Пролог

"Все мы погрязли в болоте, но некоторые из нас смотрят на звезды".    Оскар Уайльд.
   Что я могла бы оставить своему народу в качестве наследия? Так просто не скажешь, и я, истратя несколько тонн древесины, пошедшей на производство бумаги, так и ничего не написала.
Мирослав сказал, что стоит описать что-то искреннее, не приукрашивая замысловатыми словами, свойственные такой, как я. Искреннее, вы шутите? Что можно написать правдивого в нашем мире, мире лицемерия, корубции и политических интриг?
Но все же, не в моих привычках сдаваться и я решила попытаться, начав все самого начала. А начиналось все настолько прозаично, что и предположить было нельзя.
Меня зовут Россия. Да, вот так вот, из-за этого имени я пятнадцать лет ненавидела свою маму и ещё два жила с нейтральным чувством уставшего бегуна. Мы, конечно, все патриоты, но не до кончиков костей же? Поэтому, как вы уже наверное догадались, я сократила имя до Росси или Рос, на свой лад. Не хочу забегать вперёд, но скажу, что это имя в будущем для меня сыграло большую роль и после всего этого кошмара я по-настоящему научилась ценить его и любить.
Наверное, из-за такой затянувшейся интриги, вы сейчас подумаете, что я родилась в каком-нибудь необыкновенном месте: в Нью-Йорке, в Марокко или, допустим, в Исландии. Но нет, все намного примитивней: Российская Федерация, город Калуга. Всего-то, каких-то 189-ть километров по лесной трассе до столицы, Москвы. Калуга - ни чем особо не знаменитый административный город, глава области, когда-то бывший купеческим. Всего год назад там развивалась машиностроительная индустрия, строились заводы, приглашались молодые, перспективные сотрудники, знающие иностранные языки. Высоток, в особенности стеклянных, было очень мало, что меня особенно огорчало; утонченностью архитектуры тоже похвастаться не могли. До меня. И не хочу показаться хвастуньей, но эта история моя. Моя и России.
Моя мама, медсестра в реанимации, получавшая сущие копейки, хотела для меня хорошей карьеры и большого дохода, а главное: стабильный заработок и возможность покинуть страну. Поэтому меня ещё в семь лет отдали в школу с углубленным изучением немецкого языка.
Я же никогда об этом не мечтала и не хотела покидать милую сердцу Родину, а грезила о своих книгах: о греческой гетере Дианте, о смелой златоволосой ведьмочке Агате Дарии Вордак, принцессе вымышленного мира Джофении. О рыцарях в белых доспехах с символичными гербами и дерзкими девизами, о красивых дамах, попавших в сети "святой" Инквизиции. О девочке Забаве, узнавшей тайну своего рождения и о сумерочной охотнице, Зарине Стюарт, обладательницы золотых глаз. Даже хотела поступать в местный педагогический, на филфак. Какая я тогда была глупенькая и наивненькая, и даже не подозревала, что все мои вчерашние мистические сказки на любителей сегодня могут обернуться жестокой реальностью для меня и всех землян.
Но время шло: у меня наступил подростковый кризис, сопутствующий бесконечным депрессиям и беспричинным меланхолиям. Так случилось, что в пятнадцать лет я потеряла все, чем дорожила: подругу, парня, доверие семьи, симпатию окружающих, вдохновение. За которыми последовали несколько, к счастью неудавшихся, попыток суицида. Летом, после удачной сдачи ГИА, я решила, что мне стоит немного развлечься и идти дальше и записалась на две недели в лагерь, отряд которого должен был за это время посетить все ведущие вузы нашего города.
Все бы так и осталось блеклым и серым, если бы на кафедре географии мне на голову со шкафа не упал бы лунный глобус. Я не упала в обморок, не потеряла равновесие и даже не потекла кровь, но в тот же миг я твёрдо решила, что хочу стать врачом. Я не знала в какой сфере, не знала, что надо делать, но ясно и отчётливо понимала чего хочу.
Мама была в ужасе и смущении. Ее чувства легко понять: я всегда до этого боялась крови, а из-за частых болезней в детстве ненавидела медицину вообще. Но моё желание не пропадало, и скоро я решила, что все-таки лучше пойти в микрохирургию и найти способы улучшить операции по полному возвращению зрения, чтобы была 100%-ная гарантия. Это было логично: ведь у меня было -9 по зрению, и я, раньше не нося линз, понимала дискомфорт слепых и искренне хотела им помочь.
