» Какой-то парень на мотоцикле, мчась с бешеной скоростью, сбил ее с ног. То ли это была звуковая волна, то ли от неожиданности… короче говоря, не покалечил, но потрепал нервы сильно, она аж вскрикнула. Видимо, услышав чей-то вопль с тротуара, мимо которого ехал, мотоциклист остановился, бросил байк и побежал на помощь к громогласной даме.
- Девушка, с Вами все в порядке?! - задал он совершенно идиотский вопрос, помогая Маше подняться с грязного, мокрого асфальта.
- Ничего-ничего страшного, все... все нормально... - заикалась шокированная Мария, постепенно приходя в себя.
- У Вас все пальто испачкалось! И сумка!
  Мотоциклист уже снимал свой шлем, из-под которого выглядывали короткие светлые волосы и впалые скулы. Машка стояла напротив него и будто проглотила язык.
- ...прошу меня извинить, девушка! Понимаете, я так спешил, у меня ведь бабушка больная, ей плохо стало...
- Все в порядке, не переживайте, - она вернула себе дар речи. - Но в следующий раз катайтесь осторожнее, а то вся сумка - к черту. До свидания...
- Погодите! Оставьте хотя бы свой адрес - я Вам вышлю новую сумку и пальто!
  Маша с сомнением поглядела на него, развернулась и гордо зашагала по направлению к дому. На улице ко всему прочему начался дождь, который еще больше испортил ее и так не самое лучшее настроение.
  Но на этом приключения не закончились. Скажу больше, они только набирали обороты и даже не задумывались о том, чтобы кончаться. Вечером того же дня нашей героине пришла посылка, в которой лежали новое пальтишко, дорогущая сумка (позвольте мне не вдаваться в подробности известных брендов и фирм, просто поверьте на слово) и, что намного интереснее, записка.

Приношу свои искренние извинения. Надеюсь искупить свою вину этим скромным подарком. Если вдруг захотите покататься по ночной Москве, мой байк всегда к Вашим услугам. Звоните 8-***-***-***

Антон

  И дураку понятно, как могли развиваться дальше события. Даже если девушка и не хочет звонить красавцу-байкеру, она все равно это сделает, просто потому что (здесь следовало поставить точку), во-первых, испытает потребность поблагодарить человека за такие щедрые подарки. Во-вторых, кто откажется от такого заманчивого предложения?
  Сперва редкие встречи, затем регулярные свидания - вот чем обернулось случайное знакомство. Но только ли случайность стала причиной? Мог ли кто-то другой оказаться на месте этого смазливого школьника, моего ученика?
  Конечно, я по своей природной наивности ничего не знал, но с самого начала чувствовал какой-то подвох. Что-то было не так в наших отношениях еще до тайных гулянок. Это "не так" скрывалось в моем характере. Я был не в состоянии удержать девушку рядом, сохранить ее интерес к своей персоне, заставить любить...
  С тех пор я решил меняться, дабы стать лучше. Дабы Машка с таким же ажиотажем прыгнула мне на руки, как к этому парню на мотоцикл. Чтобы никакая сволочь, никакой ученик, не могла безнаказанно издеваться надо мной на уроке. Я выработал четкий план дальнейших действий, разработал программу своего поведения, разложил все по полочкам. Главное, верить в успех дела - и все непременно получится! Увы, это было намного сложнее, нежели мне казалось...

***

  Я неспешно вошел в класс с уверенной рожей и захлопнул дверь. Все шло по плану: на днях выдали первую зарплату, я записался на курсы вождения и уже выбирал новую машину и Елена Степановна (школьный секретарь, та самая блондинка) согласилась сегодня со мной поужинать. Эврика! Черная полоса в жизни начинала обрываться и терять свою нить - пора брать в руки ножницы и резать ее на кусочки!
  - Guten Morgen, - начал я с улыбкой на лице, без какой-либо опаски смотря на своего врага. - Устинов, убирайся вон из класса.
  Явно не ожидая такой атаки с моей стороны, он недоверчиво покосился на меня, словно не понимая, послышалось ему или нет.
- И Вам здарова, учитель! За что вдруг выгоняете? - спросил Антон со своей кислой ухмылкой.
- За то, что мешаешь вести уроки, мешаешь слушать остальным. Да и мне ты часом не по душе, дружище. Честно говоря, тошнит уже от тебя, так что выметайся.
  Он еще несколько секунд находился в каком-то оцепенении под всеобщим взором, затем убрал ноги с парты, встал, взял сумку и медленно пошел в мою сторону причмокивая.
  За тот месяц работы абсолютно все ученики перестали со мной считаться. Единственный выход - пока не поздно взять ситуацию под свой контроль. Я понимал, что обычным выставлением за дверь температуры воздуха не изменить, поэтому действовать надо было постепенно, продуманно и грамотно.
- А вот вашей девушке Маше я по душе, знали? - обратился он ко мне, снизив громкость голоса, но так, чтобы все имели возможность услышать.
  Сказать по правде, я ничего не знал на тот момент, лишь догадывался о какой-то неопределенной измене. Но как? С ним?! Этого я даже и представить не мог и сначала вообще не поверил, пропустив мимо ушей.
- Можешь не приходить ко мне на уроки и дверь, как и свой поганый рот, закрой с той стороны!
  Как я потом узнал, у них с другом было заключено пари: Антон ставил пять тысяч на то, что сумеет склеить мою девушку. Этого, собственно говоря, он и добился. Вся история с мотоциклом была подстроена от начала до конца. За Машей он следил и не придумал ничего умнее, чем сбить ее с ног у проезжей части. Гениально, ведь любая девушка поведется на это... да... любая глупышка...

