Ликующая ночь. Глава IX

                Глава 9

         Но не тут-то было. Скандал разгорелся в вечер возвращения родственников домой.  В первые же минуты по приезде, младший из сыновей рассказал родителям о девушке, гостившей у них. У Масхуда не было никакого злого умысла, просто это было сногсшибательное событие, пожалуй, самое интересное за прошедшие несколько месяцев.

         Пара фраз Масхуда оказались для Дато, как красная тряпка для быка. Он гневно спросил у Нины:
- Кто тебе позволил пускать в мой дом разных проходимок? - лицо его покрылось красными пятнами, ноздри раздувались, как у бешеного быка. По всему было видно, что Дато настроен на скандал.
-
- Этой девушке всего семнадцать лет. Что плохого она тебе могла сделать? – пыталась погасить огонь свояченица.
- Например, обокрасть! – Дато не унимался.
- Она все время была у меня под присмотром.
- Ты хоть документы у нее проверила?
- Конечно. Она сама мне их показала, - зачем-то соврала Нина. Ей и в голову не пришло спросить у Лельки документы.
-
- Выходит, ты  знаешь, где ее искать, если в доме что-нибудь пропало?
- Ничего у нас в доме не пропало, - вступил в разговор Анвар, - она очень хорошая девочка.
- Хорошие девочки по всей стране одни не ездят. Они дома с родителями сидят и ждут сватов, – в голосе Дато чувствовалась плохо прикрытая угроза.
- Она очень хорошая девочка, - не унимался Анвар, - всем нам понравилась.
- Кому это она понравилась? – насторожился Дато, зло посмотрев на младших сыновей.
- Всем! – Анвар оглянулся, ища поддержки у братьев.
-
Те, понурив голову, молчали. Молчала  почему-то  и тетя Нина. Анвар решил идти напролом.
- Отец, я хочу на ней жениться.
В Дато вселились все сто чертей. Он вскочил, сжав кулачищи, накинулся на Нину с руганью:
- Я доверил тебе дом и сыновей. А ты позволила, чтобы в моем доме появилась какая-то грязная потаскушка и соблазнила моего сына?! Да тебя убить за это мало!
-
       Анвар вовремя встал между отцом и теткой. Удар пришелся ему по плечу. Нина отпихнула племянника и завопила:
- Значит грязная потаскушка, ты говоришь?
Она с неведомо откуда взявшейся силой ударила Дато по лицу. Все остолбенели. Она же продолжала наступать на зятя, выпятив грудь:
- Не смей называть Лилю потаскушкой! Не смей! Ты, грязный подонок, бросил ее мать, когда девочка еще не родилась! Ты не вспоминал о ней все семнадцать лет! Ты ни одного рубля не дал на ее воспитание! Не смей оскорблять дочь! Какая смогла, такая выросла!
-
- Нина! – Марьям бросилась на колени, обняв ноги сестры. - Что ты выдумываешь, Нина?!
- Знать его больше не хочу, и видеть не могу.
- Мою дочь зовут Лейла! – крикнул зачем-то ей в след Дато. – Лейла, не Лиля!
Тетя Нина собрала сумку и вышла из дома ни с кем не попрощавшись. Больше связей с семьей Айрапетянов не поддерживала в течение нескольких последующих лет.

        После ухода Нины   в комнате повисла вязкая тишина. Дато так и стоял, держась за щеку, Анвар беззвучно рыдал, облокотившись на спинку дивана. Марьям тоже плакала, отвернувшись к окну. Ситуация напоминала по глубине отчаяния похороны. Впервые  этот дом посетило горе.

         Дато страдал от оскорбления и унижения, чувство вины придет к нему значительно позже. Анвар плакал о невозможности счастья с Лилей. Марьям переживала о состоявшейся жизни с Дато, а ведь все могло быть иначе. Мальчишкам было жаль брата, но грела душу мысль, что девчонка их кровная сестра.

    Дорога до дома показалась Нине длиннее в три раза. Из головы не шла девочка с  заплаканными карими глазами, с ее неподдельным горем. Женщине казалась, что она почувствовала сколько ненависти живет в сердце этой хрупкого существа, но благородства в ее душе оказалось еще больше. Не захотела она рушить жизнь своих братьев, пусть даже причиной этому был Анвар. И не за деньгами приехала Лиля. Нищая, но гордая.

          Нина не собиралась учинять скандал и рушить семью сестры. У нее был некий моральный долг перед Дато, она оценила его благородство по отношению к Марьям и должна была быть благодарна зятю до гробовой доски.

         Но с годами окружающие стали замечать, что Дато  не становился  мудрее. По отношению к людям в его поведении появилась нотка превосходства, усиливающаяся  год от года. Теперь он имел неприятную манеру рассуждать на темы морали, осуждать людей за поступки, мерить всех своим аршином, как говориться. Во всех и каждом он находил изъяны и недостатки, не считал нужным скрывать свое мнение, каким неприятным для человека оно бы ни было. Многие, в том числе и Марьям, считали, что он имеет на это право. Жизнь свою Дато прожил достойно. А тут некстати  появилась Лиля.

           Нина приехала домой расстроенная, так и не пришедшая  к оценке правильности своего поступка. Поделилась горем с мужем и, приехавшим в отпуск, сыном. Мужики маму поддержали. Оба взялись найти девочку и принять в семью, пусть у нее будет родня. Писали несколько раз по оставленному Лилей адресу, но безуспешно.

