***

;По ту сторону экрана.
 
 Катушки мерно мотали узкую пленку. На стене были фотообои с тропическим побережьем во время заката. И казалось, что звук музыки доносится именно с берега, нагоняемый очередной волной. Он находился в светлой комнате, взгляд фокусировался на крутящихся бабинах, но он отчетливо видел все 3 измерения : стены, пол и потолок. Старый сельмер стоял в углу и кажется с недавних пор зарастал тонким слоем пыли. Никак не доходили руки, жаль, что у души нет рук.
 Олечка гуляла в легком платье и ветер кокетливо, но осторожно колыхал полу прозрачную ткань. Было начало лета. Июнь. И в умиротворяющей, не спешной прогулке молодой девушки было что то манящее и загадочное. Грациозные ноги, в меру утонченные в легких туфлях казалось не касались асфальта, а парили, неся Олечку вниз по улице. Фонари зажигались один за другим и вот, буквально в мгновение улица пылала, охваченная светом сотни лампад, горящих в кованных подсвечниках. Вечер, легкий и беззаботный пронизывал стены домов, крыши, окна ее нежные, почти младенческие руки своим теплом. Мимо, шумно по брусчатке проехал конный экипаж. Должно быть катали туристов. О чем только она думала, выплывая с одной улицы на другую? Разве о чем то можно думать в такой необыкновенный вечер, когда естество не сковывая себя открывает томившуюся днем душу. Каблуки мерно отсчитывали шаг, словно метроном считает ритм у заботливого учителя за фортепиано, наигрывав Take Five. Она забыла свою, хоть и небольшую сумочку дома и теперь была только рада этому. И выйдя из подъезда на вечернюю улицу, поняла, что любая хоть и самая малая ноша на плече не позволила бы насладиться прогулкой. Мужчины часто бросали свои плотские взгляды в сторону Оли, но тут же осознавали, что она недосягаема для них. Олечка? Олечка? Нужна ли фамилия? Вы можете окрестить ее первой пришедшей вам на ум. Но будьте осторожны, фамилия должна быть исключительно лаконична. Словно лице ее хозяйки: едва смуглое, скорее ближе к белому, но не бледное. Ужасно обворожительные глаза, правильные дуги бровей. Сочно-нежные, искристые губы. Темная и густая прядь волос, скрывающая стройный изгиб спины. Тонкие руки, едва прикрытые рукавом платья. Линия правильных и аккуратных бедер, плавно переходящих в длинные, обнажение первым загаром ноги. Летние, светло-коричневые туфли на тонком ремешке, обвивающим статную походку ног. Белое, похожее на римскую тогу платье, стянутое на талии кожанным поясом. Просто и такой чистый, словно утренняя капля росы, прозрачный взгляд. Несколько машин с парнями, карманы которых ломятся изобилием зеленой бумаги останавливались подле нее и слегка захмелевшем голосом приглашали подвезти. Но в ответ Оля только улыбалась и продолжала идти дальше. Никакая быстрая езда на дорогой машине и смазливые голоса никогда бы не заменили ей спокойных прогулок по вечерним улицам.
 Жила она в съемной квартире, декорированной в меру и со вкусом. Да в общем то убранство не сильно волновало ее. Больше всего Олечка любила свой балкон выполненный в античном стиле, с четырьмя массивными колоннами, по две на каждую строну. Особое восхищение он вызывал, когда Оля возвращалась домой и смотрела не него со стороны. Олечка была на редкость сообразительна, но прилежной никогда не являлась и поэтому закончив образование по профессии журналист и благодаря счастливой случайности попала в журнал пользующийся успехом. "Зевс на Олимпе". Как она туда попала история веселая, приличная и интересная. Но Оля не часто и не всем любила про нее рассказывать. Когда она начала работать в журнале то решила закончить в фотошколу. Тем более что оружие уже было, Nikon подаренные ей на день рождение. И осталось только научится из него стрелять и правильно подбирать цель.
 Олю до безумия освежала утренняя пробежка по пустынным улицам. Когда из за угла дома бьют лучи еще не деньского и менее раскаленного солнца. Асфальт свеж и влажен после оросительной машины. И на тропинках парка распускаются радужным многоцветием миллионы ароматных лепестков на маленьких стебельках.
 Дымка быстроускользающего утра рассеивалась над улицей. Аллеи стояли незыблемые, утопая в утренней тиши и постепенно просыпались, разворачивая зеленую гриву к живительному солнцу. Она нежно спала на кремовой простыни и через пол часа была готова проснуться, освеженная лоном ночи. Прохлада плавно выплывал в комнату, огибая старый, морщинистый подоконник и резко устремлялась вдоль стены, чуть приостанавливаюсь возле кровати и бережно, приятно охлаждая окутывала ее ноги.