* * *

  Шагая вечером после ужина (с Еленой) домой, я думал. Думал о несправедливости этого мира, о тупости населяющих его людей, об апогее эгоизма, переросшего в цинизм. Когда дальше своего носа, они не видят ничего. Просто не хотят увидеть чужих страданий в своей погоне за чем-то. Забывают о том, что есть кто-то кроме них самих.
  "Дин-дон" - входная дверь открылась, оттуда высунулась счастливая голова Машки, подмигнула мне - и скрылась. Ох, что же все-таки происходит в этом наилучшем из миров?
- Привет, Вань, я приготовила тебе...
- Спасибо, я не голоден, - прервал я ее сухо.
- ...и хотела с тобой серьезно поговорить.
  Я посмотрел на нее с некой долей презрения.
- Говори.
  Она взяла мое пальто и попыталась повесить его в шкаф, но все валилось из рук. Вешалка упала и развалилась, издав прощальный клич. От испуга Машка упустила и пальто, которое распласталось по полу в поисках более аккуратной хозяйки. Моя девушка, будто каменная статуя, стояла и глядела на творившийся Рагнарок, не зная, что делать.
- Успокойся, - тихо сказал я и хотел обнять ее... но, передумав, решил подобрать все упавшие вещи.
  На дворе было темно и сыро, капал мелкий дождик, нежно и еле слышно стуча по окнам, создавая в теплой квартире уют и покой. Гул машин, вечно преследовавший жителей крупных городов изо дня в день, стал неотъемлемой частью наших душ и целенаправленно, въевшись в сознание, звенел фоном в ушах. Хоть не было в нем никакого смысла, никто и не мог представить жизнь без равномерного шума моторов, как и без любимого человека, ставшего с каждым из нас одним целым. И как бы мы не хотели и не мечтали избавиться от него - все бесполезно. И будь ты проклята, "плохая привычка"! И будь ты проклят, предмет страданий!
  Мы проследовали на кухню. Там нас поджидал светский ужин: жаркое по-домашнему, греческий салат, рыбка горячего копчения и бутыль красного полусладкого вина.
- Выглядит весьма аппетитно, но я не голоден, - повторил я, усаживаясь за стол.
- Я хотела... - промолвила она после многозначительной паузы, - Я хотела ска...
- Говори.
  Маша смотрела на меня круглыми глазами, полными слез. Внезапно заревел городской телефон.
- Выклю...
- Я отвечу.
  Звонить могли либо с работы, либо дурацкие рекламщики, либо родители. Позвонил же Вася. Бездушный Васька, коем он казался мне на тот момент. Но не тут то было!
- А-ле... можно к телефону, а кто это спрашивает?... Вася? Привет! Как жизнь? - отвечал я, не узнав сразу своего приятеля.
  Все бы ничего, но что за противный у человека голос, нервный, взвинченный - жуть! Да еще ко всему прочему ужасное настроение: вспомнил нашу последнюю встречу.
- Хорошо? Да у меня вроде тоже ничего, живем потихоньку... Что? Я не слышу... Извиняешься? За что?... Ах, за плохое поведение... Ну что, закончил эту свою лабуду нести?... Нет? Тогда иди к черту! - повесил трубку. Сел.
  Все бы ничего, но гробовое молчание...
- Что на меня уставилась?
  Машка оставила мой вопрос без ответа и опустила глаза.
- Зачем на меня уставилась, а?
- Просто... - ответила она тихо.
- А знаешь, - запнулся, - Как мне непросто? Знаешь?
  Я пытался всячески поймать ее взгляд, понять, что же скрывается за ним, какая неведомая сила таится за этими прекрасными милыми глазками.
- ... как мне непросто гадать, с кем ты...
- Знаю, перестань! - взвизгнула Мария и опять уткнулась носом в стол.
  Какая же все-таки интересная ручка у холодильника. Стальная, отполированная, новая. Где же найти таких мастеров, изготавливающих эти ручки? Их опыт будет передаваться из поколений в поколения, пока на смену холодильникам с ручками не придут автоматические, открывающиеся без...
- Вань, мы с Антоном, твоим учеником... в общем... встречались... - проявила она инициативу.
  Видимо, настала моя очередь молчать, что я с успехом исполнял.
- И пойми меня правильно, я говорю тебе это сейчас не потому, что он меня кинул или еще почему-то... просто... я поняла, насколько была неправа и глупа, насколько сожалею о своем поступке. Ты сам уже обо всем догадался, я знаю, поэтому все слишком очевидно для тебя... мои слова слишком банальны, но поверь! - сказала Машка на повышенных тонах и с львиной долей отчаяния в голосе. - Нет в мире больше человека, которого бы я так любила, как тебя.
- ...и так бы опустила в грязь лицом, как меня, - произнес я это, оторвав взгляд от холодильника.
- Да, я не могу этого отрицать, но... я не знаю, что сказать! Прости!
  Взяла мою руку, прижалась к ней губами и заплакала.
- Ты думаешь, я - пустое место? Можно просто так брать - и издеваться над моими чувствами? - я убрал руку от ее лица. - Можно, конечно. Сколько угодно. Пусть все издеваются, посмотрим вместе, что от меня останется. А сейчас - убирайся вон из моей квартиры.
  Такого она явно не ожидала. Не сказала больше ни слова, только всхлипывала. Через минут двадцать кое-как собрала все вещи и оделась. Вся красная, в слезах, открыла дверь, лишь на пороге взглянув на меня. Промолчала. Развернулась. Ушла. И только тогда я заметил нашу соседку, тетю Лизу, наблюдавшую за нами. Она грустно покачала головой и тоже куда-то ушла... куда-то за своим счастьем...


