Пятница 4

Предыдущая:http://www.proza.ru/2015/03/10/1489



       С астрологической точки зрения естественно и логично начинать отсчёт рабочих дней с воскресенья, ибо день Солнца выглядит более креативным, в нём видится больше бодрости, чем в понедельнике, дне непостоянной Луны. Это как раз тот случай, когда между астрологией и религией наблюдается абсолютное  согласие.
 
       Возможно, нарушение космического ритма привело к появлению русской пословицы: «Понедельник - день тяжёлый»?
 
       Внешне развитая технологически современная цивилизация, на деле насквозь пропитана древними суевериями и предрассудками. Наша цивилизация до сих пор живёт по вавилонской неделе, отдельные народы и государства видоизменяют неделю в зависимости от своих религиозных предпочтений. Иудеи объявили нерабочим днём субботу, в большинстве других стран выходной  воскресенье, у мусульман выходной - пятница (день рождения пророка Мохаммеда).

       Эти детали подчёркивают разницу между людьми, разобщают их. Пока идеология формирует календарь в большей степени, чем здравый смысл. Разная идеология порождает непонимание между людьми, непонимание рождает настороженность и даже агрессию. Отсутствием понимания можно объяснить все войны.

                *     *     *


       Одна из трёх центральных улиц города. Деловой центр. Обилие административных зданий и строений. Спешащий к началу работы служебный люд. Все серьёзны, сосредоточены, собраны. Осталось отработать последний рабочий день, отдать самые трудные  восемь часов, затем – заслуженный двухдневный отдых. Пятница!..

       По этой улице я хожу уже третий десяток лет. Мне знаком на ней каждый дом, каждое дерево, каждый камешек. Перерывом были девять лет, когда я, достигнув своего пятидесятилетия, поставившего жирную точку в моей карьере офицера-силовика, и сняв погоны, решил испробовать свои силы на гражданском поприще, проверить свои знания и способности, приобретённые за четверть века служения государству.

       Тот, кто перешагивал подобный рубеж, поймет меня, - когда вдруг, после долгих лет службы, в которой всё происходящее с тобой на годы вперёд было предопределено служебной необходимостью, где собственный простор выбора был ограничен рамками регламента, устава, приказа, вдруг оказаться за этой невидимой чертой. Ведь с этим пониманием ты давно свыкся, оно стало твоей второй кожей, ты осознал его, как нечто грандиозное, фундаментальное, не подверженное никаким досужим вымыслам и сомнениям.

       И вдруг всё это незыблемое закончилось. Перед тобой – некая пустота. Свобода выбора? Невольно в мыслях промелькнуло нечто, из давно позабытого,  что-то саркастически горькое. Ах, да это же из старых коммунистических постулатов: «Что такое свобода?». Ответ: «Свобода есть осознанная необходимость». Да, чересчур пафосно, да, по-большевистски прямолинейно, но в чём-то верно. Осознать свою необходимость, но вот для кого и для чего? Для себя, семьи, государства? Всё же – скорее доказать это собственному «я». Чёрт возьми! А почему бы не проверить себя, - раз «там» я сумел, то и «здесь» наверное смогу.

       А далее, всё как заведено в нашей жизни – раз есть спрос, значит, обязательно будет и предложение. И, как оказалось, не одно. И вот на горизонте уже замаячили различные заманчивые потенциальные возможности для приложения сил: и одна из федеральных структур власти, и солидная муниципальная должность, и не менее интересное место в одном из высших учебных заведений города. И родилось ещё одно, малознакомое пока, щемящее чувство – сладость выбора и таинство ожидания решения, ответа.
 

       И сфера высшего образования в этой борьбе победила. Я был приглашён на должность главного бухгалтера в Хабаровский Государственный педагогический университет.

       Вхождение в незнакомую для себя сферу руководства большим коллективом, груз ответственности за результаты труда в той области, где удивительным образом оказались собранными воедино многие проблемы вуза: от учебно-научных и административно-хозяйственных до финансово-плановых и бытовых.
 
       Как же радостно было поначалу ощущать себя частью этого многотысячного коллектива, с его славным прошлым, с его традициями, с уважением, давно и прочно завоеванным им в городе ежегодным выпуском в большую жизнь значительного отряда молодой интеллигенции – педагогических работников. С какой же затаённой гордостью было осознавать себя причастным к этому важному делу, вращаться в такой среде мощного интеллектуального потенциала, сконцентрированного на отдельно взятой территории - профессорско-преподавательского состава, вникать в новый для себя круг обязанностей.

