Тень в окне

Выехали после обеда под шутки радио « Уик-Энд »; Джеф кадил кофейной кружкой, Рина набрасывала костяк репортажа:
1). Факт: выставка «Олимпийцы», дата, место.
2). Предыстория: что за коллекция? сколько времени собиралась? сколько стоит (страховка)?
3). Договорённость: «Пергамон»- «Музей цивилизации». На какое время? Что говорит директор? (МЦ).
4). Описание залов. Что запомнится. Поговорить с гидом. Что говорит немец? (взять одного сопровождающего, если ещё не уехал) .
Она повертела в пальцах авторучку.
Чего-то не хватает. Ах да!
5). Какой-нибудь курьёз, особенная история (экспонат? Дорога? Реставрация?)
Завопили тормоза, внезапный толчок снёс  письменные принадлежности на пол – ремень безопасности врезался в плечо, сзади загрохотала тренога джефовой видеокамеры.
- Черт! Хренова псина!
Фургончик, расписанный серыми буквами «Хроника»  с заглавным красным «Х» поверх нескольких символических волн эфира, съехал на обочину.
- Что это было? – Джеф стряхивал с джинсов кофейную жижу.
- Псина! – злобно отозвался водитель, будто ругая пассажира, и  одновременно вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то на дороге.
Рина отстегнулась и принялась подбирать с коврика салона блокнот и высыпавшиеся оттуда бумажки: памятки, карточки с номерами, чеки.
- Чет я не пойму… - водитель  хлопнул дверцей, покидая машину,. Рина и Джеф переглянулись.
- Галлюциногенов наглотался что ли? – пожал плечами коллега журналистки.
- Ты видел что-нибудь? – спросил она.
Тот помотал головой.
 Через минуту шофёр вернулся, тяжело дыша.
- Что там? – по возможности спокойней поинтересовалась Рина.
- Хрен знает.  Пёс черный выскочил из кустов – прямо наперерез. И я его сбил…, - он помолчал и добавил менее уверенно, - Вы же почувствовали, что  я наскочил на него?
- Так что он, сдох? – вместо ответа откликнулся Джеф.
- Нет. То есть я не знаю.
- Как это?
- Нет его там.
«Ну, прямо «страх и отвращение». Летучих мышей на лобовом стекле ещё не хватает» – смеялся пару часов спустя Джеф, когда они с Риной поднимались по лестнице Музея Цивилизации; вертел головой и то и дело поправлял на плече треногу.
А когда улыбчивая женщина лет 50 в полутёмном помещении сообщила им, что директор будет только завтра, что гидов уже ни одного нет, потому что через полчаса закрытие, Рина сообразила, что они поздно выехали. И как она могла забыть, что музеи скорее всего работают не дольше, чем до четырёх?
Стоя в совершенной растерянности у самого начала экспозиции, она рассеянно оглядывала белеющие в полумраке мраморные головы, почти физически ощущая досаду оператора, приволокшего сюда тяжеленую сумку с аппаратурой. Стараясь не встретиться с ним взглядом, она попробовала последнюю соломинку:
- А вы не дадите нам поснимать здесь?
Служащая развела руками всё с той же добродушной улыбкой:
- Это не в моей власти, к сожалению.
Из-за спины послышался голос Джефа:
- А остановиться на ночь где здесь?
- Мы в центре. Все отели вокруг нас. Вот, хотя бы прямо напротив.
Из гостиницы Рина первым делом позвонила в редакцию. Главред, понятное дело, уже испарился, и она оставила сообщение на его автоответчике.
Покончив с этим, она выглянула в окно. Музей Цивилизации действительно располагался через дорогу. Правда от улицы его ещё отделяла небольшая площадка с клумбой перед главным входом.
После ужина и тупой телепередачи про спасение дельфинов, Рина долго не могла уснуть, и наконец, не заметив как, провалилась в кошмар: опять она бежала за сыном, тот перемахивал через палисадник в дом своего отца, она колотила в дверь и усмехающийся Роман отвечал ей, что ребёнка дома нет.
Проснулась в ярости и слезах.