           Нина поняла, что Лиля не хочет, чтобы ее нашли. Так и осталась незаживающей раной в ее сердце племянница, не захотевшая родниться. Много раз Нина ходила в церковь, долго стояла у иконы Христа-спасителя и молила его о том, чтобы образумил и наставил на путь истинный зятя Дато, чтоб облегчил горе племянника Анвара, чтобы смягчил сердце племянницы, и чтобы она простила отца, чтобы они когда – нибудь встретились. Ставила  свечи за Лилино здравие.

          Конечно, Лелька не знала, какую беду навлекла на семью отца своим приездом. И дело было не  только в первом чувстве Анвара. Она лишила Нину глубинной уверенности в стабильности  родственных отношений.

        Дато не желал мириться. Об этом рассказал Анвар, приехавший в середине зимы. Все полгода отец не отпускал парня к родственникам, в надежде, что он забудет о девушке и привыкнет к мысли, что она ему сестра.

        Дато ни разу не попытался поговорить с семейными, объяснить, откуда у него взялась внебрачная дочь. Не удосужился попросить прощения у жены, считая давнишний грех не стоящей темой для разговора. Тем более что девчонка не претендует на наследство. Марьям, тихая и покорная Марьям, однажды отважилась и спросила в тишине спальни, не болит ли душа у Дато о брошенной дочери.

           Душа у Дато болела. Лелька снилась ему ночами. Всегда стояла у него во дворе и смотрела на его огромный дом. А он также молча смотрел на нее из окна верхнего этажа. И они не видели друг друга. Сон повторялся из раза в раз, выматывая Дато и лишая его жизненных сил. Дато снизошел до того, что попросил жену привести в дом женщину, разбирающуюся во снах. Старуха, выслушав Дато, сразу сказала, что виноват он перед кем-то очень сильно. И этот кто-то не собирается его прощать.  Надо Дато смирить гордыню и вымолить прощение.

           Дато не послушался. Но сон оставил его на год или два. Как бы ни браво держался Дато Айрапетян на людях, как бы не делал вид перед домашними, что ничего в его жизни не изменилось, Лелька занозой сидела в его сердце. Несколько раз, оставшись наедине с Масхудом, Дато просил рассказать о визите сестры.

           Однажды спросил, на кого из местных девушек похожа Лиля. С тех пор глазами в толпе искал Луизу, дочь местного кузнеца. Каждый раз приходила в голову мысль, если бы дочка была рядом, то скрасила бы его старость вниманием и лаской. Он, сам того не контролируя, слишком часто смотрел на Луизу, настолько часто, что к нему с разговором пришел отец девушки.

             Разговор получился нескладным, Дато к нему не был готов, пришлось сказать, что присматривает невесту для старшего сына. Кузнец покачал головой:
- Опоздал ты, Дато, к Луизе посватались на той неделе.
- Значит не судьба, - с облегченьем вздохнул Дато. – А дочка у тебя красавица.
- И красавица и умница,  - похвастался сосед, - жаль, что бог не наградил тебя дочерью.
- Я тоже сожалею, - натянуто улыбнулся Дато.

Лелька вернулась  с Кавказа не столько обиженная или расстроенная, скорее удостоверившаяся в своей правоте. Она и раньше знала, что отцу она не нужна, так что ничего нового не случилось. Подружкам, сгоравшим от любопытства, сказала, что родственников не оказалось дома, что, по сути, было правдой. Но даже чувство к Анвару нисколько не смягчило душу Лейлы, отца она ненавидела по-прежнему, тихо и упорно, культивируя в душе эту страсть и не давая ее пламени угаснуть.
          Так что  сил  ненавидеть Эдика Гогоряна  в ее душе не хватало.

         Между тем события на работе у Лили Мироновой развивались самым отвратительным образом. Об ее связи с Орловым ходили упорные слухи. Игорь Николаевич принимал определенные меры по пресечению сплетен, но «на чужой роток не накинешь платок». Знала о Лиле и жена Орлова, Тамара Михайловна.

         Привыкшая за годы совместной жизни к его бесчисленным интрижкам, она на этот раз насторожилась. Более месяца адюльтеры мужа обычно не продолжались. Она несколько раз пыталась вызвать Игоря на разговор, но он отнекивался, говорил, что это несерьезно.

        Это бы было несерьезно, если бы Лиля вела себя, как все. А она была живой марионеткой в руках зрелого мужчины, выполняющей его желания, но и только. Орлов не терял надежды расшевелить в ее душе спящую женщину, но тщетно. И он любил ее – слабую и безвольную, не умеющую или не наученную противостоять жизни и постоять за себя.

             Наверное, за это же любил ее и Эдик, и Виктор Громов. Каждый по-своему. Эдик  терпеливо ждал ее благосклонности, ее внимания и просьб о помощи. Он готов был ее на руках носить, только позови.

             Виктор требовал ее внимания, а так как не получал его – мстил. Мстил жестоко, иногда его выпады напоминали ревность, словно он имел на нее право. Его выдумкам не было числа.

        Шептать ей оскорбления, вроде шлюхи или проститутки – это еще цветочки. Несколько раз он накладывал в свой непомерно большой саквояж кирпичей и требовал, чтобы «рабочая» поставила его непременно в отсек номер 16. Ячейка с этим номером находилась на самом верху стеллажа. Лелька пыхтя, поднимала тридцатикилограммовый саквояж на двухметровую высоту.

         Через час Громов приходил, чтобы забрать из саквояжа забытую вещь, и Лелька снова снимала тяжеленный портфель и снова ставила на верхнюю полку. Так продолжалось довольно долго. Эдик несколько раз был свидетелем таких сцен, но даже не подозревал о содержимом саквояжа.