 Ветреная прохлада продолжал носится по улицам, заглядывая в открытые окна. И напоминала людям о чем то важном, будто природной ласки. Кто то затворился от нее и увядал сам не замечая того в пыльной комнате. И глаза у них окутаны пыльной пеленой, мешающей разглядеть живое, почувствовать настоящее.
 Вот и у Циргана сегодня окна плотно запечатаны, впрочем  ничего не меняетесь и ветер облетает их стороной, он не любит ворошить старую пыль.
 Вадя уже давно не спал, так уж повелось у Цирганов вставать рано. Отец надрессировал его с детства соскакивать в 8 утра, даже в выходной день. Впрочем неплохая привычка. Он суетливо бегал по квартире, закидывая себе в рот подобие еды, ему казалось вкусно. Цырган умылся и думал чем бы заняться в выходной. Так, дождемся уборщицу к часу, а после можно и отдохнуть, съездить что ли куда нибудь выходной же сегодня. Вадя рассуждал в уме и проглатывал еще один кусок как ему казалось еды. Циргану было не много не мало, 29 сознательных, а может и бессознательных лет. Широкое, черное крыло папы, очерченное не тонкой позолоченной каймой укрывало его с самого детства от общественных дождей, и с того момента как Вадя стал жить один это же крыло предвидела и молниеносно устраняло бюджетные бреши в кошельке. Образование он получил так же: Цирганским методом. Дите было образовано высшим образом и устроилось работать к отцу. Ведь там как ни крути и сытнее и теплее, ветер не дует и колкий буран не кидает снег в глаза. Да и появилась перспектива обзавестись своей золотой, пусть пока еще каемочкой.
 С прекрасным полом у Вади вопрос стоял остро и обзаводился он им часто и не на долго. Последняя так страстно присосалась, что чуть не оставила Циргана без недельного запаса зеленой бумаги. Дождавшись уборщицу он рьяно схватил телефон и начал листать список своих друзей-абонентов. Взгляд остановился на недавнем знакомстве, абоненте Оля. Знакомство это произошло на прошлой неделе, когда сотрудники "Зевса на олимпе" отмечали удачный выпуск нового номера. А античным героем на этот раз стал папа Вадика, совершавший в этом месяце удачную сделку, чем повысил свой доход до критической отметки, становясь самым успешным, предприимчивым и богатым человеком города N.
И к тому же являясь примерным семьянином он взял сына, жена не смогла пойти, отказалась себе не благо. По тому что очередной перестрелки глаз мужа с симпатичными сотрудницами она бы не вынесла. Хотя скорее всего дело заканчивалось не только переглядыванием. Жена подозревал его к каждой встречной. И естественно, прийдя в Ресторацию де ...    новый Зевс олимпа почуял свободу и десятки ароматов привлекательных девушек, собравшихся здесь. Со входа он не зашел, а вплыл в просторную залу, сверкая белоснежным воротником, словно яхта, которой удалось выплыть из грязного порта в прозрачно-голубые морские просторы. Рядом заходил Вадик в будто литом по фигуре пиджаке, сидящем на мощных плечах. Публика на мгновение обернулась и веселыми взглядами встретила гостей. А где то в тишине, в углу зала, избегая развратной барной стойки и голых стульев на одной ноге сидела Олечка в изысканном вечернем платье. Как молодая сотрудница она долго готовилась к торжеству и выбрала самый элегантный наряд. Черное платье окутало массивный стул из красного дерева. Воздушные локоны нежно обнимали Олю за плечи, взгляд ее был умиротворен и спокоен. Зала медленно плыла в сигаретном дыме и предметы теряли отчетливые черты. Откуда то позади доносился звук музыки.
 Бармен ловко орудовал бокалами и напитками у алтаря иной мысли. К нему то и дело подходили захмелевшие гости и он добросовестно высушивал все житейские притчи, которые не прекращает литься из уст гостей. Порой он по долгу толковал с посетителями, раздавая им советы, может никому и не нужные, но людям было приятно, что хоть кто то пусть и косвенно о них заботится, помогая словом. И в этот раз одинокий журналист забрел под лоно сияющих бокалов и удобно поместившись на стуле с высокой ногой облокотился на дубовую столешницу. Он сетовал много на что, да и вид у него был особенно жалкий и поэтому маэстро стаканов решил поддержать его монолог.
- Отчего люди сломя голову стремятся в каком то направлении не считаясь ни с кем. Спрашивала будто у темной пустоты журналист.
- От того, что они ненасытны и чем больше питаются, тем больше хотят. И все это в геометрической прогрессии. Ответил бармен.