       Да и простое наслаждение доставляло каждодневное вращение в этом молодёжном, по преимуществу женском, коллективе. Это подстёгивало стремление поддерживать себя в тонусе,  стимулировало пореже надувать щёки, гордясь собственным возрастом и благородством седин, а почаще помнить о том, что ты не столько начальник, сколько мужчина и офицер.

       Но, за всем этим стояло и другое, более чем сложное. Это были последние годы президентства Б.Ельцина, сопряжённые с провалами во многих областях экономики, политики,  социальной  сферы, в том числе в области развития и финансирования высшей школы.

       Вместе с новой и ответственной должностью я получил в наследство тяжёлый груз неразрешимых проблем: огромные многомесячные долги по заплате и стипендиям; ни копейки из федерального бюджета на «коммуналку»; пассивное, если не сказать наплевательское, отношение Минобразования к нуждам и запросам подчиненных ему институтов и академий; провалы в вопросах трудоустройства выпускников, когда затраты на их образование никак не окупались крайне низкой их будущей занятостью непосредственно в сфере применения полученных знаний; правовую чехарду и вечные судебные тяжбы то с коммунальными, то с надзорными органами; запутанность бухгалтерского и налогового учета; низкий уровень заработной платы сотрудников. А в целом – изнурительную борьбу за выживание вуза.
 
       Пригласивший меня в свою команду, ректор университета Валентин Викторович Романов, человек в городе и крае более чем известный, имевший двадцатилетний опыт руководства институтом, а затем и университетом, оказался перед тяжёлым выбором: как обеспечить его жизнедеятельность в этих условиях, когда почти тысячный коллектив профессорско-преподавательского и административного персонала вуза вместе с 3,5 тысячами студентов требовали погашения многомесячных долгов по зарплате и стипендиям, коммунальные службы, налоговые и надзорные органы города подавали судебные иски на погашение долгов и платежей, комитет по труду грозил приостановкой учебного процесса, требуя немедленного ремонта зданий, помещений и аудиторий, большая часть которых была построена в тридцатые годы прошлого века.

       При всём этом Министерство образования страны не только не помогало вузу в решении этих проблем, не защищало его интересы в судах, но и не признавало своей вины в катастрофическом недофинансировании, а, будучи привлечённым в качестве соответчика в судебных разбирательствах, обвиняло во всех смертных грехах исключительно руководство вуза.

       В этих условиях ректор пошёл на вынужденные непопулярные и, даже крутые,  меры. Дело в том, что крайне тяжёлое финансовое положение, в котором оказались государственные вузы в постперестроечный период, дало толчок для повсеместного развёртывания ими сети специальных и обещеобразовательных услуг на коммерческой основе. Наши преподаватели не являлись здесь исключением: большие учебные площади позволяли развивать на их базе сеть различного рода платных курсов, школ, кружков, семинаров по отдельным дисциплинам и даже целым направлениям. При этом основным стимулом был низкий уровень оплаты труда профессорско-преподавательского состава и долги по заработной плате.

       Другим источником пополнения внебюджетных средств вуза стало увеличение количества платных мест для обучающихся студентов. Тут появились самые разнообразные виды «поборов» со студентов, узаконенные договорными отношениями: от так называемой разовой «спонсорской помощи» вузу при зачислении, до ежегодных либо семестровых платежей.

       Мне это было хорошо знакомо на личном опыте, так как за год до моего увольнения из армии мой сын поступил в один из вузов города, попав в число таких «внебюджетников», и мне пришлось, на основе заключённого с вузом договора,  ежегодно отстёгивать за его учёбу суммы, равные ста минимальным размерам оплаты труда. И, поверьте, это была ещё не самая крупная сумма.

       Организаторы таких курсов заинтересованы были в их расширении, однако здесь их коммерческая составляющая совпадала с нуждами вуза. И Романов, пользуясь своей административной властью, взял этот процесс не только под личный жёсткий контроль, но и поставил им условия – поскольку для своих интересов ими использовались государственные учебные площади, определённую часть заработанных средств он потребовал направлять на развитие вуза.Его сил и воли хватило, чтобы побороть изначальный взрыв недовольства организаторов.

       Со временем дело приняло такой оборот и размах, что объемы этих внебюджетных средств по своим размерам сравнялись с объёмами финансирования из федерального бюджета. Конечно же, это потребовало большой организационной и финансово-экономической работы от всех учётно-финансовых работников, включая бухгалтерию. Но эта работа позволила нам не только погасить все старые долги, рассчитаться по судебным делам, но и проводить капитальные ремонты учебных и жилых корпусов, не допуская срывов учебного процесса.