* * *


- Дяденька, дяденька! - кричала девочка в красных сапожках. - Ваша шляпа улетела! Дяденька!
  Она бежала вприпрыжку к той одинокой скамейке, где сидел седой господин.
- Посмотрите! Ну посмотрите же! - раздавался ее звонкий голосок.
  На улице стояла все та же серая погода. Ветер дул с неистовой силой, срывая желтые листья с деревьев, перемешивая их с грязью. Тучи уже давным-давно готовились открыть огонь на поражение, но не было приказа начинать атаку. Командир чего-то ждал...
  Мужчина, наконец, поднял свою тяжелую голову. Его вытянутый подбородок, широкие ноздри, длинная шея, большие (но пустые) глаза - все представляло собой лошадиные черты лица. Казалось, будто сейчас он топнет копытом, встанет и заржет, но... только молчал.
- Вот! - торжественно сказала запыхавшаяся девочка, протягивая мистеру шляпу.
  Господин не шевельнулся, лишь уставился на ребенка пустыми зрачками.
- Дяденька, почему вы не берете свою шляпу? Тогда мне придется забрать ее себе! - она издала пронзительный смешок и надела головной убор на голову, отчего стала выглядеть ну очень забавно.
  Ветер развевал ее прекрасные каштановые волосы, а карие глаза рождали сотни лучиков света даже в такую ненастную погоду.
  "Ваня! Ванечка!" - доносилось чье-то прелестное пение издалека - и сразу пропадало, низвергнутое в пучину мечтаний, снов и небылиц. Хотя кто сказал, что мечты нереальны? Конечно, они - плод нашего с вами воображения. Но какой дурак запретил в них верить?
- Спасибо, Машка, очень вкусно, я никогда не ел ничего вкуснее твоего жаркого, - проговорил я каким-то отрешенным голосом, обращаясь к маленькой девочке в моей шляпе.
  Я увидел в ее глазах отражение своих, где играл и резвился все тот же огонек, что и двадцать лет назад.
  Кожа с моего лица начала медленно слезать... лошадиная кожа. Обнажая истинную духовную сущность, заключенную в пламени сердца, в груди. Вмиг растаяли тучи, и озарилось небо светом нового счастья, ведь ничего в жизни никогда не поздно вернуть.