- Почему они все так жестоки, а жизнь любит добро. Она любит человека, оберегая его, направляет судьбу, но порой и вовсе не благосклонно. Но ведь любит же? Ведь так? Едва живым голосом отзывался парень, оглушив очередную порцию коньяка, и смотря с великой надеждой на мужчину средних лет, натирающего до бела прозрачные фужеры.
 Бармен отвлекся от работы и медленно заговорил, часто вздыхая и делая большие паузы.
- Да, все по тому что людям не нужна благодяетель, ведь люди злы по своей натуре. Но ровно на столько же и добры, по тому что нет ничего однозначного в мире. Кто сказал, что в дьяволе не может быть благих проявлений бога, ровно как и в боге не может быть пагубных проявлений дьявола. Так и в человеке постоянно кроются две стороны. Черное и белое, доброе и злое, и этому придумано еще множество образов. И на протяжении всей жизни эти две ветви сплетаются воедино, в одно древо, древо жизни. А это древо и есть сам человек. По тому что человек- есть жизнь, вездесущая и живородящая.
 Журналист продолжал устало сидеть и по чуть чуть смаковал свой коньяк. А бармен как ни в чем не бывало стоял и протирал бокалы. Да и вовсе он никогда не разговаривал с посетителями. И всегда был нем как скала.
 Журналист взбодрился холодной водой, после своего видения и не закончив пиршества поплелся изрядно пошатываясь в сторону дома, кто то предлагал вызвать такси, но он отказался, сказав, что хочет проветриться.
 Вадик порядком оглушенный знатной порцией виски случайно приземлился на дубовый стул. А перед ним было... Перед ним было явление чрезвычайно красивое, похожее на вечерние лучи солнца, переливающиеся в в пушистых ветвях ели на которой вьется аккуратная паутина, и на свету тысячами маленьких частиц золотится дорожная пыль. Перед ним была Оля, такая какая есть: простая и очаровательная. Он не верил глазам, думал чудится, думал это все разыгралось воображение подписываемое алкоголем.
- Нет, да не может такого быть.... Сказал Вадик и удивленно задумался о своей мягкой интонации, совершенно непохожей на его привычный резко-нагловатый тон. Оля смущенно посмотрела на него. Окинув взглядом его голову, черты лица и странно-подозрительные глаза. А Вадик уставился на нее как баран на новые ворота и уже в течении минуты не сводил взгляд. По нему было видно, что он хочет что то сказать, но попытка никак не удается.
- Вы что то хотели? Разрядив обстановку спросила Оля.
- Кажется ничего. Ответило растерянное лицо Вадика с остекленевшим взглядом.
- А вы разве одна? Удивленно спросило это же лицо.
- Вы же видите, за столиком нас всего двое, да и пришла я тоже одна. С каплей сожаления сказала Оля.
- Позволите проводить вас сегодня?
- Отчего нет. Непринужденно сказала она, подумав, что особой разницы между этим кавалером и одиночеством нет.
 Ее глаза сверкали в темноте. И дождь не переставал навязчиво, но освежающе моросить и разбиваться каплями о мостовую. Мимо пронеслась машина, раздвигая светом стремительных фар ночную мглу. Вадик успел заметить только надпись GTR и агрессивно-красный свет стоп огней. Было тихо, дождь шумел не сильно и можно было расслышать каждый звучный шаг ее каблуков. Оля не шла по улице, это слишком просто, она двигалась, будто она часть этой ночи, часть старых стен, окружающих тротуарные просторы. Зонта с собой не было и редкие капли попадали на ее плечи, иногда на волос, скатываясь по ним хрустальной крупицей. Оля иногда подправляла уложенные пряди, когда ветер налетал и пытался их растрепать. Вадик шагал рядом неторопливо, тротуар расплывался перед глазами в ногах. Он почти ничего не говорил по тому что, то что он обычно привык рассказывать девушкам, а это дешевые, смазливые комплименты явно не подходили и поняв это он даже не брался за них.
 
"Зевс на Олимпе" отдыхал после бурного веселья и Оля была не исключением. Она пролежал в кровати до часу дня, вкусно позавтракала булочкой с кунжутом и выпила ароматной Арабики. После трапезы ее посетила мысль: "Не убраться ли в квартире?" Но убедившись, что еще давольно таки чисто мысль эта оставила ее. Солнце билось сквозь окна, пытаясь как можно дальше влететь лучом в самый дальний угол комнаты.