       Это было сложное время налаживания либо восстановления деловых контактов с разными федеральными фискально-надзорными структурами, прежде всего с казначейством, налоговыми и контролирующими органами, внебюджетными фондами, которые, если напрямую и не влияли на научно-учебный процесс университета, то, в некоторых ключевых моментах, используя свои права и полномочия, могли всячески  нарушить или затормозить его. В силу значительной эмоциональной составляющей нашего ректора, его принципиальности и щепетильности, эти связи кое-где были нарушены, и тут уж мне было предоставлено им широкое поле деятельности для их восстановления.

       Нельзя не вспомнить и о том, что начало моей деятельности в качестве главного бухгалтера совпало с серией проверок, проведённых различными контролирующими службами города в университете практически одновременно. Сложилось впечатление, что это был целенаправленно организованный кем-то из муниципальных недругов высшей школы «набег», который коснулся ряда вузов в городе. Перед этим в народе через средства массовой информации была пущена молва о том, что, мол, вузовские профессора берут взятки.

       Ещё одним нюансом было то, что я первоначально был взят на должность заместителя главного бухгалтера и стал свидетелем набега этих многочисленных ревизоров. Должность главбуха занимала молодая и неопытная, но с большим гонором, дама, не знакомая с особенностями проведения ревизий. Она и меня всячески пыталась отстранить не только от участия в защите от ревизоров, но и от работы вообще, поручая  мне изначально второстепенные участки в бухгалтерии.

       Я же, обладавший большим опытом участия в подобного рода проверках, пытался помочь ей правильно реагировать на требования проверяющих, устранять выявляемые недостатки в процессе их работы, не дожидаясь окончания и включения этих недочётов в акты ревизии. Однако она не прислушивалась к моему мнению, а её бездействие и апатия сильно раздражали ревизоров.

       Одним словом, к концу этих проверок на столе у ректора оказался с десяток актов, где было изложено столько негатива, что, казалось, коллективу университета предстоит расчищать эти «авгиевы конюшни» не один год. При всём этом моя непосредственная начальница была на удивление абсолютно спокойна, подписав этот компромат как приговор своей деятельности, где, на мой взгляд, не всё написанное было объективным.

       Ректор был в гневе. Он вызвал меня для разговора с глазу на глаз, и, пододвинув ко мне всю эту кипу актов, сказал:
 
       - «Принимай дела главного бухгалтера и устраняй недостатки!».
 
       - «Вообще-то, для человека его новая должность должна начинаться с чистого лица, а не с подобного груза проблем», - парировал я.

       - «Твои условия?» – спросил с раздражением он.
 
       - «Что ж. Раз вы меня пригласили на работу, то я обязан оправдать это доверие. Основное условие – в течение дня уволить мою предшественницу – мне бы не хотелось её видеть в нашем коллективе».

       Моё пожелание было удовлетворено.
       И я взвалил на себя это воз проблем. Потребовалось около года, чтобы разгрести всю эту грязь. Чего это стоило, знаю лишь я, да мои сотрудницы, но это было приобретение дополнительного опыта в мою профессиональную копилку. Того опыта, который никогда не бывает лишним.

       Не скажу, что мне было легко работать с Валентином Викторовичем, который, в отличие от меня, блестяще владел ситуацией, знал людей, тонко чувствовал все подводные течения в вопросах научно-преподавательской и хозяйственно-административной деятельности, а также соблюдения неизбежной в этих условиях корпоративной этики. Но мне импонировала его настойчивость и последовательное отстаивание на всех уровнях, не взирая на лица, генеральной задачи вуза – обеспечения школ города и края высококвалифицированными преподавателями, дефицит которых ощущался в эти годы особенно остро.
 
       Так, официальная статистика Хабаровского края 1994-1995 годов свидетельствовала о большом дефиците педагогических кадров, потребность в которых удовлетворялась только на 50 %, желание работать в сфере образования изъявляли только 47 % выпускников вузов края, дефицит по краю составил около 500 человек. При этом текучесть педагогов в северных районах достигала до 35 %, а отток из сферы образования превысил 1400 человек, в результате к учебному процессу в школах пришлось привлекать до 2 тысяч пенсионеров.

       Всё это было  известно и в правительственных кругах, и жителям края, поэтому за все, прикладываемые В.В.Романовым усилия по ликвидации этого прорыва,  его очень уважали и ценили не только в нашем вузе, но в целом в городе и крае.


