Ликующая ночь. глава xxiii

                Глава 23.

         Гогорян как-то потерялся из Лелькиного поля зрения. Лейла о нем не спрашивала, но земля слухом полнится. На свете появилась третья мадам Гогорян. Правда, ненадолго. Да и то правда, что может быть общего у престарелого пилота и несостоявшейся студентки? Старлетка через два года бросила Гогоряна. Он запил, с летной карьерой было покончено.

      Как бы достойно не держала себя Лелька на людях, как бы глубоко не прятала свое горе, с каким бы напускным равнодушием не слушала разговоры о бывшем муже, ей было далеко не все равно. Она его по-прежнему любила, скучала. Долгими ночами, мучимая непреходящими бессонницами, она писала стихи и песни, но в песнях пела тоска, в стихах выла горечь и обида.
                Что я чувствую, милый,
                Описать невозможно!
                Мне так больно, так лихо
                И безумно тревожно.

                Что ты, милый, наделал?
                Как такое возможно?
                Мне так трудно, так горько
                И безумно тревожно….

                Мое сердце, как птица,
                Бьется в клеточке тесной:
                Осудить не берусь я
                Твой поступок бесчестный.

                И зачем тебе нужен
                Тот моральный уродец?
                Ты бессмертную душу
                Бросил в адский колодец!

     Через два года после инцидента с Громовым свекровь скончалась, завещав все имущество Лельке, а квартиру и дачу Ниночке.
        Вот и все, что рассказала мне Лелька, когда мы случайно встретились с ней в салоне самолета, летевшего в Москву. Неловко было спрашивать, с кем она живет сейчас, вдруг так и осталась одна, хотя несчастной она не выглядела. Со мной беседовала ухоженная и респектабельная дама, внутренне самодостаточная и уверенная в своей неотразимости.

     Это был не тот случай, когда женщина недалекого ума имеет завышенное самомнение и представление о своей привлекательности. Она невольно оглядывается вокруг, ища подтверждение своей неотразимости, и взгляд, брошенный самым плохоньким мужчинкой - бальзам для ее самолюбия. Видели таких в автобусах: молодые женщины, опирающиеся на плечо любимого мужчины, стреляющие глазами по сторонам, в поисках восхищенных взглядов? Ну, да ладно, не стоят они отдельного разговора…

       Из салона самолета я вышла больная, на душе было муторно от тех ужасов, что рассказала Лелька.  В зале ожидания аэропорта было шумно, впрочем, ничего нового и необычного. На удивление быстро и без неприятностей получив багаж, я услышала за спиной окрик:
- Ты не уезжай, мы тебя подвезем
Лелька пробиралась сквозь толпу, размахивая ярким шейным платком. В десятке метрах от нас стояли два высоких молодых человека, составляющих покучнее  Лелькин багаж.

     Эти красавцы, по всей видимости, были сыновьями моей подруги. «Слава богу, хоть с детьми ей повезло» - эта мысль согрела мою израненную Лелькиным рассказом душу. Лелька подхватила мою сумку, но Александр уже спешил на помощь. Я догадалась, что это именно Александр, был он как две капли воды похож на Орлова, да и Миронова я знала не понаслышке – его копия стояла, улыбаясь, возле багажа, а я вдруг отметила – у Олега улыбка Лелькина, чуточку лукавая и добрая.

        Уже в машине, хорошей иномарке, мальчики, посоветовавшись, решили пригласить меня в гости. Место в гостинице я не забронировала, терять мне было нечего. Надо отдать должное Саша машину водил уверенно, и приехали мы довольно быстро.

     Коттеджный поселок находился всего в десяти километрах от Аэропорта. Хороший дом из модного красного кирпича, большой и солидный, поражал воображение – европейский уровень. Пришла в голову мысль, что Лелька замужем за каким-нибудь нефтяным магнатом.

        Остановка в доме была шикарной, естественно в моем понимании, впрочем, что я понимаю в шикарных интерьерах? У меня появилось впечатление нереальности происходящего, закружилась голова, может,  сказалось переутомление или подскочило давление. Лелька проводила меня в комнату, дала какой-то антистрессант и уложила в постель.

          Я не уснула, а провалилась в мутную бездну. Проснулась я оттого, что меня кто-то тормошил. Около меня стояла …Лелька. Нет не теперешняя, а та, которую я помнила с детства. Мне опять поплохело, сознание стало медленно гаснуть, пока догадка не пронзила меня – это, наверно, ее дочь Милана, а вовсе никакая ни галлюцинация. Оказалось, меня приглашали к столу.

        Мое присутствие в доме стало сюрпризом для многих. Двое стариков, величавых в своей старческой красоте, белокурая красотка лет двадцати, незнакомый молодой человек сначала чопорно и холодно - вежливо кивнули мне, но, видя расположение матери и старших братьев, сменили гнев на милость и улыбнулись дружелюбно и открыто.

      Во главе стола сидел хозяин. Эдуард Борисович сильно постарел, волосы его поседели, но лежали густой копной, как когда-то в первую нашу встречу. Взгляд его бархатных глаз остался чуточку ироничным. Он сначала покраснел, потом смущенно улыбнулся, должно быть узнал, хотя изменилась я довольно сильно. А в моей голове почему-то  сразу всплыли слова Толика: «Будет твой суженый, Лилька, маленький, плюгавенький,  длинноносый, но любить тебя будет всю твою жизнь!»

        Я смотрела на чету Гогорянов, было радостно видеть их вместе, до нервной дрожи хотелось расспросить Лельку, когда и как они помирились. А может и не расскажет, раз сразу не захотела? Решила: спрашивать не буду, и так вижу, что у них все хорошо!