И эти же лучи освещали обширный эркер квартиры на 5 ом этаже на римской площади в части города, которая имеет свою довольно долголетнюю историю и конечно не идет ни в какое сравнение со скороспелыми грибами- новостройками. Квартира эта принадлежала Александру и собственно в ней он и жил. Огромная студия художника с широкими окнами во всю стену и высокими потолками. Одним словом чувствовался простор. Кофе он любил пить по утрам на балконе, сидя в стареньком плетеном кресле, вывезенном еще из дома, даже скорее небольшого особняка его пробабки. За балконным стеклом, которое по максимуму исчезало в летнее время виднелась водная глядь речного простора. На которой усидчивый рыбак по раннему утру и часов до 10 закидывал спиннинг ловким движением и иногда извлекал с дна мелкую рыбу. И в это в общем то обыкновенное утро Саша проснулся не рано и не поздно и сидел с кофе на кресле неся свой взгляд с балконной высоты. Чирикала птица, напевая трели, сновали редкие прохожие, балкон выходил на тыльную сторону дома. А за домом на той самой Римской газонный луг- рай для пикникистов  дам с собачками, или просто для студентов, лежавших там в вечернее время с раскрытыми ноутбуками. А сейчас в 10 часов утра симпатичная брюнетка, соседка с 4ого этажа Таня выгуливала своего четвероного друга-лабрадора по кличке Шарф. В Облигающих лосинах и Air Max она скакала с Шарфиком по довольно обширному периметру и то и дело кидала ему фризби синего цвета. И в один из удачных бросков Саша любуясь отражением деревьев в речной воде и не поджидая опасности все же успел в последний момент схватить синюю тарелку летящую прямо по курсу на уровне его рта. Не будь у него хорошей реакции он поплатился бы потерей одного из зубов. Таня с Шарфом подбежала к балкону и мило с испуганным взглядом посмотрела наверх.
-Ой.... Простите пожалуйста. Отрывисто вырвалось у нее.
- Привет, да ничего страшного. Вот она, сказал он крутя тарелку в руках. И тут же отпустил фризби вниз, она вращаясь полетела вдоль стены, мелькнула в просыпающихся окнах и приземлилась на мягкую траву, с которой ее тут же поднял Шарфик. И он, мелькая лапами, убежал вместе со своей хозяйкой продолжать утренние развлечения.
Отбегая, Таня крикнула: Заходите обедать!!
Саша кивнул ей в ответ головой, оба улыбнулись друг друг и умиротворенная радость разлетелась в еще влажном утреннем воздухе. Саша работал в местной газете, в обзоре новостей и интригантов. Платили хорошо, но дяетельность подобного рода ему особо никогда не нравилась. Слишком уж она простая и однообразная. Мыслями же он сидел в собственной писанине, которую надеялся привести в достойный вид и начать мало по малу издаваться. На житье у него медленно и с умом тратилось большое наследство от пробабки. А знаменитый в городе зеленый особняк на Конарейской, тоже доставшийся от богатой прородительницы снимал Адвокат с женой и двумя детьми. А сей служатель часто вращающийс в высших кругах общества сад, спроектированный на в лучшем вкусе классической Англии. По городу сдавалось еще с полдюжины квартир и впрочем наверное Алесандр и сам не знал, откуда у его пробабки столько недвижимости, но был конечно рад таким обстоятельствам. Во дворе пылился заряженный BMW M3 с салоном из красной кожи, тоже купленный на наследство, пришлось пожертвовать одной из квартир. Но оно того стоило. Кажется за этот металлический мускул ушла двушка с Поварской. День пролетел в незаметной суете, Саша время от времени читал, ходил пить чай, отобедал у соседки, подробности чего раскрывать не будем. Съездил в магазин и вот незаметно подкрался легкие сумерки. Открытая дверь балкона манила вечерней свежестью за пределы квартиры. У Саши сделалось то, непередаваемое ощущение легкости и жажды движения. Он стремительно одел джинсы, заправил рубашку, наскоро сунул ноги в мокасины и через 2 минуты уже был на улице. Наскоро окинул взором своего коня, и вышел прочь из назойливого квартала. О маршруте он даже не задумался и просто шел куда глаз глядят.
Оля тем временем вдоволь отдохнув после "встречи с богами" вышла в магазин и не смогла удержаться от вечерней атмосферы решила немного прогуляться.
 
Олечка пронеслась мимо него легкой поступью. Через два шага ее аромат нахлынул на Сашу свежей волной, вспомнилось тропическое побережье с фото обоев. Проходя мимо и поровнявшись с ним Оля будто бы застенчиво, слегка опустила глаза вниз, но все же успела мгновенно бросить на него свой обжигающий взгляд. А он еще несколько секунд шел в неком шелковом ореоле, оставленном Олей.