       Несмотря на это, всего лишь через год с небольшим нашей с ним совместной работы, на очередном заседании учёного совета университета В.В.Романов не был переизбран на новый срок в качестве ректора. Видимо, сказались жёсткие меры его руководства, не всем нравившиеся. Увы, такова вузовская демократия!
 
       Его место занял более молодой, но менее харизматичный, доктор физико-математических наук, профессор Косенко Михаил Иванович. Как мне показалось, человек менее эмоциональный (во всяком случае, внешне), но более прагматичный, с холодным математическим умом, поколебать либо переубедить который оказалось не так просто.

       Конечно же, он начал сколачивать свою команду, основной фигурой в которой заявил себя новый проректор по экономической работе Лев Семёнович Вайнтрауб, который был приглашён на эту должность из Комсомольского-на-Амуре педагогического института с аналогичной должности, которую он занимал до этого около восьми лет.
 
       Это оказалась во всех отношениях фигура неоднозначная. Достаточно сказать, что в свои сорок пять у Льва Семёновича за плечами были: двадцать пять лет учёбы – в школе, техникуме, двух вузах и аспирантуре; кандидатская диссертация сугубо технической направленности («Судовые силовые установки») и четырнадцать лет преподавания в двух абсолютно разнопрофильных вузах – техническом и педагогическом.

       Такая «всеядность» могла бы вызвать удивление и вопросы, если бы не знать широкую натуру этого человека, его неуёмную амбицию, фантастическую пробивную способность, желание охватить, поглотить всё и вся.

       На нём была вся планово-экономическая и коммерческая деятельность вуза, вопросы паспортизации, сертификации и лицензирования, определение и распределение  по факультетам численности «бюджетных» и «коммерческих» студенческих мест и ещё много чего. Согласитесь – есть, где развернуться! Но… ему этого показалось мало. И он предпринял попытки вмешаться и в наши бухгалтерские дела.

       А у меня и без него своих проблем было выше крыши. Я всё больше убеждался, что наше родное федеральное Министерство образования во многих ключевых вопросах занимало позиции стороннего наблюдателя. Не решались многие юридические и бухгалтерские проблемы, препятствующие и без того запутанной системе учёта. Не находили своего решения противоречившие друг другу «Налоговый Кодекс» и Закон РФ «Об образовании» в отношении незаконного обложения налогами коммерческой образовательной деятельности вуза. Офицеры нашей военной кафедры подавали в суд лично на меня с требованием выплаты некоторых сумм в соответствии с Указом Президента, который не был подкреплён Постановлением Правительства.

       Бухгалтерский учёт Министерством  финансов подвергался постоянным изменениям, за которым я и мои бедные девочки-бухгалтера просто не успевали, а о его компьютерном обеспечении наше министерство просто «забыло». Местные налоговики требовали налаживания в бухгалтерии отдельного налогового учёта, никакими инструкциями не предусмотренного.

       Апофеозом всего этого была моя командировка в Москву, в Министерство образования, где мне было поручено закончить работу по оформлению нового паспорта Университета и доставки его домой. Я воочию убедился в  странностях «работы» нашего высокого московского начальства, несколько дней потратив на «хождениях по мукам», заранее проинструктированный дома знающими людьми – в какой из кабинетов, с чем заходить (куда обязательно с коньяком, куда только с конфетами, а где можно ограничиться «заносом» только  корюшки).

       Задание я не выполнил, «затормозившись» где-то в самом конце, но ректору заявил, что в такие командировки больше не поеду.

       Несколько раз в личной беседе с Л.С.Вайнтраубом я пытался расставить точки над «i» в наших деловых отношениях. Думается, мы сумели найти с ним общий язык. На одном из учёных советов мне пришлось обратить внимание проректора по экономике на его явную недоработку.

       Среди студентов был контингент так называемых «целевиков» - направленцев от местных органов власти, которые учились по договору с ними, получали стипендии, а по окончании вуза обязаны были вернуться домой и отработать ряд лет в местных школах. Некоторые ушлые ребята, не желающие ехать в отдалённые места, на последнем курсе расторгали договор. Однако наш вуз почему-то не озадачивался постановкой вопроса о возврате незаконно полученной ими стипендии за весь период обучения. А, по большому счёту, этих горе-студентов надо было бы переводить со статуса «бюджетников»  в статус «внебюджетников» и требовать, кроме того, оплаты ими всего курса обучения.


