Ликующая ночь. Глава XXI

                Глава 21.

   Дато смотрел на несчастное Лелькино лицо, боясь, что видит дочь в последний раз. А если это так, то главный разговор должен произойти именно сейчас. В комнату вошла Марьям, присела на соседнее кресло и попросила:

- Оставь старшего внука нам. Так многие делают. И тебе легче будет, и нам – отрада. И о деньгах не беспокойся – у тебя есть законная доля наследства в этом доме. И драгоценности перейдут к твоим дочерям…

Наступила томительная пауза, наконец, Лелька ответила:
- Я об этом не думала. У моих детей есть все. Нина – единственная наследница Байтингеров, квартира в Москве куплена для Санечки его отцом. И деньги у меня есть. Покоя у меня нет. Выбил Эдик у меня опору из-под ног, пусто у меня на душе, словно в саду, побитым сильным заморозком.

- Сад после заморозка, пусть не сразу, но может и отойти, и расцвести лучше прежнего. – Марьям улыбнулась. – Ты не хочешь, чтобы Анвар проводил вас до Москвы?
- Не надо его мучить! Будет лучше, если он женится. Младшие уже детей имеют, а он один, нехорошо это. – Прозвучало пафосно и фальшиво, Лелька сама поняла это, она встала и вышла из комнаты.

Марьям вышла следом за Лейлой, догнала в коридоре, кинулась на колени, обхватила ее ноги и горячо зашептала:
- Будь милосердна к моему сыну. Он любит тебя. Пожалей ты его. Он многого не просит.
- Я его не люблю.
- Тебя никто не принуждает. Его любви хватит на вас двоих. Я боюсь за него. Нельзя мужчине быть в таком напряжении так долго, с ума может сойти. Иди к нему, за детьми я присмотрю.
- А Дато?
- Он не осудит.
- Я не могу, – тихо сказала Лелька.

Вот и все, можно перевернуть эту страничку жизни…. Что ждет впереди? Она была вся в этом будущем, но страничка перелистываться не желала – в  темном коридоре второго этажа ее ждал Анвар.

 Впервые Лелька почувствовала себя наедине с гордым и необузданным горцем, куда тебе делся тот телок, который с грустью рассматривал ее все эти месяцы. Он обнял ее, прижал, горячие губы целовали шею. Она пыталась сопротивляться, он не слушал ничего.
- Я для тебя не мужчина?! А ты для меня  - вся жизнь. Ничего больше не прошу, подари одну ночь.
- Ты мне только брат, я люблю другого.
- Я не любви твоей прошу – как нищий – милостыню.

        Она промолчала, он посчитал за согласие, потому что руки стянули с ее плеч кофточку, обнажилась грудь. Он лизнул  сосок, потом другой, его губы заскользили вниз по ее телу, захватывая и покусывая кожу живота. Уже и юбка лежит у Лелькиных ног, ее всю вдруг прошиб какой озноб, что она невольно прошептала:
- Мне холодно.

          Он поднялся, будто внутри у него распрямилась стальная пружина, снял с себя рубашку и накинул на нее. Она уловила

               Именно это движение возбудило Анвара и окончательно  убедило, что ему не нужно больше сомневаться и опасаться – сегодня и сейчас его мечта исполнится, что называется  с обоюдного согласия сторон.

             Руки Лельки стремительно снизу вверх скользнули по телу мужчины, потом опустились вниз и с беспредельным бесстыдством сомкнулись внизу его живота. Он почувствовал тепло ее ладоней и уже не помнил, как они оказались в постели.

             Теплое женское тело, стальные объятия Лелькиных ног, пружинящие полушарья грудей, жадный Лелькин рот и сладкие звуки соития. Потом услышал, как она просила еще и еще, и вдруг в глазах вспыхнули и медленно погасли миллиарды ослепительных звездочек, тело по инерции выполнило еще несколько фрикций, фейерверк повторился, Лелька застонала.
        Лежали молча. Через несколько минут Анвар повернул к Леле голову и спросил шепотом:
- Поспишь?
         Лелька подвинулась к нему, устроилась на плече, положив ладошку на его грудь, и тихонька хрюкнула.