 Какая то сила заставила Сашу мгновенно остановиться. Он остановился. И дальше уже не думая скорым шагом устремился вслед за уплывающей нимфой по глянцево-серой поверхности тротуара. Почти догнав ее Саша слегка дотронулся до ее руки и Оля мгновенно обернулась. 2 минутами раньше она впала в некое невесомое состояние после чего лица прохожих стали видны расплывчато. И Олечка то и дело задевала кого нибудь рукой или плечом, двигаясь будто потеряв ориентир в пространстве. Случайно наступила в лужу, еще не высохшую после вчерашнего дождя и брызги стройными рядами атаковали ее чистенькие туфли. И вот она мгновенно почувствовала как чья то рука  коснулась ее кожи и вздрогнув резко повернула голову и увидела молодого человека, прошедшего мимо нее пару минут назад. Глаза оцепело застыли  будто бы в страхе перед большой опасностью, но тут же преодолев барьер и замкнув нужную цепь в голове улыбка радостно заискрилась на мужественном, но еще не мужицком лице.
- Здравствуйте, в легкой растерянности сказал Саша.
Олино лицо оживилось, брови приподнялись и она стал будто бы приоткрытой книгой для него, которая увлекает в бесконечный водопад мысли, интриги и предвкушении счастливого мига.
- Добрый вечер. И Оля будто окутала нежным шелком Сашины руки, он почувствовал этот вечер, он проникся в каждую травинку, в незыблимую гладь воды и даже в серый, тротуарный камень.
Девушка.... Было начал он. Но Саша не мог назвать ее девушкой, не мог дать ей какое то имя или определение. По тому что это было в сто крат выше всех глупых и никчемных определений. Это было чувство, живое чувство. И стояло оно перед ним в легком ситцевом платье.
-Вы не против, если я составлю вам компанию?
-Не против. Легко ответила Оля.
- В какую сторону вы идете, интересуясь спросил Саша.
-Просто Гуляю, куда ноги заведут.
Оля улыбнулась и брусчатка замелькала под ногами. Они шли по тротуару, пересекая светлые и темные полосы, которые создавали уличные колоссы фонарей, играя в симфонию тьмы и света. Ее лицо оказывалось то в тени то на свету и в момент когда она находилась вне досягаемости фонарей казалось сама тень живет только на ее изящных и тонких чертах. А проходя под фонарем он ощущал, что весь свет и живет только на ее лице.
 Крыши домов тонули в легкой и безоблачной ночи. Невесомый волос ее развивался как белоснежные паруса в открытом море. На углу стоял парень и наигрывал французские мотивы на губной гармошке. Сашу окутало необыкновенной пеленой и ему на миг показалось будто бы они идут по улочкам Парижа. И направляются в бистро ли или или какой нибудь ресторан совершенно не имеет значения по тому что ее красота казалось могла осветить любое место в котором бы она не находилась.
 Разговаривали они о чем только можно. Да и просто идти рядом с ней было наслаждением. Оля то и дело говорила: вот тут лучше налево, а здесь направо. И как опытный проводник вела его по лучшим и ее любимым местам. Прошагав изрядное количество тротуаров ночная прохлада стала постепенно стелиться по земле. Оля ощущала холод, легкое платье совсем не согревало и Саша проводил ее до того самого подъезда на улице Первозданной N 25. Дом был красив, прост и витеиватая лепнина на стене нисколько не утяжеляла фасад. Дверь парадного подъезда была приоткрыта и старые окна сияли светом. Саша до конца открыл дверь, Оля зашла в широкий холл, загадочно взглянула на своего вечернего спутника и не говоря ни слова стала подниматься по широкой мраморной лестнице, по бокам которой стояли две большие вазы она еще раз обернулась и тут же скрылась за углом. Саша с пол минуты постояв в дверях медленно вышел и зашагал в сторону дома. Оля легким движением закрыла входную дверь, щелкнул замок. Она прошла в комнату, включила музыку, буквально пархнув в сторону кухни, заварила чай. И кажется просидела за кружкой довольно долго, иногда поглядывая в окно и размышляя о ночном пространстве, фонарных улицах, по которым торопился редкий прохожий в поздний час. Думала она о тысячах окон, которыми наполнены стены домов. И в каждом окне своя собственная частица жизни, а в голове каждого за светлым стеклом частица от мировой мысли в этот летний вечер. И только ветер лаская тяжелые шторы или тончайшие занавески залетал в комнаты, касался и золотистых волос Оли, пока она стояла на балконе, опершись хрупкими руками на белую, прохладную, бетонную перилу, и смотрела в бескрайний, темный простор ночных звезд. А ветер скользил над водной гладью, пролетал в окрестностях города над полями, дотрагивался до верхушек раскидистых сосен. Он казалось вечный странник у которого весь мир на одной, необъятной ладони. Видел все и знал всех.