Конечно, это отголоски недавнего суда, по решению которого Ника оставляли с отцом на неделе, а ей полагались выходные да отпуск… У Романа – особняк, унаследованный от родителей, и работает он на дому… А она мотается по делам редакции, и доход у неё не ахти…
Поворочавшись и поняв, что уснуть не получается, Рина встала налить себе воды. Подошла к занавескам  со стаканом в руках.
В одном из окон музея напротив горел свет. Бегло удостоверившись, что теперь второй час ночи, Рина перевела взгляд на освещённый проём: «наверное, сторож там сидит». Впрочем, странно, окно на втором этаже…Похоже там, где античная выставка.
Ну, значит, забыли выключить. Или нарочно оставляют из соображений безопасности.
Как всегда, когда не спишь ночью, мысли идут по кругу, возвращаясь в точку начала. Рина не отдала себе отчёт, как продумала про «забыли» и «для безопасности» раз пять или шесть.
Остатки кошмара понемногу выветривались из головы.
В освещённом окне напротив мелькнула тень.
«Охранник», - решила про себя Рина, потягивая воду. И чего он там шатается?
Тень скользнула так быстро, что через минуту Рина засомневалась, видела ли её наяву. И уже собиралась возвращаться в кровать, как вдруг – секундное затемнение повтори лось, словно кто-то пробежал за белой шторой.
Рина поставила воду на столик и присела, не отрывая взгляда от окна музея. Зачем кому-то бегать по выставке античного искусства? Это нелепо и опасно. А вдруг это вор?
Догадка эта так взбудоражила Рину, что она вновь схватилась за стакан. Окно сияло ровным бежевым свечением. На улице было пустынно.
Похитители так метаться не будут. Наоборот, постараются быть как можно более осторожными.
Рина просидела ещё минут пять, окно продолжало светиться, но больше ничего не происходило. Она не заметила, как у неё затекла рука – всё это время она ожидала чего-то…
Вдруг!
Тень!
Резким черным взмахом – шорх! – и снова яркий прямоугольник.
Рина поёжилась. Всплыло объяснение, что тряпка попала на вентилятор. А что, разве там были вентиляторы? Она не могла вспомнить…Да и объяснение дурацкое, нормальный вентилятор крутится быстрее, и интервал между затемнениями должен быть одинаковый…
«Да, ну… какая-то ерунда!» - сказала себе Рина и сделала несколько глотков. Может быть, проекционный аппарат забыли выключить или ещё что…
Медленно остывали минуты. В окне продолжал гореть свет. Единственное светлое окно на всё здание. 
Она представила себе лицо Ника, как он спит сейчас в отдельной комнате в отцовском коттедже, и у него на полках новенькие игрушки… Почему-то всё рисовались аэропланы...Большие деревянные…Сейчас такие не в моде…
Яркий прямоугольный экран в доме напротив неожиданно погас.
Нет! Он не погас!
Он затмился тенью! Большой, почти полностью застившей свет, но…но…
Рина совершенно отчётливо увидела фигуру. И что за фигуру! Нет, не человека – огромного насекомого! Двухметрового жука-рогача.
Нина осознала, что кричит,  что стакан с дребезгом бьётся об пол и осколки стекла разлетаются по всему номеру, и по полу растекается лужа, и рука её вцепилась в занавеску до белых костяшек.
В ушах глухо стукало: вух-вух-вух!
На улице – ни души. Перед ней вновь светилось одинокое окно. Рина, не отрываясь, смотрела туда. Тишина начала тихонько так, противно звенеть изнутри головы, словно недавний вопль истаял там и отзывается посмертным эхом в лабиринте извилин.
В этот момент задребезжал телефон.
Нина подпрыгнула на подоконнике, бросилась к прикроватной тумбочке, наступила в воду, поскользнулась, ухнула и врезалась коленом в половицу.
Рраз! Резкая боль пронзила мозг, перекрыв на миг телефонные трели. 
Рина поднялась, протягивая руки к аппарату, куда-то ступила босой ногой, сдёрнула трубку и рявкнула: «Да!»
-С вами всё в порядке? – промямлил голос дежурного.