       И на этом фоне постепенно приходило понимание, что поддержки в работе нет – ни со стороны нового ректора и его команды, ни со стороны Министерства. Незаметно пролетели три года. Нужно было искать другого приложения сил.


                ПОСТСКРИПТУМ:


       Прошло четырнадцать лет, как я ушёл из Педуниверситета. Но следить за высшей школой и путями её развития не перестал. В стране полным ходом идут реформы, связанные с образованием и наукой. Об их направлениях, качестве и подводных камнях говорил ещё в памятном мне 1998 году, когда я только переступил порог своего вуза, ректор МГУ В.А. Садовничий.  Запомнились его слова, оказавшиеся пророческими:

       «В системе отечественного образования назревает катастрофа…, оно гибнет… Идеал профессора нам нынче преподносят в облике «профессора-предпринимателя», а идеал студента – в облике эдакого «подёнщика»… Главная ошибка лежит в отходе от принципов национального образования. Это, прежде всего, единство школы и фундаментальной науки как основы для подготовки специалистов…

       …Мы наблюдаем процесс повального переименования институтов в «университеты» и «академии»… «Университетом» нельзя стать вдруг, внезапно – для этого нужна история, традиции, прочная научная база… Когда на базе частного сектора плодятся разные… «университеты».., создаются в прямом смысле «липовые» … академии -  этот процесс выходит из-под контроля государства. Однако рано или поздно, но такое потворство коррумпированного образовательного чиновничества, раздающего направо и налево лицензии, обернётся мощным социальным протестом…».


       Правда оказалась на его стороне. Вот какие оценки уже в 2010 году давал качеству подготовки педагогических кадров Комитет Госдумы по образованию:

       «…За последние пять лет более 15 процентов педагогических вузов сменили свой статус, перестав быть профильными. Уровень приёма в вузы на педагогические специальности уменьшился за последние несколько лет почти на треть..., а приём абитуриентов на бюджетные места по таким специальностям, как химия, математика и физика, за пять последних лет сократился почти в два раза».


       Несмотря на всё это за последние годы изменился статус трёх наших дальневосточных педагогических вузов:

       - Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического института, который в 1999 году получил статус Педуниверситета, а с 2006 года стал именоваться Амурским гуманитарно-педагогическим госуниверситетом;

       - моего родного, который с 1934 года, будучи Хабаровским пединститутом, с 1994 года стал Хабаровским Педуниверситетом, а с 2005 года – Дальневосточным государственным гуманитарным университетом (ДВГГУ);

       - Биробиджанского государственного педагогического института, с 2005 года поднявшегося до статуса Дальневосточной Государственной социально-гуманитарной академии, а в 2011 году аккредитованного как Приамурский государственный университет имени Шолом-Алейхема.

    
       Вот так, в погоне за престижем, статусом, рейтингом и прочими, как мне кажется, призрачными благами учреждений высшей школы, носящими больше характер корпоративный, нежели общегосударственный, оказались потеряны основные ориентиры и приоритеты, связанные с изначальным предназначением этих вузов как творцов самой гуманной и нужной профессии - профессии Учителя, несущей в детские души «разумное, доброе, вечное».


       Наконец, в 2013 году Минобрнауки начал мониторинг деятельности вузов с точки зрения их эффективности, результаты которого вызвали бурю эмоций среди вузовского сообщества. К концу 2013 года в стране функционировало 2,5 тысячи вузов и их филиалов, включая одну тысячу коммерческих, из которых к началу нынешнего года сократили 600, преимущественно коммерческих. Были признаны неэффективными около 600 государственных вузов и их филиалов, среди них оказался и мой родной ДВГГУ.

 
       На днях в интернете было размещено объявление следующего содержания:
«На основании приказа Минобрнауки № 60 от 06.02.2015 года ДВГГУ уведомляет о начале процедуры реорганизации в форме присоединения к Тихоокеанскому госуниверситету в качестве структурного подразделения…».


       К этому моменту судьба основных фигурантов моего рассказа сложилась трагически:

       - 29 ноября 2011 года ушёл из жизни Валентин Викторович Романов. В увековечение его памяти в начале 2015 года на фасаде здания университета была установлена мемориальная доска;

       - 09 июня 2014 года после тяжёлой болезни скончался Лев Семёнович Вайнтрауб, отработавший к тому времени 8 лет ректором Приамурского государственного университета имени Шолом-Алейхема;

       - в 2013 году ушёл с должности ректора ДВГГУ Михаил Иванович Косенко, покинув стены родного университета и перейдя на работу в другой вуз.

Продолжение:http://www.proza.ru/2015/05/14/1363