 Саша шел до дома в наилучшем расположении духа по тихой улице, иногда было слышно звяканье столовых приборов из приоткрытых окон, доносилась музыка и голоса из телепередач, а кто то сидел возле окна и тоже наблюдал за вечерней тишиной. И тогда любопытный взгляд Саши сталкивался со спокойными и улыбающимися лицами и сам он того не замечая улыбался им в ответ. Пройдя еще один перекресток вдалеке стало слышно гул знакомого фонаря, который не подчиняясь монотонно-светящей системе не умолкал всю ночь. Саша прибавил шаг, гул усилился. Он остановился подле неспящего, одинокого ночного спутника и простояв минут пять любовался красиво- изогнутой аркой и вдыхая полуночную свежесть. Он не мог усидеть дома в такую отличную ночь и решил покататься на своей красавице. Слышно было как моргнула сигнилизиция, щелкнул замок, запустился двигатель ровным звучанием и через пару минут он уже выруливал из квартала. Машина четко рагировала на педаль газа, равномерно рассекая потоки воздуха, ударяющиеся о лобовое стекло. Он нажал кнопку стеклоподъемника и ночной ветер мгновенно залетел в салон. Большинство светафоров уже отдыхали, моргая желтым цветом, машин почти не было. Только он один на своем M3 и призрачная дорога, то поднимающаяся в гору то спускающаяся вниз как сама жизнь, несла сюрпризы за каждым поворотом. Только сейчас он понял что забыл поужинать и решил заехать в какую нибудь забегаловку. Сидеть в здании в такую погоду было бы совсем убийственно, поэтому он занял небольшой столик на улице и заказал себе стейк и пару салатов, когда официант принес сие явство выглядело оно намного аппетитнее, чем он себе это представлял. А со стороны бы это выглядело именно так:
 Он сидел за столиком летнего кафе. Была ночь, изредка машины сновали по улице мимо и ревем рассекали приятную тишину. Было прохладно и иногда ветер налетал на зонт, установленный над столешницей и трепал разноцветные края в форме треугольников. Стол рядом был занят многочисленной компанией, остальная площадь пустовала. Саша непроизвольно слышал каждую фразу за соседним столом. Отвлекаясь на фонари, смакуя атмосферу ночи он не успел заметить как тихо подсел человек. Поначалу ничего не говорил, изучал Сашу внимательным, но не навязчивым взглядом. Незнакомый мужчина лет сорока был одет в легкий летний плащ, на голове была аккуратная бежевая шляпа.
- Не правда ли хорошая ночь? Спросил он неожиданно у Саши.
- Да, вполне
- Я заметил, вас смущает компания по соседству, точнее вы их совсем не понимает. Не понимаете для чего все это, ведь так?
Саша неуверенно сказал- Да. И тут же задумался по тому что именно об этом он и размышлял сейчас, сидя здесь.
- Это новые люди. То ли вопросом то ли печальным утверждением произнес незнакомец. Хотя впрочем, что в них нового. Добавил тут же.
В этот момент девушка громко засмеялась, а парень сидящий рядом то и дело кидал в нее салфетки и пустые пластиковые стаканчики. Видимо оба были изрядно выпивши.
- А что вы думаете, есть ли в них что то человеческое, человечное? Человек в каждом из них увы растворяется с такой же быстрой как алкоголь в их крови. А после растворения вы видите на что это похоже? Саша сидел молча и незыблемо. На стол приземлился черный жук, с блестящими крыльями. И медленно начал ползти.
- Интересно все же, выходит насекомые разумнее. От них есть польза, каждый занят своим определенным делом. А какой прок вот от этих? И показал в сторону соседнего стола. Саша смутился, по тому как в то время, когда незнакомец показывал рукой, девушка обернулась и окинула взглядом Сашу, но руки, показывающей на нее будто и не заметила. И невозмутимая повернулась назад.
- Не правда ли, все циклично? Каждая жизнь, поступки, чувства. На последнем слове он остановился, подумал и добавил: Да, с чувствами тут немного иначе.