- Да, -по возможности ровно ответила она, - кошмар приснился. Стакан уронила.
- Нужна помощь?
- Нет, спасибо.
Распрощавшись, Рина села на кровать, подогнув одну ногу и вывернув ступню, как мальчик с известной скульптуры. Ступня кровоточила – из неё торчал осколок стекла.
Утром телефон затрезвонил опять.
- Вставай, соня. А то и на второй день интервью не возьмёшь.
Отчаянно протирая глаза, Рина поняла, что проспала.
Репортаж получился скомканным,   директором оказалась массивная женщина лет 50, говорившая в основном о себе. Гид – молодой парень, зачем-то отрастивший себе загнутую остроконечную бороду, как на профилях греческих ваз, - увлекался, залезал в детали, улыбался, глядя на невыспавшуюся физиономию журналистки.
Обход залов не получился вовсе. Рина хромала, глянула бегло на несколько знаменитостей, на которые обратил её внимание гид, и предоставила Джефу снимать то, что ему покажется интересным – «снимай побольше, потом вырежем».
- А сопровождающие уже уехали? – спросила она месяцеобразную бороду, рассеянно глядя в свой блокнот.
Тот усмехнулся:
- Не совсем. Тут такая история – сопровождающий заболел.
- Угу, – мрачно кивнула Рина. А скажите, что-нибудь исключительное происходило с этой коллекцией? ну там, какие-то происшествия, легенды, история с той или иной редкостью?
- Вот как раз с этим парнем и произошло.
- С каким парнем?
- С немцем. Буквально пару дней назад. Его нашли в подвале музея. Он разворотил упаковку одного артефакта и что-то пытался с ним сделать.
Сквозь боль в ноге, резь в глазах и мутную голову пробился профессиональный интерес и мигом подчинил себе все органы восприятия: Рина впилась глазами в гида, записывая, вглядываясь и одновременно сочиняя следующие вопросы.
Рассказ был действительно странный. Выходило, что человека не могли оторвать от экспоната несколько охранников, пока его уколом не отключила приехавшая скорая.
- А что это за вещь, которую он не отдавал? Золото?  Украшения?
- Нет…Зеркало бронзовое... Афродита с эротами. Греция, третий век до н.э.
- Можно взглянуть?
Гид замялся:
- Оно не экспонируется.  Парень пытался его очистить, и возможно повредил. Сейчас ждём вердикт реставратора.
Рина на какое-то время забыла про ногу и про недосып. Она проверила по блокноту, как зовут гида, и вкрадчиво произнеся его имя, убедила собеседника, что фотографировать ничего не будет, просто взглянет на вещицу.
В подвале тускло горели флуоресцентные лампы. Вдоль стен стояли ряды ящиков. 
Остроконечная борода указал на один, слева в конце.
- Упаковка всё равно вскрыта. Ждём реставратора.
Он осторожно извлёк прозрачный конверт и положил на ящик. Потом развернул.
- Это крышка. Здесь по идее должна быть Афродита.
- Что-то я ничего не вижу.
Перед Риной лежала чёрная тарелочка с небольшим просветлением в центре.
- А он как раз пытался его очистить. Вот смотрите, это его рук дело. 
-  Хм. А само зеркало?
Гид указал на второй круг рядом.
Это был такой же по размеру диск. Разница заключалась в том, что его покрывали зеленоватые разводы. Рина наклонилась. На какой-то миг ей показалось, что зеркало накрыла тень, и она даже оглянулась, но сзади никого не было.
Она присела на корточки перед коробкой, на которой лежало зеркало.
- А что это за пятна?
- Окислы. Оно раньше было начищено до блеска, и в него смотрелись. Теперь, конечно, ничего не видно.
- Я бы так не сказала.
- М?
-Тут как будто рисунок.
- Похоже на пятна на луне. Но это случайно. Просто бронза окислилась неравномерно, а может это из-за сплава, или каверны образовались таким образом, что…
Рина склонилась над черным жерлом.
И будто на дне глубочайшего, достающего чуть ли не до центра земли колодца, вдруг поймала мельком отражение лица: тёмное, расплывчатое пятно в холодной зыби. Только это было не лицо Рины.
