Глухая музыка

Металл перекладин слегка обжигал руки. Слепой посмотрел вниз – было еще высоко. Где-то внизу шумело и колыхалось лазурное море, и где-то там внизу ржавая металлическая лестница обрывалась подле небольшой каменистой площадки. Слепой вздохнул и продолжил спускаться. Ветер нес с собой горсти соли бриза, а ржавчина с каждым перехватом все сильнее вдавалась в кожу.  Мимо ползли трещины скалы, еще немного. Вот одна из расселин чуть расширилась, резко обрываясь и в образованной ложбинке можно было разглядеть россыпи сиреневых цветов, в темноте они соревновались в яркости с самими звездами. Еще чуть ниже на скале была выбита буква «Г».  Слепой облегченно вздохнул и разжал руки. Падение длилось всего несколько секунд и окончилось твердым камнем площадки, кое-где покрытой склизкими водорослями и мхом. Пройдя сквозь небольшую природную арку Слепой начал взбираться по небольшой тропке, огибающей утес с внешней стороны и проваливающейся с одного края в море. Шаг еще шаг, воздух здесь был немного другим, чем на привычном песочном пляже, но Слепого это не удивляло. За утесом тропинка резко поворачивала и шла ровными гладкими ступенями вглубь скалы, кожа ощущала приторную прохладу, исходящую от камней. Через три пролета нога Слепого наступила на мягкую зеленую траву, еще один отрезок пройден. В паре шагов тропинка переходила в русло небольшой реки петляющей между пологими берегами. Слепой вступил в воду, доходившую ему по колено и зажмурился, словно ожидая ответа. Секунда… Вторая… Третья... Плавно, из неоткуда начала играть музыка, вода ласково подтолкнула Слепого вперед, и он открыл глаза. Музыка все разрасталась в глубь и в ширь, и в многообразие звуков.
 Слепой зашагал по течению, но плеска от его шагов не было слышно, только музыка. Вот из неоткуда прямо в воде в белых рубашках появились два смуглых черноволосых человека, каждый из которых держал в руках по флейте, слева над самой рекой на небольшом камне стоял худой патлатый скрипач. За следующим поворотом открылся пианист, восседающий перед своим лаковым инструментом абсолютно не замечая брызг воды, вдоль противоположного берега выстроилась целая армия, сверкающая медью, вооруженная тромбонами, тубами, валторнами и трубами.  Река уже заканчивалась расширяясь в абсолютно ровный круглый водоем, по ту сторону которого скала уходила вверх уступами, каждый из которых занимал определенный музыкант, а вершину же заменял величественный орган. Слепой подплыл к небольшому островку по середине водоема и вылез из воды. На песке сидел, поджав одну ногу под себя человек в сером. его смуглый череп пересекала от затылка до лба ровная полоска синих коротких волос, уши отсутствовали вообще, а зрачки глубоко посаженных глаз имели форму черных клякс. Вокруг, по всей этой небольшой долине у озера сидели, стояли, танцевали со своими инструментами люди. Их пальцы, легкие, мышцы, и сознание были сосредоточены исключительно на феерической композиции, не слышанной до селе никем из живущих и мертвых. Звуки инструментов, то сочетались превращаясь в легкие призрачные витражи, то разлетались тысячами осколков в разные стороны чтобы снова сойтись нитями, переплестись в причудливые узоры и умчатся в бесконечность. Все вокруг было истинным воплощением музыки, истинным идеалом под руками гениальнейшего дирижёра. Хотя дирижер сидел на песке на небольшой острове посреди озера, поджав ногу под себя.  Слепой отдышался и опустился на песок подле Глухого, но тот даже не повернулся. Минута… Вторая… Третья… И уже казалось, что дыхание Слепого, биение в его груди, все его существование сейчас было инструментом для этой композиции. Растворение в этом. Миротворение вокруг. Умиротворение внутри. Крещендо. Все замолкло. Глухой повернулся к Слепому, вокруг стояла настолько непроницаемая тишина что, казалось, мироздание сейчас треснет хрустальным бокалом.
 Слепой знал, что у Глухого был самый чуткий слух в мире, и любому негармоничному звуку он предпочитал абсолютную тишину. Слепой пришел сюда задать вопросы, туманящее его разум, но рот не посмел открыться. Он просто смотрел в кляксы глаз, и чем дольше тянулось время, тем больше напряжения он чувствовал внутри себя. Взгляд Глухого был спокойным до невозможности. Дело было даже не в звуках которые мог выразить Слепой, важен был смысл. Смысл задавал мелодию, но вопросы не хотели складывается в картину. Он уже почти отчаялся, но вдруг подумал о Светлом. Почему он никогда не заходил к  Глухому? Почему? Потому что Светлого ничего не гложило   до глубины души, он был либо счастливым, либо дебилом.  Как же сказать Глухому то, что внутри себя самого? Он видел, что люди периодически не могут донести мысли друг до друга и молчат, отдаваясь просто течению музыки из их плееров. Глухой не сможет ответить, тогда остается только…
- Ощущать. – движением губ закончил за него Глухой.
И грянула музыка.