Так вы подумайте, у комара или вот у этого жука цикл намного продуктивнее, чем вот у этой симпатичной девушки. В человеческом развитии и стремлении к совершенству слишком много промежутков, ненужного материала, высоки издержки, а результаты часто бывают совсем не те, которые ожидаешь. Ну а ведь цикл то в итоге заканчивается рано или поздно. А после опять начинаешь сначала, с самых азов, учишь элементарному. И даже тут вы поверьте ли нет очень мало времени, от начал до конца, и порой не знаешь когда все закончится. Можно сказать трудишься вслепую. Человек перестал говорить, и сидел с проникнутым грустью лицом. Саша отвлекся на фонарь, рассматривая разноцветные лампочки, вдруг он вспомнил про собеседника и обернувшись увидил что того уже нет. Как будто и совсем не было. И пыль на столике как лежала так и лежит, а незнакомец кажется опирался на стол руками. Саша не стал мучат себя догадками и просто подумал что мужчина сорока лет ушел домой, да и час уже был совсем поздний. Он решил что тоже пора домой, положил на столик деньги, и вышел прочь с осточертевшего летника. На машине он ехать не захотел, да и идти то было всего пару кварталов. Саша шагал неторопливо, окна были темные, люди спали и тольк изредка в каком нибудь проскальзывал свет. Свежая, ночная улица была приятна, от асфальта чувствовалась прохлада. На домах началась вереница витрин, с ослепляющим светом, непонятная реклама, дорогой ресторан. После он проходил мимо стекл парфюмерного салона. Вспомнилось "невозвратное время", вспомнилось детство, мама, которой уже нет. Он ускорил шаг и был уже почти возле подъездной двери.
 Его знакомство с ней было столь неожиданно и обворожительно, что он даже не успел взять ее номер телефона и договориться о следующей встречи, которой так хотелось Саше. Все что у него было это последнее минуты их прощания, легко ускальзабщий женский силуэт вверх по лестнице кажется дома N5 на Пионерской. Ближе к вечеру он собирался осущиствить свой только что придуманный план для новой встречи с Олей. А пока был теплый и солнечный день и он собирался провести его дома в предвкушении вечера. Время пролетело незаметно и солнечный диск уже рисовал красивый пейзаж на западе. Саша аккуратно оделся, неспеша вышел из подъезда и поехал к тому самому дому. Через 20 минут он был на месте и собирался ждать ее случайного выхода из дома, пологаясь на удачу. Прошел уже час ожтдание, музыка, которая играла в машине стала постепенно надоедать и вообще авантюра показалась Саше провальной и бесполезной. И вдруг его растерянный взгляд поймал кажется знакомый силуэт, который был практический в зоне исчезновения за ближайшим углом, пару секунд Саша думал, потом мгновенно выскочил из машины и почти что бегом пошел в след за ней. Догнав ее и еще не выдав своего присутствия он улыбнулся, увидев ее скорее всего в домашних шортах, как ему показалось и с аккуратно завязанным пакетом мусора. Он поровнялся с красивым, мерным шагом Оли, она резко обернулась в строну и увидив его скзала с улыбкой:
- Добрый вере. Случайный, а может и нет.
- Привет. Слегка волнуясь, но стараясь быть непринужденным ответил Саша.
- Не желаете сегодня снова прогуляться. Предложил он.
- От чего бы и нет, дома сучно и жарко. Сказала Оля и легкая улыбка появилась на ее красивом лице.
К Саше вернулось то необыкновенно настроение возвышенности, которое иногда его посещало, но теперь оно как будто навсегда решило в нем обосноваться.
Оля чувствовала радость, разговаривая с ним и проходя по любимым улицам. Официант в кофейне был особо учтив и вежлив, легкий джазз стелился как сигаретный дым, ветеиватыми фигурами по залу полному людей. Жизнь казалась столь непринужденна в тот момент и Саша наверное отдал бы все что у него есть за вечность этого вечера, но вечности у людей увы не бывает. Вновь проводив Олю до ее дома, он прощаясь с ней спросил ее номер и слегка дрожащей рукой, боясь записать не ту цифру сохранил его в телефоне.
Они стали видеться с ней почти каждый день, Саша перестал замечать мелкие неприятности да и крупные тоже, чувствуя, что рядом с ней его жзнь и возможно наполняется большим смыслом чем прежде. Оля же стала еще больше жизнерадостней и веселее. Она стала святиться ярче и красивее, как жемчужина, извлеченная из морской ракушки. Прошел месяц с их знакомтва, Саша по обыкновению заехал за Олей на Пионерскую 5. В тот день небо было полно тучь и легкий дневной дождь перешл вечером в серьезный ливень. Оля позвонила ему, предложила подняться, скзав что задерживается. Саша поднялся на 4 этаж по лестнице, выстеленной кафелем в рисунок шахматной доски. Аккуратно нажал маленькую кнопку звонка. Олечка в халате и с полотенцем на голове приоткрыла дверь и он зашел внутрь. Она попросила его немного подождать, Саша сел на небольшой диван и начал рассматривать книгу, котрая лежала рядом с ним. Оля вышла из своей спальни в хорошем, вечернем платье, полы которого нежно касались ее стройных ног.
- Может сегодня никуда не пойти, и поужинать в домашней обстановке, мне недавно друзья привезли из Франции как они утверждают хорошее вино. Сказала она и вопросительно посмотрела на Сашу.