Но в школу я не хотела возвращаться - в тех стенах меня ничего не держало. Кроме, разумеется, неприятных воспоминаний и осадка после них. Я даже пыталась летом перейти в лицей, недалеко от моего дома, с биохимическим уклоном, но меня по неоговоренным причинам не взяли. Однако учёба наладилась и четверть пошла своим чередом.
Тот год мне запомнился ещё потому что я впервые увидела море. То есть я ещё раньше видела Финский залив в Петербурге, но это не то. Побережье Чёрного моря, не смотря на загрязненность, было восхитительным, и каждый день я ходила туда любоваться закатами. В Анапе я написала на одно хорошее, до сих пор мною любимое, стихотворение.
Но оставшийся год прошёл для меня как вакууме - я была практически ограничена человеческим общением. Ни парня, ни друзей, ни лучшей подруги у меня не было, и я стала потихоньку замечать что все больше сторонюсь людей, боясь их. Решив положить этому конец, я закончила учебной год и уехала, собрав все самое необходимое: зубную щётку и пасту, два комплекта одежды, баночку раствора для линз и чуть-чуть денег. Как и куда уехала, спросите вы? Очень просто, за неимением денег я, отчаявшись найти своё счастье в этом городе, прыгнула в поезд. Моим конечным пунктом была соседняя область, город пряников: Тула.
Хорошо, что там у меня жила знакомая и я те несколько недель перемоталась у неё, пока ее родители доживали на даче огородный сезон. И даже подделав документы, в сентябре пошла в местную общеобразовательную школу. Но видно, мне было не суждено закончить выпускной класс. В понедельник второй недели, едва я зашла в класс, меня подхватили под локти какие-то люди в комбинизонах и противогазах и подтащили к стерильному столу, на котором разложили всякие пробирки, скальпели и прочие, неизвестные мне приборы.
Я настолько испугалась, что онемела и не могла сопротивляться. А меня между тем усадили в кожаное кресло и что-то вкололи в вену. Перед глазами помутнело и я погрузилась в глубокий сон. Так началась моя история, со старенькой школы где-то на окраинах Тулы.

Голова раскалывалась, как во время похмелья после недельной пьянки. Глаза открылись с трудом, потому что ресницы скрепила какая-то корочка. Дышать было больно - горло словно огнем обдавало, а лёгкие сжимались до невероятно маленьких размеров. Тело было свинцовым, руки почему-то не поднимались, я чувствовала как их тянет какой-то шнур обратно.
Воспоминания по кусочкам вернулись, и я, вновь обретя способность управлять своим телом, со всей силой рванулась вперёд. Но какие-то ленты потянули меня на кушетку, где я лежала. Правую руку закололо, глаза заволокла плёнка.
- Эй! - закричала я, и мой, хриплый от ужаса, голос донесся до меня, словно откуда-то издалека.
- Не шевелитесь, мисс, - проворковал женский голосок с сильным британским акцентом, - Иначе будет больно.
- Где... Где я, чёрт возьми?! - я окончательно вернулась в своё земное "я", и моему возмущению просто не было предела. Это настоящий скандал.
- Частная клиника в Туле, арендованная мистером Обамой, - ответил все тот же голос, и я увидела справа от себя блондинку в белом халатике, сидящим за монитором компьютера.
   Ха! С каких это пор американцам что-то нужно в России? И кто это им позволил, после столько-то санкций против нас? Все это было очень похоже на бредовый сон, но капельница, воткнутая в мою руку, возвращала меня в реальность.
- Зачем это? - я нетерпеливо указала кивком на иголки и шнуры, по которым в меня текло какое-то лекарство.
- Приказ мистера Обамы.
И тут меня просто прорвало.
- Да мне плевать на вашего мистера Обама и все США вместе с вами! Что тут происходит?!
  Блондинка отвлеклась от своей супер важной, по-видимому, работы. От удивления она часто хлопала наращенными ресницами, приоткрыв пухлой ротик.
- Как? Разве вам не сказать? - если честно, меня начинало раздражать то, как она коверкает русский язык.
- Не сказать! - передразнила я. - О чем мне не сказать и кто, собственно?
- О проверке, - та все больше изумлялась, недоуменно нахмурив брови, похожие на две прямых нитки.
- Какой ещё проверке?
- На развитие мозга, - ответила она с таким видом, словно мы обсуждали киноновинки.