             Подружка однажды затеяла дебаты в подвыпившей женской компании: какой должен быть мужчина – волосатый или безволосый. Мнения сторон не совпали, но бабенки единодушно решили, что мужчина должен быть …. и сильный, и ласковый. Так вот, возвращаясь к вопросу о волосатости, Лельке нравились именно те, что « последние с дерева слезли», то есть были похожи на обезьян.

    Ладонь полностью утонула в шикарной поросли на его груди. «Медведь!» - прошептала она и  расхохоталась. Анвар навис над ней, закрыл рот поцелуем. В груди у женщины сладко отозвалось нежное, благодарное чувство признательности. Она выскользнула из-под него, пытаясь сползти с кровати, но он изловчился, перевернул ее на живот и вошел сзади. И на этот раз все закончилось быстро и с удовольствием для обоих.

       Лельке вдруг пришла в голову мысль, что ей хорошо и никакого отношения к мести это не имеет. Ей просто хорошо оттого, что любящий ее мужчина доставил ей удовольствие.

      Мужчина не спал, он понимал, что это – единственная ночь, когда Лейла рядом, когда он может погладить ее там, где захочет, целовать когда захочет и … сколько захочет. Он не преминул воспользоваться своим правом единственной ночи.

          Казалось на ней не осталось ни кусочка кожи, не поцелованной им, его руки гладили ее не переставая, позы чередовались, будто он объелся «Виагры».  Лелька чувствовала его напряжение и возбуждалась сама, требуя новых ласк и удовольствий…Уснула она под утро, предупредив любовника, что ежели чего, то она не против. А Вы бы отказались? Ой, ли!
       Уехали Гогоряны утром следующего дня. Дато и Марьям проводили их до Сочи и посадили на поезд. Прощались долго и трогательно. Впервые Лейла обняла и поцеловала отца и мачеху. В поезде целые сутки Лелька отсыпалась, столько энергии высосала из нее бессонная ночь, но и мысль о мести тоже приходила в голову не раз и не два. Как всегда на десятки раз она проиграла сцену объяснения, предусмотрев, казалось все варианты, даже самые фантастические и неблагоприятные.

        Квартира их встретила оглушительной тишиной. Было чисто, но живым не пахло. Холодильник пуст, да и к лучшему, – туда с трудом впихали продукты, привезенные от родителей.

         Лелька встала к плите – не оставлять же детей без праздника. На душе было еще хуже, чем там, у отца. Эдик их не ждал, и Новый год встречал с кем-то другим. Такого варианта даже ее изощренная фантазия не предугадала.

     В половине десятого зазвонил телефон. Сердце Лели забилось с бешеной силой в тревожном предчувствии. Ниночка оказалась самой шустрой и через секунду звонко вопила:
- Это мой папа! Мой папа!
Леля с трудом отняла у нее трубку. В трубке молчали. Ниночка рыдала, еле допытались, что тетя сказала, что она едет.

      Послышался щелчок ключа в замочной скважине. На пороге стоял Эдик с цветами, тортом и шампанским. На бледном  лице кроме испуга не было ничего. Картина Репина «Не ждали».
 Лелька с трудом выговорила:
- Она сейчас приедет.

            Эдуард с растерянностью смотрел на примолкших детей, на женщину - мать этих детей и судорожно решал, нужно ли все это ему? Вот через несколько минут в дверь позвонит молоденькая стюардеска, сладкая и сексуально озабоченная. И никаких проблем. Совесть боролась с похотью, последняя победила. Раздался звонок. Эдуард улыбнулся на прощанье одной Милашке и исчез за дверью, будто и не было его никогда.

       Страшное это слово «никогда». Поймет только тот, кто пережил такое, это не обязательно смерть близкого человека, это вполне может быть просто потеря, то состояние, когда  отношение сошли на нет, а дальше  – ПУСТОТА. В авиации есть понятие «точки возврата». Это такая характеристика полета, после прохождения которой вернуться назад нельзя. Вот так и в жизни: тот, кто прошел, вернее, перешагнул за черту «никогда», как правило, назад не возвращаются.

                А время, а время не убавляет ход,
                А время, а время, идет себе, идет…