- Я не против. Никак не предвидя такого поворота событй и приятно удивляясь сказал Саша.
В квартире было уютно и тепло, рядом сидела Оля и казалось больше для счастья ничего и не нужно, а за окном шумел дождь, омывая просторы улиц и крыши домов. Вино и вправду оказалост хорошим и с каплей сожаления были выпиты последнии капли роскоши. Свежий ветер в эту дождливую ночь был умеренно пылок. Ее глаза, необъятные до глубины, темный, переливающийся волос. Нежные губы едва ощутимо касались его шеи бережно и осторожно. Пальцы, приятные будто шелк гладили его по загорелой руке. Свежесть ощущалась в каждом вздохе. Олечка, изогнув грациозно спину вплотную прижалась к нему. Они сидели у нее на балконе, внизу над дорогой гудел одинокий фонарь. Гудел он один, выделяясь из стройного ряда, будто сетуя на свою нелегкую судьбу вечного маяка на забытой дороге.( На Оли была белая накидка) Он смотрел вдаль, куда то на другой берег реки, но как бы ему не хотелось что то разглядеть плотная дождливая завеса украла живописный вид Олиного балкона. Во дворе шумела ель, размахивая огромными лапищами. Звезд не было видно, а одна лишь беспроглядная темно-синяя мгла.
Саша думал, что он? Всего то лишь крупица в "Мировых цепях". Ну, а все же значимая крупица? Что несет незыблемой основе его почти ничтожное естество в сравнении с вселенским масштабом. Мысли постепенно отпускали, руки сильнее и нежнее сжимали тончайшую Олину талию. И последняя мысль, неизвестно какая, может и неизмеримо важная, а может совсем плевая унеслась как последняя электричка, а после только ослепительная нега поглотила его.
Утром, проснувшись и позавтракав под яркими солнечными лучами, стремящимися расплавить стекло Оля оделась, взяла сумку и Саша отвез ее на работу. А вечером она собиралась зайти к подруге, которая на пару ней приехала в город.
Оля вышла от своей подруги в 11 часу, возле подъезда под легким ветром шумела душистая сирень. Она остановилась и вдохнула полной грудью приятный аромат. Оля медлила идти домой, ей почему то хотелось хотелось как можно дольше наслаждаться прохладой, красивыми фасадами, уличными фонарями. Она шла медленно, смакуя каждый метр по пути домой. На ней были белые шорты и ультрамариновая легкая футболка. Проходя мимо парка было слышно как сонные птицы шуршать на деревьях. 
Скорость, шаг, нога, сцепление, рука резко переключает скорость, шаг, педаль под ногой уперлась в пол, поршни бешено вращают коленвал, шаг, колосе летят по ночному асфальту, красная стрелка стремительно кренится вправо, обороты растут в два раза быстрее скорости, двигатель разгоняет до максимальной на последнем вздохе, еще чуть чуть и надо бросать педаль. Мгновение. Они обе были прекрасны, одна отполированная до блеска, диски преломляющие каждый луч ночных фонарей, завораживающий звук. Другая стройная, ангельски красивая, добрая и понимающая. Легкосплавный бампер коснулся нежной кожи ноги. Все как будто замерло на миг. И кажется даже уличные лампы перестали посылать новые лучи, была абсолютная тишина. И через долю секунды все ускорилось в 1000 раз. Оля летела лицом в лобовое стекло, ногу разбило на две части, рукой она ударилось о крышу и перелетела через машину. И по инерции пару секунд скользила шелковыми ногами по грязному асфальту, когда все закончилось белые шорты были черного цвета, тело покрывали десятки переломов, ссадин. Лицо было искорежено ударами, на нем не осталось ни малейших признаков красоты, руки лежали врозь как изломанные ветки, кожа в некоторых местах была стерта до кости, тело было все в крови. И сердце в ее груди больше никогда не заработало вновь. А вечер остался такой же тихий и незыблемый. Что ему до смерти одного человека. Мир слишком большой чтобы оплакать эту смерть. "В этой жизни умирать не ново, но и жить конечно не новей."
Олечка была. Она умела слышать летний ветер, разговаривающий с листвой. Оля шла, и под ногами были разбросаны ветви хвои, видимо кого то хоронили подумала она. Она до сих пор любит гулять, легкая и беззаботная, и для нее всегда лето, даже когда на тротуаре снег, и лютый холод морозит ноги. Она была что то необыкновенное, неощутимо легкое, по настоящему доброе и во истину настоящее. Олечка идет по ослепительной дороге, солнце играет на гигантских тенях, среди огромных деревьев. И идет она не одна.