- А зачем его проверять? У всех на четыре процента развито. Эволюция что-то тормозит, и наврятли вы найдёте у нас таланты.
- Мистер Обама так не считает, - важно возразила та. - Русские - народ древний и таинственный.
   Я тихо прыснула. Если ещё наше природное русское свинство и неряшество можно назвать тайной, то уж что в нас такого древнего? Опять же не хочу забегать вперёд, но я просто обязана сказать, что девушка оказалась права. Я больше ни разу ее не видела, но ее слова глубоко врезались мне в память. Если наши традиции и письменность, другую, не кириллицу, уничтожили ради государственной выгоды, когда-то много веков назад, то это не значит, что нас не существовало.
- Но вы ошиблись, мисс, - продолжала она, - Человеческий мозг развит на десять процентов, однако недавно в наши секретные лаборатории поступил сигнал, что на Земле живут семь людей с более высокими процентами.
- И вы хотите найти их, да? Чтобы они помогли нам продолжить эволюцию? - наивно предположила я.
- Не совсем. Они опасны для Системы. Их надо всех истребить.
- Истребить?
- Убить, мисс. Простите, я не смею вам больше ничего сказать.
- Но зачем для вашей цели капельница?
- Это подготовка к тесту.
- Какому тесту? - Блин, кто из нас блондинка: я или она? Я буквально чувствовала как во мне бурлят эмоции. Я никогда не испытывала такого всплеска разных чувств. И это-то меня и пугало. Что мне вкололи?
   Я сразу же вспоминаю все фильмы из раздела научной фантастики и антиутопии. "Матрица" ? Нет, чуть-чуть не то. "Голодные игры" ? Нет, это уж совсем далеко - там случился апокалипсис, и люди научились жить в новом мире. Тем более там основная сюжетная линия - борьба с тираном, деспотом, с тоталитарной диктатурой. "Дивергент" ? Да ну, наш мир никогда не сможет приспособиться к чётко выраженным фракциям, потому что мы все, в какой-то мере, дивергенты. И тут я вспоминаю: Люси. Но неужели наркотики и вправду могли создать побочное действие, способствующее развитию интеллекта? Разве человек, пусть и супер гений, может быть одновременно во всех молекулах Вселенной? Не верю, все это бред, очередной пиар. 
  Едва блондинка открыла рот, чтобы ответить, как в кабинет зашла хмурая негритянка.
- Твоя очередь. Как имя?
   Мысли лихорадочно замелькали: что сказать? Россия Добрева, но будьте так добры, зовите меня просто: Росси? Не сойдёт, да и слава космосу меня тогда что-то подтолкнуло к мысли соврать. И это спасло мне жизнь.
- Елисавета Щербакова, - быстро выпалила я, - И пожалуйста, не коверкайте моё имя - я не Лиза, я - Елисавета.
Видимо это придало моим словам правдоподобность, и когда из меня вытащили те противные иголки, я встала и размяла затекшие руки.
Меня быстренько, без лишних слов, проводили по тёмным коридорам в какой-то металлический "мешок" - камеру без окон, с мерцающим желтым светом. За ещё одним компьютер, в объемных наушниках сидела брюнетка с идеальной укладкой волос. Лица мне ее не было видно, лишь было слышно как пальцы стучат по кнопкам клавиатуры. Негритянка надавила мне на плечи и я опустилась в кресло с полуопущенной спинкой. К моим вискам и запястьям сразу же приставили какие-то электроны, от которых шли провода, и сказали:
- Ничего не бойся. Все что ты увидишь - нереально, лишь фантазия, лабиринт твоего мозга. Поступай так, как считаешь нужным. Никакого физического вреда в реальности ты не получишь.
А морального, хотелось закричать мне. Зачем все это вообще, мать вашу? Обнадежили, дали дельный совет, вот просто совесть не позволяет возразить. Но вместо этого я сказала убийственно спокойным голосом:
- Знаю. Сон - это сон.
Но ведь сны бывают вещие, промурлыкал кто-то у меня внутри, но я быстро его заткнула. Не хватало ещё начать разговаривать сама с собой, тогда уж только одна дорога - в психушку.
Все вокруг дернулось и переменилось, словно я была в магнитном поле, и в следующую же секунду неизвестный вихрь подхватил меня и отправил к звёздам. Зажмурив глаза, я взмолилась: пусть только там не будет огня. Пусть только не будет огня.