Отражение всколыхнулась, словно кто-то дунул на воду, или же что-то поднималось изнутри, потеряло форму и преобразовалось в нечто вроде кляксы, только подрагивающей, живой…Каракатица! Нет, жук! Жук-дровосек!
 Тень в окне!
Рина отдёрнулась, словно её ужалило прямо в глаз, тут же ощутив резкую боль в ступне. Гид подхватил её под руку:
- Душно здесь. Давайте я всё уберу и…
Тень в окне…Она была там, на дне чёрного зеркала. Рина могла поклясться, что это та же самая фигура, которую она видела этой ночью.
По лестнице подвала застучали шаги, и послышался голос Джефа:
- Рин, ты здесь? Там из редакции звонят.
Та же самая…Длинное тело, перетянутое как сноп посередине, и шесть лап, верхние длинные, боковые короче, нижние – искривляющиеся. По коже Рины побежали мурашки.
- Просят тебя. Что-то очень срочное. Я сказал, что мы закончили.
«Очень срочное? Ник?»
Рина распрямилась, как пружина, вырвавшись от бороды полумесяцем, что в подвальных сумерках ещё больше походил на оживший силуэт с амфоры – то ли Дионис, то ли Гермес. В следующую минуту Рина уже бежала по лестнице.
Вот и свет. И воздух. И холл.
 Джеф сигналит рукой – сюда. Кабинет билетных касс. Трубка на столе. Рина хватает её и слышит редакционную секретаршу. Звонил бывший свёкор, просил перезвонить. Рина записывает под диктовку номер, голова идёт кругом, цифры пляшут на белом листе, их будто всё время заслоняет безобразная тень, клякса.
Гудки. Хрипловатый старческий голос:
- Рина, здравствуй. У нас тут случилось…Горе…Роман разбился.
- Что с Ником?! – кричит Рина в трубку.
- Ничего, всё в порядке. Он в школе был. Отец за ним ехал. И разбился…Ник у нас.
- Он может говорить?
- Да…то есть, нет…Он сейчас молчит…Я думаю…
- Я выезжаю! Скажите ему, мама скоро будет!
Она поворачивается, бледная как мел, и видит лицо Джефа с большими глазами, плавающими над кофейной кружкой.
Фургончик с косой надписью «Хроника» с большой красной Х, подчёркнутой символическими волнами несуществующего эфира, вырулил на трассу, поливаемый  проливным дождём.
Ник, укрытый коричневым клетчатым пледом, лежал, свернувшись клубочком, на огромном диване. Через два часа шестнадцать минут Рина сбросила этот плед  на пол и взяла живой клубок в руки. Крепко прижимая мальчика к себе, она только теперь отчётливо осознала: сын будет жить с ней; и никакой судья, никакие деньги, никакой особняк, никакие связи не отнимут его у неё.
Репортаж  из Музея Цивилизации появился в воскресном выпуске; про чёрное зеркало там не было ни слова. А в понедельник Рина ушла в отпуск. Ступня её зажила на удивление быстро. Она готовила Нику завтраки, отвозила в школу, привозила домой, они бродили в парке, катались на велике, вместе смотрели мультики и читали вечером в постели. И засыпая, Рина думала, что счастливее её – нет счастливее их обоих – нет никого на свете.
Спустя пол-года, просматривая заполненный от корки до корки рабочий блокнот перед тем, как его выкинуть – не осталось ли там нужной информации - Рина наткнулась на историю музейного служащего, который сошёл с ума. Перечитав её, она зажмурилась.
И почему-то вспомнились похороны Романа, и лицо свёкра с поникшими седыми усами.
- Он ничего не нарушал. Всегда ездил аккуратно. Мне в больнице врач сказал. Там собака была. Так он объяснил, пока был в сознании. Большая чёрная собака. Бросилась ему под колеса… Как из под земли…Вот так то…
- Мама! Иди сюда пожалуйста! – зовёт её родной голосок из соседней комнаты.
- Иду, сынок! – отзывается Рина и легко швыряет тетрадь в корзину.
                Март 2015